Грачи прилетел...
Праздник Святого Николая Чудотворца - (0)Святитель Николай Чудотворец. Роспись собора Рождества Богородицы Фера...
Старик, Море и... Хемингуэй - (0)"ЛЕса вытягивалась в длину все больше и больше, и, наконец, поверхность океана перед лодкой взду...
Зима Исаака Ильича Левитана. Картина «Деревня. Зима» - (0)Исаак Ильич Левитан «Ах, были бы у меня деньги...
С Благовещением Пресвятой Богородицы! - (0)...
(и еще 14 записям на сайте сопоставлена такая метка)
Другие метки пользователя ↓
благовещение вербная суббота вербное воскресенье весна вечернее видео города дмитрий мельников доброе доброе утро женщина живопись жизнь зима интересно искусство история история жизни картины кино книги коты коты и кошки кофе кошки литература любовь мои фотографии море мудрость музыка мысли настроение осень писатели пожелания поздравления поэзия поэты православие православные праздники праздники природа притчи психология путешествия растения роман бориса акунина «азазель» россия святой николай святые статьи статья игоря шайтанова стихи стихотворения счастье троица утро фото фото дня фотографии фотографии из личного архива характер яркой личности и его особенности христианство художники цветы цитата цитаты человек чтение чувства эссе юрий радзиковицкий
Чехов... «... центром русской литературы для меня с первой страницы навсегда стал именно он» |
Дневник |
119 лет назад умер Антон Чехов. Ему было всего 44 года.
Его похороны превратились в многотысячную демонстрацию, землю из Таганрога, которую насыпали на его могилу на Новодевичьем, разобрали, как святыню, в первые дни…
… Мне трудно писать о Чехове, потому что центром русской литературы для меня с первой страницы навсегда стал именно он. Его способность к гармонии слова и совершенство стиля так потрясли меня еще в школе, что, мучаясь над своими прозаическими текстами (рассказами и повестями) и не находя слов, разрывая и вновь принимаясь писать, я искренне горевал оттого, что Чехов, бедный, милый, человечный Антон Павлович уже умер. И поэтому я не могу пойти к нему и умолить открыть мне тайну сложения слов.
Я прочел его всего как безумный, словно не помня себя, большими глотками, как умирающий от жажды в пустыне пьет холодную воду долгожданного родника. И начал читать заново. Но мне было мало и я учил его наизусть, вернее, он как-то учился сам и я вдруг обнаруживал, что могу без книги читать про себя и «Скучную историю» и «Палату номер 6» и «Дуэль» целыми главами. Именно от Чехова я пошел дальше, к Толстому, Куприну, Гаршину, Бунину, Аверченко, Тэффи…
Я проходил сквозь миры прозы Чехова, как по бесконечной анфиладе прекрасных комнат, где можно приостановиться, отдохнуть и идти дальше, не видя конца и наслаждаясь бесконечной сменой чувств и впечатлений. Его страницы пробуждали во мне не только способность мыслить, но и смирение перед исполинским величием человеческого духа, во мне оживало стремление потрясти весь мир… И нежелание это делать. Хотелось просто молчаливо стоять в стороне и наблюдать.
Его коричневые дореволюционные томики (я предпочитал читать старые, современные ему издания – казалось, что так он ближе) стали одним из моих путеводителей по жизни, чувствам, страданиям, страстям и разочарованиям. Именно Чехов объяснил мне, что страдать и разочаровываться тоже нужно уметь. Помню свой восторг или лучше сказать опьянение от осознания своего причастия глубоких мыслей, трагической, пронзительной жизни, поразительных, граничащих с откровением, истин.
Передо мной чередой проходили священники, инженеры, учителя, мужики, благородные женщины, крестьянские бабы, мыслители, мечтатели, визионеры, музыканты, вся суть и все содержание старой России, та далекая жизнь, которую я почувствовал, полюбил навсегда и даже при недолгой разлуке с нею скучал и томился. Хотелось начинать жить иначе прямо сейчас, здесь, глубоко мыслить, творить, искать в себе самом неведомые, притягательные глубины. Я шел по прекрасным тропам Чехова, чувствуя, что иду по прекрасной стране, которая до этого жила для меня только в картинах прерафаэлитов, а теперь окружила меня и увлекла за собой в трагический, неповторимый, притягательный мир этих давно ушедших людей, похожих на тени на театральном занавесе.
Когда я долго читал Чехова, современная речь начинала казаться мне грубой, дома топорными, музыка вульгарной, а лица безвкусными и вытертыми, как старое замшевое пальто. И мне очень хотелось хотя бы на миг взбежать по ступеням старого барского дома с белыми колоннами, войти в комнаты, услышать издалека звуки рояля, разговоры и смех, почувствовать то, что они, его герои, не решаются сказать словами, боясь силы освобожденного из уст слова.
Я открывал для себя красоту в том, в чем раньше не видел ее и становилось пошлым и банальным то, что раньше влекло или с чем я мирился. Помню, как вдруг то, что я читал, совпадало с запахом травы, нагретой солнцем, окрашивалось в цвет вечернего неба, подхватывалось шумом аллей или звучало музыкой, доносившейся из чьей то форточки. И до сих пор иногда запахи и звуки вызывают из глубин моей памяти те или иные чеховские образы.
… Его нет уже больше ста лет.
Как странно.
Автор: Борис Якеменко
Метки: Антон Павлович Чехов литература писатели статьи Борис Якеменко |
Страницы: | [1] |