Потрясающий рассказ «Карма», который заставляет задуматься...               Анна Валерьевна умерла достаточно спокойно. Инсульт произошел во сне, и потому проснулась она уже не у себя в кровати, а в просторной комнате с множеством других людей, как и она, ожидавших увидеть нечто иное. Потолкавшись среди народу и выяснив что к чему и где, Анна Валерьевна протиснулась к большому справочному бюро, которое сначала направило ее обратно в очередь, потом на выход и только с третьего подхода (к вящему удовлетворению Анны Валерьевны, ибо и не таких бюрократов штурмом брали) операционист удосужился пробить ее по базе данных и сообщил:

– Вот распечатка кармы, третий кабинет направо за левым углом – получите комплектацию. Потом подойдете. Следующий.

Анна Валерьевна послушно взяла распечатку, ничего в ней не поняла и проследовала в указанном направлении. – Карму давайте! – Анна Валерьевна подпрыгнула от неожиданности.

Дура дурой

Однажды мне подруга с миной хмурой,
Махнув с устатку рюмку коньяка,
Сказала тихо: «Ты ведь — дура дурой!
Ответь по-честному — ну, что ты в нем нашла?»

Таких, как он, на свете миллионы,
На рупь десяточек, и то — в базарный день.
Ты ж королева! Ты достойна трона!
А ты всех на фиг посылаешь королей!

Околдовал тебя он, что ли… В чем причина?
Ведь не богат, не знатен, молчалив.
Бери пример с меня… Вот мой мужчина
Неординарный — марочный разлив.

Одет с иголочки… наглажен, будто денди,
Целует ручки, пишет мне стихи.
И даже пьет не водку — только бренди.
Такими вот должны быть женихи.

А до него… ты помнишь, был богатый.
Ну… толстый, правда, очень, ну и что ж,
Зато подарков огребла с него лопатой,
А твой — всего богатства, что пригож…

Ну, что мне ей сказать, моей подружке,
О солнышке, блеснувшем мне впотьмах?
О кофе по ночам из общей кружки?
О море нежности? О ласковых руках?

О той надежности, любви, надежде, вере,
О том, кто подарил навек любовь?
Что я живу в любви, как королева
А не подарков — жалкою рабой?

Я ничего подружке не сказала.
Лишь по руке погладила слегка…
И вдруг моя подружка зарыдала
Над недопитой рюмкой коньяка

Увешанная драгоценной фурнитурой,
Уткнув в ладошку мокрую щеку,
Сказала мне: «А все ж ты — дура дурой!
Но счастлива… Я тоже так хочу-у-у-у-у…»

Автор: Ника

Эрте — один из самых ярких персонажей художественной сцены ХХ века. Русский по происхождению и совершенно забытый в России. Им восхищались Жорж Баланчин и Энди Уорхол. Художник моды, график, автор театральных костюмов и скульптор, он остался в истории искусства нашего столетия как ярчайший представитель стиля арт-деко.

Эрте — это псевдоним. Настоящее имя одного из самых успешных художников ХХ века — Роман Петрович Тыртов. Потомок старинного русского рода, берущего начало от татарского хана Тырта, он стал известен всему миру под псевдонимом Эрте, который взял, «чтобы не позорить семью».

Ради искусства Эрте пришлось отказаться от традиционной в семье карьеры военно-морского офицера: несмотря на недовольство отца-адмирала, в 1912 году Эрте уехал из Петербурга в Париж, чтобы никогда больше не вернуться в Россию.