Москвичи всё-таки составили "Белый круг"
по периметру Садового кольца, и было нас гораздо больше
необходимых 35 тысяч, потому что, к примеру, на Зубовском бульваре
люди с белыми ленточками стояли в два ряда.
Там же привезённые ребята с сердечками "Путин любит всех" в руках
становились перед нами, скандировали и фотографировались.
То-то будет им что посмотреть и вспомнить лет через пять, а то и раньше.
Вспомнились их китайские сверстники 1960-х, хунвэйбины,
с таким же ражем и тоскливым похмельем

Этот текст о событиях 20-летней давности написан 24 августа 1991 года,
адаптирован для живого журнала,
думал было пополнить, но времени не нашлось.
Эти ребята, чьи снимки внизу,
сделали всё, чтобы у нас были и живой журнал, и вообще весь Интернет,
а главное - свободная страна,
но самим им до этого дожить не довелось

«Переведи меня через майдан – С моей любовью, с болью от потравы – Здесь дни моей ничтожности и славы – Переведи меня через майдан»

«Только бы не написать пошлость – нет, наверное, не получится, даже если бы захотел.
Звучат и звучат в ушах и душе слова нараспев:
«Прими, Господи, души убиенных раб твоих – Владимира, Дмитрия и Ильи».
И играет еврейская скрипка над могилой, в которую ляжет Илья.
И микшером перемежается древняя мелодия с православным отпеванием Володи и Димы*
– так превращается в шедевр колоссального гражданского накала простая репортёрская работа.
А как это начиналось?»

*Дмитрий Алексеевич Комарь, Илья Маратович Кричевский, Владимир Александрович Усов погибли на Садовом кольце родной Москвы в ночь с 20 на 21 августа 1991 года при попытке остановить бронетехнику путчистов

«Девочка! Маленькая Мэй-Мэй, пойдём гулять, мой пушистик. А ты, Шу-Шу, не прыгай на будущую супружницу … . Ну, скоро дела у нас с вами чау-чаушьи пойдут».
Погуляли – скорей на работу.
«Переворот! Как переворот? Они посмели … ?»

«Во имя интересов … предотвратить сползание к национальной катастрофе» и снова, и снова, и снова одно и то же.
На работе народ играет на компьютерах, как ни в чём не бывало.
«Что, прежде всего, взять с собой? … Куда идти?» «Послушай, дружище, а у меня собака, маленькая совсем девочка, как бы мне с ней … ? – «Какие сейчас собаки?»
«Покормить их надо, покормить скорее, а заодно посмотреть, что там по телевизору».
Так, «Лебединое озеро». Одна программа, вторая, третья – везде «Лебединое озеро».
«А-ах, мразь. Вашим телячьим мозгам невдомёк, что и Пётр Ильич может вывести на баррикады.
Сволочи! Будущее отобрать хотите. У детей, у внуков.
Великая Россия! Стыд какой! Генералишки-маршалишки поганые*.
Хорошо, что мать не дожила – но ты-то, гад, дожил».
«Что Вы такое мне, тёща, говорите? Жена? Какая жена? Вы что, не понимаете, что к власти пришла фашистская хунта?»
«Алло, алло! Владимира Петровича, пожалуйста. Что? Нет его? Извините»

*Одним из главарей мятежа был министр обороны СССР маршал Язов.
Позже узнал, что Дмитрий Тимофеевич, ветеран Великой Отечественной, был категорически против стрельбы по мирным горожанам,
но чувства тогда были такие: из песни слов не выкинешь

«Липкий ночной кошмар, и только маленькое щенячье тельце ровно дышит, тесно прижавшись к бедру под одеялом. «Невестушка моя, шеститысячная, что тебя и Шушика ждёт? Ну, слава Богу, светает, пошли гулять».
Белый квадрат … листовка. «Что такое? … Рота майора Евдокимова перешла на сторону … . Занята круговая оборона … »

