Дзуйсэн-дзи



Смотреть дальше

Гастрономическая страничка. Нанакуса-гаю

Императорский дворец



Смотреть дальше

.


.


Читать далее

хёрай




Рокуро-Куби

Около пятисот лет назад на службе важного сановника Кикуйи из Киушу состоял самурай по имени Исогай Хейдацаёмон Такецура. Все его предки были воинами, и он унаследовал от них природную способность к военному искусству и сверхъестественную силу. Еще будучи мальчиком, Исогай превзошел своих учителей в умении владеть мечом, в стрельбе из лука и в обращении с копьем, доказав, что обладает всеми задатками непревзойденного бойца. Действительно, годы спустя, во время долгой войны Эйкио[27], он так отличился, что был удостоен самых высоких почестей. Но прошло время, знатный род Кикуйи пал, и самурай оказался без хозяина и приюта. Разумеется, Такецура легко мог получить службу у другого даймиё[28], но его сердце раз и навсегда принадлежало прежнему господину, а лично для себя он славы не искал. Поэтому он предпочел оставить суетный мир: остриг свои волосы и стал странствующим священником, приняв буддийское имя Квайриё. Однако под коромо[29] священника навсегда осталось биться сердце мужественного самурая. Как в прежние годы он смеялся над опасностями, так и теперь продолжал их презирать. В любую погоду и во все времена года, переходя из одного селения в другое, он восхвалял Закон и Справедливость Будды в таких местах, куда не рисковал забрести ни один другой служитель культа. Век же тот был веком насилия и беспорядков, и на больших дорогах одинокого путника подстерегали всякие неприятности, даже если он был священником.

Во время одного из своих продолжительных странствий Квайриё случилось посетить провинцию Кай. Какого вечером, когда он пробирался по горной дороге, темнота застала его в очень пустынном месте, за много ри от ближайшей деревни. Делать было нечего, и священник покорился необходимости провести эту ночь под звездами. Не раздумывая долго, он подыскал подходящее покрытое мягкой травой место, лег и собрался уснуть. Неудобства никогда не смущали его: твердые камни вполне могли служить ему ложем, а корень сосны, если поблизости не было ничего лучше, заменял самую прекрасную подушку. Железное тело Квайриё просто не замечало такие мелочи, как капли дождя, снег или мороз.

Едва бывший самурай закрыл глаза, как на дороге раздались чьи-то шаги. Приподнявшись на локте, он рассмотрел человека, несшего в руках топор, а за спиной несколько больших вязанок дров. Увидев лежащего Квайриё, дровосек остановился, некоторое время взирая на него, и, наконец, сказал тоном глубокого изумления:

— Человеком какой же породы Вы должны быть, добрый господин, если рискнули в одиночестве заночевать в таком месте, как это? Здесь обитают демоны, и очень много. Неужели Вы не боитесь, например, Волосатого Нечто?

— Мой друг, — весело ответил Квайриё, — я ведь всего-навсего странствующий священник или, как говорят люди, гость туч и ливней. Чем мне может быть опасно твое Волосатое Нечто? Ты, наверное, имеешь в виду Лисьего демона, Барсучьего демона или каких-нибудь иных созданий подобного рода? Что же до этого пустынного места, то оно мне нравится: оно вполне подходит для размышлений. Я привык спать на открытом воздухе и не особенно опасаться за свою жизнь.

— Все-таки, Вы в самом деле чрезвычайно храбрый человек, господин священник, — ответил дровосек. — Спать здесь!.. Это место имеет дурную славу. Очень дурную! «Даже смелому человеку нет необходимости понапрасну подвергать себя опасности», — так говорит пословица. Послушайте меня, добрый господин, — очень опасно оставаться здесь на ночь. И хотя мой дом всего лишь жалкая соломенная лачуга, разрешите мне пригласить Вас пойти туда вместе со мной. Правда, что касается пищи, то, я боюсь, мне будет нечего Вам предложить, зато там есть крыша, и под ней Вы сможете спать безо всякого риска.

Человек говорил чистосердечно, и Квайриё, которому понравился его добрый тон, принял скромное приглашение. Дровосек повел его по узкой незаметной тропинке, отходящей в сторону от главной дороги по направлению к черному лесу. Это был каменистый и опасный путь, иногда проложенный по краю пропасти. Порой твердая земля вовсе пропадала из-под ног и приходилось ползти по скопищу толстых, переплетенных между собой корней деревьев. А между скал проходы попадались столь узкие, что острые зубья камней задевали и рвали одежду. Но в конце концов Квайриё очутился на чистом ровном месте — на вершине холма. Над его головой светила полная луна, и в ее блеске священник увидел перед собой маленький домик из рисовой соломы, слабо освещенный изнутри. Оба человека прошли под навес с задней стороны дома. Здесь имелся небольшой бассейн, в который по бамбуковым трубам стекала вода из какого — то расположенного неподалеку источника. Путники вымыли в нем ноги. Около навеса был огород с овощами, далее живописные группы кедров и стеблей бамбука, а сквозь их листву пробивалось мерцание каскада воды, изливающейся откуда-то с величественной высоты и колеблющейся в лунном свете, как длинная белая одежда.

Вместе со своим провожатым Квайриё вошел в жилище, и его глаза заметили в полумраке четверых людей: трех мужчин и одну женщину. Они грели свои ладони у слабого огня, разведенного в ро[30] главного помещения. Увидев гостя, они встали, поклонились и приветствовали его самым почтительным образом. А священник удивился тому, что, несмотря на жизнь в таком уединенном месте и очевидную бедность, эти люди были знакомы с такими вежливыми формами разговора.

— Должно быть, — подумал он про себя, — эти пятеро были обучены кем-то, хорошо знакомым с правилами светского тона. Затем, обернувшись к аруйе[31], Квайриё сказал:

— По манере вашей речи и по очень вежливому приветствию, обращенному ко мне вашими домашними, я могу предположить, что вы не всегда были дровосеками. Полагаю, вы на самом деле когда-то принадлежали к более высокому сословию?

Улыбнувшись, хозяин ответил:

— Сэнсэй[32], Вы не ошибаетесь. Хотя теперь я живу так, как Вы сами это видите, когда-то я был действительно весьма важной особой. Моя история — это история разрушенной жизни, разрушенной только по моей собственной вине. Я состоял в свите одного даймиё, и мой ранг на этой службе не был незначительным. Но я слишком любил женщин и вино и под влиянием этих пагубных увлечений поступал очень дурно. Мое сладострастие привело к тому, что наш род пришел в упадок, оно послужило причиной смерти многих людей. Опасаясь грядущего возмездия, я стал беглецом из родных мест. Сейчас я часто молюсь, чтобы мне свыше была предоставлена возможность искупить грехи, которыми я был одержим, и восстановить род предков. Но я боюсь, что мне никогда не найти верного пути к этому. Тем не менее, я стараюсь умилостивить Того, от Кого зависит моя карма, искренним раскаянием и посильной помощью тем, кто также несчастлив.

Квайриё очень порадовался таким проявлениям добрых намерений и обратился к аруйе:

— Мой друг, мне приходилось наблюдать, как люди, которые совершили много глупостей в молодости, смогли в последующие годы вступить на путь добродетели и достойной жизни. В священных сутрах написано, что греховные заблуждения можно побороть хорошими делами и намерениями. Я не сомневаюсь, что у Вас доброе сердце, и надеюсь, что Вас ждет лучшая доля. Сегодня вечером я помолюсь за Ваше будущее и за то, чтобы Вы смогли найти в себе силы преодолеть последствия каких бы то ни было ошибок прошлого.

С этими заверениями Квайриё пожелал собравшимся доброй ночи, и хозяин проводил гостя в маленькую боковую комнатку, где его уже ждала постель. В доме стихло. Похоже, что уснули все, кроме священника, который еще долго читал священные сутры при свете бумажного фонаря. Наконец, он закончил и отодвинул соломенную циновку, закрывавшую окно маленькой спальни, чтобы бросить последний взгляд на уютную местность, лежащую перед домом.

Ночь была прекрасной. Ветер стих, и на небе не было ни облачка. Яркий свет луны проникал между темными резными листьями и мерцал на каплях росы в саду. Пение сверчков и звон насекомых создавали музыкальный гомон, а звуки невидимого каскада за домом подчеркивали глубину ночи.

