Про хуту и тутси -- из двух источников (Эффект Люцифера и Сноб, как ни странно):"Что может заставить граждан одной страны настолько возненавидеть граждан другой, чтобы начать их изолировать, пытать и даже убивать? Для этого нужен «образ врага», психологическая конструкция, глубоко укореняемая в умах граждан страны с помощью пропаганды, которая превращает других людей во «врагов». «Образ врага» — самый сильный мотив для солдата, он заряжает его оружие патронами ненависти и страха. Образ страшного врага, угрожающего личному благополучию граждан и национальной безопасности страны, заставляет матерей и отцов отправлять сыновей на войну и позволяет правительствам расставлять приоритеты по-новому, заменяя орудия труда орудиями войны.
Это делается с помощью слов и образов. Перефразируя старую пословицу, когда слово бьет, то и палка не нужна. Все начинается с создания стереотипных представлений о «другом», с дегуманизированного образа «другого», как никчемного или как всесильного, демонического, абстрактного монстра, несущего тотальную угрозу нашим самым дорогим ценностям и убеждениям. В атмосфере всеобщего страха, когда вражеская угроза кажется неизбежной, разумные люди начинают вести себя абсурдно, независимые люди подчиняются бессмысленным приказам, мирные люди превращаются в воинов. Выразительные и зловещие образы врага на плакатах, на телевидении, на обложках журналов, в кино и в Интернете запечатлеваются в глубинах лимбической системы, структуры примитивного мозга, и этот процесс сопровождается сильными чувствами страха и ненависти.
Пропаганда практически любой страны, которая готовится к войне, создает «образ врага», и демонстрирует трансформирующее влияние «образа врага» на душу человека. Желания устранить эту угрозу оправдывают вторичные, искусственные объяснения, предназначенные для официальных документов. Они нужны не для того, чтобы критически оценить будущие — или уже существующие — жертвы и разрушения.
Совсем недавно в далекой африканской стране Руанде представители господствующего народа хуту принялись истреблять своих соседей, принадлежащих к этническому меньшинству тутси. Одна женщина, жертва этого геноцида, вспоминает, как один из мучителей сказал ей: «Мы собираемся убить всех тутси, и когда-нибудь дети хуту будут спрашивать, как выглядели дети тутси».
Миролюбивые представители народа тутси, граждане центральноафриканской страны Руанды, однажды обнаружили, что оружием массового поражения могут быть простые мотыги. Систематическое уничтожение тутси их соседями, хуту, началось весной 1994 г. В течение нескольких месяцев геноцид охватил всю страну. Батальоны смерти, вооруженные мотыгами и дубинками, усыпанными гвоздями, убивали тысячи невинных мужчин, женщин и детей. В отчете Организации Объединенных Наций сказано, что за три месяца было убито от 800 000 до 1 млн руандийцев. Эта резня стала самой жестокой за всю историю Африки. Было уничтожено три четверти населения тутси.
По приказу властей хуту убивали бывших друзей и ближайших соседей. Десять лет спустя один убийца-хуту сказал в интервью: «Хуже всего было убивать соседа; мы часто вместе выпивали, его коровы паслись на моей земле. Он был мне почти родственником». Одна женщина-хуту описала, как забила до смерти соседских детей, смотревших на нее с наивным изумлением, потому что их семьи всю жизнь жили по соседству и дружили. Она вспоминает, как какой-то государственный чиновник сказал ей, что тутси — их враги. Потом он дал ей дубинку, а ее мужу — мотыгу, чтобы они могли устранить эту угрозу. Она оправдывала свои действия тем, что оказывала детям «услугу» — если бы она не убила их, они стали бы беспомощными сиротами, ведь их родители были уже убиты.
По некоторым данным, изнасилования начались с того, что лидер хуту, майор Сильвестр Кекумбиби, сперва изнасиловал дочь своего бывшего друга-тутси, а потом отдал ее на растерзание другим мужчинам. По ее словам, он сказал ей: «Мы не будем тратить на тебя пули; мы тебя изнасилуем, и это будет гораздо хуже».
