Бог мой, межсезонье это убивает меня, осень - затянувшееся межсезонье, но когда она сходит на нет, и уже не осень и еще не зима - это кошмарно, я мечусь, как солнечный зайчик по клеткам-зеркалам, отражаясь, прыгая и беснуясь, и некуда мне деваться, и чувства странные и пугающие во мне зреют, тревожность моя вся, до капли.
Мне бы знаешь чего, бог мой (да-да, я знаю, межсезонье как очень неустойчивое время можно перелепить, дороги поменять и судьбы, потому и тревожно мне так)? Мне бы дождь этот в том Городе, которому он к лицу, горячий чай, кухню и полочки, огромную ванну с горячей водой и чтобы много-много пузырьков со всякими притираниями-мазями-солями, отварами на травах, музыку, смешной коврик в виде махровых пяточек на полу, две кошки - рыжую и черную, руки бы горячие, теплые, пахнущие имбирем, и - чудо в рукава, на чердаке - драконов разводить, маленьких еще, ничего, к следующей осени уже с меня будут, а сейчас пока каждый в шляпу влезает, и по не твердым пока хребтам их гладить, крылья расправлять и с пола их поднимать, чтобы не застудились, в одеяла пушистые прятать, и чтобы каждый милый такой.
Чудес мне бы - которых не придумать и самому исполнить, а - пощупать, ощутить, обжечься даже, я люблю огонь, он во мне пляшет, пылает.
Давай я стану Хранителем Питерских Драконов, буду им фенечки на лапы плести, на шипы цеплять Ловцы Удач и латунные шелестящие колокольчики, чей перезвон схож с звенящим шелестом шизофрении, дай мне, бог мой, твои ладони, я уткнусь в них, глаза закрою, и - имбирь, корица, еще что-то, и фенечки ношеные - мои.
Межсезонье мнется под моими пальцами, меняется, отдается тревогой-колоколом в гулком сердце моем, пустота отзывается, а дожди идут, идут, смывают снег, дай мне снегу, как героину, господи...