Этель и Юлиус  Розенберги после оглашения обвинительного приговора.

См также Еврейские пираты, шпионы, авантюристы: Эйхман, Скорцени и Моссад

и ЕВРЕЙСКИЕ ПИРАТЫ, ШПИОНЫ, АВАНТЮРИСТЫ: ЕВРЕЙСКАЯ АТОМНАЯ БОМБА

http://www.rubezh.eu/Zeitung/2007/03/17.htm

(продолжение)

Ядерные шпионы

В начале ХХ века ученые спокойно занимались исследованиями в области радиоактивности. Они свободно обменивались информацией, выступали с докладами на международных конференциях, наперебой спешили опубликовать данные о новых открытиях в научных журналах. Удивительный мир атома оставался монопольным достоянием физиков, и, казалось, он никак не мог привлечь внимания разведчиков...

В конце 1938 года удалось зафиксировать явление распада атомов урана при бомбардировке их нейтронами. Расчеты показывали, что распад должен сопровождаться выделением энергии, которая на единицу массы в два-три миллиона раз превосходит количество энергии, выделяемой при сгорании каменного угля, нефти или пороха. Было высказано предположение, что при наличии достаточно большой массы урана распад может принять форму взрыва колоссальной силы.

Вслед за этим свободная публикация материалов сменилась молчанием в отношении работ и открытий, касавшихся деления атомов. Одним из инициаторов засекречивания исследований в области атомной энергии был венгерский ученый Лео Сцилард, переселившийся в Америку из Европы в годы фашизма. По его инициативе Альберт Эйнштейн написал письмо президенту Рузвельту, в котором указал на возможность появления бомбы нового типа на основе атомной энергии, которая должна обладать огромной разрушительной силой, и высказал опасение, что фашистская Германия может первой создать такую бомбу. В связи с этим ученые просили у правительства материальной помощи на ускорение исследований.

Была введена строгая цензура на научные публикации, в печати запрещалось употреблять даже выражение «атомная энергия». Именно на этот факт обратили внимание начальник научно-технической разведки Леонид Квасников и нью-йоркский резидент Гайк Овакимян.

Имея подтверждающие данные резидента об исчезновении на Западе публикаций по урановой проблеме, Квасников инициировал посылку директивы резидентурам в США, Англии, Франции и Германии начать поиск научных центров, где могут вестись исследования по созданию атомного оружия, а также обеспечить получение оттуда достоверной развединформации.

Сначала пришел ответ из Германии: в донесении говорилось о том, что возле Пенемюнде в засекреченном исследовательском центре немцы разрабатывают дистанционно управляемые снаряды (ФАУ-1 и ФАУ-2), способные нести большой взрывной заряд. В сентябре 1941 года пришла информация из Лондона. Это были ценнейшие материалы, в которых очень кратко сообщалось содержание представленного Черчиллю особо секретного доклада «Уранового комитета», а также информация о том, что идея создания сверхмощного оружия приобрела вполне реальные очертания.

Досконально изучив разведывательные данные из Лондона, Квасников доложил информацию Берии. Первая реакция наркома была отрицательной: это, мол, «деза», нацеленная на отвлечение материальных, людских и научных ресурсов от удовлетворения насущных потребностей фронта.

Ни за что бы не сносить головы Леониду Романовичу, если бы за него не заступился начальник разведки П. Фитин. И все же Берия не оценил колоссальный успех разведчиков в Лондоне и счел разведданные дезинформацией.

Через некоторое время после этого на имя Сталина пришло письмо от ученого-физика Г. Флерова, открывшего еще до войны вместе с К. Петржаком спонтанное деление ядер урана. Он писал вождю: «Одной ядерной бомбы достаточно для полного уничтожения Москвы или Берлина, в зависимости от того, в чьих руках бомба будет находиться… Государство, первым осуществившее ядерную бомбу, сможет диктовать миру свои условия».