Жители деревни Бутаре оказали сопротивление хуту, и временное правительство отправило туда специального представителя, чтобы подавить «восстание». Посланница занимала пост министра по делам семьи и женщин, она была любимой дочерью деревни Бутаре — здесь она выросла. Ее звали Полин Ньирамасухуку, она принадлежала к народу тутси, была в прошлом социальным работником и читала лекции о правах женщин. Она была единственной надеждой этой деревни. Но эта надежда не оправдалась. Полин приготовила ужасную ловушку. Она объявила жителям деревни, что на местном стадионе Красный Крест обеспечит им питание и убежище; на самом деле на стадионе их ждали вооруженные головорезы-хуту (интерахамве). В итоге почти все жители деревни были убиты. Их расстреляли из пулемета, в толпу безоружных, ничего не подозревающих людей бросали гранаты, а оставшихся в живых по одному добивали мотыгами.
Полин отдала солдатам приказ: «Прежде чем убить женщин, вы должны их изнасиловать». Другой группе головорезов она приказала сжечь живьем семьдесят женщин и девочек, которых они взяли в плен, и даже принесла для этого бензин из своей машины. Она снова побуждала мужчин насиловать своих жертв перед тем, как их убить. Один парень сказал переводчику, что солдаты не могли никого изнасиловать, потому что «убивали весь день и устали. Мы только разлили бензин по бутылкам, облили женщин и подожгли».
Одну девушку по имени Роуз изнасиловал сын Полин, Шалом. Он заявил, что мать «разрешила» ему насиловать женщин-тутси. Эту девушку единственную оставили в живых, чтобы она могла предоставить Богу отчет об этом геноциде. Ей пришлось наблюдать, как насилуют ее мать и убивают еще двадцать ее родственников.
В отчете ООН указано, что всего за несколько тех ужасных месяцев было изнасиловано как минимум 200 000 женщин, и многие из них позже были убиты. «Некоторых насиловали копьями, стволами ружей, бутылками и ветками банановых деревьев. Половые органы калечили мотыгами, обливали их кипящей водой и кислотой; им отрезали грудь».
«Более того, изнасилования, совершавшиеся обычно по очереди, как правило, сопровождались другими физическими пытками и происходили на глазах у зрителей, что позволяло максимально терроризировать и запугивать их» (с. 89). Все это использовалось и для укрепления социального единства среди убийц-хуту. Дух товарищества среди мужчин часто является побочным продуктом групповых изнасилований.
Жестокость и бесчеловечность не знали границ. «На глазах у мужа 45-летнюю руандийку изнасиловал ее 12-летний сын — интерахамве приставил тесак к его горлу, а остальных пятерых маленьких детей заставляли раздвинуть ей ноги» (с. 116). В Руанде до сих пор продолжается стремительное распространение СПИДа среди выживших жертв изнасилований. «Используя страшную болезнь как апокалиптический кошмар, как биологическое оружие, вы уничтожаете саму возможность продолжения рода, насылая смерть на будущие поколения», — пишет Чарльз Строзье, профессор истории Колледжа уголовного права им. Джона Джея в Нью-Йорке (с. 116).
Как же подступиться хотя бы немного к пониманию тех сил, которые превратили Полин в преступницу нового типа: женщину — врага женщин? В этом могут помочь данные истории и социальной психологии, объясняющие, как распределяются в обществе статус и власть. Во-первых, эта женщина попала под влияние общего представления о том, что женщины-хуту имеют более низкий статус по сравнению с красивыми и высокомерными женщинами-тутси.
Тутси выше ростом, у них более светлая кожа и более «европейские» черты лица. Поэтому они больше нравятся мужчинам, чем женщины-хуту.
Расовые различия между тутси и хуту были искусственно созданы бельгийскими и немецкими колонизаторами в начале XX века, потому что им нужно было как-то отличать друг от друга племена, члены которых в течение многих столетий вступали в смешанные браки, говорили на одном языке и разделяли одну религию. Они выдали всем руандийцам удостоверения личности, где было указано, к какому племени относится человек, к большинству, хуту, или к меньшинству, тутси. При этом тутси обычно были лучше образованы и занимали высокие административные должности. Это стало еще одной причиной скрытой мстительности Полин. Кроме того, она была «выскочкой», единственной женщиной в правительстве, и ей нужно было продемонстрировать начальству лояльность, повиновение и патриотическое рвение. Поэтому она стала организатором преступлений, которых женщины никогда раньше не совершали. Кроме того, массовые убийства и изнасилования было легче провоцировать, называя их просто абстрактными «мерами» и обзывая тутси дегуманизирующим прозвищем: это были «тараканы», которых нужно было «истребить». Вот живое документальное свидетельство: в «образе врага» лица были раскрашены в цвета ненависти, а холст уничтожен.
