В моей голове - темный апрельский ветер, это сказывается на том, как на волосы ложится краска и какие мысли крутятся у виска.
Вот стать бы чудом, настоящим чудом без оговорок на жизнь человеческую, и в самоем себя обрести смысл.
Стать бы чудом, вдохновляющим другим - на книги, песни, фенечки и рисунки. Не обо мне, но - о том, что в самом деле необходимо тому или иному человеку.
Экзистанциальная стратегия - быть чудом без оговорок на человечность.
Гольное вдохновение, пьянящее и взрывающее сердца.
Хочу быть им.

В колонках играет - Мельница - Королевна
Настроение сейчас - Вверх

- Куда ты? - смотрят на меня они, глаза их светятся обеспокоенно в сгущающихся сумерках, такие родные, привычные. Глаза - серые, зеленоватые, голубые. Внимательные. Уставшие, удивленные. Следят отовсюду, даже если не находятся рядом.
- Говорить с темнотой, - я не поясняю, оставляю их, иду по следу теней, их всё больше в этом сонном еще городе, сонном мире моём. Его пора будить, звать с собой танцевать по проспектам, звать весну, продирать-протирать глазенки-окна, идем!
Темнота уже осязаема кожей, холодновато-освежающий поток, но это уже другая темнота, бурлит - пока потаенно, неспокойно ей, тени ошметками цепляются за край платья - черного, за пряжки на сапогах, за волосы цвета огня и бездны - идем!
Тёмная птица ударяется о моё плечо, я пытаюсь ухватить её за блестящий звездной пылью хвост - нет, не дается, но летит так, чтобы я могла её видеть и успевать за ней быстрым шагом.
Город скользит на самой периферии чувств, зрения, обоняния, и, не стесняясь, видоизменяется.
- Идём, Алиса, идём, - зовет меня ночная птица, словно заменяя Белого Кролика. У нас нет времени, его никогда не было, а сейчас его нет и у зимы - пора выворачивать всё наизнанку, и кто, если не я?...
Иду за птицей, она летит низко, почти подметая хвостом холодный асфальт, сыпет звездные искры. Грациозная, красивая.
Перекресток дышит, его дыхание еще глубокое, но не такое безмятежное, он в предчувствии весны, тепла, которое можно будет отдавать ночью босым ногам отчаянных ведьм, живущих в черте этого города, он ждёт, когда можно будет выпить до самого дна надоевшие продрогшие лужи, когда завеет нужным - правильным ветром, и...
Птица незаметно приводит меня на крышу многоэтажки, шепча еще на чердаке "Все двери тебе открыты, любой ключ, попавший в твою руку, всегда окажется нужным в эту ночь!".
И дверь на крышу послушно распахивается, открытая бутафорским ключом-кулоном на моей шее.
Безветренно, уже не совсем холодно - прохладно, но не до озноба, сыро. Птица танцует на длинных серебристых ногах по проводам, помахивая крыльями, изгибая шею. Зовёт, зовёт, зовёт.
- Боишься?...
Расцветают от края крыши ступеньки, ведущие к самой луне - круглолицей, хотя сейчас её должно уже почти не быть, но город распростер мне объятия, и впустил чуть дальше, чем обычно, туда, где его улицы освещены не только окнами и фонарями в любую ночь.
Ступени полупрозрачные, это даже не ступени - лишь тени их. Но они сейчас не менее реальны.
- Нет. Не боюсь. Наслаждаюсь.
И делаю шаг.
По первой ступеньке из-под сапога разбегаются темные волны, но поверхность не дрожит, она крепка, она выдерживает меня, мой вес - и тело, и душу.
Шаг. Шаг. Шаг. Около десятка ступеней всего, а я замираю посередине, почти в пустоте, над городом. Смотрю.
Где-то в переулке гаснет и вспыхивает фонарь, словно отмеряя пульс.
Бегут куда-то собаки с загнутыми крендельками хвостами.
В противоположном доме окно на пятом этаже синего цвета, просвечивает телевизор в темноте из-за шторы. А в другом доме окно - тепло-оранжевого, мерцающего, словно там горит камин.
Не воют сигнализации, не кричат люди, ничего не слышно, город вдохнул в себя, словно пловец перед погружением, и он ждёт, готовый выдохнуть всё старое, отмерзшее, и вдохнуть уже что-то совсем другое.
Шаг.
В круглом и блекло-желтом диске луны очерчивается черная прямоугольная дверь. Вернее, пока она кажется просто черным прямоугольником, но я подхожу - и сквозь неё прорастает красивая витая ручка из темно-серебристого металла, и замочная скважина.
"Любой ключ в твоей руке подойдет в эту ночь к любой двери, которую ты захочешь открыть."
Достаю из кармана плаща тяжелый, слегка ржавый, ключ. С одной стороны на кольце у него гравировка цифры "2". С другой - буква "К".
Этот ключ достоин такой двери. Эта дверь достойна этого ключа.
В скважину он входит легко, подходит, два оборота, распахиваю дверь настежь, на себя, успевая спрятать ключ обратно в карман.
Из двери рвется ветер, в него вплетены запахи и шорохи, тени, он - преобразует все, начиная с меня, в груди сердце не стучит - грохочет, удлиняются уши, в них поблескивают множество колец-сережек, от спины отпочковываются крылья - нет, тени крыльев, но они способны выдержать меня в эту ночь.
Ветер срывает сонливость, грусть, тоску, апатию - ветер рвется в мою грудь, сплетаясь с моим дыханием, ветер рвется в самое естество города, в самую глубину сути этого мира, выворачивает её наизнанку, встряхивает хорошенько, из него с грохотом сыпятся пустые консервные банки из-под зимних запасов, обрывки мечтаний о тепле и объятиях, ошметки стальной стружки, которую высекала стужа из чужих сердец, всё это создает такой гвалт, что почти закладывает уши. Под ногами дрожат ступени, они вот-вот исчезнут, а я - легка, я - невесома, взмах крыльев - выше, выше! Я хочу видеть, я хочу слышать, я хочу знать и чувствовать.
Пространство вибрирует, время растягивается - пружинка. Что будет, когда кто-то отпустит эту пружинку?
И я отпускаю, и время скачет дальше, дальше, упругим танцем своим запуская ток времени заново по жилам всего существа мирового, а рядом со мной летит теневая птица, и...
Я ударяюсь об зеркальную стену новостройки - и смеюсь. Это не кто-то со мной летит, это моё собственное отражение.
А город дышит, жадно, во всю мощь богатырских легких, и уже так пахнет весной, что не жаль - ни разбиться в эту весну, ни - взобраться выше из последних сил.
И я - лечу.
А город. Город дышит. И почти летит вместе со мной.

Серия сообщений "Минутные сказки":
Часть 1 - И всю ночь говорить про космос
Часть 2 - Это существо
...
Часть 28 - 04. Холод.
Часть 29 - 35. Голос над мирами
Часть 30 - 43. Видишь город в темноте... (с)

Серия сообщений "Сказки-ожидания":
Часть 1 - 01. Ангелы танцуют босиком
Часть 2 - 02. Следы в городе
...
Часть 41 - 41. Жёлтый маяк. (Для Ф. вместо тысячи поздравлений)
Часть 42 - 42. Работа, беготня и аууыыыр.
Часть 43 - 43. Видишь город в темноте... (с)
Часть 44 - 44. Не сказка
Часть 45 - 45. Сиреневый бобер

В колонках играет - Animal ДжаZ - Дыши
Настроение сейчас - Вверх

...Посмотри, послушай внимательно - у меня нет сердца, пустота в груди, и потому все, что проходит сквозь меня - задевает больнее, это всё равно что гланды - когда их нет - болезнь стремится дальше. Сердце, то, другое, энергетический центр - специально для того, чтобы принять на себя удар, и выровнять ритм со временем, но что делать, когда ты взял собственное - и разнес им вдребезги свой же мир когда-то в прошлом?
Но через эту пустоту проходят мысли, стремятся наружу и ввысь, ничем не останавливаемые, и, может быть, вот так открывшись, не прячась - можно изменить мир, пройдя сквозь собственную пустоту в грудной клетке?
Я выдыхаю, заканчивая свой монолог, и на меня смотрят пристыженные глаза моего отражения. Поднимаюсь, накидываю наушники, иду к выходу, босая, под дождь.
- Куда ты?
- Менять мир.

И я пробьюсь к тебе сквозь лёд,
И на земле произойдёт
Наша любовь, чудесный взлёт,
Дыши...

В наушниках - что-то очень наивное, новое, ритмичное, яркое и парящее, мне того и надо, я иду - босиком по лужам, теплым весенне-летним, в моем Городе - теплое межсезонье, дождь, горящие окна - желтые, оранжевые, теплые, манящие, живые...
У меня - пустота в груди, но это не делает меня не живой, я чувствую всей своей изнанкой, той, которая возможна мне, всему существу моему, и когда у кого-то болит только сердце - у меня болит всё, я вся болю.
Я умею плакать так, словно боль никогда не закончится, смеяться не оглядываясь на время, зацикливаться, будто ничего не проходит, любить, словно...
И ничего не проходит.
Кто бы не говорил.
У меня время не лечит, ничего настоящее - не проходит, нужное - растет, словно дерево, только сильнее укрепляясь во мне разветвлением корней, и...

