Тагир САМАКАЕВ: "СПОРТСМЕНОВ БУДУ ЗАЩИЩАТЬ ДО ПОСЛЕДНЕГО"
Допинговые скандалы с участием российских спортсменов возникают с пугающим постоянством. Не успели еще толком разобраться в том, что ВАДА (Всемирное антидопинговое агентство) инкриминирует нашим легкоатлетам, как выдвинуты обвинения против биатлонистов. Можно ли помочь спортсменам, оказавшимся, по существу, в безвыходной ситуации? В минувшую пятницу на встрече в редакции об этом и о многом другом рассказал адвокат Тагир Самакаев, неоднократно защищавший россиян, уличенных в применении запрещенных препаратов.
САМЫЕ СИЛЬНЫЕ ЛЮДИ - ДЕСЯТИБОРЦЫ
- Ваше имя впервые прозвучало, когда вы защищали Алину Кабаеву и Ирину Чащину по поводу применения фуросемида. Это было ваше не первое допинговое дело?
- Как раз первое. Оно и в стране было одним из первых значительных дел подобного рода. Нам удалось приостановить дисквалификацию. Мы убедили, что при взятии допинг-проб были нарушены права спортсменов.
- Известно, что вы будете защищать наших биатлонистов. Как намерены это делать?
- Я бы не стал что-либо комментировать, могу только повторить уже неоднократно сказанное: спортсмены утверждают и готовы это доказывать, что их вины и халатности в том, что они совершили, нет. Я их в этом поддерживаю, поскольку ничего противоречащего их заявлению пока не наблюдаю. Мы не получили конкретных медицинских заключений по пробам "А" и "Б" из Лозанны, а без этих документов однозначно утверждать что-либо сложно. В Союзе биатлонистов России создана комиссия, она постарается объективно рассмотреть все стороны дела. На это ей отпущен месяц. В рамках комиссии можно запросить дополнительную информацию, которая позволит пролить свет на систему медицинского обеспечения биатлонистов. Я общался с Михаилом Дмитриевичем (президент СБР Прохоров. - Прим. Е.Р.), и его последовательное движение на восстановление порядка мне импонирует.
- Создание данной комиссии имеет под собой правовую основу?
- В цели комиссии не входит принятие какого-то нормативного акта, скорее всего, ее решения будут нести рекомендательный характер.
- Почему вы выбрали такое редкое направление в адвокатской деятельности - спортивное? Сами занимались спортом?
- Наверное, класса с восьмого видел себя юристом. А спортивные увлечения тогда были у всех мальчишек. Одни ходили в хоккейную секцию, другие - в футбольную. Но однажды на уроке физкультуры тренер сказал, что самые сильные люди - десятиборцы. Это меня покорило. Позже узнал, что телохранитель президента США Никсона - из десятиборцев.
- Понятно, стали заниматься десятиборьем. И чего добились?
- В 1984 году был чемпионом Москвы, набирал более семи с половиной тысяч очков.
- Да с таким результатом можно было об Олимпиаде думать!
- Ну что вы, способности у меня были средние. Но работал много и с удовольствием - нравилось братство, присущее десятиборцам. Ни в одном другом виде спорта такого нет.
ПРЕЗУМПЦИЯ ВИНОВНОСТИ
- Известно, что есть уголовное, гражданское, даже морское право. А спортивное есть? На чем здесь можно базировать свою деятельность?
- Как международное право оно базируется на неких документах, конвенциях, своде законов, которые регламентируют исключительно деятельность в области спорта. Спортивное право сегодня только формируется как отрасль. Хотя придать ей самостоятельный статус довольно сложно. Там много вопросов связаны с гражданским правом, с административным. Что касается специфики допингового законодательства, то она весьма своеобразна. Особенности настолько существенны, что порой даже юристам сложно разобраться и правильно оценить происходящее. Убежден, что спортивное право должно стать самостоятельной отраслью юриспруденции.
- Так в чем особенности вашей профессии?
- Когда ко мне приходит человек и говорит, что он с чем-то не согласен, я понимаю, что у этого человека есть своя правда и он хочет донести ее до всех. Моя задача помочь ему в этом, оградив от ошибок. Особенность же заключается в том, что не мы принимаем решение за спортсмена, он сам должен принять его.
