ЛЕГКАЯ АТЛЕТИКА
ЭХО ДОПИНГОВОГО СКАНДАЛА
Этот допинг-скандал был как ушат ледяной воды на весь российский спорт. Накануне Олимпиады в Пекине сразу семь наших легкоатлеток были дисквалифицированы и обвинены в подмене допинг-проб. На днях в Лозанне был подведен итог всей этой истории: международный спортивный арбитражный суд вынес окончательный приговор – дисквалификация до 30 апреля 2011 года. Сразу после оглашения вердикта корреспонденты «Советского спорта» встретились с одной из участниц нашумевшего дела Еленой Соболевой – рекордсменкой мира в беге на 1500 метров.
Светлана Черкасова, Елена Соболева, Дарья Пищальникова, Гульфия Ханафеева, Татьяна Томашова, Юлия Фоменко, Ольга Егорова (ее дисквалификация на 2 года и 9 месяцев начинается не с 3 сентября 2008 года, как у остальных, а с 20 октября 2007 года). Именно эти спортсменки стали участницами допинг-скандала. Но все они до сих пор не могут понять, что же произошло. Никакого допинга не обнаружили, но от соревнований отстранили…
Очевидно, что состояние в такой ситуации у девушек не самое хорошее. Тем удивительнее было встретить на юге столицы жизнерадостную, светящуюся от счастья Елену Соболеву. Дело было возле общежития, где ей выделило квартиру общество «Луч», за которое Лена выступала. Родом Соболева из Брянска.
Поначалу даже не верилось, что это та самая спортсменка, чья медаль в Пекине даже не обсуждалась. Ее золото считалось, что называется, плановым.
«ПЕРЕД ПРИГОВОРОМ НАМ ПРИСНИЛСЯ СУДЬЯ»
– Мне все говорят, мол, у тебя неприятности, а ты хохочешь постоянно. На самом деле это смех сквозь слезы, – начинает свой рассказ Соболева. – Конечно, мы надеялись на лучшее. Верили в то, что справедливость восторжествует. Но…
Для меня много непонятного осталось в этом деле. Например, почему все так торопились с вердиктом по нашему делу? Вон в биатлоне как все затянулось. А тут собрались в Лозанне, выслушали все стороны, объявили решение. Лично у меня две версии такой скоротечности. Первая – у нас уже заканчивался срок 2-летней дисквалификации, которую мы получили от Всероссийской федерации легкой атлетики и ИААФ, нужно было срочно что-то делать. Иначе мы могли бы выступать. А вторая версия – нас просто «пожалели». Нас же судья спросил: «Девчонки, чем вы сейчас занимаетесь?». Мы честно ответили, что продолжаем тренироваться. И нам словно хотели побыстрее ответить: мол, не мучайтесь, мы вам все равно дадим четыре года, так что пора завязывать со спортом.
– Но вы в итоге получили два года и девять месяцев…
– Я до сих пор не могу понять, как реагировать на этот приговор. Мы не виноваты ни в чем! Не знаю, почему там не совпали какие-то анализы ДНК, я не специалист в этих вопросах. Но у нас не находили никакого допинга просто потому, что мы его не применяли. С другой стороны – могло ведь все и хуже закончиться. Получи мы четыре года – и прощай, большой спорт, навсегда. Кстати, накануне вердикта мне и Даше Пищальниковой приснился судья Хаас. Он твердил: «Три года или 30 месяцев!». Так почти и получилось.
– Что дальше?
– Хочу вернуться и всем все доказать на Играх в Лондоне. Там я не упущу золото. Ни за что на свете. Одно ведь у меня уже отняли.
– Пекинское?
– Да. Эта медаль должна была стать моей. Я столько лет к ней шла, все на карту ставила. А тут какая-то ДНК все перечеркнула. И на Игры меня не пустили.
«ДОПИНГ-ОФИЦЕРЫ СКАЗАЛИ, ЧТО НАРУШЕНИЙ НЕ БЫЛО»
– Вы присутствовали на заседании суда в Лозанне?
– Да. От России были я, Даша Пищальникова, наш адвокат, президент Всероссийской федерации легкой атлетики Валентин Балахничев и адвокат федерации.
– Почему спортсменов представляли вы и Пищальникова?
– Это наша инициатива. Мы хотели показать, что нам не безразлична наша судьба. Мне хотелось кричать о том, что легкая атлетика – это моя жизнь, все, что я умею и люблю делать. Все девчонки мечтают вернуться в большой спорт. Но, сами понимаете, перелет, проживание – это недешевое удовольствие. Особенно если учесть, что все призовые мы уже давно потратили. И потом – адвокат сказал, что всем вместе лучше не ехать. В общем, девчонки написали доверенность, что мы будем представлять и их интересы, и следили за всем из дома.
