Есть люди, в которых живет Бог; есть люди, в которых живет Дьявол; а есть люди, в которых живут только глисты.

Когда кто-то показывает пальцем на небо, только дурак смотрит на палец.

 - Это не сказка, а быль. - расправил Дуб могучие ветви. - Слушайте…

Всё вокруг притихло - даже нахальные сине-зеленые Мухи.

 - Сколько лет миновало - не ведаю… Был я тогда молод и силён, и так же хоронилась от зноя под кроной моей Ребятня, что пасла Скотину… В те далёкие времена на месте Полей шумели Леса, а Сёла стояли вдали друг от друга и были поменьше теперешних… Мирно и весело жилось Людям под ласковым Солнцем: строили свои Селения, пахали свои Нивы, сеяли их щедро и собирали богатый Урожай, и казалось, их счастью не будет конца…

  Вокруг Дуба в кружок собрались Цветы, тихонько сидели на них Мотыльки и Пчёлы, кучками под листьями Мать-и-Мачехи замерли Букашки, не стрекотали в траве Кузнечики… Ветерок - и тот притаился где-то в Дубовых ветвях. Широко распахнув большие удивлённые глаза, жались к Детям маленькие пушистые Хухи. И Скотина внимательно слушала рассказ Великана.

 - Но вот налетела на Солнце чёрная Туча и украла его животворный Огонь. Это из дальних краёв прилетел Крылатый Змей и обернул Свет и Огонь во Злую Силу, которая испепелила Селенье, сожгла Урожай, осушила Реку, выжгла Травы и Леса, всё убила вокруг… Люди бежали и прятались под моими ветвями. Сжёг Змей и мою Листву и расколол мой ствол… Долго залечивала те раны Земля, горько плакали Люди, которым посчастливилось выжить, и уходили они в Иные Земли, где ещё можно было схорониться от Зла…

   Тяжко вздохнул Старый Дуб. И сказала Пчёлка:

 - Я знаю эту Быль. В нашей Семье передаётся она из уст в уста, из поколения в поколение. Многие из нашего Рода погибли от Змеевой Пошести…

 Алёнка сидела молча, со слезами на глазах, а любознательный Котигорошко спросил:

 - А откуда же тогда взялось моё Село и наши Люди?

И ответил Дуб:

 - Вернулись назад Дети тех Детей, что спаслись от Беды. Построили большое новое Селение, возродили Леса и Поля, и всегда в Праздники приходили сюда, под мою крону танцевать свои танцы и петь свои песни. Ведь нет на свете лучшей Земли, чем твоя святая Отчизна!

 - Значит, мы и есть - Дети тех Детей, и все мы - Родичи? - спросили Алёнка, смахнув слезу.

 - Да, Дитятко, все мы - Родичи. И я, и ты, и Котигорошко, и Лес, и Поле, и Хухи, и Бабочки с Пчёлами, и все Существа, живущие в наших Травах, Лесах и Водах, и в ваших Жилищах… Все мы - Дети одной Матери-Земли.

 - А Змей? - не отставал Котигорошко. - Куда подевался Змей?

 - Видать, притаился где-то в чужих Краях и ждёт своего часа. А может, изводит другие Народы - как знать?…

 - Я вырасту и поборю Змея! - порывисто вскочил Котигорошко.- Я отыщу его! Я защищу Землю от Зла!

А из Леса, тем временем, прилетела Сорока и тишком присела на искорёженную вершину Старого Дуба…

***

   Вновь колесо Воза сделало несколько оборотов и остановилось посреди Лета, когда дозревают Вишни, и наливаются живым соком Яблоки…

Котигорошко и Алёнка, сидя на дереве, собирали в два больших решета тёмно-красные ягоды. Не все вишенки попадали в решето - некоторые, самые спелые и самые вкусные, оказывались, почему-то, во рту!

 Котигорошко первым начал стрельбу. Обсосанные вишнёвые косточки, выскальзывая сквозь пальцы, метили в ствол дерева, в Рябую Курицу, крутившуюся под Вишней, в стреху хаты, и немножко - в Алёнку. Алёнка, нацепив на каждое ухо по сдвоенной ягоде - будто красные серьги, целилась косточками в Котигорошко. Обоим было здорово смешно, особенно тогда, когда на белых рубахах получались алые крапинки.

