На первый взгляд, с точки зрения психически здорового человека, война России и Украины — это какой-то кошмар, безумие, несущее сплошное горе, конфликты и проблемы для всех.

Еще полгода назад такой сценарий казался абсолютно нереальным. Сделать врагами два народа с многовековой общей историей может только враг русских и украинцев.

Однако текущие события показывают, что развивается самый кошмарный, самый кровавый сценарий братоубийственной войны. Это не наша война, это не ваша война, это не война отправленных двадцатилетних десантников. Это война Путина.

Зачем она ему нужна? Так он уже сам прямо ответил на этот вопрос: »Нужно приступить к переговорам о политической организации общества и государственности на юго-востоке Украины».

Он сделал это заявление только сейчас, но действия по заброске диверсантов-сепаратистов, поставка оружия, настойчивое желание Путина заставить Порошенко сесть за стол переговоров с пропутинскими боевиками, многие из которых граждане России — все это выдавало его намерения задолго до публичного признания.

Слова Пескова, сказанные вслед за Путиным, что Путина не так поняли про государственность востока Украины, всерьез воспринимать не надо. Он постоянно несет околесицу. Типа, Путин женат на России... Читать по-русски мы умеем и без него.

Еще раз. Путин: «Нужно приступить к переговорам о политической организации общества и государственности на юго-востоке Украины». Конец цитаты.

До последнего времени задача расчленение Украины публично как цель не ставилась, а заменялась идеей так называемой федерализации.

Лицемерие Кремля в том, что он пытается навязать Украине и украинскому народу то, чего лишены граждане России, поскольку никакого федеративного государства в России уже давно (с 2004года) не существует. Робкие попытки отстаивать интересы регионов, в первую очередь, финансовые, жесточайшим образом подавляются.

Итак, Путин добивается расчленения Украины и создания на востоке страны марионеточного государства Новороссия с полным экономическим и политическим контролем из Кремля.

Для его клана крайне важен контроль над металлургией востока Украины а так же военно-промышленным комплексом. Кроме того юго-восток Украины богат запасами сланцевого газа, добыча которого создает реальную конкуренцию бизнесу путинской компании «Газпром».

Провальный сезон в Крыму — резкое сокращение потока туристов, неслыханный рост цен на услуги и продукты, дефицит пресной воды — толкает режим на аннексию юго-востока Украины с целью обеспечить наземный коридор на полуостров.

Ради этих целей Путин ввел войска, включая десантников и кадыровцев, поставляет на восток оружие и боевую технику, ради этих целей обрек Россию на изоляцию и санкции.

Ради этих параноидальных целей гибнут русские и украинцы. А Россия погружается в ложь, насилие, мракобесие и имперскую истерию.

Все это легко объяснить тем, что он тяжело психически больной человек. Так порой думают многие, включая автора. Но есть и другое объяснение.

В его кровавых действиях, в разжигании братоубийственной войны прослеживается главная цель — удержание личной власти и денег любой ценой. До начала войны его рейтинг медленно, но верно снижался.

Общество, несмотря на цензуру, мало-помалу стало понимать, что у власти находятся алчные, аморальные люди, главная цель которых — личное обогащение. Партия воров теряла свои позиции и нужна была крупномасштабная встряска, которая бы развернула этот тренд и восстановила популярность и доверие.

Украина дала пример антикриминальной революции, свергнувшей вора-президента. Ах, вы посмели выйти на улицу и свергнуть президента? За это Украину надо наказать! Что б не дай Бог русским мысль о революции не пришла в голову.

Кроме того, Украина выбрала европейский путь, предполагающий верховенство закона, демократию и сменяемость власти. Успех Украины на этом пути — прямая угроза власти Путина, который выбрал прямо противоположный курс, — режим пожизненной власти, произвола и коррупции.

Теперь, чтобы не угодить за решетку за нарушение Конституции РФ — из-за ввода войск в другую страну без согласия Совета Федерации РФ и международных обязательств России о нераспространении ядерного оружия — из-за нарушения Будапештского меморандума, Путин не оставил себе другого маневра, как быть президентом до смерти.

Так что внешне его поведение — безумие, а на практике холодная стратегия пожизненной деспотии.

Часто сторонники «Русского мира» объясняют агрессию Путина к Украине тем, что постсоветские республики, включая незалежную, являются зоной жизненных интересов России. Вместо того, чтобы показывать пример законности, безопасности, развития, высокого уровня жизни, в сознание граждан внедряется концепция грубой силы и угроз. При этом достигается прямо противоположный результат.

Украина уже стремится в НАТО, хотя до войны имела внеблоковый статус. Сам Североатлантический альянс окреп, союз Америки и Европы стал гораздо прочнее, чем раньше. Кроме того агрессия Путина консолидировала украинский народ, а борьба за независимость и территориальную целостность стала национальной идеей.

То есть ни одна из целей, заявленных Путиным, не достигнута. Происходит все ровно наоборот.

Трагедия под Иловайском закончилась многочисленными смертями и сотнями раненых. Какую-то часть раненых украинцев обменяли на пленных «потерявшихся» российских десантников, многие продолжают самостоятельно выходить из окружения. Пленных украинских бойцов группами отпускают благодаря работе украинского центра по обмену военнопленными. В субботу 16 украинских пленных были отправлены к родным, благодаря Руслане и этому центру. О том, как это было, мы поговорили с самой Русланой.

— Руслана, что заставило вас поехать на Донбасс спасать солдат?
— Это все очень спонтанно получилось. Был запланирован визит в Днепропетровск. Я увидела перед собой не то что Днепр, а увидела такой уверенный город Львов начала 90-х, когда только-только начиналась независимость.

