"В мире, перевёрнутом с ног на голову, истина - это мгновение лжи".

Ги Дебор, "Общество спектакля".

______________

Слыхал, будто российское руководство вознамерилось давать российское же гражданство за 5 лет службы в армии. Очевидно, что это станет удобным способом для мигрантов из Средней Азии (и Китая?) обосновываться в России.

Всё это до боли напоминает приснопамятный момент в истории Римской империи, когда в римскую армию стали набирать варваров. Чем это кончилось - известно всем. Римская армия перестала быть римской, а спустя некоторое время и империя перестала быть империей. Это не может не вселять в моё сердце тревогу, что история России всё-таки окончательно оказалось псевдоморфозой западной истории и, значит, пошла по пути конца вместе с Западом. Однако Запад уже видел времена величия, да и бабье лето для него ещё продолжается, Россия же может кануть в Лету, так и не достигнув исторического пика.

К сожалению, псевдоморфоза сыграла роковую роль в рамках истории всей магической культуры, к которой Россия так или иначе сопричастна.

"И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и земля миновали, и моря уже нет".

Откровение Иоанна Богослова

"вздымается снова

из моря земля,

зеленея, как прежде"

Прорицание вёльвы

Примечание: данный пост не несёт никакой националистической и прочей "дпнишной" направленности, а так - о судьбах мира, и прочей ерунде...

Ещё один классик циклической теории истории. Оставил весьма противоречивое впечатление. Оговорюсь сразу: весь 12-томный цикл "Постижения истории" не читал. Подозреваю, что в русском переводе его вовсе не существует. По интернетам, судя по всему,  гуляет лишь одно издание, представляющее собой антологию первых семи томов - правда, весьма немаленькую. Потому наберусь наглости судить о теории Тойнби по данному изданию.

Если вкратце - разочарование и недоверие. Ситуация немного парадоксальна. Конечно, и у того же Шпенглера есть куча неточностей и ошибок, за что его и шпыняют, "опровергая" его теорию. Но сам стиль его изложения - философско-одухотворённый, зачастую использующий метафоры и образы вместо рациональных аргументов - подкупает, убеждая в правдивости не столько самой теории, сколько взгляда на историю, который лежит в основании этой теории. Тойнби же пытается придерживаться объективисткого, научного стиля. Но тем виднее становятся многочисленные притягивания за уши и недостаток аргументации. Временами, однако, он пытается приукрасить свою речь образностью, но это только ухудшает ситуацию, потому что используются пафосные штампы и плоскости, нередкие для научно-публицистической речи. Да, пафос чудовищный. Усугубляется обилием слов с большой буквы. Особо безбожно используется слово "Добро". Вот с этим-то "Добром" связан другой провал теории Тойнби.

Он всячески пытается отмежеваться от Шпенглера (понятно - чтобы не прослыть эпигоном), в частности, ополчаясь как раз на цикличность теории последнего (внезапно, не правда ли?!). Тойнби считает неверным уподобление существования общества биологической жизни со свойственными ей обязательными циклами  рождения-смерти. Общество - не организм, утверждает Тойнби. Однако он не видит, что утверждение "общество - организм" весьма многосмысленно. В устах Герберта Спенсера оно действительно топорно и механистично, в устах Шпенглера - совсем иное. "Общество - это пересечение полей активности индивидов", - заявляет Тойнби, чтобы найти альтернативу. Но тут же встаёт вопрос - а как это, собственно, противоречит Шпенглеру? Почему у этой самой активности индивидов не может быть ритмов (как есть биологические ритмы в активности организма), тождественных циклам? Более того - как дальше мы увидим, Тойнби и занимается выявлением этих самых ритмов.