Услышав шум воды, Квайриё почувствовал, что ему хочется пить, и вспомнил о бамбуковом акведуке. Он решил, что было бы неплохо туда сходить, постаравшись при этом не обеспокоить спящих обитателей хижины. Очень осторожно он раздвинул циновки, отделяющие его комнату от главного помещения, и при свете своего фонаря увидел пять лежащих тел. И у всех пятерых отсутствовала голова…

Какое-то время Квайриё стоял в остолбенении, думая, что совершено преступление. Но тут он заметил, что никаких следов крови нет, а безголовые шеи выглядят совершенно не так, как это бывает, когда их перерубят. Тогда он подумал:

— Либо это видение, сотворенное призраками, либо я завлечен в жилище Рокуро-Куби…

И еще он вспомнил; в книге Сесинки написано, что если кто-нибудь найдет тело Рокуро-Куби без головы и перенесет его в другое место, то голова никогда больше не сможет присоединиться к шее. Дальше там говорилось, что, когда голова вернется и обнаружит, что ее тело исчезло, она ударится три раза о землю, подскакивая, как мяч, и издавая вой в неуемном страхе, после чего сразу же умрет. Похоже, что это действительно настоящие Рокуро-Куби, — продолжал рассуждать про себя священник, — и это не сулит мне ничего хорошего. Поэтому будет не лишним точно последовать наставлениям той книги…

Он взял тело аруйи за ноги, просунул его в окно и вытолкал наружу. Потом подошел к задней двери и обнаружил, что она заперта изнутри. Очевидно, головы покинули дом, использовав отверстие для дыма в крыше, которое оставалось открытым. Отодвинув засов, Квайриё тихонько вышел в сад и направился в рощу, ступая по траве со всей возможной осторожностью. Наконец, он услышал голоса, раздающиеся из-за деревьев, и пошел в их направлении, прокрадываясь от тени к тени, пока не достиг подходящего укрытия. Взглянув из-за ствола, бывший самурай обнаружил головы — все пять, порхающие в воздухе и болтающие между собой. Одновременно они пожирали червей и насекомых, которых подбирали с земли или выискивали на ветках.

Вдруг голова аруйи замерла в воздухе и произнесла:

— Ах, как хорош тот человек, которого удалось заманить к нам сегодня вечером! Как огромно его тело! Когда мы его съедим, наши утробы насытятся. С моей стороны было очень глупо разговаривать с ним о грехах и спасении. Теперь он читает священные сутры за здравие моей души! Ха-ха-ха! Но это заставляет нас ждать. А подкрасться к нему во время молитвы очень трудно, да и вообще, нам нельзя его тронуть, пока священные слова изливаются из его уст. Однако время сейчас уже позднее, и, вероятно, он отправился спать.

Эй, кто-нибудь, слетайте — ка в дом и посмотрите, чем занимается этот парень.

Сразу же одна из голов — молодой женщины — оторвалась от земли и легко, как летучая мышь, запорхала по направлению к хижине. Через несколько минут она в спешке вернулась, крича осевшим голосом, полным тревоги:

— Этот странствующий священник исчез из дома! Его нет! Но это еще не самое худшее. Он взял тело нашего хозяина, и я не знаю, куда он его унес!

При этом сообщении голова аруйи, ясно видимая в лунном свете, приняла устрашающий вид: ее глаза чудовищно выкатились, волосы встали дыбом, а зубы оскалились. Затем вопль вырвался из ее рта. Роняя слезы от бессильного гнева, она воскликнула:

— Если мое тело передвинули, соединиться с ним уже невозможно! Я должен умереть! И это работа того подлого священника! Но я еще жив, и я до него доберусь! Я разорву его на куски! Я сожру его!

Голова взлетела повыше и заорала:

— Смотрите, вон он где! За тем толстым кедром, прячется за стволом. Видите его — жирного негодяя?!

И в тот же момент голова предводителя в сопровождении остальных четырех ринулась на Квайриё. Но могучий самурай уже вооружил себя выдернутым с корнем стволом молодого дерева. Как только они приблизились, человек начал их бить своей дубиной, нанося сокрушительные удары. Четыре демона в ужасе улетели. Но голова аруйи, хотя и получая мощный отпор, неутомимо продолжала снова и снова нападать на священника и, наконец, изловчившись, вцепилась своими зубами в левый рукав его коромо. Квайриё мгновенно ухватил ее другой рукой за волосы и несколько раз изо всех сил ударил о свое железное колено. Издав продолжительный стон, чудовище прекратило борьбу, но не выпустило своей добычи. Голова была мертва, но зубы все еще держали рукав, и всей огромной силы бывшего самурая не хватило на то, чтобы разжать ее челюсти.

С головой, так и оставшейся висеть на его рукаве, Квайриё вернулся в дом и здесь нашел остальных четырех избитых и окровавленных Рокуро-Куби, уже успевших соединиться со своими телами. Увидев его входящим через заднюю дверь, демоны в ужасе закричали:

— Священник! Священник!

Они ринулись через другой вход и убежали прямо в дикий лес.

Небо на востоке светлело, начиная новый день. Квайриё знал, что силы всякой нечисти ограничены часами темноты. Он посмотрел на голову, болтающуюся на его коромо, на ее лицо, покрытое кровью, глиной и грязью, и громко рассмеялся своей мысли:

— Вот уж необыкновенный мийаге[33] — останки злого демона! Квайриё собрал свои нехитрые пожитки и не торопясь начал спускаться с горы.

Так он и странствовал, пока не пришел в Суву, что в провинции Синано. Здесь, ничуть не смущаясь болтающейся на его локте головы, Квайриё вышел на главную улицу. Но женщины стали испуганно шарахаться и падать в обморок, заплакали дети, а вокруг собралась большая толпа. На весь этот крик и шум поспешила торитэ[34], схватила священника и отвела его в тюрьму. Там было выдвинуто предположение, что это голова убитого человека, который в последний момент перед смертью успел схватить зубами рукав злодея. Что же до Квайриё, то он только улыбался и ничего не отвечал на задаваемые вопросы. Ночь ему пришлось провести в заключении, а наутро его привели и поставили перед городскими судьями. Они приказали объяснить, как это он, священник, был схвачен с головой человека, висящей на его рукаве, и почему он осмелился так бесстыдно демонстрировать свое преступление перед всем народом.

В ответ на это Квайриё смеялся долго и громко, а затем сказал:

— Уважаемые, я не привязывал эту голову к своему рукаву — она привязалась к нему сама, и против моей воли. Я не совершал никакого преступления. Потому что это не голова человека. Это голова демона. Если я и послужил причиной его смерти, то сделал это вынужденно, просто предприняв необходимые действия, чтобы обеспечить собственную безопасность. И он принялся рассказывать им о своем приключении, покатываясь со смеху в том месте, где он описывал, как встретился с пятью летающими головами.

Но судьи не смеялись. Они рассудили, что совершено тяжкое преступление, а эти россказни просто оскорбляют их достоинство. Избегая дальнейших расспросов, высокий суд отдал распоряжение о немедленной казни преступника. К такому выводу пришли все, кроме одного судьи. Этот очень пожилой чиновник в течение всей процедуры не сделал ни одного замечания, но выслушав мнение своих коллег, поднялся и произнес:

— Давайте сначала обследуем внимательно саму голову, так как этого, я думаю, еще не было сделано. Если священник говорит правду, она должна подтвердить его невиновность. Принесите сюда этот предмет! Внесли голову, по-прежнему впившуюся зубами в рукав коромо, которое накануне было сорвано с плеч хозяина. Судья начал ее осматривать со всех сторон, тщательно изучая, и обнаружил на шее несколько странных красных полос. Указав на них, он призвал к вниманию своих коллег и предложил им убедиться, что торец шеи никоим образом не казался отрезанным каким-либо оружием. Напротив, плоскость разделения была ровной и гладкой, как та, что имеет лист, опавший с ветки, на своем черенке.

Затем он сказал:

— Я полностью уверен, что священник рассказал нам всю правду и ничего, кроме правды. Это голова Рокуро-Куби. В книге Нанхеи Буцуси написано, что подобные красные линии всегда обнаруживают на шее настоящих демонов. Вот они. Вы можете проверить, что это не краска. Стоит еще добавить, что подобные создания с очень давних времен обитают в горах провинции Кай.

— Но Вы, господин, — воскликнул он, поворачиваясь к Квайриё, — каким отважным сердцем Вы должны обладать! Определенно, в Вас столько мужества, что его хватило бы на нескольких священников, и, честно говоря, самурайским духом от Вас пахнет гораздо сильнее, чем духом смиренного служителя культа. Вероятно, когда-то Вы принадлежали к числу носителей мечей?

— Ваше предположение верно, господин, — ответил Квайриё. — Перед тем как стать священником, я долго следовал по дороге воинской доблести и в те дни научился никогда не бояться ни человека, ни демона. Тогда меня звали Исогай Хейдацаёмон Такецура из Киюши. Может быть, среди вас есть кто-нибудь, кто помнит это имя?

При упоминании этого славного имени шепот восхищения наполнил помещение суда. Его еще не забыли многие присутствующие. Мгновенно Квайриё из подсудимого превратился в друга этих людей. Все стремились выразить свое чувство с братской теплотой. С почетом они проводили его до резиденции даймиё, и тот приветствовал героя, а затем оставил у себя на несколько дней. Когда же бывший самурай собрался уходить, владетель этих мест сделал ему дорогой подарок.