 - Ну-ка, слезайте скорей! - послышался из хаты голос Алёнкиной матери. - Несите ягоды, будем вареники лепить!

 Детей словно ветром сдуло с Вишни, а та шелестела им вслед:

 - Там, наверху ещё остались ягодки!..

 - Пусть дозревают на расплод и птичкам на живот! - сказал Котигорошко.

Алёнка отнесла решета в хату и вернулись под Вишню к Котигорошко - смеющаяся, в вишнёвых серьгах, таких же алых и полных, как и её уста.  Котигорошко и сам не понял, как обеими руками обхватил Алёнкину голову и коснулся своими губами этих алых губ, пахнущих свежими вишнями… Алёнка замерла и вся покраснела, то ли от неожиданности, то ли от вишнёвого сока, размазавшегося по её загорелому личику. Пропали вишнёвые серьги! 

 1.

 Она была бесплодной, как усохшая яблоня. Третий уж год замужем, третью Весну на Праздник Посева приносит она жертву и молит Богов о Ребёнке, но напрасно…

  Оксана отрывает взгляд от шитья. На соседнем дворе живо хлопочет  молодая хорошенькая Настюша, её муж на крыльце уже мастерит колыбельку… Оксана печально оглядывает располневший соседкин стан, всматривается в счастливое разрумяненное её лицо, слышит весёлый голос и горько думает: "Почему?…Почему не я?…"

   Всё, на что невзначай падает взгляд Оксаны, живёт и буйствует, зачинается и продолжается: на Яблоне завязывается плод, у Голубей, живущих тут же, в ветвях, уже вылупились Птенцы, Собака ласкает толстых, косолапых и лопоухих Щенков, Куры роются на дворе вместе с Цыплятами, и только она - пустая и тихая, не слышит в себе новой жизни…

   Теперь Оксана избегает людей: сочувственные взгляды соседей больно колют её в спину…

   Она снова склоняется над вышиванием. Медная игла проворно сверкает на Солнце в её пальцах, выводя узоры на полотне, а невесёлые думы тихо плывут, как облака по ветру… Над её головой в яблоневых ветвях о чём-то своём воркуют Голуби. Они всегда жили здесь и иногда слетались к Оксане поболтать, когда она, утомлённая домашней работой, садилась под Яблоней с вышиванием. Но теперь им не до разговоров: подрастают в гнезде Голубята и скоро поднимутся на крыло.

  Одиноко сидит нынче под Яблоней Оксана, всё ниже склоняется над рукоделием, а горькие слёзы кропят полотно…

   Во двор, грохоча, вкатывается воз. Это приехал с поля Оксанин муж. Остановил Волы посреди двора, и, не взглянув на жену, взялся снимать с воза мешки с овощами. Оксана следит за ним поверх шитья. Муж сильным движением берёт с воза мешок за мешком и носит в кладовую…

***

 - Сюда, сестрички! - запищала жёлтая бусина, выскакивая из маленькой дырочки в мешке. За нею, нетерпеливо подпрыгивая, посыпались такие же круглые бусинки. Голубка подняла голову и, показывая на тропинку, кивнула Голубю:

  - Горох просыпался…

Рябая Курица глянула круглым глазом, и, сказав что-то Цыплятам, потопала к тропинке.

 - Скорее лети, Голубчик, не то Курица склюёт нашу надежду! - встрепенулась Голубка. Голубь стремглав ринулся наперехват Курице:

  - Не трожь!

  - С ка-ко-кой это радости? - нахохлилась Курица и обиделась.

  - Погоди, Рябушка, вот я найду Радость, а остальное будет твоё. - заворковал Голубь.

  Собака, заслышав спор, навострила уши.

 - А ну, сидеть тихо! - велела она Щенкам, а сама подошла и села в сторонке. Волы, запряженные в воз, жевали жвачку, равнодушные ко всему…

Голубь, тем временем, осторожно переворачивал нсом горох.

- Ка-ко-кую Радость ты ищешь? - любопытно тянула шею Курица.

Молча взяв клювом зелёную горошину, Голубь взглянул на Голубку. Та отрицательно покрутила головой. Ряба присела в песок. Собака принюхалась и подумала: "Что-то назревает!"