– Кто оплатил вашу поездку?
– Часть – сама нашла, остальное добавил мой менеджер.
– Как проходило заседание?
– Оно длилось несколько дней. В первый день были технические вопросы, во второй заслушали мнение допинг-офицеров, которые присутствовали при сдаче допинг-анализов.
– Что они сказали?
– Подтвердили свои показания, ранее изложенные на бумаге. Сказали, что все прошло как обычно. Никаких манипуляций они не заметили. Да и как их можно совершить, когда ты в узкой комнатушке рядом с этим офицером сдаешь анализы?!
– Что было дальше?
– Дальше допрашивали нас и господина Капдевиля. Это представитель ИААФ. Знаете, что меня поразило? Когда мы ехали в Швейцарию, то прочитали интервью с нашими биатлонистами. Они рассказывали, как отвратительно шли эти заседания, как к ним с пренебрежением относились, и все такое. Но тут была совсем другая история. Никаких тычков в наш адрес, ни единого намека на то, что мы такие негодяи, допинг употребляли.
– О чем вас спрашивали?
– Попросили изложить свою версию. Мы и изложили. Я сказала, что можно придумать много чего, но я не знаю, как это произошло. Сказала, что ошибка могла произойти при передаче проб, что делалось с некоторыми нарушениями, либо просто при определении ДНК.
АТЛЕТЫ ПОЛЬЗУЮТСЯ КАТЕТЕРАМИ?
– Сейчас, когда уже известен приговор, вы можете озвучить вашу версию произошедшего. Мы сейчас говорим не про ошибки в анализе ДНК или подмене проб. Хочется услышать ваше мнение: почему накануне Олимпиады убирают спортсменок, для некоторых из которых медаль почти гарантирована?
– Не хотелось бы копаться в этой грязи… Но я вынуждена признать, что спорт – это политика. Я до сих пор не верю, что вовлечена во все это. Не хочу думать, что это были игры каких-то высокопоставленных людей. Но всем известно: Россию либо боятся, либо ненавидят. Мы сейчас сильны на политической арене, можем любого поставить на место. В спорте пока такого нет. Хочется верить, что наш пример что-то изменит.
– Вам как-то объясняли происходящее в ИААФ?
– Нет, мы вообще не общались напрямую с международной федерацией. У ИААФ такие правила. Общение со спортсменами происходит через национальную федерацию. Никаких угроз или, наоборот, слов поддержки с их стороны не было. Один из представителей ИААФ как-то в прессе назвал нас мошенницами. Прошло время – и он извинился. Сказал, что говорил это на эмоциях.
– В Лозанне вы тоже ни с кем из ИААФ не общались?
– Был только Капдевиль. С ним мы не общались. Хотя я бы хотела ему поаплодировать.
– За что ваш враг удостоился такой чести?
– Не могу не отдать должное его профессионализму. Я смотрела на него и понимала, что из-за этого человека, возможно, еще долго не смогу выступать. Однако он настолько грамотно подготовил свое выступление, так четко отстаивал свою позицию, что я им восхищалась. Все-таки насколько профессиональные люди работают в ИААФ!
– А что он говорил?
– Излагал свою версию произошедшего. Говорил, что нас, мол, предупреждали о визите допинг-офицеров. Ведь обычно пробы в одной стране в одно время берут одни и те же люди. Перелетают со сбора на сбор. Допустим, они сегодня были в Кисловодске, и все знали, что завтра они полетят в Адлер. По мнению Капдевиля, мы их там уже ждали: подготовились соответствующим образом, поставили катетер и ходили с этим катетером, тренировались перед сдачей допинг-проб… Когда Капдевиль давал показания, у него постоянно проскальзывала фраза: «Обычно спортсмены пользуются катетерами». На это обратил внимание адвокат федерации и поинтересовался: «То есть у вас обычно такое происходит?».
«НУЖНО ВЕРНУТЬ 120 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ»
– Какие были первые мысли, когда вас только обвинили в подмене проб, и о чем думаете сейчас?
– Когда я только узнала о том, что нас обвинили и в Пекин мы не едем, я сказала: «Больше никогда не ступлю на дорожку!». Это естественная реакция. Все-таки мы отказались от всего ради этой Олимпиады. Ни шага влево-вправо, только спорт, только тренировки. И когда я уже занесла было ногу на олимпийский пьедестал, мне не дали сделать шаг. Когда в этот раз сказали окончательный срок дисквалификации, уже не было мысли об окончании карьеры. Сразу подумала о том, что же делать еще полтора года. И о том, как просуществовать. И о том, что будет с нашими званиями и призовыми, которые заставят вернуть. (По закону ИААФ спортсмены обязаны вернуть все призовые начиная с момента взятия пробы, из-за которой разгорелся допинг-скандал. – Прим. ред.).