Покидая Суву, Квайриё был счастлив настолько, насколько дозволяется быть счастливым священнику, странствующему в этом преходящем мире. Что же касается головы, то он взял ее с собой, в шутку повторяя, что это замечательное мийаге.

Если теперь и осталось, что рассказать, так это о том, что с ней сталось дальше.

Через день или два после своего ухода из Сувы Квайриё повстречался с разбойником, который остановил его в уединенном месте и велел раздеться. Ничуть не испугавшись, священник мигом скинул свой коромо и со смехом сунул его грабителю, который не сразу понял, что висело на рукаве. Казавшись таким бравым, разбойник ужаснулся, выронил одежду и отпрыгнул далеко назад. Затем, оправившись от испуга, воскликнул:

— Эй ты! Видел я таких священников! Похоже, ты человек похуже, чем я сам. Бывает, что и я убиваю людей, но мне и в голову не придет расхаживать с чьей-то головой, привязанной к моему рукаву. Так что, господин священник, полагаю, мы с Вами одного поля ягоды, и должен сказать, что восхищаюсь Вами. Неплохо, если бы это страшилище теперь послужило и мне. Я буду пугать им людей. Может, ты ее продашь? Возьми мою одежду вместо своего коромо, а за саму голову я дам пять золотых рё.

Квайриё ответил:

— Ну что ж, я дам тебе то, что ты просишь, но должен тебе сообщить, что это не голова человека. Это голова демона. Поэтому, если ты ее купишь, а потом будешь иметь какие-нибудь неприятности, вспомни, что я тебя предупреждал.

— Какого веселого священника я встретил! — воскликнул разбойник. — Ты прикончил человека, да еще и шутишь по этому поводу! Но теперь прославлюсь и я. Вот моя одежда, вот деньги. Давай сюда голову! Хватит шутить!

— Что ж, возьми, — сказал Квайриё. — Но я не шутил. Единственный веселый момент, если он действительно веселый, заключается в том, что ты довольно большой дурень, потому что платишь приличные деньги за голову демона.

И священник, громко смеясь, пошел своей дорогой.

А разбойник, получив то, что хотел, действительно какое-то время пугал людей на большой дороге. Но достигнув окрестностей Сувы, он узнал подлинную историю головы и понял, что тот священник не шутил, когда предупреждал о возможных последствиях. Опасаясь того, что дух Рокуро-Куби может досадить ему, грабитель решил отнести голову в то самое место, откуда она была взята, и там похоронить вместе с телом, С большим трудом он разыскал дорогу к затерянной в горах провинции Кай соломенной лачуге. Она оказалась пуста и заброшена. Вокруг поднялась высокая трава, в которой затерялись все следы обезглавленного тела. Ничего не найдя, разбойник решил похоронить здесь хотя бы одну только голову, что он и сделал, выкопав могилу в роще, позади хижины. Сверху он поставил большой камень и затем прочел молитву, в надежде, что дух демона теперь успокоится.

А этот камень, известный как «Могильный Камень Рокуро-Куби», можно разыскать и сегодня (по крайней мере, так утверждают сказители древних легенд).

Фудзивара Канэфуса

Fujiwara Kanefusa

Смотреть дальше

сай- японское оружие

Сай - японское колющее клинковое холодное оружие.Цельнокованный сай имел круглый или многогранный клинок с острым (саки - острие клинка сай), реже затупленным острием. Концы крестовины загнуты параллельно клинку и заточены, выполняют роль гарды. Черен с навершием в виде шара покрывался насечкой или обертывался шершавой кожей. Общая длина сай достигала 600 мм, вес от 500 до 1200 г. Иногда к парным сай добавлялся третий метательный.

От других видов оружия железный трезубец сай отличается прежде всего своим "туманным" происхождением. На роль его прародителей претендует сразу несколько предметов начиная от дзиттэ - холодного оружия, находившегося на вооружении полицейских сил в феодальной Японии, до примитивного приспособления для посадки риса.
 

Многие ныне считают, что окинавские воины обратились к сельскохозяйственным предметам для того, чтобы "модифицировать" их в оружие для самозащиты и тренировок. Но если мы взглянем на сай, то правдоподобность этого мифа тут же окажется под большим вопросом (как только не "приспосабливали" для ведения сельского хозяйства современные адепты кобудо сай! То утверждали, что их использовали в качестве маленьких вил, то представляли, что ими якобы взрыхляли почву...).

Сэнсэй Осиро Тосихиро, один из старейших специалистов Яманни-Тинэн-рю бо-бзюцу и шеф-инструктор "Рюкю Будзюцу Кэнкю Доюкай США", говорит, что не смог найти ни одного существенного доказательства в поддержку теории о том, что сай использовался в качестве сельскохозяйственного инструмента. Не говорили ему об этом и его учителя. Он утверждает, что сай всегда был оружием. Что ж, если это правда, тогда как и когда возник столь интересный вид вооружений?
Согласно одной из версий, сай проник в королевство Рюкю вместе с распространявшимся буддизмом. Форма сай якобы предназначена отображать очертания человеческого тела; этим мы обязаны монахам, которые носили их для самозащиты. В то время как установить правдивость этой истории довольно сложно, она остается интересным предположением. Другая, более современная история, которую часто слышат любители воинских искусств, это предположение о том, что сай обязан своим возникновением окинавским полицейским, которые носили их как "вспомогательное приспособление" для сдерживания толпы и обезоруживания преступников. Эта версия подтверждается тем, что, например, один из ведущих специалистов сай-дзюцу Окинавы Канагусуку (Киндзё) Уфутику, живший в период с 1841 по 1926, был высоким полицейским чином. Однако сэнсэй Осиро считает, что если бы сай был оружием полиции, это было бы зафиксировано в законах или инструкциях позапрошлого столетия. Осиро говорит, что он не мог найти ни одного доказательства в подтверждение этого предположения. Он считает, что сай использовался на Окинаве значительно более широкой массой последователей воинских искусств.

Независимо от своего происхождения, это оружие дало толчок для развития сложного боевого метода, который в Японии стал известен как дзиттэ-дзюцу (сай-дзюцу). Его технические приемы варьировались от ловких отражений атаки меча до крайне эффективных ударов, направленных в любую незащищенную точку на теле противника.

Кончик сай использовался для прямых выпадов, направленных в глаза, горло или нижнюю часть живота противника - части тела, которые становились крайне уязвимыми, после того как клинок воина был захвачен или отражен. Рукоятка сай также могла использоваться для нанесения сокрушительных обратных ударов, способных покалечить или даже убить застигнутого врасплох противника. При случае сай использовали и как метательное оружие.
Мастерство в дзиттэ-дзюцу (сай-дзюцу), вполне естественно, зависело от навыков в искусстве перемещений (тай-сабаки), которое позволяло эксперту с поразительной скоростью менять свое местоположение, скользящими или круговыми движениями сближаясь с противником или выходя за пределы досягаемости его оружия, обычно простиравшиеся до кончика длинного меча. Уклонение готовило путь для защиты, а защита подготавливала контратаку, которая часто завершала поединок. Поскольку технический арсенал кэндзюцу был практически неисчерпаемым, приемы сай-дзюцу по необходимости должны были быть такими же многочисленными и достаточно эффективными, чтобы противник не имел возможности отразить контратаку и атаковать снова.


Наверное отчасти этой туманностью происхождения и объясняются и те существенные различия, которые сразу бросаются в глаза в используемых сегодня вариантах сай. Но это далеко не все отличительные особенности присущие этому оружию. По одной из классификаций сай относится к парным предметам, но в прошлом воины использовали не два, а три трезубца. Два из них использовались в схватке, а один, в случае необходимости, мог применяться для метания. Это не так просто сделать с классическим вариантом, но ведь существуют и другие, более пригодные для этого трезубцы.

Сай с успехом использовался как низшим сословием, так и самураями, а также полицейскими. Причем последними чаще всего. Трезубец очень удобное оружие самозащиты и просто идеальное в том случае, если необходимо не просто отбить атаку, но еще и задержать нападавшего. Вилкообразные "усы" позволяют не только защититься от удара копьем, алебардой, палкой и даже мечем, но и зажать оружие, и вслед за этим выбить его из рук противника. Конечно, это требовало очень хорошо развитых кистей рук и определенной ловкости и сноровки, но ведь известно, что ничто не дается без труда

Строение конкретного вида сай во многом определяет технические приемы работы с ними. Чаще всего используется, конечно, классический вариант. Так же как и в кама-дзютсу, технический арсенал сай-дзютсу не слишком разнообразен. Даже поверхностное знакомство сразу выявляет ее схожесть с техникой каратэ. В особенности, в разделе блоков, выполняемых в положении гьякутэ-мочи. И точно так же как в технике тонфа-дзютсу активно используется поворот оружия вокруг оси. Правда, трезубец поворачивается не вокруг рукоятки, а вокруг одного из "усов", защищающих кисть, но принцип сложения скоростей руки и оружия для увеличения силы удара, остается прежним. Вполне понятно, что очень быстро добиваются успехов в освоении сай-дзютсу именно каратэки.