В апреле 1942 года Г. Флеров направляет второе письмо на имя Сталина: «Это мое письмо последнее, после которого я, как ученый, складываю оружие, и буду ждать, когда удастся решить атомную задачу в Германии, Англии или США. Результаты будут настолько огромны и ошеломительны, что будет не до того, кто виноват в том, что у нас в Союзе забросили подобные работы...»

Когда все аргументы сошлись в один пакет, Берия все же согласился доложить об этом Сталину. Подготовить записку было поручено Квасникову. Убедительные данные, полученные разведкой, побудили Сталина принять решение о развертывании работ по созданию советской атомной бомбы.

В феврале 1943 года было подписано распоряжение по Академии наук СССР о создании лаборатории № 2 под руководством И.В. Курчатова. Тогда же Игорь Васильевич вызвал в Москву Ю. Харитона, И. Кикоина, Я. Зельдовича и Г. Флерова. Они начали работу по организации новой отрасли промышленности с невиданными доселе сооружениями и производственными технологиями.

Самые впечатляющие результаты были получены евреями в физике -  в  создании  ядерного  щита СССР. Ядерный щит был, разумеется, плодом коллективного гения  советских ученых. Сахаров, человек хорошо разбирающийся в  происхождении  ядерного оружия, писал о двух конкурирующих научных группах, созданных еще Берией Л. П., возглавлявшим до 1953 г. всю проблему «бомбы».  В  первой  группе работали Харитон Ю. Б., Зельдович Я. Б., Сахаров А. Д., Альтшулер Л.  В.  и др. Министерские работники между собой называли первую  группу  «Израиль», а вторую - «Египет», имея в виду малую во второй группе  еврейскую прослойку. Столовую для научных работников  и  начальства  они  называли «синагогой». Атомная проблема находилась в ведении Первого Главного Управления (ПГУ) при Совмине СССР,  переименованного  впоследствии  в Министерство среднего машиностроения. Шефом ПГУ был  еврей  Ванников  Б.  Л., генерал-полковник, трижды Герой Соц. Труда. 

В это же время президент США Ф. Рузвельт и премьер Англии У. Черчилль договорились о планах совместного создания ядерного оружия и обмене научной информацией по этой проблеме. Работы над атомной бомбой в США стали проводиться под общим кодовым названием «Манхэттенский проект», а в Англии – «Тьюб Эллойз».  Белый дом принял решение об ассигновании крупных финансовых средств на свой проект, англичане же, которые вели войну с Германией, не могли позволить себе этого и вскоре поняли, что им одним не осилить создание собственной атомной бомбы.

Главными объектами «Манхэттенского проекта» являлись Хэнфордский и Ок-Риджский заводы, а также Лос-Аламосская лаборатория в штате Нью-Мексико. Именно там разрабатывались конструкция атомной бомбы и технологический процесс ее изготовления. Здесь больше всего боялись проникновения шпионов, особенно агентов нацистской Германии. Поэтому конспирация и меры безопасности были самые суровые.  Стена величайшей секретности оказалась весьма эффективной, и надо сказать, что ни одной разведке мира, кроме советской, не удалось проникнуть за ее пределы.

Советская разведка буквально с первых дней создания чудовищного вида оружия получала все сведения, которые необходимы были стране. Как только Советский Союз приступил к разработке отечественной атомной бомбы, ответственным по линии разведки за добывание атомной информации был назначен Л.Р. Квасников. К выполнению этой операции были допущены лишь несколько человек. В центральном аппарате разведки – начальник разведки П.М. Фитин, его заместитель Г.Б.  Овакимян, Л.Р. Квасников и переводчик английского языка Е.М. Потапова; в нью-йоркской резидентуре – резидент В.М. Зарубин, сотрудники С.М. Семенов, А.С.  Феклисов и А.А. Яцков; в лондонской резидентуре – руководитель А.В. Горский и его помощник В.Б. Барковский.

Всего по линии внешней разведки НКВД в операции «Энормоз» были задействованы 14 особо ценных агентов из числа иностранных граждан.

