Улыбаюсь с раннего утра -
Подходящих не ищу моментов.
Я останусь капелькой добра
В душах моих нынешних студентов.

И запомнюсь светом маяка
В сердце тех, кто потерялся в море,
Чья дорога ох как нелегка -
Тех, кто со штормами гордо спорит.

Я останусь капелькой надежд
И для тех, кто обречен и болен -
Опровергнув карканье невежд:
«Жить иль умереть ты сам не волен!»

Я прольюсь дождинками воды,
Чтобы жажду утолить в пустыне -
Не оставлю шансов для беды:
Пусть здесь расцветает всё отныне!

Засверкаю каплями росы
На зеленом поле ранним утром:
Пусть несут их на ступнях босых
Дети - в солнце щедром, златокудром.

Ты меня чуть слышно позови,
Если над тобой сгустятся тучи -
Я откликнусь капелькой любви
И не дам тебя обидам мучить.

Насыпало снежку под Рождество:
Лес облачился в белые наряды,
Под ними скрыв простое естество -
Себя украсить в праздник все мы рады.

Еще вчера корявые дубы
Вздевали ветви, словно руки - вдовы,
В беззвучном плаче горя и мольбы -
Сегодня под венец идти готовы!

А чистота заснеженных полей -
Как скатерть, припасенная на праздник:
Неси-ка угощенье, не жалей,
Пока к нам не зашел мороз-проказник!

И в ожиданье чуда замер мир...
Тысячелетняя картина — год от года:
В церквях — в одеждах белоснежных клир,
Снаружи — белоснежная природа.

У входа в парк установили ель,
Гирлянды ей развесили по веткам,
И огоньков сверкающих капель
Бежит по ней — на зависть всем соседкам,

Что рядом ненаряжены стоят -
Простые деревенские девицы -
И прячут полный недовольства взгляд
Приопустив пушистые ресницы.

Прекрасна новогодняя пора:
Катанье с ледяных прозрачных горок -
Детей в дом не загонишь до утра,
Хоть ночью холода порой под сорок.

Но это — не помеха детворе:
Едва дождались праздника — и рады
Предаться зимней сказочной игре:
В снегу валяться — главная отрада!

И штурмом брать волшебный городок:
В нем башни изо льда покрыты снегом
И радоваться, видя, как поток
Врагов твоих спасается побегом.

День рухнул в ад колодца ночи:
Без солнца мир -- лишь мрак и тлен.
И безнадежность нам пророчит
Судьбу, похожую на плен.

На улицах унылых люди --
Как зомби: бледные с лица,
И завтра, кажется — не будет,
Осталось миру ждать конца!

Зима морозами пытает,
Метелями людей сечет,
А в оттепель сугробы тают -
И с крыш потоками течет!

Но послан праздник нам в награду
К началу года — Рождество!
Он душ — надежда и отрада,
Божественное волшебство!

Расступятся и мрак вселенский,
И чуть отпустят холода -
И, как когда-то, в Вифлеемской
Ночи засветится Звезда.

И вот уже на каждой ели
Огни гирлянд на разный вкус:
Мы приготовиться успели,
Чтоб праздновать — рожден Иисус!

Небесный Повар сеет мелкий снег:
Задумал что-то вкусное испечь -
Побаловать людей совсем не грех,
И «сахара» полно — зачем беречь!

Что предпочтете — нежное безе:
Оно воздушно, словно облака,
Иль пористое сладкое суфле,
К которому так тянется рука?

Или подать в креманке белый мусс,
Похожий на заоблачный Монблан -
О, как он восхитителен на вкус:
Я за него весь кошелек отдам!

А если днем вдруг зазвенит капель,
Но к ночи вновь опустится мороз,
Кондитер приготовит карамель -
Хрустящую, холодную — до слез.

Всех поразит разнообразьем блюд,
Включенных в это зимнее меню:
Пусть радуется приунывший люд!
А я всё-всё попробовать возьму.

