Читать далее

 

 Русланова дает концерт у Рейхстага, 1945 год

 

Александр Бирштейн

– Надо чем-то себя занять! – в сотый, наверное, раз сказала тетя Рива, меряя шагами комнату.
Дядя Петя задерживался.
– Ничего они мне не сделают! – бодрился он, уходя на работу. – Я ж сорок лет на фабрике проработал…
Тетя Рива отворачивалась и вытирала слезы. Ей хорошо, она ушла на пенсию в пятьдесят пять. И забыла про всякие собрания. А Петя так хотел работать, работать… Выгонят его сегодня. Вот и вся работа, вот и все сорок лет в одном цеху.
Придет, окажется есть, ляжет лицом к стене… От жалости ей снова захотелось заплакать. Как тогда в госпитале, когда доктора сказали, что Петину ногу не спасти. Как она тормошила его тогда, как говорила, что это не окончательно, что его еще обещал посмотреть профессор Геллер…
А потом, когда он немного приободрился, упросила, хоть что-то, поесть.
– Хочу грибной суп! – вдруг прошептал Петя.
Единственную свою нарядную крепдешиновую блузку отдала она тогда за ниточку, на которую были нанизаны с десяток черных, сморщенных грибочков. ..
Сейчас такие тоже есть на базаре. Их продают женщины из Белоруссии. И продают, кстати, очень дешево… У Ривы всегда имеется несколько ниточек. Рива открыла кухонный шкафчик, достала две нитки с грибами. Сухие грибочки звонко падали в мисочку. Сверху Рива налила немного воды. 
Нет, ну почему так тянется время? Собрание назначено на шесть, а сейчас уже полседьмого. Неужели столько времени надо, чтоб выгнать человека с работы и опозорить?
Тот, свой первый грибной суп, варила Рива на госпитальной кухне. Сама Людмила Артемовна разрешила! Людмила Артемовна – главный повар! Ее даже начальник госпиталя побаивался. Генерал! Рива тогда все ей рассказала… Вот та и пустила. Еще и луковицу с перловкой дала… 
Вода с перловкой уже кипела. Рива уменьшила огонь. Перловка должна вариться долго… Это вам не картошка. Кстати, картошка уже почищенная и порезанная кубиками, дожидалась своего часа в кастрюльке с водой. Без воды нельзя – почернеет. Рива почистила коренья, обмотала их ниточкой и положила в кипящую воду. Туда же бросила луковицу.
Когда она пришла в палату, Петя все так же лежал лицом к стене.
– Петя! – позвала она, - ну-ка, поешь супчика!
Петя не пошевелился.
Тогда Рива открыла крышку котелка. Запах, нет, высший аромат вареных грибов заполнил палату…
Размоченные в воде грибы Рива разрезала пополам и бросила к перловке. Лук и зелень уже сделали свое дело и были вынуты…
Господи! Уже семь! Где же муж? Где Петя?
Петя тогда съел почти треть котелка. Остальное она отдала другим раненым заглянувшим «на запах».
А утром профессор, полковник медицинской службы Геллер осмотрел Петю и сказал, что сам будет его оперировать. И что ногу надеется сохранить.
Рива бросила в варево нарезанную морковку, а чуть погодя и картошку. Осталось всего ничего. Она стала мелко-мелко шинковать зелень: петрушку, укроп.
Послышался звук открываемых дверей. Не заходя в кухню, Петя прошел в комнату и затих. Наверное лег…
Рива бросила в суп зелень и бессильно присела на табурет.
– За что, Готыню, за что? – шептала она. 
За что они так страдают? За что Петю распинали на собрании? За то, что он дал разрешение сыну уехать из этой страны?
Да, за это!
Рива взяла кастрюльку и понесла ее в столовую. Так и есть, Петя лежал на диване и, не мигая, смотрел на стенку.
– Петя, поешь! – попросила она. Он не ответил.
Тогда Рива открыла крышку…
Игорь уехал только через десять с половиной месяцев.
Через несколько лет уехали и тетя Рива с дядей Петей.