В их числе, как полагают, были – всемирно известный ученый-физик Клаус Фукс, супруги Розенберг, впоследствии казненные на электрическом стуле, а также агенты-нелегалы Леонтина и Моррис Коэны. В ходе всей операции, длившейся несколько лет, советские разведчики добыли огромное, без преувеличения, количество секретных документов общим объемом 12 тысяч листов.

Советские ученые, работавшие над созданием атомной бомбы в Лаборатории №2, получая многочисленные сведения и даже готовые результаты дорогостоящих опытов, не могли предположить, что заслуга во всем этом принадлежит советской научно-технической разведке. Они считали, что сведения поступают к ним из каких-то научно-исследовательских центров страны, параллельно работающих по проблеме.

Свою первую атомную бомбу американцы взорвали 16 июля 1945 года. В это время в Потсдаме проходила конференция глав правительств трех держав. Получивший из Вашингтона шифрованную телеграмму с закодированной фразой «Роды прошли удачно», президент Трумэн, внезапно почувствовавший себя властелином мира, решил сообщить Сталину о создании в США нового оружия. Цель такой его откровенности была ясна:

Штаты любили вести переговоры «с позиции силы». Но Сталин, к удивлению Трумэна, не проявил к этому сообщению никакого интереса.

Трумэн не мог себе представить, что Сталин давно уже все знал о разработках и поспешных приготовлениях американцев к испытанию первой атомной бомбы. Знал он и о леденящих душу заявлениях заместителя госсекретаря США Джозефа Грю: «Если что-либо может быть вполне определенным в этом мире, так это будущая война между СССР и США». Еще более циничным оказалось выступление руководителя «Манхэттенского проекта» генерала Лесли Гровса: «Главное назначение нашего проекта – покорить русских».

Через три недели после этого торжества, 6 и 9 августа 1945 года, американцы сбросили на японские города Хиросиму и Нагасаки две атомные бомбы. В Пентагоне было всеобщее ликование: «Первые! Русские могут создать такое мощное оружие не раньше чем через десять лет...» И вот уже на сверхсекретных картах Пентагона появляется первая атомная мишень, столица Советского Союза, потом – Северная Пальмира. Для удара по Москве планировалось восемь бомб, по Ленинграду – семь.

Когда о результатах атомных бомбардировок доложили Сталину, он впервые осознал, какую чудовищную, разрушительную силу представляет новое оружие, и сказал Молотову: «Располагая ядерным оружием в достаточном количестве, США обязательно воспользуются им, чтобы навсегда покончить с СССР. Но если мы тоже создадим его в ближайшее время, они подумают, стоит ли им применять эту «штучку» против нас».

Бомбы, сброшенные на японские города, придали немыслимое ускорение советскому атомному проекту. Несмотря на послевоенные трудности, связанные с восстановлением народного хозяйства, в стране начали создаваться и перепрофилироваться специальные институты, КБ и заводы, ускоренными темпами стали разрабатываться урановые месторождения.

А тем временем в Пентагоне, упивавшемся атомной монополией, составлялся план «Троян», по которому предусматривалось нанесение атомных ударов по семидесяти советским целям, в том числе по таким крупным городам, как Москва, Ленинград, Горький, Свердловск, Пермь, Баку, Тбилиси и другие. Ядерное нападение на СССР, по данным разведки, планировалось на первый день 1950 года, но до этого дело не дошло: ядерный пыл в Вашингтоне был охлажден произведенным в СССР 29 августа 1949 года взрывом первой отечественной атомной бомбы.

Оценивая роль внешней разведки в ее создании, следует иметь в виду, что бомбу делала не разведка, а ученые и специалисты, разработавшие в невероятно сложных условиях, не сравнимых с условиями в США, где были собраны лучшие физики со всего света. Разведывательная информация по атомной проблеме являлась для советских ученых подсобным материалом, она попадала на благотворную почву. С помощью разведданных научно-исследовательские работы по урану начались в СССР раньше и продвигались гораздо быстрее, чем это было бы без ее материалов. А существенный выигрыш во времени был тогда жизненно необходим, ибо атомный шантаж и «холодная война» готовы были перерасти в «горячую» атомную войну.