Важно и то, что Тойнби не особо разбирается в циклизме Шпенглера, по сути, не делая различия между его учением и "мифом о вечном возвращении" Ницше. В чём дело? Как я думаю, дело в том, что цикличность применяется к разным объектам. Цикличность Шпенглера - это утверждение, что все культуры проходят одинаковые стадии развития. Но в остальном они абсолютно автономны и никакой связи между культурами нет, цикличности или какой-либо другой закономерности нет в истории человечества. Для Шпенглера вообще не существует истории человечества, нет смысла этой истории, он говорит лишь об отдельных культурах. А "Постижение истории" Тойнби - это именно постижение общечеловеческой истории и попытка, что ещё более важно, найти смысл этой истории. Поэтому неудивительно, что в рамках общечеловеческой истории, по Тойнби, нет никакой цикличности. Её, как оказывается, не подразумевает и Шпенглер. Они вообще видят историю абсолютно по-разному.

Тойнби ищет смысл истории, и вот тут-то выползает самое неприглядное. Едва он касается этого смысла, касается вопроса ценностей, как тут же отчётливо проступает пошленькая англосаксонская мораль, говорящая о "Добре", о торжестве нравственности и духовности как цели общечеловеческой истории и об уменьшении насилия как основной тенденции и критерия "хорошести" общества. Мораль эта абсолютно ничем не доказывается, а преподносится как аксиома. Точнее говоря, она преподносится суггестивно, как внутренняя данность, нечто само собой разумеющееся, о чём даже не нужно предварительно заявлять. В конечном счёте, модель общечеловеческой истории Тойнби выливается в другую пошлость - гегельянское развитие по спирали. Короче говоря, теория Тойнби оказывается скорее псевдоциклической.

Немаловажно и то, что при постулируемом отрицании европоцентризма, Тойнби никак не может отделаться от западного взгляда на мир. Проявляется это в том числе и уже в выше упомянутом либеральном смысле истории, т.е. таком смысле, который присущ исключительно западному сознанию. Кроме того, Тойнби пытается всячески подчеркнуть историческую исключительность христианства. Так это нарочито делается, что иногда даже неловко читать. Сложного понимания христианства, присущего Шпенглеру, нет и в помине. Христианство Запада для Тойнби напрямую связано с событиями начала нашей эры, а Христос - фигура ключевая в истории, покруче всяких Будд. Нет, и для Шпенглера христианство было ценнее того же буддизма, но он это хотя бы аргументировал менее патетично, в рамках логики своей теории. У Шпенглера буддизм - последнее мировоззрение умирающей индийской цивилизации, христианство же, напротив, - свежее, полное жизненных сил воззрение зарождающейся магической культуры. Отсюда и отношение к ним. А у Тойнби выходит какое-то камлание, сводящееся едва ли не к тому, что Христос лучше Будды, потому что он сын Бога. Это не то что не наука, но даже не философия...

Однако есть в теории Тойнби и ценные вещи. И, что весьма занятно, касаются они в основном уже упоминавшихся ритмов в жизни цивилизации:

1. Ритм "Вызов-Ответ". Это главный ритм истории и существования цивилизации. Особенно он важен при их зарождении. Огромное значение этого ритма связано с тем, что было объяснено слабое развитие центрально- и южноафриканских народов - потому что не было достойного вызова. Природный вызов слишком слаб, а человеческого вызова в виде каких-либо великих вторжений попросту не было. В то же время, народы Крайнего Севера или азиатские кочевники застыли в своём развитии, потому что вызов слишком силён - природные условия настолько жёсткие, что, приспособившись к ним, эти народы уже не смогли развиваться. А скажем, вызов цивилизации Междуречья был оптимальным - климат тоже не самый приятный, но наличие великих рек способствовало развитию ирригации, появлению городов, усложнению государства и т.д.

Важно отметить, что все существовавшие цивилизации рано или поздно переживали надлом. Он был связан с тем, что цивилизация находила оптимальный вызов на самый главный вызов, а потом останавливалась и уже не могла найти ответы на новые вызовы.

2. Ритм "Спад-Оживление". Это ритм распадающейся, надломившейся цивилизации. Тойнби довольно много написал о периоде распада в разных цивилизациях. Надо отдать ему должное, там немало интересного.