То есть, патриотизм зашкаливает. Днепропетровск всегда был, наверное, патриотичным городом, но в данном случае я увидела вообще другой Днепр. Я как-то так прониклась, мы все обнимались-целовались, так громко все это происходило — «Слава Украине!», гимн…

Видно было по всему, что у людей сейчас ничего нет дороже этой темы, ничего нет дороже того, чтобы сохранить страну, мы все чувствуем этот острый момент.

И когда я уезжала, мне предложили организаторы — у нас еще планируется День авиации, мы соберем летчиков и т.д., приедешь выступить бесплатно? Я говорю: «Да, конечно, приеду, без проблем».

И я приехала в Днепр, мы поехали в госпиталь, к раненым. Я была в реанимации, видела ребят, которых только привезли, они еще были в коме. Мне все показали. Конечно, видеть обгорелые тела и ребят без рук, без ног — честно скажу, это не совсем спокойно. Кстати, я с Семеном Семенченко там познакомилась, пришла к нему в палату, мы с ним поговорили.

А потом я спустилась в холл, там меня ребята ждали. И я посмотрела на их лица и поняла, что они меня сейчас убьют. Я говорю: «Почему вы на меня смотрите волком?». Они говорят: «Руслана, то, что мы пережили… Мы пошли на фронт в шлепанцах. Теперь еще, не дай Господи, нас будут называть дезертирами». У нас был очень непростой разговор, очень честный.

Вообще в стране ситуация непростая. Любой разговор, который начинается — неизвестно, чем он закончится. Не начинать разговор — неправильно, умалчивать ситуацию — неправильно, бояться сказать себе правду — неправильно, а начинаешь говорить, и действительно не понимаешь, когда и чем это закончится…

С чего начался поход под администрацию президента? 28-го, в четверг, мне звонят мои ребята с «Ночной варты», с Майдана, и говорят: «Слушай, тут под администрацией президента большой митинг, приезжай… Семен Семенченко написал в «Фейсбуке», что надо быстро помогать, потому что ребята оказались в кольце. И родственники их собрались под администрацией президента и просят конкретной помощи».

Мы приехали. Вышли переговорщики, сказали: «Президент так озабочен… все нормально, 90% информации мы не можем вам сказать». Представляете, митинг стоит, 2-3 тысячи народу, а переговорщики берут микрофон для того, чтобы сказать, что им нельзя ничего сказать людям.

Состояние родных я не могу передать, потому что их и так колбасит, им звонят, им говорят: «Мы уже прощаемся с жизнью, скорее всего, нас уже до утра не будет». Матери, в обморок падают, плачут и кричат: «Помогите, сделайте что-то». И в этот момент выходят переговорщики после разговора с Порошенко и говорят: «Ну, за всех переживают, все будет нормально, вы не волнуйтесь, там отличная операция».

Потом мы все узнали, что операция была действительно «отличная». Я вышла тогда и сказала: «Не просто нужно дать поддержку батальонам, нужно срочно вводить военное положение, потому что это ненормально, когда одни идут жизнь отдавать, а другие гуляют с собачкой по парку».

Все должны оказаться сейчас в равных условиях, тогда сразу все поймут, что страна в опасности. Потому что сидеть возле телевизора, щелкать новостями и спрашивать: «Сколько у нас там еще областей осталось?» — это тоже ненормально.

Короче, я приезжаю в Днепр, встречаюсь с Владимиром Рубаном, это генерал-полковник, который возглавляет центр по обмену военнопленными. Он говорит: «Руслана, нам готовы дать 16 наших военнопленных. По разговору с Захарченко я понял, что он считает победу Русланы на Евровидении действительно настоящей победой Украины». Я, понимая, что есть контакт, говорю: «Я сажусь, еду, даже не думая». Он не ожидал, что я соглашусь.

— Куда он предлагал ехать? В Донецк?
— В Донецк, сразу напрямую. Захарченко был готов отдать наших 16 пленных, но чтобы приехали матери, родственники. А Рубан позвонил и говорит: «Со мной приедет Руслана». Музыкантов и маму я запихнула в самолет и сказала: «Все, летите в Киев, мне здесь надо остаться». И даже не сказала никому — не знал ни муж, ни родители, вообще никто. Мы просто сели с Рубаном в машину и поехали в Донецк.

— Но Захарченко давал какие-то гарантии? Мало ли что…
— Ну какие гарантии? Мы просто поехали забирать наших ребят.

— Но ты же певец Майдана, певец «хунты» в их понимании!
— Я почувствовала, что ко мне не относятся, как к «хунте», а как к нормальному человеку. Приехали… Разговор с Захарченко меня просто потряс. Я, конечно, понимаю, что у людей сейчас много возникнет вопросов, но почему я должна врать, если я обязана передать ту информацию, которую я увидела?

Захарченко мне очень четко сказал: «Я не хочу больше этого кровопролития, я не могу смотреть, как убивают лучших моих ребят и лучших ваших ребят, это надо останавливать». Говорили мы втроем — я, Захарченко и Рубан.

Он говорит: «Я не враг Украине, передай это, пожалуйста. Я не хочу стрелять, я не хочу, чтобы в меня стреляли. Я не переступлю границы Донецка, и пусть из меня не делают монстра. Не надо мифов. Мы в свое время боялись Львова. Почему вы сейчас боитесь Донецка? Мы вам не чужие».

Вот это я услышала. Ты представляешь, как мне крышу снесло после этого текста?

— А может быть, он просто врал тебе?
— Хорошо, давайте искать в этом логику. Ищите сами, анализируйте сами. Я вам просто передала то, что мне сказали. Я не преследую никаких конкретных целей, я просто вам передаю информацию.