В заключение следует отметить, что спустя десятилетия после описанных событий Указом Президента Российской Федерации звание Героя России было присуждено Владимиру Барковскому, Леониду Квасникову, Александру Феклисову и Анатолию Яцкову. Чуть позже этого высокого звания был также удостоен бывший гражданин США, принятый в 60-е годы ХХ века в советское гражданство, Моррис Коэн.

29 октяб­ря 1949 года - был подписан Указ о награждении большой группы ученых, инженеров, военных, отличившихся в создании первой советской атомной бомбы. Игорь Курчатов, Юлий Харитон, Яков Зельдович и еще несколько человек получили звания Героев Социалистического Труда Яков Зельдович и Юлий Харитон, ученые-евреи, были среди тех, кто создал первую советскую атомную бомбу и получил за это достижение высшую награду страны. Морис и Леонтина Коэн. раз­ведчики-евреи, были среди тех, кто передавал из Соединенных Штатов в Советский Союз секретные сведе­ния, ускорившие создание советской А-бомбы (см. «Алеф», NN 822-823). За этот подвиг они полу­чили в конце концов двадцать лет тюрьмы, забвение при жизни и лишь посмер­тное уважение.

Необходимы были полевые испытания Великий полководец Великой Отечественной мар­шал Г.К.Жуков в 1954 году был первым заместителем министра обороны СССР. И за готовность армии к войне отвечал именно он. Маршал полагал - и спра­ведливо, - что к возможной атомной войне армия не готова, потому что солдаты никогда не ню­хали «атомного пороха».

В июле 1954 года Жуков отдал приказ: провести в районе армейского полигона вблизи от станции Тоцкое очередные войсковые учения с привлечением пе­хоты, артиллерии, бронетанковых войск, авиации. В ходе учений отработать ведение военных действий на территории противника при условии использования (нами, кстати, а не противником) атомного оружия. С каковой целью взорвать в районе учений атомную бомбу и посмотреть, что получится. Тысячи ничего не подозревавших советских молодых ребят получили смертельное облучение, одни из них умерли вскоре, другие остались инвалидами на всю жизнь.

По идее, хорошо бы поместить в эпицентр некото­рое количество живой силы противника, но за неиме­нием...

В СССР в те годы все еще сидели в лагерях десятки тысяч бывших вражеских солдат. И кроме них сидели не успевшие выйти «враги народа». Не говоря об уголовниках. На­рода, на котором можно было испытать разрушающую силу атомного взрыва, хватало В своих знаме­нитых мемуарах маршал Жуков об этом эпизоде своей военной биографии вообще умолчал. То ли секрет­ность помешала, то ли не видел в испытании ничего, достойного описания.

Супруги Розенберг

Мир не знал имен этой супружеской пары до тех пор, пока Юлиус и Этель Розенберги не были разоблачены, а затем казнены на электрическом стуле как шпионы. Получив доступ к строго охраняемым тайнам Лос-Аламоса, где в конце второй мировой войны была изготовлена первая атомная бомба, они передали ее секрет советской разведке и поплатились за это жизнью.

Юлиус и Этель Розенберги были детьми евреев-эмигрантов, покинувших Россию в поисках лучшей жизни. Оба родились в Нью-Йорке. Став самостоятельными людьми, они решили оказать помощь родине своих отцов, продав сверхсекретную информацию агентам советской разведки.

Но существует и другая точка зрения. Утверждают, что двое американцев сами стали жертвами коммунистического заговора, попав в умело расставленные сети.

Естественно, что Манхеттенский проэкт находился «под колпаком» ФБР. Прослушивались телефонные разговоры, радиосообщения. В декабре 1946 года криптоаналитик Мередит добрался до радиограммы исключительной важности. Нью-йоркская резидентура передавала в Москву список ученых, занятых проектом «Манхэттен». Все они именовались псевдонимами.