3. Концепция мимесиса. Ключевая концепция теории. Тойнби делит общество на творческое меньшинство и нетворческое большинство. Именно творческое меньшинство находит ответ на вызов. Отношения с большинством могут складываться очень по-разному, но даже в случае враждебности большинства срабатывает мимесис - большинство начинается подражать меньшинству, и так всё общество даёт ответ на вызов. Однако со временем меньшинство растрачивает свою творческую потенцию и остаётся просто правящим меньшинством, которое отчаянно держится за старый ответ на старый вызов, а дать новые ответ на новый вызов уже не может. В результате и происходят пресловутые надлом и распад. При этом в распадающейся цивилизации нарождается новое творческое меньшинство и выходит оно, как правило, не из старого меньшинства. Это новое творческое меньшинство является корнем новой цивилизации.

Правда, на страницах того издания, которое мне довелось читать, я не нашёл никакого обоснования данной концепции.

4. Ритм "Уход-Возврат". Это ритм, в котором живёт развивающаяся, молодая цивилизация. Она сталкивается с вызовом, на время отступает, потом находит ответ и возвращается ещё более сильной. Также этот ритм присутствует в деятельности представителей творческого меньшинства. Примеров тут масса - взять тех же Христа и Будду, учения которых появились после отшельничества, ухода от мира. Забавно довести эту аналогию до деятелей новейшего времени - скажем, основополагающие труды Ленина и Гитлера появились также после "ухода" - заключения в тюрьме.

Возвращаясь к недостаткам, стоит отметить, что Тойнби довольно узко понимает духовную составляющую цивилизации, верх культуры для него - религия, что тоже выглядит тенденциозно. Однако тут, как мне кажется, и кроется коренное отличие между Тойнби и Шпенглером. Теория последнего - не столько историческая, сколько культурологическая. Видимо, поэтому Шпенглер и не задается вопросом смысла истории, потому что он не историю изучает, а культуру, а в ней действительно нет никакого смысла, да и говорить об общечеловеческой культуре вряд ли возможно. Тойнби, напротив, весьма слаб как культуролог, но его теория - это теория именно историческая.

Если резюмировать, то я, безусловно, признаю важность тех четырёх концепций, но едва ли они стоили столь большого объёма (я о количестве томов), столь обширного "растекания" мыслью по древу. Или иначе - они требовали несколько другого фокуса. Не о том писать надо было, короче говоря.

Исходя из всего, что я написал выше, цитировать мне нечего, хотя я и поместил данный текст в раздел "цитаты".

Засим остаюсь правоверным шпенглерианцем.

"Жизнь жестока, если она хочет быть великой. Она оставляет право выбора лишь между победой и поражением, а не между войной и миром. Жертвы победы являются составной частью победы".

Конечно, "Закат Европы" можно прямо-таки разбирать на цитаты. Эта цитата - просто из того, что недавно попалось на глаза.

Вообще, всю философию истории Шпенглера пронизывает двойственность, противоречивость, которая, возможно, делает его труды спорными или даже бредовыми для "традиционной" науки, но тем не менее именна эта противоречивость делает его философию философией, а самого Шпенглера - достойным последователем Ницше, дополнившим своего учителя именно в той области, где Ницше был откровенно слаб - в истории.

Противоречивость в "Закате Европы" - на каждому шагу. С одной стороны, Шпенглер прямо-таки эпатирует своим материализмом, не уставая заявлять о своей симпатии к, если позволите, "аристократии дела" - к тем, кто делает политику, к тем, кто действует, в противовес тем, кто думает - и бездействует. На это накладывается и тезис о том, что западная культура (это термин Шпенглера, по-нашему - цивилизация) вступила непосредственно в стадию цивилизации (криво вышло, ну да ладно), т.е. в стадию империализма, доминирования масс, смерти высокой культуры и духовности, выхода на первый план "последних мировоззрений" (для примера: это буддизм, стоицизм и этический социализм для индийской, античной и западной культур соответственно) - мировоззрений усталости от жизни и от всего бытия. Современность - это стадия Римской империи в античности. Рим не имел культуры, сравнимой, скажем, с Грецией. Всё - и культура, и наука - в Риме нацелено на практичность и эффективность. Этим Рим и прославился. Потому и для своих времен Шпенглер считал лучшим занятием дело политика, нежели философа. Уход в философствование - это бегство от реальности (именно в рамках наступившего времени, что важно заметить).