На площади кормили голубей -
И наши, и туристы-иностранцы:
Не внемлили запретам — хоть убей -
Плодили стаи городских засранцев.

Старухи отрывали от себя
Копейки, чтоб купить батон для птицы,
Носились дети, яро птах любя -
И умилялись сценкам очевидцы.

Стоящий в центре площади поэт,
От патины позеленел изрядно:
Он наблюдал картину много лет
И растерял вконец свой вид нарядный:

По одухотворенному лицу
Белесые потоки вниз стекали -
Как в голову пришла мысль подлецу
Облить кумира грязью из фекалий?!

Нет — не вандал свершил сей тяжкий грех
И осквернил истории страницы!
Его под шелест лип и детский смех
Загадили раскормленные птицы.

В малахите прибрежных вод,
Я поплаваю, поплещусь:
Я — не лайнер, не теплоход
И не лебедь, а просто гусь.

Вроде шея моя длинна,
Да и крыльев размах широк,
Безупречная белизна -
Да летать не дает жирок.

Не видал я далеких стран,
Не осваивал небеса,
Но зато не страдал от ран:
Задний двор — не луга-леса.

Здесь живем мы, не зная бед:
Двор просторный, есть даже пруд,
Каждый день подают обед,
На ногах нету тесных пут:

Хочешь — бегай или лежи,
Гогочи иль поплавай всласть!
В теплом птичнике не дрожим:
От морозов нам не пропасть.

Мы спокойно живем — без драк -
И гусыни послушны мне:
Ведь я главный в семье — вожак:
Правлю жестко, но в тишине.

Охраняю семью, пасусь -
Под контролем все: там и тут...

Я — Рождественский жирный гусь:
Меня к празднику запекут.

Не протяну тебе руки
И увернусь от поцелуя:
Не оскверняй моей щеки -
Фальшивой ласки не хочу я

Прикосновенье лгущих губ
Куда страшнее лжи словесной:
Страсть умерла — холодный труп
Был сброшен со скалы отвесной,

Седым прибоем поглощен,
Течением утащен в море...
Ты мной давным-давно прощен:
Жизнь без тебя — уже не горе.

Ты подарил мне зонт на день рожденья -
Сиреневый, весь в пестренький горох:
Как горсть жемчужин в море наважденья -
Чудеснейший из всех земных даров.

Теперь мне ливень никакой не страшен:
Пусть день и ночь льёт дождь, как из ведра,
И град по крышам бешено шарашит,
Подняв на ноги с раннего утра.

А мне тепло и сухо в нашем мире
Под куполом семейного зонта:
Здесь нежность поселилась, как в квартире -
С диваном для любимого кота.

Порой я и в хорошую погоду
Держу раскрытый зонт над головой:
Готова с ним пойти в огонь и в воду -
С защитником, подаренным тобой.

Неиствовала скрипка - неслась из чьих-то окон,
Рыдала и молилась, и душу мне рвала,
А снег меня баюкал, заматывая в кокон,
Чтоб не страшны мне были ни шпага, ни стрела.

И я на перепутье невольно задержалась
От этой круговерти и от смятенья чувств:
Тонул в тумане разум, точила сердце жалость:
Жизнь кончилась внезапно — дом оказался пуст.

Не радуют рассветы, суровы дни — а ночи
Тоской меня изводят, как за стеною дрель,
Но слабый луч надежды мне все-таки пророчит
От смерти пробужденье, когда придет апрель.

Чем мне измерить глубину любви,
Которая давно пленила душу?
Все мысли в голове давно — твои,
Разлука хоть на день мне сердце сушит.

Я всматриваюсь жадно в самолет,
Тебя примчавший нынче из столицы:
Как бесконечно долог был полет -
Хотелось мне то плакать, то молиться!

Затормозил и встал, открыли дверь,
И пассажиры потекли по трапу -
Царапал душу нетерпенья зверь,
Все глубже запуская в сердце лапу.