Советскую разведку подвела самонадеянность: она слишком верила в надежность своего шифра.

Однажды, когда Нью-Йорк сообщал Москве о сестре Клауса Фукса, то за неимением у нее псевдонима вынужденно назвали ее подлинное имя.

А далее, изрядно потрудившись, ФБР раскрыло и арестовало почти всю атомную резидентуру, помогавшую Советскому Союзу…

К тому же в сентябре 1945 года шифровальщик советского военного атташе в Оттаве И. Гузенко изменил Родине и передал канадским властям много секретных документов. В одном из них были имена Клауса Фукса и его сестры Кристель, проживающей тогда в Кембридже.

Следствие ФБР в 1946 году установило, что в дом Кристель трижды приходил мужчина, интересовавшийся ее братом. При этом, поскольку ее не было дома, описание незнакомца дважды давала служанка.

Но Голда не выдала ни Кристель, ни служанка. Его сдала предательница Елизавета Бентли. Голда арестовали. На допросе он назвал имя человека, дававшего ему документы по разработке атомной бомбы, - Клаус Фукс.

В первых числах сентября 1949 года, когда Фукс уже трудился в Англии, его арестовала английская контрразведка МI-5.

Супругов Розенберг добровольно сдал родной брат Этель Дэвид Гринглэсс.

Юлиуса взяли под стражу 11 июля 1950 года, а Этель - 11 августа в зале суда.

В 1951 году жюри присяжных признало виновными супругов Розенберг, Г. Голда, М. Собелла. Спустя несколько дней судья объявил решение. Этель и Юлиус Розенберги были приговорены к смертной казни, Голд и Собелл получили по 30 лет тюремного заключения, а Д. Гринглэсс - 15 лет.

Самое чудовищно-безжалостное и несправедливое наказание американская фемида вынесла Этель и Юлиусу Розенбергам. Фактически роль Этель в организации заключалась в том, что она, машинистка-профессионал, перепечатывала даваемые ей рукописи, не понимая их содержания.

А дело было так:

В мае 1950 года ФБР арестовало советского шпиона Гарри Голда. В ходе следствия выяснилось, что разведчик однажды встречался с Гринглассом. Но идти на смертную казнь рабочему не захотелось. И Грингласс начал давать показания против близких родственников.   Грингласс «сознался», что передал своим родственникам - Юлиусу и Этель Розенбергам чертежи установки, на которой он работал по проекту. Более того, по его словам, на измену его подбил Юлиус, который хотел заработать денег и «помочь союзнику» (подразумевая СССР). В конечном итоге Розенбергов задержали и предъявили обвинение в попытке украсть для СССР чертежи атомной бомбы. Показания Грингласса были поразительно детальными. Например, он заявил суду, что Этель Розенберг печатала донесения в Москву на машинке «Ремингтон», а затем ее муж отсылал шифровки в СССР.   Как рассказал по прошествии почти полувека Грингласс, эти «детали» были придуманы им вместе с помощником прокурора. Затем они стали главным свидетельством против подсудимых: сами они ничего не рассказывали и утверждали, что абсолютно невиновны. «В деле фигурировали донесения, отпечатанные на машинке. Кто-то же должен был их напечать. И я сказал, что это сделала моя сестра», -заявил Грингласс.  

Апелляцию, отсрочку исполнения приговора отклонили. 19 июня 1953 года Этель и Юлиус были казнены на электрическом стуле в тюрьме Синг-Синг. Перед смертью им предоставили право обняться и поцеловать друг друга.

19 июня 1953 года в 20 часов 6 минут оператор подал ток и 1900 вольт убили Юлиуса Розенберга. В 20 часов 12 минут то же самое произошло с Этель.  