И снова возникает путаница. К какой категории относить технику работы с трезубцем при классификации по "социальному" признаку? С точки зрения схожести с каратэ это вроде бы как крестьянское оружие. С другой стороны, наиболее близким по внешнему сходству является текко, оружие полицейских.

Сай или трезубец, шёл к нам через Индию и Китай, а затем вступил в РЮКЮ, где продолжал своё дальнейшее совершенствование. Во времена Королевства РЮКЮ сай первоначально использовался для защиты короля и высоких министров, для задержания головорезов и преступников, а также в реальных боевых ситуациях.

Сай имеет множество разновидностей:
- Сакин - малазийское подражание сай;
- Мадзи-но сай - сай в виде свастики;
- Манджи-сай - сай, гарда которого развернута одним концом в сторону клинка, а другим в сторону черена;
- Бицзяча китайский аналог сай, Общая длина 450 мм, длина черена 150 мм, вес 1300 - 2000 г.

Спрятанное оружие

Поскольку мы упомянули, что оккупационные власти не конфисковали личное оружие окинавского сословия самураев, на право ношения оружия всё же существовали определённые запреты и ограничения.

Окинавцы опирались на практику "какуси буки", то есть "скрытное, спрятанное оружие", дабы не быть привлеченными к ответственности за применение тех или иных приспособлений, пусть даже в ситуациях самозащиты и охраны собственности.

Сай было одним из самых распространённых видов оружия. Окинавский "самурай" носил с собой обычно три сай, и прятал их либо в рукавах, либо за поясом сзади. Эти сай были намного короче нынешних и с почти прямыми "усами" для того, чтобы они не цеплялись случайно за одежду.

Когда окинавец чувствовал, что находится в опасности, он мог тут же нанести удар или бросить своё оружие. Поскольку метание сай было распространённой практикой, окинавцы обычно носили с собой не одно, а сразу несколько сай.


Суть концепции "скрытого ношения оружия" заключается в том, чтобы сай не было видно за руками, телом и под одеждой. В этом случае противник не может визуально оценить размер и форму оружия. Суть остаётся неизменной: противник не должен догадываться и видеть удара максимально долгое время.

Удар должен наноситься из положения, которое на первый взгляд не предвещает готовности к бою. Приём выполняется эффективно только в том случае, если вы не ничем не выдаете свои намерения.

Этот приём, конечно же, будет работать только в том случае, если  клинок  сай достаточно длинный, и кончик выступает за локоть.

Таким предстал нам необычайный кинжал из Окинавы.

Новогодние открытки

Новогодние поздравления по-японски. Главное в «ненгадзё» - конечно же теплые слова поздравлений, которые еще более приятны, если написаны рукой автора-отправителя. Вот некоторые широко употребляемые слова и фразы «あけましておめでとうございます» «Акемасите омедето: годзаимас» - аналог нашего поздравления «С (наступающим) Новым годом». «あけまして» «Акемасите» происходит от глагола «明ける» - «открываться», «начинаться». «おめでとう» - «Омедето:» выражает желание поздравить: «поздравляю Вас), дополнение «ございます» «годзаимасу» делает поздравление еще более вежливым. «謹賀新年» «Кинга Синен» - почтительное выражение радости встречи Нового года. Иероглиф «謹» «Кин» означает почтительность, «賀» «Га» - выражает радость, праздничное настроение, «新年» «Син-нен» - это «Новый год». «迎春» «Гейсюн»: иероглиф «迎» «Гей» - выражает поздравление и приветствие, а иероглиф «春» «сюн» - это «весна». Еще одна иллюстрация того, в менталитете японцев приход Нового года после зимнего солнцестояния предвещает приближение весны.

 

 

Выражение благодарности за доброту и поддержку в прошедшем году

旧年中は 大変お世話になり ありがとうございました «Кё:ненчю: ва тайхен о-сева ни нари аригато: годзаимасита» - «Большое спасибо за доброту и помощь в течение прошедшего года».

昨年は いろいろお世話になりました «Сакунен ва иро-иро о-сева ни наримасита» - «Большое спасибо за Ваши заботы в прошедшем году».

Выражение надежды на продолжение добрых отношений в наступающем году.

本年も どうぞ よろしく お願い 申しあげます

«Хоннен мо доодзо ёросику онегаи мосиагемасу» - «Прошу любить и жаловать в наступающем году».

本年もよろしく！

«Котоси мо ёросику!» - «И в наступившем году прошу любить и жаловать!»

今年もなかよくしてね／なかよくしような／いっしょにあそぼうね

«Котоси мо накаёку сите не/накаёку сиё: на/иссёни асобоо не!» - «И в наступившем году будем поддерживать хорошие отношения (дружить)/повеселимся, погуляем!». Это пожелание часто используется детьми.

Пожелания доброго здоровья, счастья и т. д.

みなさまの ご健康を お 祈り申しあげます

«Минасама но го-кенкоо о о-инори мосиагемасу» - дословно «Молимся за Ваше здоровье».

今年も よい 年なります ように！

«Котоси мо ёй тоси ни наримасу ёо: ни!» - «Чтобы и наступивший год стал тоже удачным!».

И еще. Японский сайт открыток!

 В Японии первая открытка появилась в 9 году Мэйдзи (1876 год), и сразу получила популярность как вещь быстрая (написать открытку гораздо проще и быстрее, чем письмо) и дешевая: открытки в Японии стоят от пары десятков иен, и даже самые дорогие стоят гораздо меньше тысячи.
      Как говорят японцы, в японском доме чаще всего открытки можно найти в прихожей. Японцы очень любят посылать открытки из разных стран, где они путешествуют. А те, кто умеет рисовать, покупает себе чистые, белые открытки и на этой белой стороне сами рисуют скетч, запечатлевавший окружающие пейзажи рисунок, сделанный "на ходу". Получается весьма уникальная открытка, получив которую, люди не складывают в ящик стола и тем более не выбрасывают, а ставят у себя дома. Японцы любят украшать дом открытками, поставив их в рамочки.
      Статистика, которая знает все, говорит, что каждый год под новый год японцы отправляют от двух до четырех миллиардов открыток. И это при том, что в последнее время многие предпочитают отправлять электронные открытки.

      Как и многое в Японии, что делают миллионы людей ежегодно, процесс заполнения открытки имеет четко предписанные правила и место для полета мысли. В начале - о правилах. Их несколько, для лицевой и почтовой стороны отдельно.
      В начале о простом - о почтовой стороне:

 

      1. Первым по центру красивыми большими буквами пишется имя адресата. К имени обязательно прибавляется префикс.

• Как правило, пишут просто 様 (さま, сама), что-то вроде "уважаемый господин".
• Если адресуют открытку не кому-то лично, а фирме или организации, пишут 御中 (おんちゅう, примерно "всем вам").
• Если директору фирмы, (когда нужно подчеркнуть именно должность человека), например, то пишут "○○社長○○様"* (○○しゃちょう○○さま, "(название фирмы) сятё (фамилия) сама", уважаемый господин директор (фамилия) фирмы (название)").
• Представителям таких профессий как учитель, врач и т.д., обращаются 先生 (せんせい, сэнсэй), в таком случае 様 будет не вежливо.
• Также в новогодних открытках не пишут и 殿 (どの, доно) - обращение к уважаемому, примерно равному по положению человеку (в старину это обращение было принято среди самураев).

       

  2. Адрес пишется справа от имени адресата, буквы чуть меньше, и начинают писать его повыше, чем имя адресата.
  3. Если адрес длинный, его можно написать в два столбика (большинство открыток расчитаны на вертикальное письмо, и вообще адрес чаще всего пишут вертикально). При этом вторая строчка должна начаться чуть ниже, чем первая, но не ниже, чем имя адресата.
  4. Потом с левого края пишете свое имя. Буквы обязательно меньше, чем в имени адресата.
  5. Последним пишут свой адрес справа от имени, начиная писать его также выше, чем свое имя. Еще принято под маркой писать 年賀 (ねんが , нэнга), что было сразу понятно, что это новогодняя, и чтобы ее не перепутали с обычной почтой. А это очень важно, так как новогодние открытки начинают принимать на почте с 16, а придут они именно 1-го.
  Еще о том, как писать: соотношение размера иероглифов к размеру используемой азбуки - 5 к 4 примерно. В общем и целом, это касается не только новогодних открыток, но при их заполнении оно особенно заметно.
  