– А заставят?
– Адвокат говорит, что да.
– Как собираетесь возвращать?
– А можно, я не буду об этом говорить? Это самая больная тема… Я не знаю. Я пока даже не знаю, каким образом это делается. Все, думаю, понимают, что этих денег уже нет. И полной суммы на руки я никогда не получала – как минимум половина ушла тренеру, менеджеру, на налоги. Плюс вспомните, какой курс доллара был пару лет назад и какой – сейчас…
– О какой сумме идет речь?
– Она огромная. Порядка ста двадцати тысяч долларов. Может, ИААФ нас простит? – смеется Соболева.
– В течение какого времени нужно вернуть деньги?
– Пока знаю только, что по правилам ИААФ это нужно сделать до возвращения на дорожку.
– Может, российская сторона как-то поможет?
– Я безумно люблю Россию за то, что у нас от скупости до безумной щедрости один шаг. Надеюсь, что найдутся люди, которые каким-то образом помогут решить эту проблему. Дадут в долг, например…
– А с президентом Всероссийской федерации легкой атлетики Валентином Балахничевым говорили на эту тему?
– Думаю, еще буду разговаривать. Не знаю, каким образом он может помочь. Я понимаю, что деньги все-таки зарабатывала я. И, получив призовые, не шла к Балахничеву с подношениями. Я не могу к нему прийти и сказать: помогите мне во что бы то ни стало! Но я в любом случае спрошу. Человек он влиятельный, может, у него есть какие-то связи, чтобы помочь.
«У МЕНЯ БУДЕТ ОЛИМПИЙСКАЯ МЕДАЛЬ!»
– Как вы узнали об окончательном решении лозаннского суда?
– Позвонил адвокат, Тагир Самакаев. Первое, что он сказал: «Четырех лет нет». «А дальше?» – говорю. И он сказал, что два и девять с 30 июля 2008 года. Наступил ступор, бросила трубку. Как только чуть отошла – написала эсэмэску и поставила на рассылку девочкам и тренеру.
– Как реагировали ваши коллеги по несчастью?
– Света Черкасова написала: «Держись. Я реву». Гуля Ханафеева позвонила и спросила: «Это для всех? Точно для всех?». Я сказала, что вроде да, но если есть вопросы – надо звонить адвокату. Юля Фоменко тоже позвонила с вопросом: «Что делать?». Все было на эмоциях, сейчас плохо помню. Мы-то узнали раньше, чем вы. Где-то в час, тогда так официально новость прошла в шесть. Когда начали звонить журналисты, мы уже чуть-чуть пришли в себя. Все спрашивали: «Вы довольны?». «Ну конечно! Полтора года отдохну, слава богу», – отвечала я.
– Елена, расскажите: почему вы сразу не обратились к адвокатам?
– Обратились. К иностранному специалисту. Он сказал, что дело тяжелое, но он готов взяться. Но у русских спортсменов всегда одна проблема… Финансовая. Тот адвокат очень титулованный, опытный. Сумма за его услуги была трехзначная за сутки – и не в рублях. Поэтому эта идея – нанять адвоката – быстро загнулась. А потом нас словно обухом по голове огрели, сообщив о требовании международной федерации увеличить срок дисквалификации до четырех лет, и только потом, когда прошло почти полгода и все начали понимать, что стоит обратиться к юристу, начали искать среди наших адвокатов. Их не так волновал финансовый вопрос, суммы гонорара были адекватные. Решили попробовать поработать с ними.
– Представители ИААФ расстроились, что вам не дали четыре года дисквалификации?
– Насколько я знаю из интервью, которое мне кто-то пересказал, они удовлетворены, что дали больше двух лет. Мне это так странно. Мы же живые люди, которые теперь еще на полтора года остались без средств к существованию. В суде они резали по живому!
– Вы понимаете, откуда взялась эта цифра – два года и девять месяцев?
– Нет. Но пока пришло только решение, без обоснования. Мое мнение такое: два и девять – это фактически четыре года. Ведь результаты аннулируются с момента взятия первой пробы, в апреле 2007 года. Федерация дала нам два года с этого момента, руководствуясь правилами ВАДА. А они в некоторых пунктах не сходятся с кодексом ИААФ. Так, по правилам международной федерации дисквалифицировать надо с момента временного отстранения от соревнований – то есть с июля 2008 года.
– Протестовать дальше будете?