Слёзы из глаз: «Миленькие мои … не посрамили … а ты, мудак, что стоишь как пень?»
«Алло. Алло! Владимир Петрович*? … Для меня нет вопроса, кому служить, а кому не служить»,
Снова МИД. Из окна курилки коллеги разглядывают троллейбусы, перегородившие Садовое кольцо.
От АПН до МИДа вдоль тротуара танки и бэтээры.
«Кто их послушает, этих горлопанов? Подавят гусеницами – туда и дорога».
«Ваше заявление на отпуск, Александр Львович, я рассмотрю потом».
«Тэ-эк, зарплату жене. Передадут ли?» - и стол на ключ.
Дома из телевизора чуть дрожащий от еле сдерживаемой ненависти голос:
«Осознаёте ли вы, что совершили государственный переворот?» Вот это женщина!**
Подзаряжусь ещё немного: любимый Эннио Морриконе – «Хороший, плохой, злой».
Уже в Пекине слушал я эту мелодию в самых лихих обстоятельствах. Две последние темы на этой кассете – мой гимн.
Пушистики подошли, смотрят вопросительными глазами, тырчутся в ладони влажными носами.
«Ешьте, дружишки шерстяные. Не поминайте лихом, дружишки».
Присесть на дорогу. «Хм, ещё насидишься, … если повезёт»

*Владимир Лукин – тогда глава международного комитета Верх. Совета РСФСР, сейчас – омбудсмен
**Журналистка Татьяна Малкина на пресс-конференции главарей путча

«Вокруг расклеенные газеты, листовки, красные кресты на стенах и на повязках студентов у передвижных медпунктов, лекарства, бинты, хирургический инструмент

Нетерпеливое переминание в очереди на запись в гражданское ополчение, буханки хлеба, бачки с водой

А лица. Какие лица! Надпись на щите: «Здесь стоял насмерть геофак МГУ».
«Москвичи, милые мои, хорошие».
«Я по вызову. Вот моё удостоверение. Оружия нет – посмотрите … . Так давайте сюда вашего командира – я опаздываю. Нет заявки? А, чёрт!».
Телефонный диск крутится с бесконечностью винилового: занято – занято – занято.
Радио призывает: «Женщин просим покинуть … ». Конечно, они уже шнурки гладят – знаю я их.
Диск снова крутится – опять занято-занято, и вдруг: «За Вами уже послали». «Самохоткин! Где здесь Самохоткин?»
Восьмой подъезд, третий этаж.
«Прошу познакомиться. Ваш новый соратник. Александр Львович. Из МИДа. Союзного».
Дружный хохот. А только что спокойно жевали что-то и запивали чем-то. Смотрю на ширинку – застёгнута: «?»
Юлий Ким: «Юноша, Вы очень вовремя – на нас идут танки. Однако Вы – пока ещё не поздно – вполне можете … ».
Беру паузу – и затем: «Та-анки? Так что же вы тогда так лопаете?
Разве не знаете, что ранения в кишечную полость наиболее опасны при наполненном желудке?»
Опять дружный хохот. «Кажется, познакомились»

«И снова: «Женщин просят покинуть … ».
Внутренняя радиосеть: Белла Куркова (немного более трагична, чем уместно),
Саши Политковский и Любимов.
Круговерть телефонных звонков: расспросы-ответы, предложения о помощи,
люди со всей страны, посольства, информагентства,
им надо всё рассказать – в этом моя работа.
И грозное Подмосковье, на грузовиках-автобусах мчащееся на выручку Белого Дома России.
Из окна видно: моряк-красавец, в парадной форме, летит стремглав, придерживая кортик, и на лице испуг: как бы не опоздать к бою.
Казаки в кубанках, в газырях устанавливают палатки.
Кавказцы российские в цивильных костюмах, в рубашках без галстуков,
выгружаются из микроавтобуса, оглядываясь и обмениваясь первыми впечатлениями
от увиденного.
Эх, коллеги-дипломаты, обидно за вас, а впрочем: что ищите – то и обрящете.
А вокруг: мудрый Юрий Фёдорович Карякин (пьём его виски),
Юлий Ким жмурится как кот,
неистовый Иона Ионыч Андронов,
какой-то совершенно неуравновешенный Уражцев из «Щита»,
нехорошо улыбающийся Алесь Адамович,
буйный Аксючиц
и непостижимо спокойный Лукин с ледяной усмешкой на тонких губах
и чем-то, что оттопыривает пиджак под мышкой.
Рядом такой же деловито-спокойный сын Саша.
Возьмите мою руку, товарищи»