Супруги Розенберг, казненные в США 48 лет назад за шпионаж в пользу СССР, были невиновны. Спустя почти полвека главный свидетель по их делу, Дэвид Грингласс признался, что оговорил сестру.   Он заявил, что «немного сожалеет» о содеянном, но зато ему удалось спасти от электрического стула себя и жену.   Спустя 48 лет Дэвид Грингласс, брат казненной за шпионаж в пользу СССР Этель Розенберг признался, что оболгал свою сестру в суде.

Дэвид - брат Этель - освободился в 1960 году. Его жена Рут «за заслуги» мужа перед властью к суду не привлекалась.

После 10-летнего заключения Голд мог ходатайствовать о помиловании и выйти на свободу. Тем не менее он отказался это сделать и остался в тюрьме. Причина - боязнь возмездия за предательство.

Гарри Голд все же вышел на свободу в 1966 году и вернулся в Филадельфию, где умер в возрасте 60 лет во время операции на сердце.

М. Собелл отбыл в камере 18 лет из 30 и был освобожден.

В феврале 1950 года Лондонским городским судом был арестован Клаус Фукс с предъявлением ему обвинения, что в период между 1943-м и 1947 годами он по крайней мере четыре раза передал неизвестному лицу информацию, касающуюся секретных атомных исследований, которая могла быть полезной врагу.

На самом деле Фукс передал СССР не только результаты научно-исследовательских работ, но и подробные сведения по практическому созданию урановой и плутониевой бомб, а в 1947 году - и водородной бомбы. Доставленные материалы помогли Советскому Союзу ускорить решение атомной проблемы на срок от 3 до 10 лет, а работы по созданию термоядерной бомбы начать значительно раньше, чем США.

В обвинительной речи прокурор Хэмфрис все же отметил, что Фукс был «одним из самых блестящих физиков-теоретиков нашего времени», а преступление ученый совершал не ради денег, а в силу идей коммунизма.

1 марта 1950 года в Лондонском суде Олу Бейли Клаусу Фуксу объявили приговор - 14 лет тюремного заключения.

24 июня 1959 года, после девяти с половиной лет заключения, Фукс за примерное поведение был досрочно освобожден и улетел в Германскую Демократическую Республику.

Летом 1966 года в составе делегации ученых-атомщиков ГДР он приезжал в Москву. В 1972 году избран членом академии наук ГДР и членом ЦК СЕПГ. В 1975 году награжден орденом Карла Маркса.

Скончался Клаус Фукс в 1988 году.

Публикуемые в этом дневнике статьи являются несколько переработанными материалами лекций (которые я читал в Библейском Еврейском институте) по теме Еврейская мысль более подробно см: http://yadi.sk/d/MhnKOc-UC4JtF

Серия сообщений "Казни, пытки, палачи, инквизиция":
Часть 1 - Палачи - санитары общества
Часть 2 - Будешь часто мыться - попадешь в инквизицию
...
Часть 8 - НАРОДЫ СИМБИОНТЫ: РУССКИЕ И ТАТАРЫ - БРАТЬЯ ВОВЕК. ЧАСТЬ 26 Н5 – ДАЙТЕ МНЕ ВЛАСТЬ, И Я ВСЕ ПЕРЕВЕРНУ
Часть 9 - 350 лет рабства
Часть 10 - ЕВРЕИ И АРМИЯ ЧАСТЬ 13и: ЕВРЕИ ОРУЖЕЙНИКИ И ВРЕЙСКОЕ ОРУЖИЕ - ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ = САМОЕ ЕВРЕЙСКОЕ ОРУЖИЕ
Часть 11 - Резня по-славянски
Часть 12 - Их ушли
...
Часть 16 - НАРОДЫ СИМБИОНТЫ: РУССКИЕ И ЕВРЕИ - БРАТЬЯ ВОВЕК. ЧАСТЬ 32 С(4). КАК ЕВРЕИ ХРИСТА ДО ЯПОНИИ ДОНЕСЛИ
Часть 17 - Кураев: ФСИН воцерковился
Часть 18 - НАРОДЫ СИМБИОНТЫ: Еврейская социальная мысль часть 16

Самый ценный советский шпион

Личность разведчика-нелегала Вальтера Кривицкого уже более 70 лет привлекает интерес специалистов, историков и читателей его книги "Я был агентом Сталина". Впервые она была издана в США и лишь спустя полвека увидела свет в России. Книга-исповедь вызывает противоречивые оценки. Многочисленные публикации советско-российских и зарубежных авторов, дополнительные интернетовские сведения порождают споры о его поступке до сих пор. Кто же он - предатель или жертва преследований сталинской агентуры? Возможно, краткий очерк о жизни и деятельности этого человека позволит разобраться в существе вопроса.