© Copyright: Александр Бирштейн, 2016
Свидетельство о публикации №216042400970

Лучше всех во дворе фаршированную рыбу умела делать мадам Фекалина. Поэтому, она периодически становилась самой главной во дворе. Это, когда происходили СОБЫТИЯ. А какое событие, будь то свадьба, крестины, обрезание, пасха, Новый год или, на худой конец, возвращение после отсидки может обойтись без фаршированной рыбы? Нет, на первое мая или, там, восьмое марта, сойдет и винегрет в тазике, куда так удобно ронять подвыпившую мордюковочку, но, повторяю, праздник без фаршированной рыбы теряет свое историческое значение. Несколько портила дело мадам Фекалиной ее фамилия. Представляете, собрались гости, а вы им торжественно говорите: - А рыба у меня от Фекалиной! – Спасало то, что большинство народонаселения двора понятия не имело, что обозначает ее фамилия. Они были люди простые и пользовались словом на букву «г». Во всех случаях жизни!
Именины тети Симы, бывшей задушевной подруги тети Маруси, обозначенные туманным словом «юбилей», должны были, во-первых, выделить загадочную дату тети Симы в общедворовой праздник, а, во-вторых, показать тете Марусе, как много она потеряла, поссорившись с тетей Симой из-за каких-то несчастных пятнадцати рублей. 
Тетя Маруся делала вид, что ее это не касается, ходила по двору гордо и всем сообщала, что на девяностолетний юбилей она даже к Ленину не пойдет. О том, что соратники покойного Владимира Ильича вообще не планируют ее туда звать, тетя Маруся как-то позабыла, зато всеми силами утверждала в умах информацию о древности тети Симы. Впрочем, и это ей вышло боком, ибо, только народные массы уверились в послепенсионном возрасте тети Симы, как кто-то вспомнил, что Сима с Марусей бегали в один класс.
Окончательно добило тетю Марусю известие о том, что на празднестве ожидается фаршированная рыба, и что готовить ее будет сама Фекалина.
Между тем, дата приближалась, и дворовой актив собрался на совещание, чтоб утвердить меню и обязанности членов коллектива. Председательствующая мадам Фекалина отвергла сходу идею готовить коронное блюдо только из щуки. (Разве теперь есть настоящие щуки?). Решено было фаршировать карпа, добавив туда еще щуку и судака.
- Хорошо бы стерлядь! – попыталась вставить свои двадцать копеек Агнесса Петровна Мишигинер, в неудачном девичестве – Подзаборова. Но ее гневно попросили не выражаться.
Сумма расходов на торжество, конечно, превышала возможности тети Симы. И это притом, что спиртное должен был поставить дядя Ваня, который гнал самогон всегда, причем столь успешно, что его не тронули даже румыны. Да, что румыны? Когда дядю Ваню хотели «привлечь» за сотрудничество с оккупантами, выразившееся в том, что они вечно паслись у него, предпочитая дядиванин самогон шнапсу и даже цуйке, за Ваню вступились всякие партийные ответственные товарищи, знавшие Ванино мастерство отнюдь не понаслышке. В общем, жильцы, как всегда, решили скинуться, дабы провести праздник «по-человечески». Комиссию по сборам средств возглавил сам Бронхолитинер, работавший завхозом в психбольнице Свердловке, а посему слывший во дворе крупным медицинским светилом. В скобках замечу, что к тете Марусе за ее кровными пятью рублями никто не обратился. И, если прежде тетю Марусю терзала досада, то теперь она обратилась в самое настоящее зло. И тетя Маруся решила потратить деньги с еще большей пользой. Нет, она не заказывала венки и траурный оркестр. Как раз накануне юбилея тетя Маруся собралась уезжать. Более того, уехала, что подтвердил, допрошенный потом с пристрастием, сам Гениталенко, посадивший Марусю в скорый поезд аж до самой Вапнярки. Впрочем, о том, доехала ли туда Маруся или вышла в Раздельной, история умалчивает.
В назначенный день, в назначенный час все были на месте. Ждали только Фекалину. А, вот и она появилась, неся на вытянутых руках огромное блюдо с гигантским фаршированным карпом посредине. Во рту у карпа виднелся кружевной ломтик лимона. Точно такое же блюдо нес вслед за Фекалиной ее муж. Появление фаршированной рыбы встретили аплодисментами, перешедшими в овацию… Ох, нет, не перешедшими, ибо, едва блюда были водружены посреди стола и народ собрался как следует выпить-закусить, как во двор ворвался наряд милиции, причем не один, а с требованием всем оставаться на местах. Поскольку, все только-только уселись, это требование было выполнено беспрекословно. После недолгих препирательств, выяснилось, что наряд был вызван сюда телефонным звонком, извещавшим о драке с поножовщиной. Убедившись, что, несмотря на шум, драки нет, милиционеры собрались, было, уходить, но их пригласили за стол. Они не отказались, увеличив, таким образом, число гостей еще на четыре человека. Для этого пришлось слегка потесниться, но праздник это, пока, не испортило. Думаете, что вслед за милицией приехала скорая помощь? Нет! Сначала приехал начальник райотдела со свитой, ибо он получил сигнал, что его подчиненные, вместо того, чтоб бороться за правопорядок, согласно сигналам сознательных граждан, элементарно пьянствуют. Выяснив, что сигнал подтвердился, а также то, что на столе имеется фаршированная рыба, начальник райотдела принял приглашение присесть к столу. А так как был он не один, то тесниться пришлось еще пуще. Но это еще полбеды, ибо секунд через тридцать действительно прибыла «Скорая помощь», примчавшаяся спасать людей от отравления именно фаршированной рыбой.
Вот тут я предвижу обвинения в неправдивости. Мне долго и нудно будут доказывать, что «Скорая помощь» никогда не прибывает через тридцать секунд. Не знаю, даже, что возразить. Впрочем, может, ее вызвали заранее?
Работникам «Скорой помощи» тоже нашлось место за столом. Правда, его лишились некоторые жильцы, которые потихоньку стали роптать. Но долго роптать им не пришлось, ибо прибыли сразу две пожарные машины с полными экипажами. Для того, чтоб разместить такую ораву, жильцам , включая юбиляршу, пришлось покинуть облюбованные места. Так что, за столом, в полном взаимопонимании, сошлись представители закона, медицины и борцы с возгораниями. 
Более того, привлеченные видом милицейских «бобиков», «Скорой помощи» и двух пожарных машин, во двор, предвкушая зрелище, потянулись зеваки с улицы. Вместо пожара или, на худой конец, драки они увидели, что тут, если приложить некоторые усилия, можно славно выпить-закусить.
Выпив весь дядиванин самогон и употребив фаршированную рыбу, впрочем, не обойдя вниманием и другие закуски, служивые люди вспомнили о своем долге и разъехались. Разошлись и зеваки. Остался стол, заваленный объедками, и жильцы, которые, почему-то, были очень недовольны. Наиболее жадные потребовали даже свой взнос обратно, что привело к некоторой полемике. Впрочем, до драки не дошло, ибо все оказались трезвы до омерзения.
Бедная тетя Сима до поздней ночи убирала опозоренный стол.
А наутро приехала из своей дальней поездки тетя Маруся и подарила ей – сама! – букет гвоздик. Правда, потом выяснилось, что в букете имелось ровно четыре цветка.