С другой стороны, Шпенглер так и не ответил на вопрос, который закономерно встаёт: какова же тогда роль самого Шпенглера? Как бы ни превозносил он "действие", "людей крови", сам он принадлежит к "людям духа" - тем, кто "не от мира сего". Да и судьба Шпенглера показательна - после издания своего великого труда он приобрёл известность и авторитетность и даже было попытался заняться политикой, но это дело провалилось. Заигрывания нацистов он с презрением отверг - и прожил остаток своих дней в тихой опале. А меж тем, приход тоталитаризма - яркий пример цезаризма, жестокой и практичной власти случайных людей, которому как раз "пришло время" - по теории самого же Шпенглера...

Противоречивость состоит и в том, что всё-таки жизнь выделяемых культур Шпенглер явно соотносит именно с духовным развитием - и тот момент, когда высокая культура умирает, переходя в заключительную стадию - цивилизацию - он описывает скорее со смешанным чувством восхищения (силой, масштабностью) и омерзения (от бездуховности и отсутствия "стиля", "крови" - важных и абсолютно трансцендентных понятий в его философии). Всё-таки, восхищаясь рыцарями времён крестовых походов, Шпенглер с нескрываемым упоением описывает религиозных деятелей зороастризма, раннего христианства, гностицизма - этих провозвестников культуры, которую сам Шпенглер назвал "магической".

Я уже сказал, что в философии Шпенглера очень больше значение играют образные полумистические понятия вроде "стиля", "крови", "быть в форме" (всё это имеет положительные значения), которые он употребляет применительно к культуре. Но самое важное - в основе каждой культуры он видит исключительно трансцендентное понятие - некий "прасимвол". Для западной цивилизации прасимвол - стремление к бесконечности, для египетской - путь, как путь к смерти, путь в вечности, для китайской - путь, как поток, витиеватое созерцательное блуждание, "дао", для магической - мир как пещера...

Да, кстати о "крови". Временами злоупотребление этим термином делает Шпенглера похожим на некоего адепта национализма (и нацисты сумели употребить для своих нужд и его философию, несмотря даже на его презрение к ним). Но параллельно с этим он настаивает, что всего его великие культуры никак не связаны с этносом. Этнос - это последнее, на что следует обращать внимание. "Нация" же - всего лишь стадия в историческом развитии великой культуры. Хотя она ему, безусловно, милее, чем "бесформенные" массы, которые являются единственным этносом, единственной нацией для стадии "цивилизации". Для примера: в магическую культуру Шпенглер включает самые разные народы - и семитов (иудеев с арабами), и арийцев-персов, и поздних греков-византийцев с армянами, и турок-сельджуков (именно их владычество ознаменовало стадию "цивилизации" в магической культуре). М-да, слишком вызывающе с точки зрения науки, но для философии - шикарно.

И напоследок ещё о "людях крови" и "людях духа":

"Можно быть или героем, или святым. Посередине находится не мудрость, а обыденность".

В продолжение темы: http://www.liveinternet.ru/users/mortuos_plango/post112276908/

Второй взгляд был сформулирован Фридрихом Ницше, который немало прославился своей критикой христианства. Религия слабых, мораль рабов, яд, убивающий волю к жизни – в общем, эпитетам и определениям несть числа. Собственно, эта эпатирующая критика очень сильно способствовала ажиотажу вокруг его философии на рубеже 19-20 веков. Здесь я не намерен останавливаться на всех характеристиках христианства, данных ему Ницше, на его «генеалогии морали». Потому что если приглядеться, то окажется, что Ницше критикует особое христианство.