Переулок. Нет окон, нет фонарей, только дождь и звезды над головой в квадрате сходящихся крыш.
Толчок - не сердца, нет - всего моего существа, судорожный рывок наружу в попытке стать вне границ телесных. Разносится сквозь водную пелену волна, разнося серебристое мерцание, меняя направление света и капель...

Если тебе не всё равно,
Если ты ищешь, ждёшь давно,
Просто не закрывай окно,
Дыши...

Мир озаряется вспышкой - не для глаз, для чувств. Угасает боль и усталость, взлетают взоры к небесам, в поисках удивительного снисхождения на их грешные головы, а по волосам моим стекает дождь, хлещет по рюкзаку, пропитывает рубашку.
Вот теперь - хорошо. Вот так - да.

А через неделю я не знаю, что буду делать в это время, но всё будет совсем хорошо, хорошо всё будет, хорошо.
Всё будет хорошо.

Серия сообщений "Сказки-ожидания":
Часть 1 - 01. Ангелы танцуют босиком
Часть 2 - 02. Следы в городе
...
Часть 37 - 37. Оранжевое
Часть 38 - 38. А мы тут мылками балуемся
Часть 39 - 39. Раны лишь лекарство для кармы.
Часть 40 - 40. Мелочи
Часть 41 - 41. Жёлтый маяк. (Для Ф. вместо тысячи поздравлений)
...
Часть 43 - 43. Видишь город в темноте... (с)
Часть 44 - 44. Не сказка
Часть 45 - 45. Сиреневый бобер

Случайный человек в инете, диалог вообще под фотографией чьей-то, обсуждалась внешность, в итоге отчего-то понесло на другую тему. Но зацепило.

- ты прикольная) не крутая, но прикольная) тебе бы или больше боли, через которые ты бы прошла (выиграв), или больше увлечения, которое погрузило бы тебя в себя, или больше кавайности, соответственно, хороших теплых отношений и по-настоящему верных подруг)
но лично я бы выбрал для тебя первый вариант) на своем месте) а на твоём - последний)

- но, бгы, будет аще всё.) От себя не убежишь, а у меня всего хватает, просто в разное время в разных пропорциях. %)

- ну ты точно не скучная)

- вот в такие моменты я даже кавайная, пасиба. ^______^

- потому что в тебе это есть и это классно)

Твои слова да богу в уши. Риале, друже, да будет так. Побед, увлечений, кавайности, отношений, верности. Да будет так.

Серия сообщений "Сказки-ожидания":
Часть 1 - 01. Ангелы танцуют босиком
Часть 2 - 02. Следы в городе
...
Часть 30 - 30. Туда-обратно.
Часть 31 - 31. Фенечка-река
Часть 32 - 32. Странный диалог
Часть 33 - 33. Кровоточащий март
Часть 34 - 34. А вот уж нет
...
Часть 43 - 43. Видишь город в темноте... (с)
Часть 44 - 44. Не сказка
Часть 45 - 45. Сиреневый бобер

Планета Земля - это ребенок, чья пуповина тянется в космос.
Меняется время, взрываются звезды.
Черные дыры сжирают пространство.
Как маятник все,
только дрожь постоянства
доказывает, что мы еще живы, мы еще дышим, мы еще видим красивые сны, пишем книги о времени, которого не касались, поем песни о любви, о которой почти никто не имеет представления.
Плетем амулеты, создаем талисманы. Дарим себя.
А планета Земля - ребенок, еще не видевший ничего за границами собственного мирка, питающийся космический энергией и слушающий песни громадных левиафанов, которые находятся далеко-далеко отсюда.
Ничего не просто так, но ничего и ради кого-то.
Вот только весь твой мирок - он ради тебя. Ты видишь, как падают метеориты - это ради тебя, покуда ты видишь это. Ощущаешь брызги с моря и соленый запах - это твой мир. Шелест бумаги, откуда вылетают сонные мотыльки - это тоже ты, это тоже твое.
Иногда это очень страшно - понимать, что все это ты, все это - твое, и что вся эта нелюбовь - твоя, и что все эти разлуки - твои.
Но тогда вспомни. Вспомни одно.
Что планета Земля - ребенок, чья пуповина тянется в космос не смотря на то, что с тобой происходит.

Серия сообщений "Минутные сказки":
Часть 1 - И всю ночь говорить про космос
Часть 2 - Это существо
...
Часть 25 - 01. Ангелы танцуют босиком
Часть 26 - 02. Следы в городе
Часть 27 - 03. Дитя-Планета
Часть 28 - 04. Холод.
Часть 29 - 35. Голос над мирами
Часть 30 - 43. Видишь город в темноте... (с)

Серия сообщений "Сказки-ожидания":
Часть 1 - 01. Ангелы танцуют босиком
Часть 2 - 02. Следы в городе
Часть 3 - 03. Дитя-Планета
Часть 4 - 04. Холод.
Часть 5 - 05. Фенечка для тезки
...
Часть 43 - 43. Видишь город в темноте... (с)
Часть 44 - 44. Не сказка
Часть 45 - 45. Сиреневый бобер

В колонках играет - Меззамо - Рыба
Настроение сейчас - Воодушевленное

Год заканчивается, и это - к лучшему, почему-то от него устала, но он, боже мой, был потрясающим, эта весна, это лето, эти огни, эти объятия и песни.
И пока меня прёт - я напишу о том, что люблю, чтобы во время приступов чернейшей моей меланхолии перечитывать и радоваться, что не все потеряно, что все - проще и понятнее, при всей своей закрученности и сложности.
Я люблю дарить и получать подарки - при том по поводу и без, выбирая так, чтобы это было тематично и отражало индивидуальность каждого, или позволяло её проявить.
Я люблю, когда близкие мне дарят полезные и нужные вещи.
Я люблю начало - начало года, пятницу - особенно когда она начинается с объятий нужного. Люблю, когда только-только сажусь в вагон, есть места, и ехать не меньше четырех-пяти остановок, и ты как бы нигде и еще есть время быть никем, это очень успокаивает меня даже в самые безнадежные мои состояния. Люблю время, когда ты только-только лег спать, и знаешь, что впереди - минимум шесть часов на мысли и сны, на расслабленное тело и сладостное почти небытие - может, потому мое тело и вздрагивает, пугаясь этого состояния?
Люблю, когда мне делают массаж и разминают спину, люблю ощущение холодной стали по обнаженной коже, чувствовать, как металл вбирает мое тепло.
Люблю, когда кусают под затылком в шею - и бегут мурашки.
Люблю музыку, когда она "вставляет" - особенно новые песни. Группу Пикник люблю. Мыльные пузыри. Сочетание рыжего с фиолетовым.
Люблю вкусно пахнущее мыло, и люблю его делать. Люблю, когда получаются интересные Ловцы. Люблю фенечки - плести и дарить, особенно "ковры" ниток на пятьдесят.
Люблю черный лак на ногтях.
Вообще, люблю что-то делать руками.
Люблю ирландские танцы и музыку. Люблю звуки скрипки и флейты. Вообще, музыку люблю.
Люблю лежать в ванне, когда дома - никого, открыв дверь, чтобы было слышно музыку из комнаты, и читать что-то ненавязчивое. Или просто медитировать, расслабившись. Люблю ощущение чистых волос и когда они торчат во все стороны.
Люблю безумные улыбки - и улыбаться так же безумно.
Люблю ягодный чай с лимоном. Люблю суши. Люблю, когда горит огонь.
Люблю теплую атмосферу.
Люблю весенние теплые дни, когда уже сошел снег и только появились листочки, и все уже нежно-зелено. Люблю таинственные летние ночи при открытом балконе. Люблю, когда зима, вьюга, снег, а дома тепло - и горит декоративная лампа, освещая все оранжевым светом.
Люблю смеяться. И слушать истории.
Люблю что-то искать по городу - и находить.
Люблю продираться по лесу наугад.
Люблю удивлять и эпатировать.
Люблю ходить в знакомые палатки и магазины и здороваться со знакомыми же продавцами.
Люблю вкусное - мармелад, шоколад, газировку... и макароны.
Люблю творить чудеса.
Люблю искренних обаятельных интеллектуалов, впрочем, люблю вообще искренних людей.
Люблю, когда Ф. читает мне вслух.
Люблю длинные юбки. И языческие праздники.
Люблю придумывать работающие обряды и талисманы.
Люблю Межлокальную Контрабанду.
Люблю, когда меня заслуженно хвалят, и быть узнаваемой - но не знаменитой, это другое!
Люблю творить то, что другие не смогли придумать.
Люблю спать в обнимку, прижавшись спиной к груди - это успокаивает.
Мандарины люблю, апельсины, киви и консервированные ананасы.
Люблю вкусно пахнуть - черникой или цитрусами.
Люблю, когда меня рисуют или фотографируют. И сама люблю фотографировать, особенно портреты, хотя не очень умею.
Люблю, когда близкие неожиданно приезжают. Люблю их радовать.
Люблю ходить пешком. Люблю летний дождь, грозу люблю, радугу.
Люблю, когда мне безмятежно - я ведь очень тревожное создание.
Люблю говорить несуразицу и попадать в точку.
Люблю говорить то, что на уме.
Люблю есть на ходу.
Люблю животных - почти всех.
Люблю воодушевлять. И проводить эксперименты.
Люблю тех, у кого быстрая скорость мышления и реакции.
Люблю сюрпризы.
Люблю фотографировать граффити на телефон. Люблю полуподвальные помещения.
Люблю сирень и ромашки. И подсолнухи.
Люблю долго спать - и делать что-то по ночам.
Люблю стихи.
Люблю танцевать с огнем, хотя не очень-то умею.
Люблю кусаться.
Люблю разноцветную канцелярию.
Люблю фонари и фонарики.
Люблю море и долины. Тропинки и трассы. Крыши домов - и вид с них.
Люблю воздушных змеев и играть в Зельеварение.
Сны видеть люблю - цветные и сумасшедшие.
Халяву люблю, чего уж тут.
Люблю холодное оружие, хотя почти ничего в нем не понимаю.
Люблю ключи и интересные брелоки.
Люблю, когда хватает ниток нужного цвета.
Люблю серьги-колечки и пиратскую тему.
Люблю мультики, смешные носки, кружки и полотенца.
Люблю теплые пледы - махровые, пушистые.
Люблю загоняться по всякой фигне и не воспринимать её всерьез при этом.
Люблю апрель, Питер.
Иногда люблю затворничество.
А иногда - сумасшедшие флеты.
Люблю, когда меня в шутку считают ненормальной, хотя "в каждой шутке - лишь доля шутки".
Люблю карточных Джокеров, шутовские колпаки и целовать под ухо.
Люблю вдохновлять, быть музой.
Люблю колокольчики и бубенцы.
Люблю снимать в макро-съемке. Иногда получается интересно.
Люблю клан Малкавиан и игральные кости. Люблю смотреть себе в глаза в зеркалах.
Люблю полосатое.
Люблю нестандартных людей, которым все равно на "стандартность" других.
Люблю полёт.
Иногда люблю быть злобью и наглой поганью.
Люблю полночь.
Люблю смешные и дурацкие игрушки и монструозных созданий. Иногда это совмещается.
Люблю ночные разговоры.
Люблю, когда Ф. поет. И когда есть возможность его обнять.
Люблю обкусывать губы.
Люблю творческий бардак.
Люблю сильный теплый ветер, почти сшибающий.
Люблю обувь на высокой подошве. И длинные футболки-рубашки-итд.
Люблю "воспламенять сердца"(с).
Люблю, когда один ноготь на каждой руке покрашен в другой цвет, нежели остальные.
Люблю запах свежего, еще теплого, асфальта, особенно когда прошел мелкий дождь. Он такой сладкий и хрусткий, этот запах.
Люблю "переплавлять креатив в события" (с).
Маму люблю.
Люблю, когда мне дают прозвища - это отражает то, что же видят в тебе.
Люблю становится ветром перемен для других.
Люблю создавать атмосферу.
Люблю находить упоминания о себе в неожиданных местах.
Люблю, когда что-то делают для меня без моей просьбы или упоминания.
Люблю что-то делать для других без их просьб и упоминаний. Сюрпризы делать люблю.
Люблю своевременные стихи и песни.
Люблю, как иногда пахнет на некоторых станциях метро.
Люблю знать, что меня ждут. Особенно нужные.