ПЕРВЫЕ ОТКЛИКИ

НЕМНОГО БИОГРАФИИ

НИКАКИХ ШАНСОВ НА ВЫЖИВАНИЕ

ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ В США

СМЕРТЬ ПО ЧЕКИСТСКОЙ ФОРМУЛЕ

Главный диверсант Советского Союза

http://www.youtube.com/watch?v=lIrHPRC3Q2w

 Опытный и талантливый разведчик и организатор Яков Серебрянский прожил полную тревог и опасностей жизнь Многое из того, что с ним случилось, напоминает боевик в стиле Джеймса Бонда. Он был организатором и участником немалого числа операций советской разведки. Некоторые историки называют его главным диверсантом СССР. И у них для этого есть основания.

ПУТЬ ИЗ "ЧЕРТЫ ОСЕДЛОСТИ"

ДВА ЯКОВА И ПАЛЕСТИНА

ПОХИЩЕНИЕ ГЕНЕРАЛА КУТЕПОВА

ОБЪЕКТЫ ОСОБОГО ВНИМАНИЯ

"КРЕПКО ДОПРОСИТЬ!"

ДЛЯ КОГО ВОЙНА, ДЛЯ КОГО...

СЫН СВОЕГО ВРЕМЕНИ

Леопольд Треппер

«Красная капелла»

В Вермахте были наши люди…

В Абвере были наши люди…

В Гестапо были наши люди…

Так против кого же мы четыре года воевали?

Из анекдота

Название «Красная капелла» первоначально принадлежало особому подразделению СС (SS-Sonderkommando Rote Kapelle), в задачу которого входило обнаружение и ликвидация нелегальных передатчиков, работавших в Германии. О том, как появилось на свет название «Красная капелла», рассказал заместитель шефа гестапооберфюрер СС Фридрих Панцингер, взятый в плен Советской Армией. На допросах в СМЕРШ 1 февраля 1947 годаи 29 июня 1951 года на Лубянке он показал, что отслеживание деятельности антифашистов началось в результате радиоперехвата радиоспециалистами шифрованных сообщений (на жаргоне контрразведки радисты назывались «музыкантами», «пианистами»). В эфире работало несколько передатчиков, работал целый «оркестр», или по-немецки «капелла». Германская служба радиоперехвата (функабвер) определила, что «музыканты» ориентировали свои передачи на Москву. Поэтому «капелла» получила соответствующую «красную» окраску. Позднее такое же название получила операция нацистских спецслужб по борьбе с агентурой советской разведки в европейских странах. И только после войны в литературе, посвященной антифашистской борьбе, так стали именовать группы Сопротивления, связанные с советской разведкой.

Деятельность Красной капеллы была настоящим кошмаром для секретных служб Германии, во главе которых стоял адмирал Канарис. По оценке последнего, деятельность Капеллы "стоила Германии 200 тысяч солдатских жизней". Для борьбы с антифашистской разведсетью гестаповцы создали специальную зондеркоманду, действия которой контролировал лично Гитлер. Сама сеть и операция по ее ликвидации и были названы немцами Красной капеллой. Многие из членов Капеллы погибли в фашистских застенках.

Организатором и руководителем сети был советский разведчик, польский еврей Леопольд Треппер - Большой шеф, как называли его соратники и с невольным уважением немцы. Его героическая и одновременно трагическая судьба, как и судьба Зорге, многие годы оставалась неизвестной.