Знаменитая формула из «Антихриста»: «Был только один христианин – и он умер на кресте», – вскрывает сущность этой критики. Надо помнить, что Ницше жил в викторианскую эпоху. Я не имею в виду именно правление королевы Виктории в Великобритании, а викторианскую эпоху как символ победившего пуританизма, особой морали, в той или иной форме пронизавшей весь Запад. Эта мораль являлась осколком жёстких протестантских требований к благочестию. Первые протестанты и впрямь пытались следовать всем предписаниям. Неслучайно название одного из течений – методизм – т.е. благочестие как метод. У методистов были едва ли не журналы, куда они записывали благие дела, совершённые за день, и планировали совершить новые. Эдакое «плановое благочестие». Церковь была уничтожена, но вместо неё была община, которая жёстко следила за поведением единоверцев. На место отцов Церкви пришли отцы-основатели.

Понятно, что с течением времени искренняя вера выродилась. В то же время в Америке общины разрослись в общество, в Европе общество тоже, разумеется, никуда не делось. Функцию надзора стало исполнять общественное мнение. В Средневековье кодекс поведения регулировался религиозными текстами, т.е., в принципе, он был писаным. А тут были неписаные правила. Инквизиции никакой не было, хотя те же первые поселенцы в Америке отметились охотой на ведьм (знаменитые салемские ведьмы – а ведь это никакое не «Тёмное Средневековье», а 17 век). Впрочем, если верить С.Г. Кара-Мурзе, массовый психоз, называемый охотой на ведьм, был характерен именно для протестантов. Оно и логично: охота на ведьм – это провозвестник линчевания, это стихийная расправа. Католическая церковь, разумеется, ведьм тоже преследовала, но не в её интересах было самой раздувать волнения в народе. Народ должен был работать и платить десятину, а не бегать с батогами. А то так недолго в запале и на церковь со светскими властями замахнуться. По крайней мере, мне кажется такое объяснение вполне очевидным: вносить хаос, когда ты и так установил жёсткую организацию – это пилить сук, на котором ты сидишь. Тем не менее, в одной научно-популярной программе а-ля BBC довелось услышать тезис типа «Церкви и властям было выгодно толкать народ на охоту на ведьм, т.к. это должно было выпустить у крестьян пар, чтобы они не взбунтовались против властей». На мой взгляд, сущая нелепица. Типичный антицерковный и антифеодальный миф о «Тёмном Средневековье». В каком месте оно «Тёмное»?! Двадцатый век, с его мировыми войнами, концлагерями, тоталитаризмом, атомными бомбами и напалмом, – куда как темнее.

Так вот, наивно думать, что отсутствие инквизиции облегчало участь инакомыслящих. Общественное мнение могло (и может) уничтожить человека морально, почище инквизиции. Неслучайно СМИ – в их современном понимании – появились именно на Западе и именно в Новое время, а как раз в викторианскую эпоху нарождается печально известная «жёлтая пресса». В каком-то смысле западные СМИ были созданы для того, чтобы разносить сплетни – но не по округе, не о соседях, а по всей стране, по всему миру. В итоге СМИ стали аналогом средневековой церкви: та управляла поведением – и СМИ управляют поведением. Масса думает о том, о чём говорит СМИ, масса не может жить без СМИ, масса покупает то, что говорит её реклама, транслируемая СМИ. Контроль над сознанием, который и не снился церковникам. О диалектической связи СМИ и того самого общественного мнения можно и не распространяться особо: взаимосвязь налицо.

Примечательно и то, что за Реформацией последовала эпоха Просвещения – с её навязчивыми нравоучениями. Просветители оттого так и называются, что хотели всех просветить знанием – а проще говоря, научить всех. Но научить тому, что сами просветители считали нужным и истинным. А нравоучение всегда попахивает лицемерием. Просвещение, радость, свет, знание, прогресс – и в то же время активная колонизация и порабощение (а то и истребление) других народов. Рассуждения о благочестии и благопристойности – и чудовищная меркантильность и жажда обогащения. Протестантизм уничтожил любовь к ближнему – ведь это индивидуальная религия. Результатом был хищнический капитализм. Но капитализм, который продолжал рассуждать о благопристойности.