...все это по отдельности - очень плоское чувство, но когда все вместе, единой связкой переплелось во мне - оно порождает удивительно многогранное ощущение, и ведь тут только то, что мне пришло в голову - граней же намного больше, они блестят и переливаются. Любви к миру?
И Ф. люблю. Но это уже - отдельный кристалл, в нем тоже множество граней, мерцающих таинственно, манящих, загадочных, почти нереальных для окружающих. Этот кристалл словно бы внутри того кристалла, который, пожалуй, можно было бы назвать моей "любовью к миру". И оба они беспрестанно вертятся, бликуют, и иногда их блики совпадают в плоскости одной или нескольких граней.
Тогда-то они и сверкают ярче всего.

В колонках играет - Lord of the Dance – Ennis Sisters
Настроение сейчас - Ровное

...и вот смотри внимательно, ты ее сразу узнаешь - большая часть головы у нее - пламенная, но с левой стороны у нее в волосах - отблески фиолетовой бездны.

Подновила и подкорекктировала цвет.
Дико хочу на ирландские танцы. Дай-то хрень это желание сохранится до октября - там уже можно будет задуматься об этом конкретнее.
Вообще думаю с волосами еще больший треш вытворить. Но это позднее и пока не скажу.

...Серые мышки становятся принцессами, поцелованными в сердце светом звездного падения, небесным сиянием, сорвавшимся, преодолевшим множество времени от и до. Становятся прекрасными принцессами, чья верность и любовь преодолевают все.
Но никто не знает, кто бросает им звезды, никто не посмотрит в мои глаза - серые, синие, серебристые - цвета шлейфа за падающей звездой.
Смотри! От меня расходятся концентрические круги чуда, пересекающие время и пространство, а в моих ладонях пылает, оживая, погасшая уже звезда, я вдыхаю в нее жизнь - Гори! Гори! Там, где-то спустя, тебя ждет серая мышка, которая должна стать королевной. Ты должна помочь стать ей - собой, слышишь, звездочка? Гори.
Она разгорается, и, ограненная дыханием моим, устремляется вниз, туда, к безмолвному зову, чтобы указать путь, принести приключения, назначить избранных и проследить, чтобы все закончилось хорошо.
Я никогда не была избранной. Я выбиралась сама. Мне не швыряли звезды с небес, не прижимали к сердцу - не мое тело, а именно меня.
Ты не видишь, никогда не увидишь уже, какой боли и крови стоили мне мои крылья. Как они прорывались сквозь кожу спины, материализовавались усилием воли, обрастали хрустальными на вид перьями. Тогда мне не писали сказок и не плели фенечек.
Я звала, звала, захлебываясь, выбивая из себя последний дух, звала, сколько хватало силы, и даже больше, но чтобы...
Чтобы понять, что звезды должен кто-то скидывать к нам. Дарить надежду и им, чтобы они дарили ее кому-то еще.
Я - вершитель звездопадов, творец снов, хранитель душ - все это названия, слова, слова, не отображающие всей сути, но призывающие, зовущие.
Я танцую в дождь на перекрестках и сижу на краю утеса, болтая ногами. Это я - отражение без владельца, это я - урчащий зверь с пламенной шерстью.
Все меньше тех, кто нуждается в звездах, все меньше звезд, которые хотят для кого-то гореть.
Сажусь у стены и, подтянув к себе колени, сжимаюсь в тугой клубок, и пою - без слов и без звуков, своим существом, чтобы сквозь поры просачивалось сияние, оно мягкое, как свет ночника, не раздражает усталые глаза и душу.
Я знаю - для таких, как я, звезды не падают, но зову, зову. Никогда не выбиться в принцессы, да и уже не надо - обдерганному моему бродяжьему духу нужен ветер и дороги.
И - возможность переступить черту, отделяющую зов от понимания, прикосновения и соучастия.
Это все так важно, что слова перестают передавать нужный смысл.
Впитываю в себя то, что меня окружает, потому стараюсь чтобы вокруг меня было красиво, впитываю, накапливаю, скручиваю в себя серпантиновые ленты ощущений, чтобы однажды, когда не будет уже ничего - раскрутить их.
В такой мир, в котором звезды не будут гаснуть. В котором будут верить в вечность - обещаний, клятв, нерушимость слов, открытость поступков. И не только верить - творить.
А я буду где-то болтаться между небом и землей, не принимая в творящемся никакого участия, потому что весь этот мир будет лучше и идеальнее меня самой.
И снова - звать, звать. Огненным зверем затаившимся где-то там, где рождаются грозы, не засыпая никогда целиком, чутко прислушиваясь и чуть-чуть шевеля хвостом.
Чтобы подойти однажды устало, ткнуться чутким бархатным носом в ладонь - и наконец-то замолчать, ощущая себя заново.

Серия сообщений "Минутные сказки":
Часть 1 - И всю ночь говорить про космос
Часть 2 - Это существо
...
Часть 13 - Берегиня кошмаров
Часть 14 - Пусть чудеса останутся
Часть 15 - Звездопадная сказка
Часть 16 - Про ощущения и огненный цветок
Часть 17 - О том, как угасает Свет
...
Часть 28 - 04. Холод.
Часть 29 - 35. Голос над мирами
Часть 30 - 43. Видишь город в темноте... (с)

Не родился птицей - ну да и пусть,
Что ж, бывает, куда деваться?
Сотвори свои крылья, отринув грусть!
Посмей разбежавшись по краю - подняться
В лазурное дикое небо
Без струн проводов и ловушек антенн!
Туда, куда божьи коровки за хлебом
Летят, презрев понятия систем.

Крылья - не крылья, но тень от твоей души.
Не жмись к стенам, не бойся оставить землю,
Как можешь - вдыхай в себя ветер, дыши, дыши!
Кто, как не ты, за себя же в ответе?

Не родился птицей сегодня - завтра станешь собой.
Лишь не бойся, протяни мне ладонь, зови меня - грезы.
Беги, лети, разверзая размах, за своею судьбой,
И в ладонях твоих вспыхнут новые звезды.

В колонках играет - Loreena McKennitt
Настроение сейчас - Урчать

Все, кого ты любишь, могут оказаться кошками...