По словам Николь Бержевен, адвоката Полин на процессе, связанном с ее участием в геноциде, невозможно представить, что человек преднамеренно вдохновлял на такие чудовищные преступления: «Участвуя в судебных процессах, связанных с убийствами, понимаешь, что все мы уязвимы. Мы не можем себе представить, что способны на подобные действия. Но постепенно понимаешь, что это может случиться с каждым. Это могло случиться со мной, это могло случиться с моей дочерью. Это могло случиться с вами» (с. 130).
Элисон де Форже (Human Rights Watch) призывает увидеть в этих злодеяниях наше собственное отражение:
«Возможность подобного поведения таится в глубинах каждого из нас. Упрощенные представления о геноциде позволяют нам дистанцироваться от тех, кто его совершает. Эти люди так ужасны, что мы не можем и помыслить, что способны на что-то подобное. Но если вспомнить невероятное давление, которое испытывали на себе эти люди, мы вынуждены признать их человечность — и это вызывает тревогу. Мы вынуждены объективно взглянуть на ситуацию и спросить себя: „А как бы я поступил на их месте?“ Иногда ответ неутешителен» (с. 132).
Французский журналист Жан Хатцфельд взял интервью у десяти ополченцев-хуту, отбывающих наказание за убийства тысяч мирных тутси. Признания этих людей — фермеров, ревностных христиан и даже одного бывшего учителя — ужасающе бесстрастная и безжалостная хроника немыслимой жестокости. Слова этих людей вынуждают нас снова и снова встречаться с невообразимым: человек может забыть о собственной человечности ради бессмысленной идеологии, выполняя и перевыполняя приказы харизматичных лидеров, призывающих убивать всех, кого они объявляют «врагами». Вот несколько таких свидетельств:
«Я стал убивать так часто, что в этом уже не было ничего особенного. Я хочу, чтобы вы поняли: от первого человека, которого я убил, и до последнего я не пожалел ни об одном из них».
«Мы выполняли приказ. Когда мы строились, то испытывали какой-то подъем. Мы собирались в команды на футбольном поле и шли на охоту, как единомышленники».
«Любому, кто не хотел убивать, потому что жалел этих людей, нужно было следить за своими словами, чтобы не выдать своих сомнений, иначе его могли обвинить в предательстве».
«Мы убили всех, кого нашли [спрятавшимися] в кустах. Мы не выбирали, не ждали и не боялись. Мы резали знакомых, резали соседей, резали всех».
«У нас были соседи-тутси — мы знали, что они ни в чем не виноваты, но мы думали, что это из-за тутси у нас такая тяжелая жизнь. Мы больше не смотрели на них по отдельности, мы уже не узнавали в них тех, кем они были, даже друзей и соседей. Они стали угрозой, большей, чем все, что мы пережили вместе с ними, большей, чем наша дружба. Мы так рассуждали и поэтому убивали».
«Когда мы ловили тутси на болотах, мы не считали их людьми. Я имею в виду, такими же людьми, как мы, с такими же мыслями и чувствами. Охота была жестокая, охотники тоже были жестокими, жертвы были жестоки — жестокость была сильнее разума».
Особенно волнующее свидетельство зверских убийств и изнасилований принадлежит Берте, выжившей женщине тутси. В то же время оно иллюстрирует тему, к которой мы скоро вернемся:
«Я и раньше знала, что человек может убить другого человека. Такое происходит сплошь и рядом. Теперь я знаю, что даже человек, с которым вы делили еду, с которым вы рядом спали, даже он может вас убить просто так. Самый близкий сосед может запросто вас убить: вот чему меня научил этот геноцид, и мои глаза больше не смотрят на мир так, как раньше».
Хуту и тутси живут бок о бок несколько веков. Говорят на одном языке. Вместе верили в Рьянгомбе, Повелителя Духов. Вместе обратились в колониальное католичество. В плане культуры и традиций они отличаются друг от друга примерно так же разительно, как долговязые жители Перми от жителей Перми среднего роста.
Спорадическое истребление тутси продолжалось все шестидесятые. Погибло не менее 15 тысяч человек; сотни тысяч тутси бежали из Руанды в сопредельные государства.
В 1988-м дети тех, кто нашел убежище в Уганде, создали военизированную организацию под названием Патриотический фронт Руанды (RPF). Своей главной целью они объявили возвращение беженцев-тутси на родину. Как и прежде, правящий режим хуту отказывался обсуждать эту тему, и в октябре 1990-го силы RPF начали войну против руандийского правительства.
Именно тогда члены правящей элиты и армейского командования начали планировать полное истребление тутси на территории Руанды.