И вот в этой эпохе и существовал Фридрих Ницше. Конечно, немецкие лютеране с англосаксонскими пуританами не сравнятся, но дух бюргерства был примерно тем же. Дух бюргерства – дух верности кайзеру, дух пристойного поведения, дух жадности и мелочности. И этот дух соотносил себя с христианством и с христианскими добродетелями. Этот дух называл себя христианством. Но он не имел ничего общего с Христом, он не мог себе представить, что богатому трудно попасть в Царствие Небесное, он не мог принять императив: пойди, продай имение твое и раздай нищим. Он хотел быть святым и сытым одновременно. Разве теперь не ясно, против какого христианства выступал Ницше?

Более того, в том же «Антихристе» философ много говорит о том, что мысли Христа извращены уже в Евангелиях, а то, что началось потом, было уже и вовсе не христианством. Даже если не анализировать каждое высказывание, нетрудно заметить, что уже Евангелие от Луки слишком подробно, а Евангелие от Иоанна прямо-таки напичкано пространными теологическими рассуждениями, на что нет и намёка в первых двух Евангелиях. Евангелие от Иоанна – это уже не благая весть, не рассказ очевидцев о чуде, это уже священный текст, утверждающий основы религии.

Символично и то, что одним из главных апостолов, едва ли не самым рьяным проповедником новой веры стал Павел, который никогда Христа воочию не видел и речей Иисуса не слышал, если не считать испугавшего его видения. И этот человек становится духовным авторитетом, выбирающим, что есть по-христиански, а что нет?!

В этом ракурсе уже вся история христианства после смерти Христа есть история лжехристианства. Примерно к такому же выводу и пришёл Ницше. И именно это «христианство» и вызывало у него столь великую ненависть. Потому в следующий раз, когда назовёте христианство религией слабых или рабов, пользуясь расхожим штампом, подумайте, о каком христианстве вы, собственно, говорите.

Третий взгляд принадлежит Освальду Шпенглеру и частично пересекается с предыдущими. Напомню, что Шпенглер выдвинул свою теорию самостоятельных, независимых культур. Среди них он выделял западноевропейскую («готическую», «фаустовскую») и магическую. Под магической, насколько я могу судить, он понимал арабо-византийскую культуру. Да-да, христиан-византийцев и мусульман-арабов. Это не вызовет удивления, если вникнуть в сути теории Шпенглера.

Конечно, саму теорию мне не объяснить в двух словах, но часть расскажу. Как уже говорилось выше, каждая культура автономна. Т.е. она развивается исключительно в соответствии со своим особым прасимволом. То, что принято называть взаимопроникновением культур, Шпенглер считает иллюзией. В действительности же, всякое «влияние» на культуру есть просто использование этой культурой чужих ресурсов. Именно использование, обработка, а не копирование. Это хорошо видно в случае с христианством.

Для Шпенглера существует «магические» и «готическое» христианство. Т.е. восточное и западное. Но это не просто организационное, и даже не догматическое разделение. Оба этих направления развиваются в соответствии со своим прасимволом. Для магической культуры – это «мир как пещера» (весьма смутное понятие; однако хорошо иллюстрирует этот символ наш православный храм; там сумрачно, там замкнутое пространство, но замкнутое по-особому, там как бы другой мир), для готической – мир как бесконечное пространство (если проводить аналогии с храмом, то вспомните готический собор, устремляющийся ввысь, с высоким потолком, с витражами, развоплощающими стены и впускающими божественный свет).