— А насколько, как тебе показалось, он был искренен в своих словах?
— Абсолютно, потому и передаю. Если бы я почувствовала какую-то фигню или модерацию, я бы, наверное, притормозила. Но поскольку я увидела, что там что-то не то…

Значит, Путину было выгодно приделать им рога и копыта, так же, как и нам. А что, если нас просто сталкивают? Хотя мы знаем, что возле него ходит постоянно ФСБшник…

Он меня посадил в машину, где-то час мы ездили по Донецку, он мне показывал город, жаловался, что надо поднимать инфраструктуру, жаловался, что нет поставок продовольствия, жаловался, что ему нужно то-се, он пытался выглядеть таким полноценным хозяйственником.

— Его позиция понятна, хотя Пургин, деятель ДНР, в понедельник заявил, что они не видят себя в составе Украины, и никаких других вариантов не рассматривают. ( У же после интервью, во вторник, Захарченко тоже подтвердил эту позицию. Он заявил, что ДНР не хочет «оставаться в пределах Украины ни территориально, ни в политическом, ни в финансовом векторе» — прим. ред.) .
— Странно про выход из Украины... Очень странная ситуация. У них у всех тогда, получается, разные мессиджи…

Как они не в составе Украины? Мне он такого не говорил. Мне он сказал: «Я такой же украинец. Я считаю себя украинцем, я не враг Украине». Получается, идут разные послания.

Захарченко очень пытался дать мне понять, что он такой настоящий патриот своей земли: чужого не надо…Мне это было сказано напрямую. Я тоже, наверное, рискую, что в эту историю влезла, мягко говоря.

Он говорит: «Ты не представляешь. Я же услышал твое послание на Майдане. Мы подорвались, мы были готовы вас поддержать. Ты не представляешь, сколько людей здесь, стоя возле телевизора, тебе хлопало, когда ты говорила: «Очистим Украину от Януковича». Здесь, на Донбассе, куча народу мечтала, чтобы мы все от Януковича уже куда-то делись. Потому что он здесь похоронил минимум 3 тысячи людей, только чтобы отобрать бизнес и т.д.».

Все это он мне рассказывал. Если бы это была какая-то выстроенная сказка, я бы тоже это почувствовала. Он как-то так спонтанно все это говорил, у нас все было сплошной импровизацией — и наша встреча, и наш разговор, это все было стихийно. Никто не ожидал, во-первых, что я соглашусь приехать. Ну как можно было какие-то сделать заготовки перед этим? Его ребята, конечно, сначала все смотрели косо, потом привыкли. То есть, никто меня там не собирался убивать, не пристрелил, не повесил, как какую-то красную тряпку с Майдана.

Давайте все сядем и поедем вместе в Донецк. Вы увидите, наверное, то же самое. Я говорю Захарченко: «А ты готов это все повторять на камеру, что ты мне говоришь?». Он говорит: «Да».

Если это технология, то в чем? У меня начал очень жестко ломаться предыдущий стереотип. Меня колбасило очень долго, у меня был шок, полетело в голове все, что было перед этим.

Я не ожидала это все увидеть. Мне было тяжело все это осознать, а еще тяжелее было все это высказывать на пресс-конференции. Но я слово в слово сказала все то, что он попросил.

— То есть, он ездил с вами по Донецку?
— Он меня возил в своей машине. Причем нашу машину обстреляли, его охранника ранил в шею снайпер. Российские медиа сразу же подняли шум, что было покушение на Захарченко, и даже не знали, что в этот момент с ним в машине сидела я вместе с Рубаном.

— А когда вы ездили по Донецку, вы видели какие-нибудь российские войска?
— Нет. За все время я увидела один раз триколор — какую-то несчастную будку, в которой все это было покрашено. Я вообще нигде не видела триколора, по всему Донецку. Я еще удивилась, когда увидела, что где-то еще остались остановки, покрашенные в желто-голубой и подумала: «Ничего себе, они еще не закрасили».

Город очень чистый, подчеркнуто чистый, людей немного. Я спросила: «Сколько там людей?». Он говорит: «Не знаю. Наверное, тысяч 600-700 осталось».

— И каковы его планы?
— Он хочет подымать инфраструктуру. Он хочет, чтобы с той стороны прекратился огонь. Он хочет, чтобы его услышали. Он считает себя украинцем и не считает себя врагом Украины.

Он говорит: «Скажи им, пожалуйста, пусть они меня услышат». Причем он очень рассчитывал, что у меня получится это донести. Я видела по нему, что он очень рассчитывает на то, что я это не побоюсь сказать.

— Чего же он тогда хочет?
— Вот то, что я передала. Мне ничего больше он не передал, только это, я это и передаю. Пускай уже наши тогда соображают, что это означает. Пускай и Порошенко думает, и наши все ребята, пускай садятся и соображают, что с этим делать.

— Что было дальше, как вы забрали пленных?
— Мы забрали наших ребят, посадили их в автобус. Я спросила: «Как с вами обращались? Вас обижали?». Они говорят: «Нет». Они были шокированы, потому что их было 150, а осталось 16. Их российские войска просто размазали.

И мне интересно, как наше Минобороны будет объяснять все, что случилось с нашими батальонами. Я посчитала, что 200-300 ребят там полегло, минимум. Просто за пару часов они улетели на небо. Очень «успешно» была операция спланирована, зашибись.

— Где вы забирали ребят? По фотографии — возле какой-то церкви..
— Нет, мы забирали прямо возле гостиницы, где у нас была встреча. Где-то возле набережной. Я просто не очень хорошо знаю Донецк. А потом мы уже приехали к церкви. Мы сфотографировались возле церкви, потому что стали там на перекур.

Они вообще всю дорогу молчали. Я ехала с ними в автобусе, чтобы с ними ничего не случилось по дороге.