А телефонная круговерть продолжается. Но сна и усталости нет – наверное, потому, что: кофе – сигарета – чай – сигарета – кофе – сигарета – чай, ещё чай, бутерброд – сигарета, etc, etc.
В коридорах с десантными автоматами в руках дремлют ребята из «Алекса»* – можно сказать, тёзки.
Вокруг них в упаковках хлеб, консервы, какие-то пакеты, бутылки – каждый берёт, что ему надо.
«Здравствуйте. Возьмите, пожалуйста, к себе Шу-Шу и маленькую Мэй-Мэй временно пристройте. Откуда звоню? Из Белого Дома. Какого? Натурально, российского. Не понимаете - почему? Па-а-том разберёмся».
Слышно, как за стенами Белого Дома звонкий голос молодого казака заводит:
«Хасбулат удалой, бедная сакля твоя-а … », и его тут же со смехом подхватывают**.
Трансляция голосом Любимова сообщает,
что группа «Альфа» будет нас, видимо, брать через канализацию
– женщины перестают ходить в туалет.
«Танки вышли на исходные позиции … . Народных депутатов-мужчин просят сесть в служебные машины и выехать навстречу войскам»

*Первое частное охранное предприятие в перестроечном СССР
** Спикера ВС РСФСР звали Руслан Хасбулатов

«Страшно – храбрюсь, ёрничаю насчёт причин «дезертирства» из МИДа: «Обидно за контору, понимаете ли, стало. Бронетехника на улицах, а этим наглым так называемым демократам хоть бы хны, ходют и ухмыляются в сторону главного внешнеполитического ведомства. В общем, обиделся я за своих и ушёл к вам».
На дворах, окружающих Белый Дом, выстрелы и грохочущий как океан людской рёв: «Гэ-кэ-чэ-пэ – Ё-тэ-мэ!!! Позор-Позор!!! Свобода-Свобода!!! Россия-Россия!!! Ельцин-Ельцин!!!»
Вице-президент Александр Владимирович* бесстрастно инструктирует:
«При приближении танков путчистов защитникам Белого Дома России отойти от стен на 50 метров. Проходу бронетехники не мешать. В случае проникновения атакующих через цепи гражданского ополчения – открыть огонь без предупреждения»

*Вице-президент РСФСР Руцкой

«А телефоны-то в Белом Доме России не отключены: «им» всё слышно.
А я уже знаю, что в БДР на всех этажах около 600 профессиональных стволов стрелкового и противотанкового оружия.
Ещё знаем, Шапошников* обещал твёрдо: «Военная авиация останется на земле» – хотя хрен его знает. И я говорю твёрдо: «Вы – как хотите, а я в своих, в россиян, стрелять не буду. Пусть палачами будут «они».
Слухи, слухи, слухи – «мятежники накрыли наш бэтээр, погибли пять ребят»; «с крыши соседнего дома сняты снайперы» (к давно занавешенным окнам перестают подходить).
И, наконец, – «штурмующие применят психотронное оружие» - это уже по трансляции: страшно, но интересно, что это за паньски вытребеньки такие?
«Язов заменён Моисеевым» – это тоже по трансляции**, народ за окном грохочет: «Ура-а-а!!!»

*Маршал авиации Евгений Шапошников – тогда главком ВВС СССР
**Михаил Моисеев – генерал армии, тогда начальник Генштаба ВС СССР