   

  

       
  
  В общем и целом, новогодние открытки в Японии на наши совсем не похожи. Во-первых, они именно что классические почтовые открытки, когда на одной стороне картинка с текстом, а на другой - только адрес. Часто продают опять же "чистые" открытки, и отправитель самостоятельно пишет и рисует все необходимое. Есть и такие, где рисунок занимает примерно половину открытки, а остальное место оставлено для заполнения вручную. Есть еще и такие чистые открытки, на которых можно распечатывать фотографии. Часто люди создают открытку на компьютере и распечатывают потом ее даже на своем домашнем принтере. И все ж таки считается, что полностью напечатанная открытка - это несерьезно, неуважительно по отношению к адресату, поэтому надо хотя бы слова поздравления от руки написать. Ну и, естественно, обратную сторону, где пишется адрес и имя, заполняют исключительно вручную.
  Итак, что пишут на лицевой стороне. Если говорить о наиболее классическом варианте, то будет следующее. В начале - что-то вроде нашего "с новым годом!", затем - что-то вроде "как поживаете?", затем - пожелания счастья и всяческих благ и последней - дата.
  Обычно в письмах ставят дату написания, но в новогодних открытках это будет дата получения открытки, то есть 1 января. При этом само слово "первое января" пишется особым образом: 元旦 (がんたん , гантан) то есть "первый день года". Можно еще приписать, какого года, например, 1 января 2006 года будет ニ〇〇六年元旦, или же 平成十八年元旦. Впрочем, порой и 一月元旦 тоже пишут...
  Подробнее о том, что именно и кому следует писать, можно посмотреть на сайте "Обо всем" (на японском языке).
  Также есть слова, которые не стоит употреблять: "потеря" с "утратой", "плохое здоровье" и т.д.
  
  Еще один важный элемент - рисунки. В принципе, можно все, чего душа пожелает, изобразить, но есть классические темы. Во-первых, это животные - символы года. Вот тут, например, можно посмотреть лицевые стороны новогодних открыток за прошлый год. Поскольку наступает год кабана, поросята и кабанчики всех мастей - самая подходящая тема. (На японском про двенадцать зверей).
  Исторически новый год считается обращением к весне - раньше, когда японцы жили по солнечно-лунному календарю, праздник нового года не имел фиксированной даты и отмечался в соответствии с фазами луны, припадая примерно на вторую половину февраля (однако бывало, что календарная весна начиналась раньше, чем наступал новый год). Раз весна, то это сакура или слива, или еще какие-то цветы... Еще изображают сосну, бамбук, новогодние украшения...
  Открытки в идеале должны быть взаимными. То есть если вы получили в Японии от кого-то открытку, кому вы сами не отправили, нужно сразу же ответить. Новогодние открытки можно посылать до 3-го января. Дата в этом случае ставится именно днем отправления. Крайний срок - седьмое января. Ну и в этом случае надо добавить извинительные слова за опоздание с поздравлениями.
  
  
  * Не удивляйтесь этим кружочкам: знаки ○○ - это японский аналог пробела, который японцы читают как "марумару". В данном случае вместо этих знаков нужно подставить название фирмы и фамилию директора.

  Автор: Vassanta специально для самого маленького сайта Япония

 

Женщина,вымазавшаяся тушью




Из фарсов-кёгэн (японский театр)

ЖЕНЩИНА,ВЫМАЗАВШАЯСЯ ТУШЬЮ

Действующие лица

Даймё.

Женщина.

Слуга.

Даймё. Я прославленный даймё из дальних мест. Надолго задержался я в столице, зато все тяжбы разрешены в мою пользу и новых земель даровано мне немало. Это ли не удача! Позову слугу Таро и порадую его. Эй, Таро, где ты?

Слуга. Здесь.

Даймё. Где здесь?

Слуга. Да тут, перед вами.

Даймё. Позвал я тебя вот зачем. Долго мы с тобой пробыли в столице, зато все тяжбы благополучно разрешены в мою пользу и новых земель даровано мне видимо-невидимо. Это ли не удача?

Слуга. Уж верно, удача, как вы и изволите говорить. Читать далее

НОВЫЙ ГОД ПО-ЯПОНСКИ

По японским поверьям в новогоднюю ночь обновляется не только год, но и человек. Поэтому так важно отдать долги, убрать в квартире, принять ванну.
Встречают новый год в Японии по европейскому, а не по китайскому календарю.
По телевизору показывают концерты в духе наших "Голубых огоньков", а вот Император свой народ с новым годом не поздравляет.
В 12 часов по всей Японии начинают звонить в храмовые колокола. Раздается ровно 108 ударов. Этим японцы очищаются от страстей и соблазнов. Согласно древним буддийским верованиям человек подвергается 108 видам искушений. И каждый удар колокола прогоняет одну из этих страстей.
Посещение храма в первый день нового года очень важно. Подходя к храму, японцы бросают монетки на большое белое полотнище или в деревянные храмовые коробочки. Дергают за канатики, к котормы подвешены железные емкости с грузиком внутри. Такие своеобразные большие погремушки. И дважды хлопают в ладони, чтобы привлечь к себе внимание божества. Первая молитва обязательно будет услышана.

Некоторые японцы ложатся спать в новогоднюю ночь очень рано, сразу после 12. Для того, чтобы встретить первый рассвет нового года. Бодрые, выспавшиеся, они любуются восходящим солнцем, что символизирует готовность к «новой» жизни.
Другие, посетив храм, гуляют с друзьями всю ночь и встречают рассвет в живописных местах. Например, взбираются на Фудзияму.
Вместо елки в японских домах ставят композиции из сосновых веточек и бамбука, перевязанные жгутом рисовой соломы - кадомацу. В композиции используют папоротник, водоросли, мандарины, веточками цветущей сливы.
 

Все имеет свой смысл: сосновые веточки - символ долголетия, бамбук - сила, папоротник - чистота и плодородие, водоросли -счастье, мандарины - благополучие, веточка сливы - красота и стойкость.
Если в доме к празднику приготовили такое украшение, божество весь год будет его охранять.
Другое обязательное украшение дома - кагами-мочи. "Кагами" - зеркало, "мочи" - сладкая лепешка. Это пирамидка из двух рисовых лепешек. Почему "зеркало"? В древности, зеркало в Японии считалось одним из богов.
Клейкий рис распаривают в горячей воде и пока не остыл, толкут в ступке до образования вязкой массы. Потом из него лепят круглые лепешки.
Сверху на пирамидку помещают мандарин и культовые украшения.

Божество, заглянув в дом, должно быть радо вашему гостеприимству и съесть пирамидку. Позже, японцы верят, что божество обязательно отблагодарит их удачей в каком-нибудь деле.
В канун нового года в Японии принято отправлять всем знакомым и партнерам по бизнесу поздравительные открытки. Иногда, их количество может быть, около 200 -300!
В старину японцы дарили друг другу символические предметы: черепах, веера, деревянных журавлей... Сейчас дарят практичные подарки. Популярны празднично упакованная бутылочка сакэ, оригинальные баночки с зеленым чаем, коробочки благовоний, декоративные свечи, очаровательные японские чайнички.

Детям обязательно в конвертике дарят деньги. Малышам 500 йен, это около 4 долларов, тем, кто старше - до 40 долларов.
Хочется новогодних чудес? Тогда преподносят своим близким Даруму.

Красная кукла без рук без ног напоминает нашу неваляшку. Она обладает сверхъестественными силами и исполняет любые желания. Надо только в это поверить, загадать желание и закрасить одну из пустых глазниц куклы черной краской. В благодарность за «прозрение» Дарума постарается выполнить просьбу, зная, что, когда желание исполнится, ему «откроют» второй глаз. Если же Дарума не справится - его сожгут в новогоднем костре в следующем году.
Символическое изображение Дарумы считается ангелом-хранителем приютившей его семьи или человека. Его можно изготовить самим из дерева или папье-маше или купить в каком-нибудь японском магазинчике.

По старой традиции, новый год встречают на татами, за низеньким столом, сидя на полу. На стол подают блюда из риса с водорослями, ломтики морского окуня, рулетики омлета, креветки, фасоль с соусе, вареные овощи, красную икру, салаты из овощей.
Где бы вы ни отмечали главный зимний праздник, когда часы будут бить 12, обязательно нужно рассмеяться. Смех - лучшее приветствие новому году в японской традиции.

 

«Син-нен-омэдэто!» С Новым годом!

 

Моти - сладкая сказка

 

В современной Японии есть свои – как древние, так и заимствованные – традиции празднования нового года,  остановимся только на одной из них.