Увидела эту строчку у Кось в статусе, и так она мне понравилась, что я ее себе попырила, с копирайтом даже.
А оказалось, что это мои собственные слова, которые она чуть-чуть перефразировала.
Внезапно. В самом деле. В этом что-то есть, да.
А вообще, у Кось талант говорить убойные лаконичные фразы.

Что же до кошек, то, в общем-то, я иногда и сама хочу стать эдакой какой-нибудь тварью, чтобы лобастой башкой под колени тыкаться, класть подбородок на подлокотник и все такое прочее, тут как обычно не о любви - я в ней некомпетентна, все, что люди зовут любовью - у меня заменяется звериной привязанностью, уважением и восхищением, был там еще четвертый туз, но я его забыла, может, чуть позже вспомню. Так что преданная тварь из меня вышла бы прекрасная.
Главные четыре компонента, все остальное - это так, добавляется в тех или иных пропорциях. Влюбляться я тоже не умею - влюбленность у меня заменяется восхищением, при том не обязательно целиком личностью, а какими-то чертами характера или даже внешности, ужимками. При том мне не обязательно с этим человеком общаться, и вообще, чуть позже он мне может оказаться и не нужен, потому что на одном восхищении даже дружбы не выстроишь.
Вспомнила. Четыре туза - преданность, уважение, интерес, восхищение. Это то, что я могу объяснить и идет от головы, а от сердца - да черт его знает, что оно там чувствует, больное мое, но мне всегда должно быть интересно, иначе становится скучно, а как показала практика - гаснет мое восхищение, за ним зачастую уважение, и... на одной лишь преданности тоже не уедешь.
А все это гаснет тогда, когда пропадает уважение и интерес ко мне. Восхищение - это приятно, конечно, все такое, но мной не обязательно восхищаться, но уважать меня и то, что я делаю, то есть проявлять интерес - нужно, так-то. Я в свою очередь не поскуплюсь на искренность.
И да. Главный джокер всего этого - искренность. Тузы тузами, но без искренности они - ничто.
Понимаешь ли, дорогое мое бытие, когда я - всем своим существом кому-то, не раздельными составляющими "голова-сердце-гормоны", а - всецело, то - искренняя, в этом нет для меня никакого подвига, потому что для меня это в порядке вещей.

Да, с одной стороны я дикая злобная тварюга из темного леса, ары-ры, все такое, загрызу и не подавлюсь, но с другой стороны - это же лучше, нежели в лицо улыбаться, а за спиной поливать дерьмом.
Почему-то лживая доброжелательность ценится многими выше, чем искренность, пусть даже презрения искренность.
И не учитывают, что такое я только с одной стороны - с другой же я мурчу, когда гладят за ухом, слушаю песни, затаив дыхание, кусаюсь ласково за руки, люблю сладости и горячий чай, плачу, читая стихи или слушая песни, смотря мультфильмы или погружаясь в книги - и плачу, и смеюсь.
И иногда мечтаю стать безмолвной пламенно-рыжей тварью, помесью волка и кошки, чтобы сшибать с ног, урчать нежно и ушами шевелить, слыша голос. Пожалуй, это было бы идеально для такой, как я. Хотя и кормить такую тварюгу муторно, зато это целые сколько-то кило предельной верности и искренности.
Потому что облачать все это в плоть человеческую было несколько опрометчиво, да, я умею плести фенечки и Ловцы, но в остальном - это все так неважно, что ну не тупи, мироздание, слышишь, в следующий раз?

Мама, слышишь, это какой-то безумный трип,
Это словно тысяча солнц, что взрываются изнутри.
Это словно кровь, что впитывается в песок.
И память раскаленной спицей впивается мне в висок.

Господи, видишь, это какой-то лукавый бред.
Это будто бы пара шрамов, расположенных на спине.
Эти чувства, Господи, не деть, не выплюнуть, не забыть.
Мне бы море и солнце, лечь на спинУ и спокойно плыть.

Мама, Господи, это какой-то кошмарный трип!
Ну нельзя же, нельзя же вот так - сгоряча - любить.
Сердце мое живое, бытия моего не отринь.
За внимания всем спасибо, и к черту. Всем хана. Аминь.

Мой "Господи" не имеет никакого отношения к христианству в целом или в частности, и вообще, не относится к религиям, просто это - нечто очень внутреннее, не имеющее названия, сила, дарующая мне то самое "правильное" которое можно назвать здоровой умеренностью. Иногда же - персонификация Мира.

Дай мне, Господи, небо с солнышком,
Тучи, звезды и облака.
Видишь, Господи, лица-стеклышки,
Блещут, блещут, ну а пока

Ну а пока я летаю смолоду,
Не молюсь Тебе, не крещусь.
И теряю, Господи, в ветре голову,
И в потоке с улыбкой мчусь.

Дай мне, Господи, мир в ладошечку,
Не для кайфа, не чтоб сломать.
Чтоб черпнуть себе меры плошечку,
Чтоб Тебя и себя - понять.

Трудно быть тем, что называют "сильная девушка" - когда казалось бы...
Чтобы не стоять и не захлебываться этим самым, и не поперхиваться словами: Господи, почему ты не сделал меня слабой, маленького роста, тоненькой, как трубочка от коктейля, Господи, ну почему я не могу так же: истерить, когда я делаю что-то во имя кого-то и не получается, почему, Господи, я не умею жить всецело кем-то, как эти слабые девочки, и чтобы просыпать и губки дуть "ну я случайно проспала, честно", или "ну найди мне пожалуйста, давай поедем, ну сделай". А я вот нет - я просыпаюсь рано и когда нужно не просыпаю, заканчиваю с красным дипломом - ах, как легче было учиться на тройки, как некоторые, ведь какая разница, диплом не смотрят и бла-бла.
Господи, почему я такая гордая, и это не позволяет мне присвоить только себе, не позволяет ревновать из-за глупостей и плакать - только в себя, не позволяет быть слабой - с которой можно быть не сколько из любви, сколько из жалости "она же такая беззащитная, как я ее брошу, такой благородный!".
Господи, почему я не прощаю промахов - ни другим, ни себе. И слабостей слишком частых тоже не прощаю.
Соплей на пустом месте.
И только дыра в груди зреет - еду ли я в Питер этим летом?
Ну почему мне надо самой - прийти, тыкнуть носом, "вот же блять обратная связь, как ты вообще искал, слоупочище мое?"
Господи, я не прошу тебя сделать меня сейчас слабой женщиной, нет - иначе исчезнет все то, что во мне настоящего. Я спрашиваю у тебя одного - почему ты сразу не сделал меня такой, когда еще не было поздно?
Чтобы любой мужчина был сильнее меня - и чтобы уметь из-за этого влюбляться с первого взгляда и начинать целоваться на третьей встрече.
Сильные женщины не влюбляются с первого взгляда и не мечутся от одного к другому "ну люби меня, люби, защищай!"
А меня защищать не надо. Я сама это умею. И быть со мной из жалости - сложно. Сложно найти то, в чем меня надо жалеть.
И потому кого-то сильнее меня - найти сложно, и все - друзья мне, братья, младшие, старшие, не суть.
Я ненавижу безвольных мужчин.
И ненавижу плакать из-за этого - из-за того, что я не могу этого исправить, или из-за того, что я не слабая женщина - чтобы меня можно было оберегать, защищать, а я могла тупить, просить помощи, знать, что за всем проследят.
Но я же знаю - самой все, самой, и есть ли кто-то в моем окружении сильнее меня?
Вопрос повисает в пустоте пятнадцатого этажа. Слышишь, Небо?
А еще мне вспоминается Янтарь - и странный свет в ее глазах, когда она брала гитару в руки и начинала играть что-то из своего. Мерцающее марево, каштановый ветер, рыжие переливы. Но там не мое убогое "ну почему?" - а нечто иное, но тоже - про силу духа и волю.
Слабые они не бывают волшебными. Они может походить, но не будут - их сказки картонные, их проблемы - мелочные, их сопли - фонтаном вокруг, они слабые...
Такие девушки слабее своих мужчин - и им легче, потому что они могут отпустить поводья, и ничего не случится.
А я не могу - пробовала. Тогда начинается нервотрепка - и что ж ты, блять, делаешь, хера ли ты тупишь, ну почему ты забыл, опять все я?!

Я же не феминистка. Не совсем шовинистка но и не феминистка. У меня зачастую мужское мышление и поведение - но обязывает, потому как если я буду вести себя как обычная девушка - все покатится к чертям и...
И я стану не я.
Но все-таки хочется - чтоб прийти, и знать, что не только ты за всем следишь, не только ты сильная - а что и еще есть сильные плечи и руки.
Понимаешь, Господи, со мной говорить надо. И не только говорить - но и делами делаться.
А без дел - ну кому нужно, ну кому?
Ко мне слетаются окружающие, как на огонек, а есть ли огни для меня? Именно для меня? Яркие, сильные, чтобы не гасли на слабом ветерке, и чтобы можно было упасть и сказать "знаешь, все меня заебало, я собираю свое барахло и пусть дальше тонут без меня, я пошла".
А нет, а вот нет, что-то меня тут крепко, за ворот рубашки и за сердечные клапаны вцепилось, ах ты хрень, отцепись от меня, дай мне послать все это нахуй и исчезнуть, начать смеяться, смеяться и смеяться - и обратиться в смех...
И звучать эхом по водосточным питерским трубам.
Господи, дай мне силы выдержать собственную мощь...

