В бессмысленном, – потому что бесцельном – постоянном шутковании, стремлении всё подряд оборачивать на якобы смешную сторону есть нечто предельно опасное и вредное. Та самая всеиссушающая ирония, о которой писали Э. Т. А. Гофман сотоварищи (привет романтизму!) – та, что не оставит в окружающей жизни ни одного надёжного основания, всё перевернёт, исказит, лишит облика и травестирует. Человек, всё подвергающий насмешке, не желающий признавать, что есть вещи (понятия, факты), над которыми нельзя смеяться или подшучивать – на самом деле или боится признаться самому себе, что у него не хватает душевных сил относиться к чему-либо предельно серьёзно, или боится сильных чувств вообще. Те, кто говорят, что, мол, в возможности всё подвергать осмеянию содержится свобода, вольность вести себя как заблагорассудится – дорожат призраком. Никакой свободой здесь не пахнет, а это всё бредни «уникальных и неповторимых снежинок».
Да и, повторюсь, есть нечто болезненное в постоянных попытках шутить. Дохленькая какая-то защита от сильных чувств, которых могут не выдержать дряхлые мехи их нетренированных душ. Впрочем, всё это легко соотносится с современной модой оберегать себя от переживаний. Неумеющие сильно чувствовать люди всё обмельчают, низводят сильное, высокое чувство неуместными шутками (видя в том некую свободу), и считают, что этим они проявили свой дух. Нет, этим они только показали своё неумение, неспособность к переживанию и сопереживанию. Это тем более заметно, что обычно такие люди стараются дистанцироваться от чужих переживаний – у них просто не развита та часть мозга, что отвечает за понимание чужой боли. Им проще спрятаться за шутку, дабы поставить заслон пустой иронии между своим спокойствием и возможностью его нарушить.
Sapienti, наверное, ещё не sat, но остановлюсь.
Настроение сейчас - размышлятельскоеВ колонках играет - гул кулера