- Хорошо. А когда речь идет о расследовании допинговых дел, в чем тут специфика?
- Как правило, эти дела рассматриваются в Лозанне в CAS, спортивном арбитражном суде. Процедура достаточно своеобразная и непростая. CAS - третейский суд. Кодекс ВАДА предусматривает презумпцию виновности спортсмена. Если в его организме обнаружено запрещенное вещество, то спортсмен должен доказать, что это либо ошибка, либо вещество попало в организм не по его вине и не из-за его халатности. То есть предполагается, что ты негодяй, а ты должен доказать, что это не так. Эти особенности порой возбуждают общественное мнение, вызывают всплеск эмоций.
- Если брать гражданское право, то никаких санкций спортсмену, уличенному в применении допинга, не должно применяться. Но тут возникает ВАДА со своим кодексом и обрушивает на спортсмена карательные меры. Это законно?
- ВАДА признана МОК и правительствами стран, которые входят в МОК. Если мы нормальные люди, то должны придерживаться правил, выработанных этими структурами. Раз так, значит, нужно включаться, работать и планомерно отстаивать свои интересы, позиции. В CAS никто за уши не тянет, но в олимпийской семье принято разбирать все спорные вопросы именно там. Я вообще-то не сторонник судебных процессов. Суд - это провал юридической работы. Надо не давать оппонентам возможности иметь судебную перспективу, строить свою работу так, чтобы к нам прислушивались. По поводу деятельности ВАДА разворачивается достаточно много дискуссий. Но всем очевидно, что допинг - зло и с ним надо бороться.
- Но не слишком ли жестокая идет борьба? Взять тех же легкоатлетов, отстраненных от Олимпиады в Пекине.
- Я голосовал против решения Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА) о дисквалификации семерых спортсменов. Я высказал особое мнение. Ведь там речь идет не собственно о допинге, а о подмене допинг-проб. В этой связи презумпция виновности не может сработать так, как в случае обнаружения запрещенного вещества. Здесь, по сути дела, ст. 159 УК РФ - мошенничество. Поэтому и не согласен с предъявлением обвинения нашим спортсменам, нет никакого основания для того, чтобы их отстранять. Международная федерация легкой атлетики должна это доказывать иначе, то есть не так, как прописано в кодексе по допинг-пробам. Там ведь присутствует особая процедура по забору проб. А коли речь идет об их подмене, то к ответственности должны быть привлечены допинг-офицеры, проводящие забор.
- Но они не только не привлечены, до сих пор даже не названы их фамилии. Могла бы в этом случае ВФЛА подать в суд?
- Во всей этой истории просматривается политический аспект. Валентин Балахничев, президент ВФЛА, на мой взгляд, большой стратег. Многие вопросы каким-то образом ему удавалось решать. В свое время он создал внутри федерации антидопинговую комиссию, и ей удалось отменить пожизненные дисквалификации некоторых спортсменов, еще как-то помочь им. А то, что федерация не подала в суд... Жизнь покажет, правильно ли она поступила.
- Но после того, как наша федерация дисквалифицировала спортсменов на два года, ИААФ пытается присудить им все четыре!
- В этом случае нужно провести расследование действий допинг-офицеров. Спортсмены имеют право в рамках CAS запросить вызов этих офицеров в качестве свидетелей. Которые, кстати, сами из свидетелей могут превратиться либо в потерпевших, либо в обвиняемых. Впрочем, я не прокурор, а адвокат. Но такой способ наказания, который предлагает ИААФ, кажется мне не бесспорным.
- И какие перспективы вы видите в деле легкоатлетов?
- В любом случае надо бороться. Я воспитывался в старые добрые времена и помню лозунг: "Нет таких крепостей, которые мы не можем взять". А пройдя через десятиборье, понимаю, что не бывает ничего невозможного. Да, за счет работы, больших усилий можно чего-то добиться.
- В Лозанне вы будете защищать легкоатлетов?
- Ко мне они не обращались.
ПОПЛАКАТЬСЯ ПЕРЕД ТЕЛЕКАМЕРОЙ
- Допинговые дела для адвоката отличаются от всех прочих?