– Теперь мы можем пойти только в Страсбургский суд по правам человека. Но смысла в этом нет. Непонятно, когда пройдет это заседание. Кроме того, это значит: снова надо нанимать адвоката, ездить на слушания, а на какие деньги? Мы знаем, что Лазутина с Даниловой в Страсбург ездили, но лучше им от этого не стало.
– Если бы дали четыре года, вы бы завершили карьеру?
– Если бы мне сказали, что в Лондон я не поеду, – сто процентов. Но теперь у меня будет эта медаль! Никто мне не помешает, – снова излучает оптимизм Елена.
– Чем планируете заниматься в ближайшие полтора года?
– Это главная проблема для всех дисквалифицированных девчонок. Жизнь просто так прожигать не хочется, да и деньги нужны. В общем, будем думать. Может, пойду учиться.
– На кого?
– Хочу в будущем защищать спортсменов от таких вот скандалов. Еще пока не решила точно, но хочется после окончания карьеры создать в российском спорте систему, при которой спортсмены, оказавшиеся в аналогичных ситуациях, будут иметь возможность полноценно отстаивать свои интересы. Чтобы они знали, к кому надо обращаться, и были уверены, что их мнение и позиция будут услышаны и приняты во внимание. На своем примере убедилась, что в настоящее время спортсмен является самым беззащитным субъектом в мире спорта высших достижений.
Сейчас ведь как происходит: ты выигрываешь и тобой все довольны. А возникли у тебя трудности – и все исчезли куда-то. Но ты же шел в спорт не за славой и за деньгами. А потому что готов отдать все ради звучания гимна твоей страны, ради счастья людей, восхищенных победами. Только и страна должна на деле гордиться и защищать своих представителей. Горой должна встать за тебя, случись что.
…Я тут на днях прочитала высказывание одной иностранной спортсменки, не буду называть ее имя. Она сказала буквально следующее: «Как они будут смотреть нам в глаза, если вернутся на дорожку?». Я хочу ей ответить так: привезти ее на месяц к себе на тренировки, и, если она выживет после моих нагрузок, то пусть повторит свою фразу. Большие победы мы ковали в зале, а не в медицинских лабораториях. Вот она, настоящая правда, которую, к сожалению, не услышали в суде…
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ
СОБОЛЕВА БУДЕТ ЭКСПЕРТОМ «СОВЕТСКОГО СПОРТА»!
В тяжелое для Елены время мы решили поддержать спортсменку и предложили ей стать экспертом «Советского спорта». Соболева с радостью предложение приняла. Ее первые заметки вы увидите накануне берлинского чемпионата мира по легкой атлетике, который стартует 14 августа.
ЭКСПРЕСС-КОММЕНТАРИЙ
ПРЕЗИДЕНТ ВФЛА ВАЛЕНТИН БАЛАХНИЧЕВ: ПРИГОВОР В ЛОЗАННЕ – СОЛОМОНОВО РЕШЕНИЕ
– Что касается нашей поддержки спортсменов, то я не хотел бы комментировать эту ситуацию, так как кодексом ИААФ четко обговорено: национальные федерации не могут официально помогать легкоатлетам во время дисквалификации. Что касается решения суда, то оно получилось соломоново. С одной стороны нашим атлетам дали возможность выступить на Играх-2012 в Лондоне. С другой – были удовлетворены интересы международной федерации легкой атлетики, которая требовала наказать спортсменов.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ
АДВОКАТ ТАГИР САМАКАЕВ: ОСНОВНОЙ МОТИВ ОБВИНЕНИЯ ЛЕГКОАТЛЕТОК – ПОЛИТИЧЕСКИЙ…
Адвокат Тагир Самакаев, защищавший интересы легкоатлеток в спортивном арбитражном суде, вчера побывал в редакции «Советского спорта» и около часа рассказывал журналистам, что не понимает, почему методы и аргументы, использованные арбитражным судом при рассмотрении дела, вообще могли иметь место.
– Сложилось впечатление, что основной мотив, которым руководствовались судьи при вынесении своего решения, – политическая целесообразность и репутация ИААФ. На эти же принципы опирались сотрудники ВАДА, предоставившие суду свои аргументы. Чем объяснить, например, то, что пробы наших спортсменок пришлось нелегально вывозить из России в Минск? Почему не имеют никакого веса документы, оставленные спортсменкам комиссарами ВАДА о том, что никаких претензий у комиссаров по поводу получения допинг-проб нет?
Полный текст беседы адвоката с журналистами «Советского спорта», а также полный перечень претензий российской стороны к спортивному арбитражному суду Лозанны читайте в одном из ближайших номеров газеты.