Позже Рубан сказал, что это был самый большой обмен. Говорит, что по 5 человек отдавали, по 3-4, но 16 — это первый раз. И опять же, это был не обмен, нам их просто отдали. Не было условий. Захарченко просто отдал 16 человек. А потом, когда мы уехали, он еще 10 отпустил.

Сейчас мне позвонили девочки из Ужгорода, говорят: «Странно, мы звоним своим, их отпускают тоже». Они тоже попали в плен, и им говорят: «Пускай за вами приезжают родственники. Единственное условие — что вы больше не будете брать оружие и против нас воевать».

— А что рассказывали эти солдатики, которых ты везла?
— Они были в ах…е. Они молчали, им было так хреново… Один пацан так и не мог прийти в себя. Естественно, как ты можешь прийти в себя, если у тебя брата на глазах разорвало? Они вообще не понимали, кто они теперь...

— Откуда были эти бойцы? Внутренние войска?
— 93-я была механизированная, в основном. У меня список на Фейсбуке лежит. Они были очень обломаны, разбиты, уставшие, они были никакие, если честно. С одним мальчиком я разговорилась, он говорит: «Руслана, я не знаю, что тебе сказать. Слово «спасибо» — это ничего. У меня жена через 3 месяца рожает сына».

И когда я их привезла родителям, ты не представляешь, что это были за эмоции! Ты не представляешь их встречу! Мы привезли их в Днепропетровскую ОГА. Эти эмоции надо было видеть! Там одна девочка еще была, которой сообщили, что ее мужа убили… Она упала на асфальт и так орала, это был кошмар какой-то…

— Что было по дороге? Все было спокойно?
— Мы ехали через блокпосты. Когда мы выезжали, в Донецк была очередь из машин километров на 10. Мы подозревали, что это либо возвращаются за вещами, либо едут за пленными, за ранеными, либо трупы забирать.

— Очередь гражданских машин?
— Да, это все гражданские, легковые — дети, мамы, все в кучу. Конечно, ехали и грузовые, наверное, с продовольствием, какие-то фуры, потому что железной дороги же нет.

— То есть, в твоем сознании что-то изменилось?
— Очень сильно. Кстати, я прекрасно понимаю, что они недавно провели еще и парад наших военнопленных. Мы ничего со счетов не снимаем. Но то, что произошло — я не знаю, как это объяснить. Я просто констатирую факт: это я услышала. Давайте теперь все вместе думать, что это означает. Есть возможность остановить мясорубку — значит, ее надо останавливать. Молотить людей — это не выход.

— Сколько там еще примерно осталось пленных? Почему отдали 16, потом 10?
— За все время, я думаю, 600.

— А все пленные — они у Захарченко содержатся или там есть другие группировки, которые контролируют других пленных?
— Он мне сказал, что у него есть мародеры, и сказал, что есть группировки, которые всех замучили. Он говорит: «Я признаю, что есть мародеры и неконтролируемые люди. Это не мы, это не наши. Мы сами не знаем, куда и как от них избавиться».

— А вы говорили о русских, про русскую армию? Он говорил что-то об этом?
— Как мне показалось, он понимает, что надо защитить Украину. Может быть, я неправильно его поняла. Но мне показалось, что все понимают, что внешний враг — это российская агрессия. Они четко понимают, что есть понятие своей земли и есть люди, которые должны защищать свою землю. И он уважает людей, которые защищают свою землю. Поэтому он со мной говорил как с человеком, который тоже патриотично защищал свою землю и свои идеи.

— У него в окружении есть российские солдаты?
— Я не видела россиян, я видела только донецких. Все, с кем я общалась, все, кто его окружал — это были исключительно донецкие.

— Каковы твои дальнейшие планы? Ты собираешься с ними поддерживать контакт или еще туда возвращаться?
— Я не знаю, надо посмотреть, настоящее все это, либо превратится в очередную игру.

Я хочу понимать — это все искренне или это манипуляция. Если это будет манипуляция, меня там не будет. Если люди действительно хотят, чтобы остановилась кровь — я буду полностью этому содействовать.

— Те ребята, которых ты вывезла, что они теперь будут делать? Какие у них планы?
— Не знаю. У них было очень подавленное состояние. Им нужна будет особенная реабилитация, это очень тонкий момент. Я не знаю, кто ими будет заниматься. Там и ранеными не особо кто-то занимается, там раненые на поле боя пооставались. Надо просто спросить у министерства обороны, они собрали раненых и трупы?

Надо задавать прямые вопросы министерству обороны или тем, кто за это отвечает. Они разбегаются, они где-то сидят, пересиживают. Мне постоянно смс-ки приходят: «Нас оттуда заберите, нас отсюда, мы там, мы сям». Ну что это такое? Что это за война такая? Рекогносцировки нету, координации нету. Те пошли, те побежали, этим сказали стоять, а те, наоборот, пошли в атаку.

Ну как можно это все комментировать? Это не патриотично, надо бы наверное молчать об этом. А как молчать? А чего они тогда гибнут такими пачкам, сотнями? Нет, надо правду говорить.

— Это за эти последние несколько дней столько жертв. До этого же вроде были успехи…
— Я не знаю, наверное, но я попала именно в эти последние пару дней, я до этого не лезла вообще в тему военных, мы им только передавали медикаменты, покупали аптечки, лекарства, помогали собирать средства на бронежилеты, каски. Я не особо лезла в эту тему. Я знала, что волонтеры работают, а я занималась беженцами и международным направлением. И тут вдруг «бабах!» и прямо жизнь мою развернуло!

— То есть, вы сами в шоке пока?
— Мои друзья в шоке, они за меня переживают, говорят: «Мы еще понимаем, героизм и безбашенность на Майдане, но тут лезть прямо в самое-самое…». Я говорю: «А у меня не было вариантов — 16 жизней того стоят». Тем более, я ехала с Рубаном, я ему доверяю полностью.