Это – приготовление «моти» – рисовых сладостей.
Нужно сказать, что японские сладости отличаются от европейских. Конечно, здесь можно купить и хороший шоколад, и торт, и, вообще, практически все, чем я могу побаловать себя в Украине или России, но наряду с этим большой популярностью пользуются традиционные японские сладости. Некоторые из них, в частности, моти,  и сладостями назвать трудно, поскольку нет у них ярко выраженного и присущего тому же шоколаду приторно-сладкого вкуса. Моти, скорее, сладковатые, чем сладкие, и мне они напоминают скорее хлеб, а не конфеты.

Итак, традиционно японцы делают моти дважды в год – перед новым годом – 28 или 30 декабря, и к 12 августа (Bone Festival).
Bone Festival – время, когда по японским поверьям, души умерших родственников возвращаются в свои дома, т.е. время поминания усопших.
Перед новым годом традиционно японцы делают моти 28 или 30 декабря, но не 29. «Ку» - число девять по-японски, имеет и другое значение – тяжесть, трудность, поэтому 29 декабря готовить моти не принято.

Итак, для приготовления моти используется только специальный рис с повышенной клейкостью и несколько более дороже обычного. Вечером 29 декабря он замачивается в воде и стоит всю ночь. Утром его отваривают и горячим кладут в специальную деревянную посуду, напоминающую колоду с большим круглым отверстием вверху.

 После этого бьют по рису специальной деревянной кувалдой, так что процесс напоминает замешивание теста, но только с гораздо большими энергозатратами. После каждого удара необходимо переворачивать и перемешивать рисовую массу руками, смоченными в холодной воде.

В принципе, на этом процесс приготовления можно считать завешенным – элементарно! Полученную массу делят на 2 части – для украшения дома и, собственно, для еды.

Для украшения дома из рисового «теста» делаются лепешки – одна побольше и вторая поменьше, которые кладутся одна на другую и украшаются либо третьей – самой маленькой сверху, либо, вместо нее деревянной палочкой протыкается маленький лимончик и устанавливается на двух лепешках. Такие моти вместе с высушенными плодами хурмы и другими фруктами укладываются на специальные подставки и ставятся в домах для защиты в будущем году членов семьи от злых духов, для привлечения богатства, здоровья и благополучия, в общем, на счастье.

 

Из второй части теста либо делают небольшие лепешки, которые можно есть с соленым кунжутом или с джемом из соевых бобов; либо разрезают на части и кладут в супы, немного жарят с маслом и т.д. Вобщем, использование моти в кулинарии ограничивается только полетом фантазии.

 Многие не в восторге от  сладостей страны Восходящего Солнца, потому что еще не понимают  их.

Говорят, «японские сладости – это съедобные стихи». Наверное, нужно время, чтобы влюбиться в них.

 

 

 

 

 

 

Моти с соевой мукой и черной патокой

Продукты:
Моти небольшого размера (на один укус) - 12-16 штук
Мука из соевых бобов - 3-4 ст. л.
Черная патока - по вкусу

Приготовление:
1. Насыпьте немного муки на тарелку, положите на нее моти.
2. Посыпьте моти мукой сверху.
3. Кушайте моти, поливая их черной патокой.

 

 

 

 

 

Чудо-Юдо-рыба...сом))

“Когда живущий глубоко под землей сом (намадзу) начинает шевелиться, происходит землетрясение”, — всерьез верили японцы в стародавние времена. Об этом свидетельствуют так назваемые намадзу-э, картины с изображением сомов, относящиеся к эпохе Эдо (17-конец 19 вв.). Их писали каждый раз, когда случались крупные землетрясения.

Интересно, почему и с какого времени сом стал ассоциироваться у японцев с этим природным бедствием?

На сегодняшний день самым древним письменным источником, в котором ясно прописана связь между землетрясениями и сомами, является корреспонденция объединителя Японии Тоётоми Хидэёси (1536-1598). В последние годы жизни Хидэёси вознамерился построить в киотосском районе Фусими новый замок. По этому случаю он отправил письмо в Кётосёсидай, департамент, осуществляющий управление и полицейский контроль внутри города. В нем излагалось пожелание: “В связи с возведением замка Фусими следует предпринять решительные меры противодействия сомам”. В 1592 г. слова “меры противодействия сомам” означали необходимость осуществления мероприятий, предупреждающих крупные разрушения при землетрясениях. По всей видимости, понятие дзисин намадзу, т.е. сомы, имеющие отношение к землетрясениям, ведет свое начало с этого случая и бытует, таким образом, уже с конца 16 в. Читать далее

 

Японские приметы (расширенный вариант)




Короткий есть где-то в цитатнике,а здесь побольше,и разделено по темам.


Приметы, связанные с природой


Чтобы затянувшийся дождь прекратился, под стрехой дома надо вывесить маленькую самодельную куколку — тэру-тэру бо:дзу. Круглый комочек бумаги накрывают небольшим кусочком ткани и перевязывают верёвочкой или ниточкой по линии горла. На лице рисуют два глаза и рот, — и получается человечек. Тэру-тэру в переводе на русский означает «сверкающий», бо:дзу — «буддийский монах». Название, вполне вероятно, более позднее, нежели сам ритуал. Если желание сбывается, и дождь перестаёт лить, куколок нужно отнести к реке и спустить по воде.

Гуляя на природе, нельзя свистеть, особенно ночью, а то змеи подумают, будто это лягушки, да и повылезут на поверхность земли, и тогда уж не избежать неприятностей. А в городе нельзя свистеть по вечерам, а то придут воры. Это похоже на русскую примету, согласно которой, если свистишь — не будет денег.

Если убьёшь муравья, то пойдёт дождь.

Если убьёшь муравья, то остановится сердце.

Лягушка квакает к дождю. Лягушка и жаба считаются посланниками небесных божеств. Об этом даже существует миф в «Кодзики» — японском собрании мифов и исторической хронике. Их также нельзя убивать.

Согласно поверью, огромная рыба намадзу (сом), обитающая под японскими островами, своими движениями вызывает землетрясения. Настоящие же сомы благодаря своей способности принимать электрические сигналы чувствуют приближение землетрясений. Они очень волнуются, и по их поведению можно предсказывать приход этого стихийного бедствия.

Чтобы гром прекратился, надо дважды выкрикнуть: «Кувабара». Кувабара означает «поле с кустарниками шелковицы». Легенда гласит, что однажды гром по ошибке ударил в колодец у крестьянского дома. Хозяин дома, заприметив это, быстро закрыл колодец крышкой и не хотел отпускать божество грома домой на небо, пока тот не открыл ему свой секрет, сказав, что не любит шелковицу и, если дважды произнести кувабара, не ударит во второй раз. Тогда крестьянин отпустил его.Читать далее

История о святом Кумэ




Из книги "Стародавние повести"


Повесть о том, как святой чудотвор Кумэ основал обитель Кумэдзи



В стародавние времена в уезде Ёсино, что на земле Ямато, был храм по названью Ворота Благого Дракона. Там некогда жили в затворе двое монахов и подвизались на поприще сянь, желая постичь тайны волшебства и узнать бессмертие. Одного из них звали Ацуми. Другого имя было Кумэ. Однако же Ацуми подвизался прежде Кумэ, он стал сянем, полетел и вознесся на небо.

В свой черед, и Кумэ стал сянем, но в тот самый миг, как возносился он на небо, некая молодка стояла в реке Ёсино и стирала одежды. А стирая одежды, она свои-то подвернула до самых лядвей, так что Кумэ узрел белизну ее лядвей, и помыслы его огрязнились, и он пал перед нею на берег. А потом и женился на ней. Читать далее

[Разрисованые японские поезда]

Цитируем

Некоторые из бесчисленного количества поездов, курсирующих по всей Японии, украшены красочными изображениями, рисунками именитых художников, ну и конечно же героями аниме и манги. Вот несколько примеров

Читать далее...

немного о произношении:"СИ" и "ШИ"



Проблема транслитерации японских слов была поднята на "Виртуальных Сусях" более года назад (см. "Суси или суши?") и вызвала широкий общественный резонанс. Равнодушным не остался никто.
Анализ жарких дебатов в гостевой, электронных писем, частных разговоров и агентурной информации позволяют говорить о трех основных группировках, обозначившихся в контексте данной проблемы.

1. Сторонники. Сюда входят те, кто начинал изучение японского на родине и всосал традиционное написание с молоком первых лекций. А также те немногие, которых удалось убедить путем логических построений. Наиболее радикально настроены дипломированные филологи и лингвисты.
- Он меня затрахал своим шиканьем! "Милая, давай встретимся на Шынжуку"... Блин, убила бы!
N.B. Молодые люди! Ухаживая за японистками, произносите японские названия правильно.
И шире: если ваша дама имеет диплом филолога, следите за речью.
Иначе успеха не будет.