Четыре года президент Руанды Хабьяримана заговаривал зубы Западу, изображал многопартийность и даже подписывал с RPF договоры о прекращении огня и правительстве «национального согласия». Вся эта показуха сопровождалась массовым импортом мачете и созданием по всей стране ячеек «гражданской обороны» хуту. Для пущей эффективности завели и «народное ополчение» (Интерахамве) — отряды хунвейбинов, обученных убивать конвейерным методом.
Формула, из которой вывели геноцид, была предельно проста.
RPF, гласила она, хочет «восстановить» владычество тутси. Всем хуту грозит «феодальное порабощение».
Абсолютно все тутси — потенциальные «соучастники» коварного плана. Единственный способ их остановить — тотальное уничтожение.
К началу девяностых многие хуту с пониманием относились к подобной логике. Но для того, чтобы рядовые обывателя начали кромсать собственных соседей, требовался качественно иной градус ненависти. Расчеловечить тутси требовалось полностью. И здесь ключевую роль сыграли СМИ: газета «Кангура» и радиостанция Radio Télévision Libre des Mille Collines (RTLM).
У этих рупоров геноцида синонимом «тутси» служило слово inyenzi — «тараканы». Вот типичная цитата из передовицы в «Кангуре»: «Таракан рожает таракана… История Руанды показывает, что тутси не может измениться». В подшивке «Кангуры» можно нарыть весь катехизис: тутси прибрали к рукам банки; тутси подсылают своих женщин соблазнять наших мужчин; тутси притворяются хуту, чтобы подорвать наше дело изнутри.
Десять заповедей хуту
«Кангуру» читали взахлеб — те, кто умел читать.Уровень грамотности в Руанде начала девяностых не превышал сорока процентов, и львиная доля зомбирования легла на плечи RTLM.
RTLM именовало себя «голосом демократического большинства». Дикторы говорили неформальным, дружеским тоном. Они использовали сленг и ставили заводную музыку. Успех радиостанции, возникшей за год до геноцида, был феноменален. RTLM слушали все. В отдаленных районах люди забирались на крыши, чтобы поймать слабый сигнал, да так и стояли, прижав к уху приемник.
Завороженные, они слушали, как просто устроен мир.
Тараканы — враги.
Тараканы виноваты в наших бедах. Тараканы готовят расстрельные списки. Тараканы насилуют наших женщин. Тараканы убили нашего президента. Патриоты должны вооружаться. Патриоты должны защищаться. Тот, кто ищет мира с тараканами, — предатель.
По оценке исследователей, не менее 50 тысяч человек стали убийцами непосредственно с подачи RTLM. Косвенное влияние радиостанции на масштабы геноцида измерению не поддается.
Пропаганда ненависти к другой группе — второе необходимое условие массовых убийств"
Теперь дополнение к этим текстам:
Полное название упомянутого выше радио -- "Свободно радио и телевидение тысячи холмов"
"One Thousand Hills Free Radio and Television"
Подробнее о нем и его роли в геноциде можно почитать в Вики.
Нюансы:
-- одна из целей создания (семейным окружением президента Руанды) этого радио -- сорвать мирные переговоры между хуту и тутси.
-- позиционировало себя как негосударственное
-- один из лозунгов -- 'cut down the tall trees' (срезать высокие деревья -- тутси)
Теперь внимание на карикатуру:
На ней изображен какой-то руандийский политический деятель (Dr Thief REDCOM alia Theogene Rudasingwa), который по старой памяти скачет под зажигательный ритм, который в 1993-1994 гг. крутили на радио RTLM.
В это время там ежедневно крутили песенку со словами на суахили "Muze twishime nshuti, dore Inyenzi zashize, muze twishime nshuti…"
Это что-то комбинированного "Спасибо, Боже, что не москаль. Москаляку на гиляку и кто не скачет, тот москаль"
(смысл такой: давайте же, друзья, радоваться (и плясать?), что тараканы истреблены... Бог праведен»)
Ведущий радио Фоки Хабимана, который ежедневно вел передачи на радио RTLM, каждый день напевал эту песенку и особенно торжественно, когда "работа" отрядов хуту в какой-нибудь области Руанды была проведена успешно.
Эту песенку эмигранты из Руанды, идеологические продолжатели дела хуту, взяли на вооружения и по-прежнему поют и танцуют в Европе (мечтая продолжить начатое в 1994 дело).
Судя по карикатуре, этих скачущих не особо поддерживают простые руандийские эмигранты.