— Ты на этих выборах пойдешь в какую-то партию, в какой-то список?
— Нет. Я всегда буду вне политики. Вообще отношение к сегодняшним выборам у меня очень странное, потому что сейчас самое главное, по-моему, это страну защитить. Мы должны сначала убедиться, что стране ничего не угрожает.

Я, конечно, понимаю, что выборы — это актуально, но выборы явно на втором, если не на третьем месте. Сейчас ничего не может быть актуальнее…

Надо всегда держать фокус на самые главные вопросы, самые главные мессиджи. Если нас кто-то сбивает с дороги вправо-влево, значит, мы не умеем держать главную линию. Наша самая главная линия сейчас — что бы нам ни рассказывали новости, пресса, соцсети или тролли, куда бы нас в сторону не относили, самое главное сейчас — это сохранить Украину, ей действительно угрожает опасность.

Вот Днепр это чувствует, мы это должны чувствовать. Мариуполь это чувствует — они вышли живой цепью с плакатами. Сейчас Юг немного просыпается, они очень остро переживают. Сейчас надо держать это ощущение, помогать югу, Днепру четко сохранить Украину.

Правительство Украины во главе с Яценюком вносит на рассмотрение парламента закон об отмене внеблокового статуса украинского государства и о возобновлении курса Украины на членство в НАТО. Это историческое постановление было инициировано СНБО Украины. При этом премьер на заседании кабмина пояснил, что вносимый в Верховную раду законопроект предусматривает запрет на членство Украины в других союзах.

На Западе продиктованное американцами постановление украинского правительства приняли без особого энтузиазма. Ведь что означает членство в НАТО? И почему марионетки-русофобы так добиваются этого? Для украинской стороны постановка вопроса о членстве в альянсе приносит два дивиденда.

Первый. Яценюк, как и Порошенко, Турчинов, Аваков, Гелетей и прочие относительно психически здоровые люди понимают, что Украина уже безвозвратно потеряла две области — Луганскую и Донецкую. Никакая украинская армия, даже обильно вооруженная натовским оружием, не будет в состоянии отбить у ополчения Донбасс, ибо, во-первых, самые современные западные вооружения отлично уничтожаются российским оружием; во-вторых, на Украине попросту не будет солдат, готовых осуществить эту бесполезную миссию ценой собственной жизни (за исключением, вероятно, откровенных нацистов с террористическими наклонностями из «Свободы», «Правого сектора» и т.п.). В Киеве также понимают, что после освобождения Донбасса ополчение ринется в другие регионы, ибо к тому времени там успеют сформироваться свои народные республики (кстати, в Харькове, Одессе этот процесс пошел, но был приостановлен). В Киеве хорошо понимают, что одесситам, херсонцам и харьковчанам одинаково противно то, что он им предлагает, а именно: бандеровский национализм нацистско-фашистского толка и, скажем так, «евроценности» и марионеточная европейская политика, определяемая американцами. Следовательно, единственное спасение от экспансии донбасских ополченцев вглубь Украины (согласно правящему режиму) — это форсированное членство в НАТО с последующим вводом войск альянса на территорию страны с целью пресечения победного наступления ополченцев. Этой задачей Киев решает также и другой важный для себя вопрос, заключающийся в уклонении от обязанности по защите страны, на которую, как видим, правящий режим неспособен.

Второй. Скоро парламентские выборы, и идти на выборы, ежедневно теряя по несколько самолетов и районов, крайне опасно для режима. Ибо, если наступление ополчения продолжится такими темпами, то к 26 октября Украина практически лишится авиации и большей части бронетанковых войск (не говоря уже о людских потерях), к тому же никто не сможет сегодня сказать, куда дойдет ополчение к тому времени (это зависит, естественно, от поддержки России и российских добровольцев). Следовательно, курс на вступление в НАТО с целью спасения от «российской агрессии» становится весьма полезным предвыборным трюком, если не сказать — необходимым.

Ну, а что принесет членство в НАТО Украины хозяевам этой конторы — Соединенным Штатам? Дело в том, что вступление Украины в Североатлантический альянс сегодня невозможно уставом самой организации, который не принимает в свои ряды государства, имеющие территориальные проблемы с соседями и не контролирующие собственные территории. Это известно и Яценюку, и Порошенко. Так почему же Вашингтон инициировал этот спектакль? Безусловно, американцы за ночь могут переписать устав НАТО заново и убрать все пункты, запрещающие членство Украины, даже не поставив в известность союзников. А затем подписать договор с режимом Порошенко и подсунуть Верховной раде на ратификацию. Однако к тому времени ополчение уже может рыть окопы в 10 километрах от Крещатика. И что тогда? Успеют ли депутаты проголосовать до бегства? Если да, то как будет выглядеть реализация этого договора?

Это вопросы, над которыми сейчас бьется администрация Обамы. Ясно одно: американцам была нужна русофобская Украина в границах 1991 г., однако даже они поняли, что это уже из разряда фантастики. Следовательно, теперь американцам нужна на Украине война на истощение России и тотальный хаос, в которой будут воевать все кому не лень, кроме них самих, без лобового столкновения с Россией. И, естественно, американцы хотят добиться пресечения расползания войны вглубь Украины. И трюки типа постановления кабинета Яценюка следует рассматривать скорее как тактические маневры, но никак не стратегические. Быть может, на этот раз киевскому режиму повезет...

С каждым днем продолжения конфликта между Украиной и Россией растет количество инициатив относительно урегулирования ситуации на Донбассе. В дипломатическую лексику уже вошли такие слова как «женевский» и «нормандский» формат обсуждения и решения кризиса на Донбассе, вызванного агрессией Российской Федерации. Напомним, что женевский формат предусматривает привлечение шефов дипломатии Украины, России, США и ЕС, а нормандский также четверку министров иностранных дел Украины, России, Франции и Германии.