Ушел Апрель. Ушел. А я многое успела обдумать и понять - в самую последнюю, Вальпургиеву Ночь.
У меня стала тяжелая походка - так же, как и характер. Яростнее, злее, агрессивнее, напористее.
Вчера я наконец-то смогла сформулировать, почему.
Мне не хватает чуда. Но "чудите сами" - тут не подходит. Творить для самой себя чудеса - это неинтересно. Это не вдохновляет. И не удивляет.
Для других я могу отчудить много чего и много как - было бы настроение. Я напишу сказку, стих, сплету фенечку именно под человека, создам атмосферу нужного события, подключу людей, найду такой подарок, от которого человече ахнет - удивленный.
А меня на самом деле удивить сложно, очень сложно. Это бывает редко. Последний, кто меня по-настоящему удивил - был Саша Бес, который адресовал мне стих, Мария-Индиго с песнями на мои стихи, да некий фотограф, который сам захотел меня пофотографировать (и пофотографирует после майских праздников).
К комплиментам, которые на меня сыплются со всех сторон - как-то привыкаешь. Это очень мимолетное удивление, которого мне мало. Буквально позавчера мне написала девушка и был вот такой диалог:
- *луч восхищения*
- мыр?)
- Мыр!
- вы кто?) у меня видимо голова - решето, я вас не помню, ну, или не знаю.)
- Да я Вас в группе видела, зашла и подумала, что няша. Так левый абсолютно человек)
- ^^ бог мой, прелесть какая - неожиданно.)

Мне нравится, что люди реагируют на меня так, значит, ореол чудесного все еще со мной и работает независимо от меня. И людям нравится, и в самом деле нравится - это не плоские комплименты всяких дрифлешов - там их раздают всем.
Иногда я завидую людям (блядям?) которым ничего этого не надо - у них настолько мизерный опыт удивляться с не желанием каких-то особенных чудес, что им хватает посидеть в баре с выпивкой, походит под ручку и с мороженкой по улице, покататься на роликах, и прочая белибирда, которая, как по мне, выдает человека неглубокого. По крайней мере когда это они совершают часто и положение вещей их устраивает при всем разнообразии происходящего.
Ну а я бы сдохла - от скуки, от желания немыслимого чуда, которого поднесу не я, а - мне, от желания коснуться волшебства - и я бродила по ночным зимним улицам, и ночью, зимой - выбиралась на кладбище, я без страха беру в руки огненные пои, меня можно спокойно швырнуть лихим движением из рок-н-ролла - мне не страшно. Когда есть возможность - я выбираюсь куда-то. Я выбираюсь.
Но зачастую - не то, я делаю сама, своими руками, и этого безнадежно мало, мало для моего огромного запаса эмоций, который если не растратить - начинает хлестать через край. И появляется агрессия, напор и злорадство.
Я даже мечтаю нарваться, вполне себе, чтобы взять клинок (который забыла некая умнейшая дамочка. а ведь ей его дарили, она так хотела фехтовать, но забрала у меня только блузку, не вспомнив про меч или флейту. сразу видно отношение человека - нихрена не надо. А Фене обидно - он со всем тщанием выбирал это оружие, тратил на него хорошие деньги, думая, что человеку в самом деле надо) и вместо слов - размозжить им всем голову, вспомнить те крохи, которым меня учили, насадить на клинок, прикрываясь сбоку стилетом.
Просто потому что мне некуда девать эмоции. Мне надо либо сильно удивиться, очень, очень сильно - либо убить кого-то. Равноценно, как бы смешно не казалось.
И, да - я могу убить человека. Иногда даже хочу. Просто обороняюсь я плохо - как Тау из Калааса, мне проще свалить или убить, чем защищаться.
Еще я не люблю когда у меня спрашивают, что мне подарить. Я должна до последнего момента не знать, что же там, в пакете/коробке. Иначе теряется ощущение праздника. Я люблю сюрпризы.
У меня высокая планка для всего, что я делаю - рукоделия, стишков, рассказов. На фестивалях - внешнего вида. То есть если я одеваю вечернее открытое платье - я никогда не одену с ним потрепанную сумку с анимешной картинкой. Либо пойду без сумки, либо найду клатч. И под стать платью будет прическа - это я шаманкой могу бегать с сумасшедшим вихрем на голове, а с платьем - либо не одевай его, либо соответствуй. Будь у меня кривые ноги - не одела бы короткой юбки ни в жизнь. У меня очень сильное чувство эстетики, при моей агрессии - это опасно, потому что я не постесняюсь высмеять человека по всем параметрам.
Хотя в письменном творчестве я еще не соответствую тому, чему хочу. Иногда меня это печалит, но я не заморачиваюсь особо.

Удиви меня, Мир. И ты увидишь, как в моих руках появляется ключ от других миров. Как я шагаю в Зазеркалье и обратно.
Удиви меня, Мир.

Ап-рель.
Преддверие ле-та-а...
По-это-му
Ухожу с головой
В не-бо-склон.
Это сон.
Все это сон
Моя дурацкая жизнь.
Дер-жись
На острие ножа
Моя смешная,
муторная
ду-ша.
Не срывайся
На вы-до-хе
и на
вдохе.
Дай мне до-жить
до пла-хи.
Или кон-ца
эпо-хи.

Ап-рель.

Обычно день рождения у меня проходил так - у меня на квартире собиралось небольшое число человек - два-три, в лучшем случае четыре (у остальных дела и прочее, не могли прийти или долго до меня ехать). Мы сидели, пили чай, ели покупной тортик, говорили что-то там про мое себяощущение в этом мире, дарили пару подарочков (как выяснялось в последствии про которые я вспоминала время от времени, то есть средней необходимости). Все было мило, скучненько и обычно.
То есть никак.
Это так, предисловие.
Но это день рождение, которое было в пятницу 13-го, а праздновали в субботу 14-го выгодно отличался от прочих.
Сначала я рванула на отличный концерт и прибыльную ярмарку. Там меня поймали Аррэт и Настя, поздравили, а пообнимали меня вообще все желающие. А еще скупили у меня полстола, по что потом удивлялся Фень, припыливший с учебы в теплой компании Крис и Кости.
Крис болтает с черным Зоем у входа (или кем-то, уже не вспомню), моя тихо (насколько это возможно в тяжелых сапогах) подкрадываюсь, и обнимаю ее длинными руками поперек плеч. Реакция была из разряда "а-а-а-а, хтоэта?!"
Еще попозжее припылил Нэкс и подарил деревянные четки (уже вторые!) и кота-агитатора из тяжелого камня. Почему агитатора? А потому что он смотрел на всех жа-а-а-алобными глазами, в которых виднелось выражение "ну купите у нас что-нибудь!?". Работает. :) Мыла осталось еще меньше.
Я периодически бегала в зал, слушать выступающих, хотя конечно их было слышно везде, но это не то.
И...
Прижавшись к чужой спине, закрыв глаза, я слушаю джаз,
И мне хорошо, спокойно и весело, как может только сейчас.
Прижавшись к чужой спине, отбивая ритм,
Я чувствую, друже, что мы с тобою горим.

Из диалогов:
Общаются Кот с Аррэт. Кот:
- Ну, я могу расстегнуть лифак двумя пальцами.
Фень встревает:
- А я только тремя могу.
Моя, не отрываясь от перевешивания Ловцов на стенде:
- А еще он умеет пряжки зубами расстегивать.
Раздалось уважительное "о-о-о-о-о!"

А потом мы рванули в Коломенское, на запуск фонариков. :)
От нас увы, откололся Нэкс, поехал дальше.
Пока ждали остальных и Фень переглядывался со знакомым, патрулирующем станцию (кажись), мы с Аррэт мило поболтали на тему пялящихся окружающих, купальников и удобства женского белья.
А потом пришла Чай. С фонарикм. И классным-классным подарочным пакетом, в котором обнаружилось чуть-чуть сссровских ниток и дофигища киндеров!
И еще чуть позднее пришли Шон с Мари. И тоже с нитками! Это уже третий пакет с мулине, первый был от Насти с Сильвером. А еще Мари с Шон подарили кружку! Вот и собран набор для романтического чаепития - Аррэт мне подарила чай, шоколадку и чуть-чуть свечек! ^^
И наконец-то дождались Химика, с неким зельем, про которое мне рассказывал Фень, с железкой и с термометром в деревяшке, с заявлением, что я из этого что-нибудь сотворю.
И мы пошли. Это было весело.
Аррэт с Чай попрыгушки, и побегушки, и Мари с Шон следом, и я - с четырьмя подарочными пакетами, и Фень с Химиком - тоже с пакетами, но не подарочными, и безветрие, и безлуние, и безвременье, и смеющиеся они рядом.
Два фонарика - мой и фенин - мы запустили без проволочек, а вот фонарик Мари и Шон, откопанный в общаге, не полетел - прогорел фитиль. У чайского фонарика не было фитиля, и...
...практическим методом было доказано, что фонарик, у которого нет фитиля, отлично, хотя и недолго, летал на женской гигиенической прокладке. Вот это был эпик!
Второй не полетел, тяги не хватило. Но побежал.
А чуть позже побежали Шон, Мари и Химик. Просто так, потому что просторно.
Чуть ранее нас покинула Аррэт, потому как и так задержалась.
А еще я зачем-то перенесла с места на место Чай. Мы подумали и решили, что она переносной штатив.
Ну и позже мы тоже утянулись оттуда. Перелетами на метро, и так хорошо, и пакеты подарочные в руках, и ноги гудят - весь день пробегала-пролетала, и так хорошо, вывернуто и сонно.
А еще по дороге до метро мы тыкали в проезжающие через дорогу электрички, ржали согнувшись в три погибели и орали "люди, оуха-ха, люди!!! С работы, уха-ха-ха!.."
И так классно было ощущать чуждость этому миру, этим людям, и этому городу, и только небо, только небо над головой с единственной видной звездою, то гаснущей, то вспыхивающей. "Они подают нам знаки!".