И вот мелькнул в двери твой силуэт -
Как будто солнце ослепило очи...
Готова ждать тебя хоть сотню лет -
Но пусть разлуки будут покороче!

От строгой мамы убежал бельчонок -
Свободы захотелось сорванцу!
По веткам вяло прыгал он спросонок -
И подобрался к нашему крыльцу..

Блестела шерстка рыжая на солнце,
А лапки обхватили белый ствол -
Он с любопытством пялился в оконце
И подмигнул мне: в гости к вам пришел!

Обрадовавшись маленькому другу,
Решила я бельчонка угостить
И стала плавно открывать фрамугу,
Чтоб гостя дорогого в дом впустить.

Хотела предложить ему орешков
Иль семечек и даже пирогов -
Но испугался рыжик и поспешно
Вверх по стволу взлетел — и был таков!

Как жалко, что притворство правит миром,
Жизнь представляя людям в свете ложном -
И человек за стенами квартиры
Совсем иной, чем в облике берложном.

Вот добрячок — сиротам он поможет:
Приюту отстегнет на хлеб и воду.
Не щедрость это: видно же по роже,
Что покупает вор себе свободу!

Вот престарелой дамы обожатель:
Он юн и свеж, в постели безупречен,
Но не любовью движим сей приятель:
Лишь жаждой денег — в ней он бесконечен!

Политик, обратившийся к народу,
Так щедро льет потоки обещаний!
Заботлив? Нет: он в сите носит воду:
Ему плевать на «быдла» обнищанье!

Или возьмем этическую тему:
В приличном доме гостю — уваженье:
Хозяйка принимает лишь богему,
Ведь жаждет над толпою возвышенья!

Но что же это: среди важных леди
Вдруг слышится хай рыночной торговки:
Он лишь хозяйке дома незаметен,
Другим гостям же от него неловко.

Прослыть великим в нашем мире просто
Надеть любую маску ведь несложно -
Иль каблуки, чтобы прибавить роста...

Лишь стать интеллигентным невозможно!

Ушла внезапно, не сказав «Прощай!»,
И унесла с собою груз обиды.
Как может сердце женское вмещать
Так много зла, присвоив роль Фемиды?

В своих несчастьях обвинять других -
Тех близких, кто всю жизнь ей помогает,
Тех, кто в своих намереньях благих
Готов на всё — как угодить не зная.

Уверенность, что все тебе должны,
А ты — принцесса из хрустальной башни,
И воплотить твои мечты и сны -
Обязанности и заботы наши.

И эгоизм всё множился, как ком,
В себя вбирая и сминая души -
Претензии неслись: бегом, бегом -
И победил, судьбу твою разрушив.

А я люблю девчушку лет семи,
С худющими ногами, как у птицы,
Что дарит шоколадку мне - «Возьми!» -
И счастлива, что может поделиться.

И вспоминаю младшую сестру —
Живую куклу с пухлыми щеками:
Как крепко ее за руку беру
И мы бежим по лугу с васильками..

Покойся с миром! Для твоей души
Теперь так важно отдохнуть от боя.
Я о тебе молюсь в ночной тиши,
Надеясь быть услышанной тобою.

Устав от одиночества зимой,
Она уже почти совсем завяла -
И вот, с надеждой, на курорт морской
В разгаре лета женщина попала.

Здесь всё прекрасно — радуется глаз:
Морской простор, роскошная погода,
Мужчина каждый — фат и ловелас -
Готов к любви: его зовет природа.

Внимателен, галантен, даже щедр:
«Шампанским» угостить не поскупится,
Смел, как орел, и крепок, словно кедр,
С душой кота и сердцем нежным птицы!

Да и других достоинств в нем не счесть:
Рассказчик интересный, с шуткой дружен -
Неважно, что слова — обман и лесть:
Ведь женщине как раз такой и нужен!