А теперь к решению украинско-российского конфликта приобщилась группа американских и российских экспертов по вопросам внешней политики, в частности руководство Фонда Карнеги, группы Генри Киссинджера и Института мировой экономики и мировых отношений РАН. Таким образом, впервые в качестве посредника урегулирования ситуации на Донбассе выступила частная группа, которая подготовила план дипломатического решения конфликта.

Как стало известно, общая группа российских и американских экспертов собралась в августе на острове Бойсто в Финляндии и провела рабочие консультации для согласования положений негосударственной дипломатической инициативы по прекращению российско-украинского конфликта. Работала эта группа согласно правилам известным как «Track II diplomacy», что означает неправительственные, неформальные и неофициальные контакты и деятельность частных граждан или групп индивидуумов.

Основные идеи плана — прямые переговоры США и России относительно украинской ситуации, прекращение боевых действий и демилитаризация юго-востока Украины под контролем ОБСЕ и ООН, сохранение торгово-экономических отношения России и Украины, обсуждение вопросов экономики Крыма.

Проект инициативы, подписанный с американской стороны двумя сопредседателями — управляющим директором консалтинговой компании Киссинджер Assotiates (компания бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера) Томом Гремом и вице-президентом по научным исследованиям Фонда Карнеги Эндрю Вайсом. С российской стороны руководителем группы экспертов выступил директор Института мировой экономики и мировых отношений РАН Александр Динкин. Ниже приводим предложения российско-американской рабочей группы «Бойсто».

Мероприятия обеспечения верифицированного прекращения огня

1. Прекращение огня под надзором со стороны ОБСЕ.
2. Сформировать и разместить в зоне конфликта миротворческую миссию под мандатом ООН в соответствии со статьей 7 Устава ООН.
3. Отвести регулярные военные соединения на согласованное расстояние от зон конфликта.
4. Вывести подразделения национальной гвардии Украины из Луганской и Донецкой областей.
5. Обеспечить надежный контроль российско-украинской границы и не допускать незаконного перемещения через границу военной техники и личного состава.
6. Не допускать концентрации войск вблизи от российско-украинской границы.
7. Обеспечить мероприятия укрепления доверия под эгидой ОБСЕ.
8. Провести разоружение незаконных вооруженных формирований с обеих сторон под контролем ОБСЕ.
9. Сформировать новые правоохранительные органы в зоне конфликта.
Мероприятия в гуманитарной и правовой сферах
10. Способствовать возвращению беженцев и оказывать им гуманитарную помощь.
11. Способствовать возмещению убытков в зоне конфликта и восстановлению частной и коммерческой недвижимости.
12. Обеспечить беспристрастное расследование преступлений, совершенных во время кризиса.
13. Амнистировать всех участников боевых действий, непричастных к военным преступлениям.
Мероприятия в экономической сфере
14. Сохранить российско-украинские экономические связи, включая сотрудничество в оборонно-промышленной сфере, в условиях реализации соглашения об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли и других договоренностей.
15. Обеспечить развитие и функционирование объектов энергетической и транспортной инфраструктуры.
16. Принять международные мероприятия по недопущению незаконного отбора газа из трубопроводной системы.
17. Предоставить взаимные гарантии сохранения текущего статуса трудовых мигрантов.
Мероприятия в сфере общественных и культурных отношений
18. Защитить статус русского языка и традиционные культурные связи между Россией и Украиной.
19. Обеспечить свободу вещания всех средств массовой информации и телевидения на территории Украины, включая русские.
Мероприятия, связанные с Крымом
20. Обсуждение юридических вопросов, связанных со статусом Крыма.
21. Гарантировать бесперебойные поставки воды и электроэнергии.
22. Защитить права этнических меньшинств.
23. Рассмотреть возможность участия украинских компаний в разработке шельфовых запасов нефти и газа.
Международный статус Украины
24. Гарантировать уважение внеблокового статуса Украины, предусмотренного ее законодательством.

«Усилия группы Boisto выиграли бы от включения в дискуссию украинских неправительственных участников»

Стивен Пайфер, бывший посол США, старший научный сотрудник Института Брукингза, Вашингтон:

— Обсуждение американо-российской рабочей группой «Бойсто» представляет собой настойчивые и серьезные (неправительственные) усилия по идентификации точек, которые могли бы лечь в основу плана урегулирования кризиса между Украиной и Россией, или, по крайней мере, предотвратить эскалацию конфликта. Участники, вероятно, надеялись, что их идеи могут не только помочь разрешить конфликт, но и сделать его менее проблемным в российско-американской повестке дня.

Среди 24 пунктов есть много позитивных элементов. Если Киев и Москва серьезно возьмутся за разработку политического урегулирования, но до сих пор Кремль не проявляет особого интереса к этому, то, безусловно, урегулирование будет включать некоторые из 24 пунктов. Тем не менее, в этом плане есть слабые места. Например, было бы полезно в «повестку дня Бойсто» включить утверждение, что цель соглашения о прекращении огня предусматривает быстрое восстановление украинского суверенитета над Донецкой и Луганской областями. При отсутствии такого утверждения, соглашение о прекращении огня несет с собой риск замораживания конфликта в восточном регионе Украины. В то время как украинское правительство, кажется, воспринимает реальность, что Крым является замороженным конфликтом, который может быть решен только в долгосрочной перспективе, то в данном случае Украина решительно — и это понятно — выступает против идеи появления второго замороженного конфликта на Донбассе.