- Особенности этих дел в том, что антидопинговый кодекс един для всех федераций.
- Если не согласен с решением CAS, можно его опротестовать?
- Если ваши процессуальные права во время заседания в CAS были нарушены, вы имеете право подать апелляцию в Верховный суд Швейцарии. В связи с этим любопытна деятельность американской стороны по выявлению допинг-случаев восьмилетней давности.
- Вы имеете в виду случай с Мэрион Джонс, которую суд США осудил за лжесвидетельство?
- Да. Но как это было сделано! Прошла сиднейская Олимпиада, американцы впереди планеты всей. А через восемь лет возникает это дело. Тут можно шесть месяцев пострадать в тюрьме, поплакаться, особенно если это происходит перед телекамерами. Но тогда сразу после Игр Джонс получила гораздо больше преференций, чем сейчас проиграла.
- Как вы думаете, это был отвлекающий маневр или работа на имидж перед очередной пекинской Олимпиадой?
- Думаю, у них такая программа защиты. Они признают определенные вещи, не имеющие значения в данный момент.
- Нам следует включаться в эти игры?
- Нам надо правильно формировать политику борьбы с допингом. Чтобы мировая общественность понимала, что мы не потворствуем ему, а боремся с ним. Способы борьбы могут быть различными. Но целенаправленная политика необходима.
- А как относиться к недавнему делу Майкла Фелпса, который сознался, что курил марихуану, входящую в список запрещенных препаратов, а его оправдали?
- Сам задаюсь вопросом, сколько надо выиграть медалей, чтобы можно было принимать и другие запрещенные препараты.
- Так называемый двойной стандарт? Тогда такой вопрос. Может ли ВАДА пойти на поводу у какой-либо международной федерации и закрыть глаза на то, что ее звезды попались на допинге?
- Мне сложно сказать, здесь переплетаются политика, коммерческие интересы. Главное, не увлекаться политикой, а заниматься своим делом. Знаю, что у ВАДА были трудности с подписанием договоров с международными федерациями тенниса, футбола, велоспорта. Что интереснее смотреть: чемпионат мира по футболу или олимпийский турнир футболистов, "Ролан Гаррос" или теннис на Олимпиаде? Что касается политических изысков, есть специальные ведомства, которые должны этим заниматься. А медициной должны заниматься медики. Тогда будет толк.
- При выявлении несоответствия проб у легкоатлетов, наличия допинга у биатлонистов, заявления об этом от международных федераций делались явно с задержкой. Причем накануне ответственнейших стартов. Есть на этот счет какие-то правовые нормы?
- Считаю подобное положение не совсем правильным. Наверное, можно и нужно ставить об этом вопрос. А так получилось некорректно.
СПОРТСМЕНАМ НАДО СОПЕРЕЖИВАТЬ
- На чем основывается защита прав спортсмена, уличенного в применении допинга? Только на нарушении процедуры забора пробы?
- Когда вы читаете кодекс, то как обыватель видите одно. Я, как профессионал, - совсем другое. И задачи у меня - помочь спортсмену насколько могу, насколько позволяет тот же кодекс. У меня вызывает раздражение, когда говорят, чего их защищать, все понятно и так, пусть дисквалифицируют. Кто так говорит, не был в шкуре спортсмена, не знает, как ему тяжело. Ему надо сопереживать. А адвокату при этом хорошо бы не просто изучить дело, а знать изнутри механизм спорта.
- Кроме двухлетней дисквалификации спортсмен пропускает следующую Олимпиаду. Такое ужесточение наказания, по-вашему, правомерно?
- Это решение МОК, а он - организатор Игр и по морально-этическим соображениям может не допустить спортсмена. На мой взгляд, здесь все правомерно.
- А вот когда у провинившихся требуют вернуть медали и заработанные деньги. Как это рассматривать?
- В последнее время спортсменов представляют какими-то алчными стяжателями, которые хотят заработать любой ценой. Но вы не понаслышке знаете, что ребята работают, дай-то бог, каждому. И выступают не только за себя, но и за державу. Чтобы не приходилось потом отбирать завоеванное, необходимо выстраивать систему социальной реабилитации после окончания карьеры. Выступая, спортсмен себя лишает многого, а закончив, оказывается никому не нужен. И это не только наша проблема. В свое время я даже декларировал, что было бы неплохо создать профсоюз, защищающий права спортсменов. Что же касается отбора медалей, не могу занимать сторону власти предержащей, которая направлена на изъятие чего-либо у лиц, которые потенциально могут стать моими доверителями. У меня другое процессуальное положение.