Отсюда и вывод: хотя христианство и пришло на Запад с Востока, приняв его, Запад тут же сделал его своим христианством. И это было христианством вселенской церкви, основанной на единоначалии и претендующей на единоначалие над всем миром (в противовес раздробленному православию), это было христианством миссионеров, проникавших в самые дальние уголки мира, это было христианством крестовых походов – как акта изумительной экспансии, как попытки расширить границы, добраться до диковинных земель, которые в каком-то смысле являют собой другой мир. В конце концов, это было христианство всё тех же готических соборов, стремящихся к бесконечности.

Самое любопытное, что Шпенглер включает в готическое христианство и католицизм, и протестантизм. Действительно, с точки зрения тяги к бесконечному, протестантизм продолжает традицию. В конце концов, именно в эпоху Реформации началась активная колонизация. В конце концов, самыми сильными западными державами в итоге оказывались протестантские или полупротестантские – Англия, Германия, Франция, США. Католики дали прощальный залп в виде расцвета Испании в 16 веке – и всё. Экономическое отставание католиков по сравнению с протестантами отмечал и Вебер.

Сюда же вписывается и обмирщение протестантизма. Католицизм ещё пытался, притязая на политическую гегемонию, достичь и гегемонии духовной. Протестантизм, практический и мирской, уже ставил на первый план гегемонию экономическую, а следом и политическую. Это была религия колонизаторов. Но тяга к бесконечному никуда не исчезла, просто она перешла с небес на землю.

А что же восточное, магическое, христианство? Ведь основной «фишкой» теории Шпенглера была идея параллельных эпох, т.е. схожего развития всех культур независимо от исторической эпохи. Тут следовал удивительный кульбит: магическим аналогом протестантизма оказался… ислам. Но это удивительно только с первого взгляда. Ислам, как минимум, корнями уходит в христианство и признаёт его пророков. Однако одним из главных посылов ислама было то, что христианство стало языческим, предавшись идолопоклонству. А ведь протестанты вменяла католикам в вину то же самое! Из этого постулата вышли характерные для ислама запреты на изображение Аллаха, а равно и человека – как пример идолопоклонства. Параллельно в той же Византии поднимается мощнейшее движение иконоборцев (причём отчасти вдохновлённое исламским почином). Более того, это выливается в целую гражданскую войну. Иконоборчество проникает в Болгарию. Даже катары, упоминавшиеся в первой части, являются родственниками этих «протестантов» византийских павликиан и болгарских богомилов. В Византии дело кончилось тем, что был наложен запрет на статуи (а до того поклонялись и статуям), но иконы всё же разрешено было почитать как символы, а не как вещи. Т.о. византийское христианство после иконоборчества стало в чём-то схоже с лютеранством – мягким вариантом протестантизма, в то время как ислам своей жёсткостью в полной мере соответствует пуританству.

Другими словами, Шпенглер вообще упразднил христианство как самостоятельное явление, сделав его не более чем элементом культур, причём очень сильно варьирующимся, т.е. никакого христианства как единого учения для Шпенглера не существует. Особенно это заметно, если учесть, что в магическую культуру входила ещё целая прорва ближневосточных религий и учений: гностицизм, маздакизм, манихейство и многое другое.

Единственная неясность тут остаётся за Россией. Связь с магическим христианством очевидна – ведь крестила нас Византия. Но вот судьбы и особенности нашего христианства – под вопросом, особенно если учесть, что Россия должна быть, по идее, самостоятельной культурой. В любом случае, это только повлечёт за собой введение третьего типа христианства, что лишний раз подтвердит нашу точку зрения об отсутствии христианства.
 

***

Все три точки зрения соприкасаются, но всё же единый взгляд тут вряд ли удастся когда-нибудь выработать. Мне ближе позиция Ницше. Это своего рода корневая позиция – если после Христа христианства уже не было, то уже неважно, что там дальше: православие, католичество и протестантство или магическое и готическое мироощущение.

Скорее всего, мы никогда не узнаем, что на самом деле говорил Христос. Даже если в Евангелиях написана полная правда, это не значит, что они сумели передать всё, а в мудрости, претендующей на божественную, одно пропущенное слово может оказаться фатальным для всего учения.