И последний комментарий относительно этой встречи: усилия группы Boisto выиграли бы от включения в дискуссию украинских неправительственных участников. В конечном итоге, повестка дня этих рекомендаций, в первую очередь, касается Украины.

«Этим рекомендациям не будет уделяться много внимания в нынешних условиях, когда становится более очевидно, что Россия оказывает военную поддержку сепаратистам»

Сюзан Стюарт, Немецкий институт по вопросам международной политики и безопасности (SWP), Берлин:

— Я думаю, что в целом весь набор рекомендаций имеет смысл. Однако, проблема возникнет с порядком, в котором они будут реализоваться. Я не думаю, что пункт 5 по введению эффективного пограничного контроля может подождать пока будут выполнены пункты 1-4. Скорее, это должно было бы произойти до или вместе с прекращением огня. Кроме того, я не уверена, кто мог и должен был бы нести ответственность за выяснение и принятие решений о виновных/невиновных в совершении преступлений, упомянутых в пунктах 12 и 13. Это же касается пункта 22: Кто будет контролировать эти права и гарантировать, что они будут защищенными?

Я боюсь, что этим рекомендациям не будет уделяться много внимания в нынешних условиях, когда становится более очевидным, что Россия оказывает военную поддержку сепаратистам и мы, кажется, находимся на грани явной войны между украинскими и российскими войсками. Даже если Путин готов встретиться с Порошенко, я не понимаю, почему он (Путин) в данный момент будет готов пойти на компромисс.

В конечном итоге, он хотел дестабилизации Украины и это этого добился, так почему ему нужно договариваться прямо сейчас?

«...Абсолютно империалистический и шовинистский подход...»

Юрий Щербак, публицист, дипломат, писатель:

— Россия всеми возможными средствами ищет выход из ситуации, позволившей ей реализовать свои цели относительно Украины. Это — развал Украины как государства, отход части украинской территории под флаги новых формирований, не вывод войск с территории Украины и так далее. Когда речь заходит о миротворческих силах, то мы прекрасно понимаем, что Россия хочет и будет играть главную роль на стороне незаконных формирований и так называемых Донецкой и Луганской республик.
Подобного рода встречи они могут проводить десятками и сотнями. Это специально делается для того, чтобы внедрять в общественное мнение европейских стран и США, что Россия настойчиво ищет пути мирного решения этой проблемы.

Касательно представителей Фонда Киссинджера, то мы прекрасно помним статью Киссинджера, которую мы с вами комментировали в газете «День». В ней автор озвучил все требования России относительно Украины и подтвердил, что Украина ни в коем случае не должна вступать в НАТО.

Такой же политики сегодня, к сожалению, придерживается и Збигнев Бжезинский — бывший пламенный друг Украины и ее независимости. Сегодня он полностью озвучивает планы Путина.

Встречу в Бойсто следует рассматривать как декоративный элемент, в котором нужно отыскать главное. А это то, чего там нет — пункт о немедленном выводе российских подразделений и военной техники с территории Украины и перекрытия границы для его пересечения российскими войсками. Без этого все планы — планы Путина, которые будут прикрываться якобы американскими экспертами или общественными организациями. В Америке можно найти десятки экспертов, которые поддержат и исламский халифат, который в настоящий момент бесчинствует на территории Сирии и Ирака.

Неучастие украинских экспертов — уже показательно, потому что это — абсолютно империалистический и шовинистский подход, когда якобы два сверхгосударства решают судьбу страны, которую даже не пригласили на обсуждение вопросов, которые ее касаются.

Такого рода круглые столы, конференции или встречи экспертов проводятся лишь для того, чтобы озвучить российскую доктрину и лишний раз навязать этот взгляд гражданам США и ЕС.

Нам следует инициировать немедленное проведение в Киеве серьезного круглого стола для обсуждения сложившейся ситуации. В нем должны принять участие американские и европейские независимые эксперты. Пусть также приезжают и российские эксперты.

Когда-то Пинчук проводил зрелищные, декоративные встречи в Крыму. Это очень приятно, когда президент Клинтон играет на саксофоне в Ливадии. Но в данный момент следует проводить очень серьезные обсуждения критической ситуации. Ведь началась новая фаза российской агрессии — непосредственное военное вторжение. Об этом нужно кричать на весь мир и доносить до общественного мнения Европы и Америки. Такое развитие событий может привести к страшным последствиям.

Поэтому эти встречи, которые состоялись в Финляндии, пусть останутся на совести организаторов. Российская делегация, по-видимому, удовлетворена тем, что выполнила задание российского президента. Но это никоим образом не меняет ситуации на Украине, вследствие прямой агрессии России. Если ее не остановить (а Украина сама не остановит ядерное государство), тогда Европа столкнется с более сложной проблемой, чем та, которую решал Черчилль в 1939 — 1940 гг.

Отношения между Японией и Индией нужно выводить на следующий, более высокий уровень, укрепляя сотрудничество как в сфере безопасности, так и в сфере экономики.

Премьер-министр Моди посетил с визитом Японию и провел переговоры с премьером Абэ. Они представили совместную декларацию об усилении стратегического диалога между Японией и Индией с максимальной демонстрацией возможностей глобального сотрудничества.

Премьер Абэ высказался об отношениях между странами и подчеркнул: «Эти отношения таят в себе самые большие в мире возможности. Мы будем технически усиливать их в разных сферах». Премьер Моди ответил: «Япония занимает очень высокие позиции на международной арене».

Приход премьера Моди ознаменовал смену режима, правившего в Индии в течение десяти лет, а его выбор Японии в качестве главной страны для официального визита после своего назначения в мае говорит об уважительном отношении к Токио. Еще со времен руководства штатом Гуджарат на западе Индии Моди занимался привлечением японских компаний к сотрудничеству и всячески симпатизировал Японии. Он также находится в дружеских отношениях с премьером Абэ.