Домой, домой
Я не могу опоздать.
Мой дом в голове,
Над головой звезда,
Она меня, слышишь, зовёт.
За мной, за мной
Нет дороги назад,
Я иду широко открыв глаза,
Я иду выше, вперёд.
(с)

И песни петь.
А потом идти сквозь вечерне-ночные пространства, и ощущение праздника в ногах и сердце, и так далее, и домой, домой, а дома никого нет, прилечь, хотеть поплести, и уйти в ванну, залечь на часик, отпарить косточки, читать Фрая, размякнуть от переполняющего счастья.
Прийти, свалиться, мокрая, теплая, в тунике на голое тело, и незаметно задремать, свернувшись, как лежащий рядом кот, и хорошо-хорошо-хорошо.
Мечта детства - дикое, волшебное день рождение, нужные подарки в множестве красивых упаковках. И вот - четыре подарочных пакета, у меня такого еще никогда не было, и вот ты идешь и НЕСЕШЬ свое праздничное настроение, оно не только внутри но и снаружи, хорошо-хорошо.
И - никаких высокопарных тостов в честь, ничего такого, только дикая, волшебная, всеобъемлющая свобода.
И нитки в трех из четырех пакетов, и Аррэт-сорока-болтушка, смеется, и Чай улыбается, чудно и ехидно щурится, Химик с огромными, как мир, объятиями, блондин-Нэкс с кибер-очками и в противогазе, Мари с Титаником в обнимку, Шон с быстрыми блестящими глазами, и Фень, конечно, Фень, теплый и пахнущий знакомо и терпко, я может, по запаху и нахожу его, да и остальных тоже, на запах, как зверь, по блеску глаз, волшебному, как та звезда над нашей головой.
Апрель, спасибо, что я есть, что есть эти люди, это небо и это звезда, и этот слабый, шепчущий ветер, и эти стихи и сказки внутри меня.

А правой рукой поймаю
Весенний ветер, вечерний луч,
Я вечно иду по краю,
И с этого края когда-нибудь...

(с)

Не бессмертие, так - сладенький заменитель,
Будто все мы возродимся когда-то там...
Вновь память сшивать капроново-лунной нитью,
Беснуясь под гулко и четко поющий там-там.

Что там было, что будет? Этого знать не надо.
Нам боги закроют глаза загорелой рукой.
Все эти мысли про луны чистилища, капища ада
Выдают человека, которому чужден покой.

Не бессмертие, так - сладенький заменитель
Бог нам щедро отсыпет широкой рукой.
Вот только я соберусь и уеду в Питер,
И буду жить вечно в комнатке над Невой.

Хочешь, я расскажу тебе о своей жизни, смерти и о своем бессмертии?
Вся моя жизнь - сменяющийся калейдоскоп, смеющееся лицо луноликого божества, эти люди вокруг - они отпадают, отшелушиваются - как бы дороги мне не были, и их голоса уходят в небытие. Я не люблю возвращать людей из прошлого, и когда такой человек появляется и утаскивает кого-то из моих сейчашных знакомцев - пусть. Значит, отшелушилось, опало, истерлось. Не нужно уже, потому что - тут уже про другое - мое бессмертие не приемлет этого. Люди уходят в бытовуху, люди психуют, люди смеются, плачут - и я тоже пытаюсь казаться ими, ну а на самом деле то мое, которое внутри, не осознает, почему в такой ситуации плачут, в такой - смеются, в такой - просто молчат. Я говорю, когда хочу, плачу на пустом месте, грущу просто так или выдыхаю ядовитые пары эйфории ни с чего, а потому что мое состояние - внутри которое - именно такое.
А этой зимой - это слякотной смурной зимой - я хочу только спать не просыпаясь толком, есть шоколад и фрукты, пить глинтвейн и видеть сны, уткнувшись носом в чужую теплую ладонь.
Смерть моя неполноценная и даже ущербна - я просто внезапно собираю все свои манатки - чудеса, веревочки с колокольчиками, волшебные флакончики с непознаваемой радостью - в торбу, позвякивая амулетами ухожу по ночной дороге и никогда уже не возвращаюсь. Это дорога без возврата.
И потому, бог мой, если ты решил идти - иди со мною до конца.
А еще я не умею ощущать настоящее чувство любви, мне оно кажется неверным, неправильным и не таким, какой любовь ощущают люди. Странное, мерцающее, то кажется нет, то кажется - есть, и неуловимое, совсем-совсем, как галлюцинация.
Я и проще и сложнее во многих случаях. Если тебе нужна помощь - попроси, если тебя не понимают - дай себя понять. А если не просишь и не раскрываешься - не ной, что тебе никто не помогает и не понимает. Значит, не попросил и не дал понять. Все просто.
Одна из сторон моего рая - это пустая квартира, или хотя бы когда меня не трогают и не будут трогать, музыка - радио ли, либо Пикник, фенечки и возможность не думать и не воспринимать...
Вообще, люди слишком сильно любят воспринимать все всерьез - чужие мнения, чужие слова, чужую жизнь - или свою. А все же проще, смешнее и карикатурнее.
...Люди вокруг меня отшелушиваются, уходят в туман, а значит - мне легче будет собрать торбу и встать на дорогу без возврата - и уйти в туман самой, уйти до Города-Любви, где бессмертие мое - осязаемо и непреложно, как закон тяготения.
Бог мой, если хочешь - иди со мною до конца, я вдохну в тебя вкус жизни и бессмертия.

Когда страшно станет богам,
И почудится шорох в углах
Они вспомнят о себе самих
И полюбят себя в зеркалах...
(с) Пикник

...Бог мой, я тебя обниму за шею, прижмусь к груди, буду слушать - там сердце слышу, сердце.
...Ты помнишь, когда мы уезжали из города моего бессмертия - я плакала, навзрыд и молча, тихо, и молчала восемь часов подряд, рисовала в блокноте и писала корявым подрагивающим почерком, и пока мои ноги не коснулись перрона Города-Дыма - я не произнесла ни слова. Я плакала, уезжая из города ключей, из Питера, и...
...все это отслаивается, как ненужная кожа, остается, осыпается, и что остается? Ты, я и Город, бог мой, слышишь, я буду на мостовых камешки взглядом считать, плести бесконечные фенечки никому, писать письма Питеру, искать и находить ключи, фотографировать уличных кошек и людей втихаря, ходить с зонтиком и свои безделушки продавать в дни языческих праздников. И нескончаемые веревочки плести, и вплетать, как Кершет, амулеты и бусины в волосы, ленты подвязывать, звенеть сережками и бубенцами-колокольчиками, бог мой, слышишь, давай уедем в мой Город-Любовь, в сердце моем осколок витражного оконца колется, и...
...за мое последнее бессмертие я отрастила себе такой хвост, которым только чуять, и вот - этим самым хвостом я ныне чую, что жизнь делает оборот, другая сторона луны поворачивается, а мне лишь немного грустно, но - пусть катятся лесом, светлым и красивым, а я не хочу участвовать в этом чужом задуманном дурдоме, у меня есть потрясающие люди, которые легки и невесомы, которые не привязывают меня к чужим образам и к чужим мнениям, которые не обижаются на мелочи ( не считая значительным то, что не надо было бы), от которых я не жду подвохов потому что какое им до меня дело.
Вот так вот, бог мой, и сердце твое стучит, и пусть все летит куда-то, катится, перевертывается - мы уедем обратно в вечность, искать ключи и апостола Петра, спросить чего-нибудь, например, какое кафе недорогое и уютное, он скажет "дура!" и будет совершенно прав, бог мой, "буду дурой, если горе от ума" , рассмеется и подарит мне ржавый ключ. Просто так, в коллекцию.
Бог мой, кто эти люди, я не хочу никого из людей, ни в жареном ни в пропеченном виде, не хочу. Дай мне ветер, бог мой, ветер с запахом корицы, и гладь меня по лицу теплыми пальцами, не надо больше никого, потому что все эти "кто" такие странные, противоестественные и... обыкновенные, что у меня начинает болеть горло. Не хочу.
Бог мой, в Питере - с зонтами, камешки в мостовых считать, запускать фонарики и воздушных змеев и жить, жить, жить - ни к кому больше не прикасаясь всерьез, потому что нужен мне только ты, бог мой, ты и Питер, а остальное...
А остальное - это так неважно...

Из разряда "себя не похвалишь - никто не похвалит".

Знаешь, безумная Нэнси живет в Петербурге.
И, говорят, ходит замуж за ветром.
Он ее укрывает длинною черною курткой,
Дарует ходы кафетерий, наполненных светом.