2. Противники. Довольно обширная группа. Лозунги выдвигаются такие:
"А мне слышится ШЫ!!!"
"СИ говорят только посольские и кэгэбэшники."
"Весь мир пишет ШЫ, а мы чего - рыжие, что ли?"
"Какая разница - главное, чтобы понятно было."
"Мы, физики, на это вообще плевали."
Надежд на эту группу мало. Надо научиться принимать их такими, какие они есть, и мирно сосуществовать.

3. Невъезжающие. Все встречающиеся здесь тезисы сводятся к одному:
"Спору нет, это не ШИ - но ведь и не СИ!"

Настоящая статья пишется в основном для третьей группы. С целью вырвать наконец корень зла, коим является хроническое смешивание вопросов транслитерации с проблемами произношения.



Произношение и транслитерация
Расставим же точки над i.
К сфере произношения относятся вопросы, связанные с ведением разговора на иностранном языке.
К сфере транслитерации относится написание иностранных слов средствами родного языка - и вытекающее из этого написания произнесение таких слов в разговоре на родном языке.

Интересно то, что даже не всякий дипломированный филолог осознает принципиальную разницу этих двух вещей. Таков, к примеру, мой друг Коваленин. Употребляя японское название в разговоре по-русски, он неизменно пытается изобразить оригинальный японский согласный - между русскими [с'] и [щ]. Ту же картину я не раз наблюдал, общаясь с другими японистами. И всякий раз поражался тому, что сия фонетическая аккуратность затрагивает только те звуки, в написании которых мы расходимся с американцами. И больше никаких.
Например, произнося в разговоре со мной слово "Ёсивара", мой друг Коваленин произнесет [с'] вполне по-японски - а [в] и [р] совершенно по-русски. Получившийся гибрид уже нельзя будет отнести ни к одной из двух фонетических систем. Потому как японский [р] - это среднее между нашими [р] и [л], да еще и с примесью [д]. А японский [в] - звук губно-губный, близкий к английскому [w]. Тем не менее, самобытность этих звуков оказывается проигнорированной. Спрашивается: почему?

Нижеследующая мысль кажется мне вполне банальной, но тем не менее достойной помещения в рамочку:


В любой конкретный момент времени мы говорим на одном языке. Говоря по-русски, мы пользуемся русской фонетической системой. Говоря по-японски - японской. Говоря по-английски - английской. Любые комбинации в пределах одного и того же слова - сущая несуразица и издевательство над языком.


Иными словами: если вы подходите к вопросу основательно и заявляете, что неправильно говорить "ШИ" или "СИ", а надо говорить так, как говорят японцы, то вам придется быть последовательным и распространить ваш подход на все японские звуки, не совпадающие с русскими. А именно:

* на уже упомянутые [р] и [в]
* на гласный [у] (среднее между русскими [у] и [ы])
* на конечнослоговый сонорный [н]
* на срединный [г], тоже сонорный
* на разницу между краткими и долгими слогами
* на сочетание [эй], произносящееся как долгий [э] ("сэнсээ", а не "сэнсэй")
* на редукцию [у] и [и] после глухих согласных
* на отсутствие силового ударения.

Только с учетом всех этих нюансов японские слова в вашем исполнении будут звучать по-японски.

Если же вы намерены проявлять последовательность и далее, то вам придется любое иностранное название произносить с соблюдением норм соответствующей фонетики - картавить по-немецки, придыхать по-английски и петь по-китайски. Правда, сомнительно, чтобы где-нибудь в мире нашелся человек, всерьез придерживающийся таких радикальных и со всей очевидностью бессмысленных правил. Такого человека просто не понимали бы.

Получается, что нашу педантичность следует как-то ограничить. Как?

Вариант первый: забыть про другие языки, ограничившись японским. Но уж японское произношение отшлифовать - и всякое японское слово, проскакивающее в разговоре, произносить так, как его произносил бы японец. Такой подход был бы, по крайней мере, понятен - но крайне неудобен из-за необходимости караулить каждое японское слово и своевременно переключать произношение.

Вариант второй: произносить по-японски только те звуки, которые являются поводом для споров. Именно так поступает мой друг Коваленин и многие другие уважаемые мною люди - которых, увы, я понять не могу, ибо подобный подход является не чем иным, как сущей несуразицей (об этом мысль в рамочке, помещенная выше).

Вариант третий - его придерживаюсь я и рекомендую всем как наиболее естественный и простой. Ведя русский разговор, используйте русскую фонетику! Не надо пытаться инкорпорировать в нее звуки, которых в ней не было и нет. Все японские слова - будь то имена, заимствования или макаронизмы - прекрасно записываются русскими буквами и, будучи произнесены в русской фонетике, звучат вполне адекватно.

А вот говоря по-японски, будьте любезны чужую фонетику уважить. Здесь уже не пойдет ни "СИ", ни "ШИ". Даже "ЩИ", на которое многие уповали, здесь не пойдет. Освойте оригинальное произношение - и почвы для споров не будет.

НО:
Если вам все-таки лень вникать в фонетические тонкости и напрягать мышцы языка, если вы не собираетесь звучать красиво, а просто хотите быть понятым и спрашиваете, какое из двух или трех приближений предпочтительнее - то я вам отвечу без колебаний:

"СИ"
В глазах гордых русских физиков вы будете посольским кэгэбэшником, не уважающим мировое сообщество - но зато японцы вас поймут.

Вы все еще колеблетесь? Тогда, может быть, вас убедит мой любимый певец Сёкити Кина? В его песне "Цветы" есть такие строчки:

"Хана то ситэ, хана то ситэ
Сакасэтэ агэтай".

Послушайте, как он их поет. Если вам и здесь почудится "шитэ" или "щитэ", то мне останется только руками развести.



Откуда взялось SHI
(исторический очерк)

Как известно, первыми европейцами, попавшими в Японию, были португальцы. Дело было в 1542 году. Последующие сорок лет они монопольно торговали и миссионерствовали в Японии с санкции римского папы. Именно португальские иезуиты были первыми, кто записал японские слова латинскими буквами. Для них это был единственный путь издать христианские тексты на японском языке, так как печатный станок, завезенный ими на Кюсю, не умел печатать иероглифы.
Естественно, португальский способ записи основывался на нормах португальской письменности. Самые первые ромадзи выглядят сегодня странновато: "qi", "cu", "ye", "zzu". А наш с вами любимый слог писался и вовсе дико:
" xi "
Хотя, справедливости ради, следует заметить, что именно такое написание, через "икс", укоренилось в западных транскрипциях китайских слов. Имя "Дэн Сяопин" пишется сегодня по-английски как "Deng Xiaoping".

В XVII веке португальцев вытеснили голландцы. На протяжении всего периода Эдо они были единственными иностранцами, которым сёгунат позволял вести торговлю с Японией. Голландская фактория на островке Дэдзима в гавани Нагасаки служила единственным каналом культурного обмена наглухо закрытой страны с внешним миром. Как ни узок был этот канал, все же что-то делалось - например, составлялись словари. Для них голландцы разработали свою систему романизации, отталкиваясь уже от голландских правил. Здесь тоже хватало чудес: "я" писалось как "ja", "ха" как "fa", "у" как "oe". Но зато наш старый знакомый писался вот как:

" si "
В середине XIX века страну открыли. Гайдзины хлынули в нее широким потоком и принялись изображать японские слова каждый на свой лад. Немцы писали "schi", французы писали "chi" - имея в виду все то же. Но тут сказать свое веское слово пришел дядя Сэм.
Американский миссионер Джеймс Куртис Хэпберн предложил новую систему романизации. В ее основе лежала следующая интересная идея: при отображении согласных звуков отталкиваться от английской фонетики, а при отображении гласных - от итальянской либо немецкой. То, что получилось, известно сегодня под названием "хэпберновского стандарта". Именно с легкой руки Хэпберна злополучный слог стал писаться как

" shi "
"А хорошо ли это?" - задумались японцы задним числом. И решили выяснить. По заказу правительства вопрос был всесторонне изучен. Хэпберновскую систему признали неоптимальной - из-за ее перекоса в сторону английского. Родился альтернативный стандарт, базировавшийся на родном, хираганном написании. Он получил название "кунрэй" ("предписание, директива"). В этом стандарте "си" пишется так, как его когда-то писали голландцы:
" si "
"Кунрэй" получил статус государственного стандарта и потихоньку начал вытеснять хэпберновскую систему. Его приняли на флоте, в армии, в правительственных учреждениях, в школах. Дольше других сопротивлялось Министерство Путей Сообщения - оно сдалось лишь в 1938 году, заменив вывески на всех станциях. Последним бастионом хэпберновской латиницы внутри Японии оставались школы английского языка - но и на них велось наступление.