ТУПИКОВЫХ ПОЛОЖЕНИЙ НЕ БЫВАЕТ
- Недавно Владимир Путин призвал создать в стране механизм госконтроля за применением допинга в спорте и при необходимости ужесточить ответственность за его употребление. Мы без жесткой руки никак не можем?
- Борьба с допингом, безусловно, входит в сферу государственной политики. Если мы члены МОК, то должны выполнять его правила. Не со своим же уставом в чужой монастырь ходить. Цель государственного влияния должна быть в упорядочении системы медико-биологического обеспечения спортсменов. Государству не следует действовать репрессивными методами, оно должно принимать превентивные меры, чтобы мы не краснели перед мировой общественностью. Тем более что сами готовимся принять Олимпиаду-2014 в Сочи.
- Это нам только кажется, что нас больше бьют, чем других, или наши дела получают больший резонанс?
- У нас великая страна, где живут добрые люди. Они особенно сопереживают соотечественникам, попавшим в беду. Это наша ментальность. К своим доверителям я отношусь так, как установлено законом. Внимательно читаю кодекс и, если даже понимаю, что все против спортсмена, буду стремиться найти способ его защитить. У меня кредо: никогда не соглашаюсь с тупиковым решением, в любом случае есть выход. Спортсменов я как защищал, так и буду защищать до последней капли крови, до последней возможности, установленной законом.
ЧУДОВ - ЛИЦО ОДУШЕВЛЕННОЕ
- Вы ведь и другие дела вели. Взять хотя бы нашумевшее дело с личными контрактами биатлонистов по поводу рекламы на форме. В чем его суть?
- Интересная тема. То же самое случилось у пловцов в 2004 году. Тогда сборная обратилась ко мне. Нам удалось достичь положительных результатов, федерация и спортсмены пошли навстречу друг другу. Что касается биатлона, то господин Тихонов (в то время президент СБР. - Прим. Е.Р.) говорит: "Форма моя, и я никому ничего не должен платить за то, что ее рекламируют спортсмены". На что я ему ответил: вот когда форма висит в магазине, она твоя, а когда в ней бегает Максим Чудов, то это кому-то уже интересно. У Чудова, который является одушевленным лицом, есть права, и он может их реализовать. То есть он участвует в доходах третьих лиц. А раз так, должен за участие получить вознаграждение.
- Насколько я помню, спортсмены заклеивали название фирмы.
- Да, но я их разубедил: вы весь сезон работали, чтобы теперь заклеивать? Давайте будем выступать как есть. Вы ведь не только себя представляете, а интересы страны. А в дискуссии с Тихоновым нами даже были подготовлены исковые заявления. В случае, если вопросы не были бы урегулированы, они были бы направлены в суд после окончания сезона.
- Если бы спортсмены были защищены контрактом с федерацией, вероятно, не было бы таких дискуссий. А как обстоят дела с приходом Прохорова?
- Когда приходила новая команда во главе с Михаилом Дмитриевичем, то первый вопрос у меня был: "Как вы относитесь к тому случаю?" Было сказано, что ребята правы, и это не вызывает сомнений.
- Кто составлял новые контракты?
- Юристы Прохорова и я - со стороны спортсменов. Все делалось достаточно быстро и оперативно. Прохоров заверил: все, что касается рекламы, ваше. Определитесь, как лучше сделать, чтобы у нас дело двигалось вперед.
- Как вам видится скандал Чудов - Бьорндален?
- Однозначного понимания у меня нет. Пока смотрим документы. С точки зрения чистой юриспруденции можно было бы что-то доказать в свою пользу. А в преломлении к спорту возникает дискуссия. Превосходство Бьорндалена над Чудовым по времени 40 секунд, а сократил он всего 10 метров.
- Дело будет продолжено?
- Не могу комментировать, у меня нет данных.
Елена РЕРИХ