  Зелёная горошинка уже катилась по тропинке прочь, а в клюве у Голубя блестела красная и тоненько пищала:

 - Я - Радость! Я - Радость!

- Нет. - махнула крылом Голубка.

 Курица поднялась и склюнула красную горошинку. Собака облизнулась.

 "Теперь - моя очередь!" - решила Жёлтая и сама подкатилась к Голубю. Она была ярко-золотая, как Солнечный зайчик.

 И вмиг вокруг всё изменилось: ярче засияло Солнце в небе, заблестела листва на деревьях, дурманяще пахнуло Спорышом, Чабрецом и Мятой, закивали головками Чернобрывцы, зарумянилась Мальва, на лёгком ветру заиграли в свои рожки Крученые Панычи… Волы перестали жевать и задумчиво вздохнули. Взмахнула крыльями Голубка и приподнялась в гнезде. Птенцы высунули любопытные головки. Курица снова вытянула шею и удивлённо округлила глаза. Собака внимательно склонила голову набок…

***

  Оксана уже не плакала. Она вышивала, глубоко погрузившись в свои мысли. Из задумчивости её вывел Голубь, севший ей не плечо.

 - Что, Сизарик, птенцов кормишь? - нежно коснулась Оксана тёплых пёрышек.

Вместо ответа Голубь уронил ей на шитьё золотую Горошинку и улетел.

Прозрачной янтарной капелькой блестело на полотне крохотное Солнышко.

Осторожно, двумя пальцами взяла Оксана прозрачный шарик, в котором горела и переливалась золотая искорка. Оксана видела, что это - настоящая живая Горошинка, и знала, что в ней таится новая жизнь. Та маленькая крапинка, искрящаяся на Солнце, и есть начало всего живого.

 И вдруг она увидела, а, может, ей так показалось, что в жёлтой глубине растёт и колышется то таинственное, что может стать её Дитям.

 - Съешь меня! - послышался тоненький голосок. - Съешь - и исполнится твоё заветное желание!

Оксана удивлённо оглянулась.

 - Ешь! - мудро улыбается Собака.

 - Ешь! - кивают головками Голуби из гнезда.

 - Ко-ко-ко-ку-шай! - квохчет Рябая Курица.

 - Ешь-шшш… Ешь-шшш…- шелестит листвой Старая Яблоня.

Оксана поднесла Горошинку к губам.

***

  Не прошло и недели, как Оксана почувствовала под сердцем Дитя. Счастье и Радость переполнили ей грудь, и засветилось ясным румянцем её лицо.

 - Что случилось, Оксана? - заметил перемену муж.

 - Я беременна, Игнат! - засмеялась молодица и бросилась в радостно распахнутые мужнины объятья.

2.

  Когда Солнце пересело с Воза в Сани и, у самого горизонта скатываясь с облачных снежных гор, стало играть с Землёй в зимние игры, в двух соседних занесённых снегом хатах зазвенел плач Новорожденных.

  Белый Сад, спящий зимним сном, на мгновение вздрогнул, сбросив снежное одеяло, и снова уснул, чтоб увидеть во сне то, что скрывали в себе человечьи хаты. Только Голуби, зимовавшие под стрехой, знали: у хозяев родились детки - мальчик и девочка.

  Игнат и Оксана тетешкали сыночка. Он родился крепким, белым, румяным, с умненькими ярко-голубыми глазёнками. Скоро встал на ножки. Благодарно вспоминая тот летний день, Оксана дала ему имя - Котигорошко.

  Настюша с Иваном не могли надивиться на доченьку, - настоящую красавицу, и назвали её Алёнкой.

  Два счастливых семейства сдружились, и их хаты гостеприимно отворяли двери навстречу друг другу и радовались взрослому смеху и детскому гомону.

  По ночам, когда Люди засыпали, из-под печей выходили Домовики и тихонько рассказывали друг другу новости, лакомясь едой, оставленной для них хозяевами.

  -…А наш мальчик такой силач! Не успел родиться - и сразу сел в колыбельке!

  - А наша девочка такая умница, что уже распустила папин носок!

  - А наш Котигорошко вчера так проголодался, что сам встал на ножки и пошёл искать молока. Отыскал полный кувшин, поднял и всё выпил до капли!