Ну как не закружиться голове,
Не потонуть в горячечном угаре -
Ведь в зимнем одиночестве, в Москве,
Ей так мечталось о подобной паре!

И принц ее нашелся наконец:
Галантен днем, неутомим ночами -
Мечта сбылась: с любимым под венец
Она пойдет, забыв свои печали,

Поедет жить хоть в Томск, хоть в Волгоград -
Готова с ним лететь и на край света...

И вдруг слова: «Прости, но я женат!
Спасибо за подаренное лето!»

Стоит корявый старый дуб
Унылым сторожем аллеи -
Не поумнел, остался глуп:
Года его не пожалели.

Событий яркая листва
Весною покрывала ветки,
Ласкали старичка слова
Сосны — заботливой соседки

Дуб позволял себя любить,
Но сам был сух, горд и беспечен:
Боялся нежность разделить
С сосной — считал, что будет вечен,

Дотянет ветки до небес
На зависть соснам, пихтам, елям -
Да постарел! Смеется лес
Над ним — ведь листья облетели.

А листья — это память дней:
Событий, чувств, улыбок, звуков:
Душе темней и холодней
Без них, как без детей и внуков.

Зря чванился так дуб-гордец -
Пьет чашу горестных страданий:
Печален бытия конец,
Коль не сберег воспоминаний:

Я радуюсь чужому счастью:
Оно мой освещает дом -
С ним легче пережить ненастье,
От гроз закрывшись, как зонтом.

Неведомое чувство «зависть»
Не разбивает сердце мне,
И на чужое я не зарюсь:
Хватает своего вполне.

Не обжигает ревность душу
Потоком раскаленных лав,
Мой челн и в шторм находит сушу,
Воде весь лишний груз отдав.

Нет места пошлым сплетням, слухам
В моем намоленном дому:
Они подобны грязным мухам
На свалке — в смраде и дыму.

Я счастлива, коль светит солнце
И дует теплый ветерок:
Для них я распахну оконце -
Встречать их выйду на порог.

Рябиновые кружева
Из листьев покрасневших узких -
Уже держащихся едва
На гребне страстной андалузки

Еще чуть-чуть — сорвется в пляс:
Взметнутся в быстром танце юбки:
Ревнивый шквал давно припас
Мотив задорный для голубки -

Корзинки алые серег,
Раскачиваясь, соблазняют,
Рука, упершаяся в бок
И страсть, и негу обещает!

Пусть бъют чечеточный каскад
Без устали любимой ножки...
Увы: подругу листопад,
Раздев, оставил у дорожки!

Ты не хочешь меня понять,
Не торопишься мне поверить -
Я ж мечтаю тебя обнять,
Распахнув в наше счастье двери.

Но опять этот жесткий взгляд -
И в словах вместо ласки холод:
В моем сердце они стучат,
Как взбесившийся гулкий молот.

Призываешь не усложнять,
Говоришь: «Мир намного проще!»
Ну, а мне наказала мать
Жить светло — как в рассветной роще.

Все трындят мне наперебой:
«Брось его — пусть проходит мимо:
Есть другие!» Но не любой
Нужен мне, а лишь ты, любимый!

Общий корень у этих слов -
Только смысл совершенно разный:
Первый — пшик, а второй — любовь:
Будний день превращает в праздник.

Вторая половина октября:
Шагает осень быстро, без запинки -
Торопится, ночами серебря
Усыпанные золотом тропинки.

Сжимает грудь вселенская тоска
И пониманье: ничего не вечно -
Протянутая мне Судьбой рука
Не может счастье сыпать бесконечно.

Час миновал и время утекло -
Бездарно мной растраченное время:
Смотрю на юность в лупу - и стекло
Лишь умножает тех ошибок бремя.

Наивные мечтанья детворы
И юности беспечные забавы -
Как жаль, что мы становимся мудры
Вступая в старость... Боги, вы неправы!