Обе страны должны настаивать на развитии взаимовыгодных отношений на основе сложившегося доверия между главами государств.

В ходе переговоров была достигнута договоренность по усилению диалога в сфере безопасности на уровне министров иностранных дел и министров обороны, принято решение о проведении регулярных совместных учений с участием Морских сил самообороны Японии и индийского флота. Также было подтверждено намерение ускорить переговоры о поставке японских спасательных самолетов US-2 в Индию. Всем этим договоренностям еще лишь предстоит быть реализованными на практике.

Индийский океан является для Японии важным морским путем поставок нефти из стран Ближнего Востока. Чтобы гарантировать безопасность этого маршрута, необходимо сотрудничество с Индией в военной сфере.

Китай рассматривает пути морской экспансии в Индийском океане, не останавливаясь на Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Индия проявляет все большую настороженность по отношению к подобным действиям Китая, а это означает, что сотрудничество между Японией и Индией выгодно для обеих сторон.

Для Японии и Индии важно усилить союз из трех стран, включая США, и активно воздействовать на Китай в вопросе соблюдения международных норм и законов, а также мирного разрешения конфликтов.

В экономической сфере премьер Абэ объявил о выделении Индии примерно 3,5 триллиона иен на гражданские инвестиции в течение ближайших пяти лет. Также была согласована цель выхода на индийский рынок и двукратного увеличения прямых инвестиций со стороны японских предприятий.

Премьер Моди, пришедший к власти с программой перестройки экономики страны, надеется на укрепление экономических отношений с Японией. Индийский рынок с населением 1,2 миллиарда человек очень перспективен, однако среди японских компаний сильно недовольство несовершенной и запутанной правовой системой Индии. Правительства обеих стран должны улучшить эту ситуацию путем сотрудничества.

Также премьер Абэ объявил о предоставлении кредита в размере 50 миллиардов иен на строительство системы скоростных железных дорог в Индии. Он озвучил свои идеи по поводу финансовой и технологической помощи по внедрению японской системы скоростных железных дорог. Для осуществления этих проектов необходимо содействие Японии.

Франция заявила, что обстоятельства не позволяют осуществить доставку России первого вертолетоносца класса "Мистраль".

В качестве причины приводятся последние по времени действия России в конфликте на востоке Украины.

«Совет безопасности рассмотрел ситуацию на Украине. Она тяжелая. Действия, предпринятые Россией недавно на востоке Украины, нарушают принципы безопасности в Европе. Президент республики пришел к заключению, что, несмотря на перспективу прекращения огня, которое еще не подтверждено и не начало действовать, сложившиеся обстоятельства не позволяют Франции произвести доставку первого вертолетоносца», — сказано в коммюнике, направленном по итогам заседания французского Совбеза.

Еще в июне министр иностранных дел Франции Лоран Фабиус заявил, что Париж не откажется от поставки двух вертолетоносцев класса "Мистраль" по контракту объемом в 1,2 млрд евро (1,6 млрд долларов). Однако в связи с украинскими событиями Франция пересмотрела эти обязательства.

ВМФ России хотел получить корабль в октябре этого года. В понедельник во Францию прибыли около 400 российских моряков, которым предстояло осваивать новый для них военный корабль.

В марте Москва утверждала, что будет добиваться от Парижа штрафных санкций в случае невыполнения контракта, а вице-премьер России Дмитрий Рогозин заявил, что Франция подрывает к себе доверие как к поставщику.

Сомнения и противостояния

В российских военных кругах и в военно-промышленном комплексе с самого начала высказывались сомнения в целесообразности закупки "Мистралей" у Франции.

После отставки Анатолия Сердюкова с поста министра обороны эти сомнения еще более укрепились, однако отказываться от контракта к тому времени было уже поздно.

Давление на Олланда по поводу продажи "Мистралей" оказывали его европейские партнеры.

В конце мая группа американских конгрессменов призвала Францию отказаться от продажи России двух "Мистралей". Вместо этого законодатели предложили НАТО купить эти корабли или взять их в аренду.

В июле во Франции началась подготовка российского экипажа. Предполагалось, что первый из двух кораблей будет поставлен, несмотря на санкции, введенные Евросоюзом и США против России.

Первый из двух кораблей, получивший название "Владивосток", был спущен на воду еще в октябре прошлого года.

Второй - "Севастополь" - стоит в доках Сен-Назера. Значительная часть оснащения обоих "Мистралей" произведена в России.

Попавший под санкции Запада третий крупнейший банк России, Газпромбанк, нанял двух бывших американских сенаторов для лоббирования своих интересов в Вашингтоне.

Бывший лидер сенатского большинства Трент Лотт и экс-сенатор Джон Бро указаны как лоббисты дочерней компании банка, согласно декларации, направленной в Сенат на прошлой неделе юридической и лоббистской фирмой Squire Patton Boggs.

Представители Squire Patton Boggs отказались от комментариев.

В декларации указывается, что Лотт и Бро сфокусируют свою работу на банковском законодательстве и нормах, «включая соответствующие санкции».

Первой о декларации сообщила мониторинговая организация «Центр за добросовестность государственной службы» (Center for Public Integrity).

Одним из владельцев Газпромбанка является российская энергетическая компания ОАО «Газпром». В июле несколько стран ограничили возможности Газпромбанка по увеличению долгосрочного капитала через западные финансовые рынки в ответ на действия России по поддержке сепаратистов на востоке Украины.

К моменту своей отставки в 2007 году Лотт, республиканец из Миссисипи, проработал в Конгрессе 34 года. Лотт и Бро, демократ из Луизианы, основали собственную лоббистскую фирму Breaux Lott Leadership Group, которую в 2010 году приобрела Squire Patton Boggs.