Рыжая Нэнси гуляет карнизом по небу,
Безумствуя, фотик берет на прогулку.
И фоткает волшебную, чУдную небыль,
Которую ищет в колодезных переулках.

ЧУдная Нэнси влюбляется в Петербург,
Каждый день глядя в витражные стекла окОн.
Он ее радость, чудеснейший друг,
Сказка, открывшая дверь в этот спрятанный сон...

[28 Февраля 2011]

В колонках играет - Ничего

Настроение сейчас - Стремное

Была вчера на ярмарке, народу было чуть ли не катастрофически мало - всех сдуло на ту, раздутую коммерческую. Зато посидели хорошо.
А я бегаю пока безработной, сонной, странной и сумасшедшей - ничего не пишется, плетется, потихоньку начинаю заниматься мыловарением. Вижу странные сны, фенечки и жд платформы. Доделываю подарки, смотрю на людей и фильмы, что-то, наверное, жду, отращиваю обратно волосы (гуще и здоровее), пью сладкое в больших количествах, таскаю шоколад из магазинов, и страстно желаю собственную квартиру, чтобы никто и ничего не сказало в два часа ночи, когда я стою на кухне с мыловарением "а ты чего не спишь - тебе завтра вставать!?", и свое волшебное Логово с моими чудесами, распорядком дня, людьми и набором запасных сердец.

Бог мой, межсезонье это убивает меня, осень - затянувшееся межсезонье, но когда она сходит на нет, и уже не осень и еще не зима - это кошмарно, я мечусь, как солнечный зайчик по клеткам-зеркалам, отражаясь, прыгая и беснуясь, и некуда мне деваться, и чувства странные и пугающие во мне зреют, тревожность моя вся, до капли.
Мне бы знаешь чего, бог мой (да-да, я знаю, межсезонье как очень неустойчивое время можно перелепить, дороги поменять и судьбы, потому и тревожно мне так)? Мне бы дождь этот в том Городе, которому он к лицу, горячий чай, кухню и полочки, огромную ванну с горячей водой и чтобы много-много пузырьков со всякими притираниями-мазями-солями, отварами на травах, музыку, смешной коврик в виде махровых пяточек на полу, две кошки - рыжую и черную, руки бы горячие, теплые, пахнущие имбирем, и - чудо в рукава, на чердаке - драконов разводить, маленьких еще, ничего, к следующей осени уже с меня будут, а сейчас пока каждый в шляпу влезает, и по не твердым пока хребтам их гладить, крылья расправлять и с пола их поднимать, чтобы не застудились, в одеяла пушистые прятать, и чтобы каждый милый такой.
Чудес мне бы - которых не придумать и самому исполнить, а - пощупать, ощутить, обжечься даже, я люблю огонь, он во мне пляшет, пылает.
Давай я стану Хранителем Питерских Драконов, буду им фенечки на лапы плести, на шипы цеплять Ловцы Удач и латунные шелестящие колокольчики, чей перезвон схож с звенящим шелестом шизофрении, дай мне, бог мой, твои ладони, я уткнусь в них, глаза закрою, и - имбирь, корица, еще что-то, и фенечки ношеные - мои.
Межсезонье мнется под моими пальцами, меняется, отдается тревогой-колоколом в гулком сердце моем, пустота отзывается, а дожди идут, идут, смывают снег, дай мне снегу, как героину, господи...

Слышишь, бог мой - Питер в венах и жилах моих, Город-Любовь. И пусть говорят, что все мне видится да чудится, все эти блага неземные мною придуманы, но - пусть видится, пусть чудится и кажется. Город-волшебное наваждение да не покинет сердца моего, прорастет, приживется, каменный цветок, чаша витражная в которой плещется самый сладкий яд.
Пусть хлещет дождями, снегами пусть заметает, воет в трубах, будит видениями, но - пусть остается, остается, остается. Никуда пусть не девается.
Бог мой, слышишь меня - лишь только повеют под крылья попутные ветра, то все, все - лечу я, мчусь, рассекая пространство и время, чтобы потом в городе моем остановиться - и зависнуть в его бессмертии, вечности, как в янтарной смоле. И кружить, кружить по его улицам, как по углам псих-палаты, и впитывать в себя, пока окончательно, бесповоротно не стану духом его, Питера, частичкой его души.

Не смотря ни на что побеждает любовь... (с)

Красная осень, желтые листья,
Как не стремись, но дорогам не виться.
Линии жизни зачеркнуты бритвой...
Слышатся шорохи древней молитвы:

"Боги, не надо ни силы, ни воли,
Богатства не надо, не надо покоя,
Только следы заметайте за мною,
Чтобы назад не свернуть.
Позвольте продолжить мой путь."

По лесу стелятся вьюжные вихри,
Сердце замолкло, сердце затихло.
Только душа не прогнулась под снегом,
Нет, не сломить нас опасною негой.

"Боги, не надо ни силы, ни воли,
Богатства не надо, не надо покоя,
Только следы заметайте за мною,
Чтобы назад не свернуть.
Позвольте продолжить мой путь."

Весною оттаят забытых могилы,
Лес ощутит позабытую силу.
Вот так и я возрождаюсь весною,
Чтобы забыть о сне и покое.

"Боги, не надо ни силы, ни воли,
Дайте дороги, чтоб идти за судьбою,
Ведь нужное все ношу я с собою,
Чтобы продолжить путь,
С которого мне не свернуть".

Бог мой, слышишь, чуешь? В теле моем - связанная в узел судьба моя, гибкая и подвижная, блестящая, матовая, скользящая, самым своим хвостом в спиральку скрученная, плоть от плоти моих желаний, тень от тени снов моих и метаний.
Бог мой, монстра, зверя, по затылку, по гриве погладить - сможешь? Ну, сможешь?!
А давай поиграем, я буду жить так, чтоб так: творить после работы, улыбаться все время, плотно есть один раз в день, и так, на перекусах, чая пить больше, смеяться чаще, плести длиньше и не писать стихов. Ну, ты готов?
Я сплету тебе фенечку, ладно, и пусть она станет моей дорогой в Город-Любовь. Пусть тропинкой стелется, плетется, не кончается, и приводит к порогу моего дома с моими дурацкими солнцами и кошками, замызганной рыжим раковиной и ароматными бутылечками в ванной, и с кучей баночек с бусинками на кухне, и с креслом-гнездом, Ловцами по всему дому, и... сердцем моим, о боже.
Играешь, играешь, тоже?
Давай я сплету тебе фенечку-осень, языческую молитву, передам через резчика по шкатулкам, а ты мне - дорогу к дому.
А он улыбается, и говорит:
Давай, но так и так не может быть по-другому.
Просто мне очень нравятся твои фенечки.
Плети, моя девочка.
Плети.
Я тебе тоже поплету и выплету.

Рисуй, рисуй на моей спине - море рисуй, города вдоль прибрежных волн. Рисуй, видишь, спина моя - белый холст, нетронутый, обнаженный.
Рисуй на ней маслом, акварелью, царапинами вырезай, рисуй, пусть рождается новый мир на нежной глади спины.
Рисуй, кистями, пальцами, лезвиями рисуй, крылья рисуй, перья для ловцов снов и для написания сказок, рисуй на спине моей, Господи, не останавливай кисти своей, коснись позвонков мазками новых историй, линии жизни и судьбы мне рисуй на ладони, стирай полночью и рисуй снова.
Рисуй, бога ради, мира ради, вырежи меня из картона мироздания, не оставляй кроткой картинкой с новыми жизнями на спине.
Господи, если вся жизнь - в вине, дай мне его испить, к крыльям ангелов прикоснуться.
Господи, слышишь, позволь мне проснуться с новыми линиями на ладонях в мире, рисованном на спине.

Все мы - боги. Боги пустых подворотен, драных кроссовок и полосатых гетров. Походных сумок и торб на одном плече. Боги косых взглядов, обладатели странностей в поведении. Мы. Боги.
Мы не величайшие в привычном понимании. И не всемогущие, как кажется многим, должно быть. Ведь что по сути, всемогущество? Пшик наших желаний.
Настоящее всемогущество взращивается тайно, под оболочкой не_бога. Под старыми куртками и обветренной кожей, в переплетение синеватых вен наркомана. Наркомана... наркомана безумием.
В запахе старых газет или остром аромате лака и красок. В волшебных движениях рук над чашками чая и кофе.
Мы - боги. Потому что мы...
...живы. И так хотим.
Мы - боги солнечных бликов и теней у стен, тёмных углов и ветреных крыш. Криво накрашенных ногтей, чередующихся карточными цветами - красный, чёрный, красный, чёрный...
Мы - это великая паутина душевной связи глубже подсознания, на грани невидимости и неслышимости. Мы - сотворённые строки, воплощённые мечты, задумки художников и фотографов в теле. Прекрасное отступление от идеала со странным чувством юмора. Любители хороших сигарет и тяжёлого рока.
Неумеющие многого из того, чему можно научиться, будучи человеком и умеющие то, что выше человеческого понимания.
Мы - боги только для таких же как мы - богов. Сумасшедших богов бытия.
У нас много боли и много слабостей. Которыми мы пользуемся уверенно и не очень.
Мы - боги ваших не исполнившихся желаний...
Бойтесь нас сами.
Если будем бояться вас мы...
Мир рухнет под залпом ответной агрессии...
Мы - боги. И мы умеем чувствовать и понимать не хуже нас.
Люди слышат нас мало.
Чаще, нас слышит ветер. Нас слышит мир.
Нам нельзя бояться. Нам - богам полутёмных подворотен и неровных стихов. Иначе...
Иначе - крах...