Потом было поражение в войне и американская оккупация. Образовательная Миссия США в Японии развернула агитацию за всеобщий переход к латинице. По смелой мысли заокеанских реформаторов, это должно было облегчить процессы демократизации. Искоренить иероглифы, естественно, не удалось, но хэпберновская система взяла реванш за довоенные гонения - распоряжение оккупационного штаба от 3 сентября 1945 года объявило ее единственно правильным стандартом. Железнодорожные вывески снова пришлось менять.

Окончательно "кунрэй" все же не добили, но прежних позиций ему уже было не отвоевать. Споры между приверженцами двух систем не умолкают по сей день. Адепты хэпберновского стандарта говорят о доминировании английского языка в современном мире и необходимости под эти реалии подстраиваться. Защищающие "кунрэй" напоминают о законных интересах носителей других языков - в том числе и японского, потребностям которого "кунрэй" соответствует лучше по определению. Попытки найти компромисс неизменно проваливались.

Сегодня "кунрэй" используют в японском парламенте, отдельных правительственных учреждениях, некоторых словарях и учебниках. В остальных сферах господствует хэпберновская латиница. За пределами Японии встречается почти исключительно она. Ее приняли даже в португальском и голландском языках, несмотря на существовавшие ранее традиции и несоответствие произносительным нормам. Столь сильным было стремление во всем унифицироваться с Америкой.

Русскую японистику на первых порах уберегла кириллица. Сегодня не спасает и она. Незнакомые с японским языком люди бездумно переносят в нее английские написания, рождая монстров вроде "суши". С этим испорченным телефоном следует последовательно бороться, чем мы и занимаемся.

К сожалению, в самом начале мы допустили досадный промах, написав адрес сайта в хэпберновской латинице ("sushi"). Теперь его поздно менять, так как по всей Сети на нас расставлены линки. Но если сайту когда-нибудь придется поменять сервер, то мы обязательно последуем примеру японских парламентариев и сделаем "кунрэй" нашим официальным стандартом.

Позднейшая дописка: заводя московское зеркало (www.susi.ru), мы так и поступили.



Фонетическая фантастика
Как уже говорилось, разрабатывая свою систему, Джеймс Хэпберн отталкивался от английского произношения согласных. В этом свете одна вещь выглядит крайне загадочно. А именно, передача звука [р].
Повторим: эта японская фонема представляет собой своеобразный гибрид русских [р] и [л] с некоторой примесью [д]. То есть, английский звук [r] имеет с этой фонемой крайне мало общего, он произносится с заворачиванием языка назад (эта особенность усиленно эксплуатируется при пародировании английского акцента). Куда как более логичным выглядело бы изображение этой японской фонемы через "l" - ведь соотвествующий английский звук является альвеолярным и смычным, гораздо больше подходя для такого замещения! Голландская транскрипция, кстати, использовала именно "l". То ли Хэпберн не видел голландской транскрипции, то ли у него временно помрачился рассудок - история об этом умалчивает, но факт остается фактом, выбор упал на "r".
Нам следует Хэпберна возблагодарить. Ибо в любом случае русские японисты выбрали бы кириллическое "р" как более адекватное приближение. Так что с английским у нас могло бы выйти еще одно расхождение. Но не вышло. И слава богу.
Представьте себе такую картину: мир наводнен словами типа "kalate", "kalaoke", "lamen", "halakili", "Hiloshima"... А на нашем сайте полемическая статья: "Мураками или Мулаками?".
Вот смеху было бы...



Шикотан или Сикотан?
Вопрос о географических названиях был поднят в одном из электронных писем, пришедших к нам на сайт. Автор, сторонник "ШИ", едко вопрошал: "А вот вы говорите, надо везде писать "СИ", так что же - Кунашир и Шикотан надо писать как Кунасир и Сикотан?".
Отвечаем: нет, не надо. При написании и произнесении топонимов критерий должен быть один - географическая карта. В России, как и раньше в СССР, карты изготовляются централизованно, Главным Управлением по геодезии и картографии, что обеспечивает стандарт и исключает разночтения. В управлении работают квалифицированные специалисты по топонимике, которые способны учесть все аспекты - как чисто языковые, так и связанные с традицией - и вынести наиболее взвешенное решение.
Традиция в топонимике значит многое. Возьмите русское название любой страны - оно как правило будет отличаться от названия в соответствующем языке, а иногда и вовсе не иметь с ним ничего фонетически общего ("Венгрия", "Китай", "Великобритания"). Топонимические изыски российского руководства последних лет, нарушающие многолетнюю традицию ("Молдова", "Беларусь" и т.п.), выглядят по меньшей мере неуклюже.
В том, что касается Японии, традицией определяются русские названия самой страны ("Япония", а не "Нихон" или "Ниппон") и некоторых городов: "Токио", "Киото", "Иокогама". Туда же, видимо, следует отнести и названия двух спорных островов. Все эти топонимы идут вразрез с правилами транслитерации, принятыми в русской японистике, но это не должно быть поводом к их замене.
Тем не менее, некоторые пуристы и здесь хотят сказать свое слово. Так, мой друг Коваленин, переводя роман Мураками "Dance, dance, dance", сделал из Иокогамы "Ёкохаму". Хорошо еще, что он сумел остановиться в своем экстремизме и не стал делать из Токио "Токё".
Нет, пусть Шикотан остается Шикотаном.



В Наре или в Нара?
Еще одна заковыристая проблема: склонять или не склонять японские имена и географические названия? На сегодняшний день ситуация с этим вопросом крайне запутана. Среди профессиональных японистов существует ярко выраженная тенденция к несклоняемому употреблению имен и названий. Очень часто можно встретить выражения типа "буддийские храмы в Нара" или "кинофильмы Куросава". Мой друг Коваленин тоже не отстает: "что в Ёкохама, что в Фукуока". С другой стороны, невозможно даже представить себе, чтобы кто-нибудь сказал "бомбежка Хиросима". В чем же тут дело? Почему здесь не наблюдается регулярности? Ответа на этот вопрос у меня нет.

В самом деле: возьмем любой другой язык. Если название оканчивается на "а" или "я", то в русском языке это название обязательно будет склоняться по первому склонению - даже если в оригинальном языке словоизменение отсутствует вовсе. "Встреча в Женеве", "прибытие в Филадельфию", "прогулки над Сеной". Соответственно, названия, оканчивающиеся на согласную, склоняются по второму склонению: "кварталы Шанхая", "купание в Ганге", "склоны Эвереста". Не изменяются только слова, оканчивающиеся на другие гласные, кроме "а" и "я".

Я буду признателен тому эксперту, который укажет коренное отличие японского языка от всех остальных языков мира, не позволяющее применить категорию падежа к японским именам. Содержательные мысли по этому поводу, если таковые появятся, обязательно будут опубликованы на сайте.

Жду.

В.Смоленский,
21 апреля 1999 г.

(Материал раздела "Откуда взялось SHI" изложен по книге "Нихонго-но хёки", ISNB4-04-062900-0)
http://susi.ru/SiOrShi3.html

Веер



ВЕЕР

китайский
История китайского веера очень древняя, самые ранние сведения о его появлении относятся к эпохе,
вошедшей в историю Китая, как эпоха Воюющих царств (403-221 гг. до н. э.).
Китайские веера изготавливаются из слоновой кости, бамбука, душистого сандалового дерева,
фарфора, нефрита и специальной тонкой бумаги и шёлка.
В разных династиях были свои виды и формы вееров.
Китайские веера являются неотъемлемой частью традиционной китайской культуры.
http://www.ng.ru/accent/2006-12-27/9_veter.html


ДАЛЕЕ

Фуруикэ я...




Мацуо Басё (яп. 松尾芭蕉 (псевдоним) — великий японский поэт, теоретик стиха. Родился в 1644 году - Умер 12 октября 1694 г.

С 1664 в Киото изучал поэзию. Состоял на государственной службе с 1672 в Эдо (ныне Токио), затем стал учителем поэзии. Среди современников получил известность в первую очередь как мастер рэнга. Басё — создатель жанра и эстетики хокку.В 1680-е годы Басё, руководствуясь философией буддийской школы Дзэн, в основу своего творчества положил принцип «озарения». Поэзия и эстетика Басё оказали влияние на развитие японской литературы средних веков и Нового времени.

Считается, что Басё был стройным человеком небольшого роста, с тонкими изящными чертами лица, густыми бровями и выступающим носом. Как это принято у буддистов, он брил голову. Здоровье у него было слабое, всю жизнь он страдал расстройством желудка. По письмам поэта можно предположить, что он был человеком спокойным, умеренным, необычайно заботливым, щедрым и верным по отношению к родным и друзьям. Несмотря на то, что всю жизнь он страдал от нищеты, Басё, как истинный философ-буддист, почти не уделял внимания этому обстоятельству.

古池や -- фуруикэ я --- Старый пруд!
蛙飛びこむ -- кавадзу тобикому --- Прыгнула лягушка.
水の音 -- мидзу но ото --- Всплеск воды.