Вокальный цикл «Элегии», куда вошёл и романс под названием «Среди миров», известный советский композитор Юрий Шапорин создавал в годы войны. Первой исполнительницей «Элегий» стала в 1945 году солистка Большого театра Татьяна Талахадзе. Вскоре после этого романс Шапорина «Среди миров» записал и Георгий Виноградов, один из самых популярных певцов того времени.
     Стихотворной основой романса стали знаменитые восемь строк Иннокентия Анненского, написанные им в начале XX века и опубликованные в его посмертном сборнике «Кипарисовый ларец» под тем же самым названием — «Среди миров»: 

    Среди миров, в мерцании светил
    Одной звезды я повторяю имя…
    Не потому, чтоб я её любил,
    А потому, что я томлюсь с другими.

    И если мне сомненье тяжело,
    Я у неё одной ищу ответа…
    Не потому, чтоб от неё светло,
    А потому, что с ней не надо света.

    
   Иннокентий Фёдорович Анненский был удивительным поэтом. Подобно Тютчеву, он долгое время словно бы стеснялся своего поэтического дара, профессиональным поэтом себя не считал и писал стихи для себя, для друзей, для знакомых:

    Я твёрдо держался глубоко запавших мне в душу слов моего брата Николая Федоровича: "До тридцати лет не печататься", и довольствовался тем, что знакомые девицы переписывали мои стихи и даже (ну как тут было не сделаться феминистом!) учили эту чепуху наизусть…


     
    Первый и единственный прижизненный его сборник увидел свет, когда его автору было уже под пятьдесят. Но даже здесь он предпочёл укрыться под многозначительным псевдонимом «Ник. Т-о». Только в самый последний год своей жизни Анненский начал было предпринимать кое-какие шаги, чтобы получить по праву принадлежавшее ему место на тогдашнем поэтическом Олимпе, но — не успел. Сергей Маковецкий, главный редактор литературного журнала, с которым Анненский предполагал сотрудничать, потом уже, много лет спустя, написал о нём такие слова:
     
   Поэт глубоких внутренних разладов, мыслитель, осуждённый на глухоту современников, — он трагичен, как жертва исторической судьбы. Принадлежа к двум поколениям, к старшему — возрастом и бытовыми навыками, к младшему — духовной изощрённостью, Анненский как бы совмещал в себе итоги русской культуры, пропитавшейся в начале XX века тревогой противоречивых терзаний и неутолимой мечтательности.

Читать далее...

Люблю я черный кофе с коньяком...


Люблю я черный кофе с коньяком,
Без сахара, с горчинкой шоколада...
Сбивать жемчужины росинок босиком,
Украшенные розами заката...

Люблю разглядывать подолгу облака,
Как строятся дворцы из ваты белой...
И как талантливая скульптора рука
Рождает лик из глины очерствелой...

Люблю сидеть и слушать тишину,
Ни ветерка, ни лист не шелохнется...
Идти в тумане, рушить пелену,
И ожидать, что солнышко проснется...
(с)