[26 Января 2009]

Да-да, сие написано на волне вот этого стиха. М-да, короче.

Знаешь, никто никогда не скажет другу: "Прикинь,
Я сегодня увидел со сцены Астрид. Мою безумную Астрид!
Она подпевала тихо, у нее глаза синевы...
Еще она улыбаться умеет - навзрыд."

Никто никогда не скажет, и знаешь, из-за чего?
Я сама как на сцене, взглядом по зрителям-лицам.
Среди всех имен, голосов, ищу мою Астрид, среди кого?
...А потом, уходя в закулисье, устало злиться...

Мне не строят скандалов, я сама кому хочешь скандал.
Только козни обрыдли, цепями обвисли в груди.
И кто-то внутри, средь цепей, едва слышно сказал:
"Ищи свою Астрид!" Но ни разу не повторил.

[27 Сентября 2010]

...На самом деле я воплощаюсь в каждом мире, где мне понравится хоть что-то, где это что-то меня проймет. Этим я и химера. Я могу быть едва ли ни кем угодно, лишь бы меня зацепило. Книги, фильмы, даже игры и стихи, просто картинки и песни - все это может развернуть в моем сознании целую вселенную, огромное и бесконечное бытие, где я буду его частью - не то чтобы важной или неотъемлимой, но - гармоничной. Для меня главное - гармония с собой и с миром, в котором я нахожусь, даже если он в моей голове. Воплощаясь чем-то, что присуще той вселенной, я стараюсь ощутить окружающее меня пространство и время, услышать, увидеть, почувствоать и попробовать, все, что я хочу, из того, что есть вокруг. И чем больше я вижу, слышу, ощущаю и пробую - тем больше вокруг меня развертывается мир, каким бы он ни был, и я продолжаю рассматривать его дальше, тянясь во все стороны, которые только возможно.
У меня много образов, совершенно разных, и совершенно много разных миров. Наверное, потому я так люблю ключи - они словно бы порождают врата где угодно, когда угодно, во что угодно и кем угодно. Любой ключ в моих руках становится ключом к Шамбале, к какомо-то новому миру, и стоит только сжать его в тонких пальцах - и врата распахиваются под порывами ветра фантазии, которая, быть может, несет что-то более настоящее, чем эта Москва XXI века. Я переступаю порог и становлюсь чем-то иным, не меняясь, по сути, внутри.
...Покрываясь шерстью или перьями, отращивая уши или хвосты, крылья, даже плавники и новые имена - я все равно я, та же личность. Просто кажусь разной из-за того, что ощущаю себя иначе в разных мирах.
Как знать, может, это и значит - быть ветром других миров, распахнутой настежь форточкой в странные мироздания, отличных от наших?
Смотри, ты видишь, в моих глазах - бездны и искры?
[06 Марта 2011]

В колонках играет - Clann Lir - Coisich a Ruin
Настроение сейчас - Прыжок!..

Да что они во мне понимают, да что я в них понимаю? - и слава богу, слава всем богам, которые только есть в бытие над моей головой.
Пусть они пьют и курят, пишут ерундовое про наркотики, переделывают сказки, привнося в них несчастную любовь, клянут мир, все, что угодно, пусть смотрят на меня как на диковинку, но...
Но они никогда не купались ночью в начале июня в проточной реке в множестве километров от дома, не прыгали через костер, ощущая его могучую, яростную и великодушную силу, не бегали в одной рубашке вокруг, изображая русалку, не плясали бесовски с пламенем, в ало-золотом пятачке света, не вдыхали керосиновые пары от фитилей, не омывали свое тело и волосы травами. Они не плели чудес, они не говорили с небом, они...
Они другие, бог мой, или я другая, но не суть, важно лишь то что даже небо над моей головой другое, и сущность моя - иная - яростная, звериная, непримиримая, и ярящаяся.
Не звучать у них на губах варгану, отзвуками его пропитываясь, не греться под утро у костра, не слушать баек тех, кого ты не найдешь потом, и, может, не встретишь?
Им не говорить с Городами, с множеством городов внутри и вне себя, не носить ошейник, не прятать лицо в чужие ладони, чтобы отогреть замерзший нос, не вязать узелками счастье, не прыгать 20 раз на одной ноге "как настоящий колдун", не ощущать себя шаманом, распятым на все четыре стороны света самой природой, экстазом не пропитываться от ее касания. Не смотреть на море, чтоб дыхание перехватывало, не говорить с волнами о нынешнем.
Не низать Удачу, не уговаривать Фортуну, чтобы снизошла, как птичье перо в ладони не опустилось.
Бог мой, они - другие, отличные от меня, бог мой, спасибо тебе, что не отнять у меня самого дорогого, танцев тех, костров, огней и глаз, касаний и ночей с чаем, вдохновения моего, бега волчьего по старому снегу и молодой траве, жизни моей не отнять многогранной и многообразной, музыки, звучащей в ребрах - будто струны внутри меня натянуты, и сердце вместо того, чтобы в барабаны отбивать - по струнам дергает, и теньк-теньк-теньк.
Образность моя, жизнь моя, смерть моя - ничья более.
И бог мой, со мной.
Внутри меня.

Кошки, знаешь ли, тоже люди
Только мудрые и уставшие
(с) Саша Бес(t)

У кошки девять жизней - мне говорят мудрецы и старые поверья, но только, верь мне, верь! - что у кошек только девять кошачьих жизней, и добрый десяток других, человечьих. И, быть может когда-нибудь глазами кошки посмотрит на тебя дочь, когда ее взгляд станет цепок и менее рассеян. Быть может, кошачьи глаза будут чудиться в оконных стеклах и зеркалах, быть может...
Кошки, они - не уходят. Они остаются рядом.
Они ждут нас дома, шуршат на кухне.
Сидят на окнах, провожают взглядом.
Не надо плакать, прошу - не надо?

Через годы кошачьим взором на тебя посмотрит дочь.
Потеплеет, замурлычет, улыбнется осенняя ночь.
И ветер потрется загривком о ноги - прям точь-в-точь...
Никто не уходит от нас, кто бы не гнал их прочь.

В колонках играет - Сплин - Иди через лес
Настроение сейчас - Легкое

Эп наконец-то выложила фотки - все же в пленке она мастер.

Все, что я хотел узнать - я вызнал из книг,
Все что я хотел сказать - не передать словами...

Сегодня с мелким смотрели "Валли" - мультик, ну... зацепил, да.
А еще мне ответили на запрос по работу в Одинцово. Буквально утром отправила резюме, сейчас - ответили.
Оказывается, есть еще в Одинцово вакансии без стажа работы. Завтра буду звонить.

И еще мне наконец-то плетется - именно фенечки. У меня куча-куча планов.
А, и еще - я не я буду, если в октябре не схожу на возлюбленный мой Пикник.
Мне еще, вот знаешь, подумалось, что жизнь можно описать подбором групп, которые слушаешь чаще всего и больше всего любишь. Они у всех разные, и само-собой меняются с течением времени.
Вот моя жизнь на данный момент - Сплин, Пикник, вкрапления Башни Рован и скрипачки из "Лорда Танцев".
Пикник вообще со мной с того момента, как я его впервые услышала - где-то лет в 14. И сколько других групп рядом не кружило с моей душой, Пикник - оставались.

Небесная Канцелярия, шлю тебе весточку, ты меня там это, не забывай, где-то рядом бродят твои ангелы и загадочно улыбаются. Что я делаю не так? Или все так?

В колонках играет - Пикник - Искры около рта
Настроение сейчас - х__Х

Они, знаешь, путаются в этих дороговизнах - дорогих духах, вещах и людях, кафе такие, подороже, а я вот, ветер, хожу - не надо. Всех этих шмоток, духов, кафе...
А я одену старый свитер, и мне будет тепло. Теплее, намного теплее, чем многим из них. А я пройдусь по рынку и куплю себе кофту не за 1500 а за 500. И буду счастлива.
Я не хочу этой дороговизны - духов "Коко Шанель", шмотья от "Прадо" и белья по 500 за штуку.
Ты мне пошли лишь только дороги пыльной, весенней-летней. И я в ней растворюсь, я в ней закружусь, и по забегаловкам, по едва заметным дворикам, по...
И Питер, апрельский Питер - пусть он, господин мой, в душу мою войдет.
И...
Упаси меня, Небесная Канцелярия, от "дорогих" людей.

Господи, когда я уеду в Питер
То носить буду теплый свитер,
Вдохом поднимать ветер,
Выдохом - отпускать.

Господи, когда я перееду отсюда,
То забуду, как смотрят люди,
Удивительно-странно не любят,
Просто за то, что есть.

Господи, я себя заберу с собою,
В чемодан упакуюсь с судьбою
И оставлю Москву в покое
Со всей своей нелюбви.

Господи, когда я перееду к Пальмире,
Я займу свое место в мире
В своей недоигрушечной же квартире,
И буду бессмертней всех.