 -  Ну и богатырь растёт! А наша Алёнка сегодня всё "агу-агу", да как запоёт!

 - А наш Котигорошко… - и так каждую ночь до рассвета шептались Домовики…

***

 В радостных хлопотах пролетела Зима, и настали тёплые, ласковые дни. Котигорошко с Алёнкой быстро подрастали.

 Весну сменило Лето и добавило работы Ивану с Игнатом в огороде и в поле. Настюша хлопотала по дому и во дворе.

 Как-то в погожий денёк, когда детишки играли в песочке вместе с Цыплятами, Щенятами, Котятами, и болтали на своём, понятном всем малышам языке, Алёнка вдруг внимательно посмотрела на Котигорошко и чётко сказала, показывая на него пальчиком:

 - Ко-ти-го-лось-ка!..

 Рябая Курица, услышав знакомое "ко", подбежала к детям, поглядывая то одним, то другим глазом.

Мальчик, узнав своё имя, откликнулся:

 - А-лён-ка!.. - и приветливо ткнул пальцем в грудь девочки. Тычок получился слишком сильным, и малышка мячиком покатилась прямо в заросли Чернобрывцев!

  - А-а-а-а-а!.. - громко завопила напуганная Алёнка.

 - Ы-ы-ы-ы?... - удивился Котигорошко.

Молодые мамаши мигом примчались, бросив жарку-варку - не случилось ли чего с малышами?! - и подхватили детей на руки.

 - А-а-а-а…- жаловалась Алёнка, показывая пальчиком на Котигорошко.

 - Ы-ы-ы-ы…- без слёз ревел за компанию Котигорошко, искренне не понимая, из-за чего это плачет подружка…

  Настюша оглядела малышку, отряхнув с неё песок, утёрла заплаканное личико и спросила:

 - Ну, чего тебе, Алёнушка?

 - Ко-ти-го-ло-сь-ко…- глотая последние слёзы, повторила малышка.

 - А-лён-ка, А-лён-ка! - подпрыгивал на руках у Оксаны мальчонка, радостно хлопая в ладоши.

 - Ну, вот наши детки и заговорили! - засмеялись матери.

3.

   Время бежало быстро. Вертелось колесо Воза от Весны к Осени, наматывая на ось нитку дней.

 Алёнка, как взрослая уже хлопотала и в хате, и на огороде. Умела и прясть, и ткать, и шить, и вышивать…

 Котигорошко работал в поле наравне с мужчинами, которые не переставали дивиться его необычайной Силе.

 Дети любили дни, когда выгоняли Скотину в Леваду. Низко кланяясь зелёной Леваде, они приветствовали её и просили разрешения попасти свою Скотинку.

 Хозяином Левады был старый Дуб с расколотой вершиной.

 - Дедушка Дуб! Ясного Солнышка, доброго Утра! Дозволь нашим Коровкам войти в Зелёную Леваду!

Старый Дуб всегда был рад Детям.

 Высокая шёлковая отава приветно шумела о чём-то, Цветы, умытые утренней росой, ярко улыбались и кивали головками. Бабочки, Кузнечики, разные козявки здоровались с Алёнкой и Котигорошко. Пчёлы радостно гудели, звенел прозрачный воздух, и в нём разливался запах Мёда.

 - Приходите отведать моего Медку! - приглашала Детей каждая знакомая Пчёлка…

 Солнце начинало припекать, и когда поднималось повыше, Дети усаживались в тени могучей Дубовой кроны полдничать. Из недалёкого Леса прибегали Хухи - разноцветные, пушистые шарики с большими любопытными глазами…

 Так весело было полдничать, так спокойно и уютно под охраной Дуба-Великана! Шелестели ласковые беседы о том, о сём, всем интересовался Дуб - и житьём Села, и бытьём Скота, и сбором Мёда, и Урожаем…

 - Дедушка, расскажите сказку! - просили Алёнка и Котигорошко, и Дуб рассказывал.

 А однажды Котигорошко спросил:

 - Почему верхушка расколота?

 - Это старая история…- ответил Дуб и тяжко вздохнул.

 - Расскажите, пожалуйста, и эту сказку! - не унимались Ребята.