В конце 1942 г. гестапо удалось схватить Треппера. Его пытались склонить к сотрудничеству с немецкой разведкой, организовать радиоигру с Москвой с целью дезинформации советского руководства. Но Треппер сумел перехитрить гестаповцев, сообщить Центру о провале сети и работе немцев от ее имени. Более того, после почти годового пребывания в заключении ему удалось бежать и продолжить разведывательную деятельность, снабжая центр важнейшей информацией.

Леопольд Треппер родился 23 февраля 1904 г. в городе Новы-Тарг (севернее Закопане) в бедной многодетной еврейской семье. Новы-Тарг входил тогда в состав Австро-Венгрии. После распада последней в 1918 г. этот город, как и Закопане, отошел к Польше, Треппер стал польским евреем и по сей день в этом качестве фигурирует в мировой литературе.

Отец умер, когда мальчику было 12 лет. И с тех пор его детские и юношеские годы были сплошной борьбой за выживание. Он брался за любую работу - каменщика, слесаря, чернорабочего на металлургическом заводе и даже спекулировал водкой. Сионистская организация "Гахалуц", финансируемая американскими евреями, помогла ему перебраться в Палестину. Но и здесь его ждала тяжелая работа по осушению болот, от зари до зари приходилось стоять по колено в воде и тине, а ночью в палатке спасаться от москитов. Он побывал в крупных городах Палестины, в то время подмандатной территории Великобритании, увидел "здоровенных парней из английской жандармерии, в большом количестве расхаживающих по улицам", поработал в ряде киббуцев.

Постоянная борьба за существование привела Треппера к коммунистам. По его инициативе была создана организация "Единство", целью которой явилось объединение евреев и арабов против произвола предпринимателей. В 1928 г. Треппера арестовали и после заключения в хайфской тюрьме выслали из страны.

С рекомендацией ЦК компартии Палестины он отправился во Францию. В Марселе он работал мойщиком посуды, в Париже - мойщиком полов в крупных универмагах и одновременно ночным грузчиком на железной дороге. И, наконец, он обрел желаемую работу корреспондента в коммунистических печатных органах.

В Париж к нему приехала жена Люба, в 1931 г. у них родился сын Мишель, второй сын, Эдгар, родится позже, в 1936 г., в Москве.

Активность Треппера была замечена, в 1932 г. руководство ФКП направило его в Москву в Коммунистический университет национальных меньшинств Запада им. Ю.Ю. Мархлевского. По окончании университета будущий Большой шеф стал сотрудником еврейской газеты "Дер Эмес" и одновременно слушателем военной академии, где генерал Орлов читал специальный курс будущим разведчикам. В Москву переезжает Люба с сыном.

Окончившего академию Треппера приглашают в Управление разведывательной службы Красной Армии, которым руководил в то время знаменитый Ян Берзин. Встреча с Берзиным окончательно утвердила решимость Треппера, ставшего уже убежденным антифашистом, бороться с этим "царством разнузданного варварства" в рядах советской разведки.

Но, как показало недалекое будущее, опасность грозила разведчикам не только со стороны фашизма.

Гитлер в Германии и Сталин в Советском Союзе установили в своих странах неограниченную диктатуру. Методы были практически одинаковые.

"Наши товарищи исчезали, - пишет Треппер, - лучшие из них умирали в подвалах НКВД, сталинский режим извратил социализм до полной неузнаваемости". Когда из Испании вернулся Берзин, находившийся там в качестве военного советника республиканской армии, Треппер вновь встретился с ним. Это было осенью 1937 г. Начальник разведуправления уже знал, что Тухачевский, которого он глубоко уважал, и весь его штаб арестованы и расстреляны.

Перед будущим Большим шефом была поставлена задача развертывания разведывательной сети в масштабах Европы, в частности в Германии и соседних с нею странах. Для покрытия материальных и финансовых расходов Треппер предложил создать коммерческую "крышу", пояснив, что в капиталистической стране при наличии известной сметки не так уж трудно зарабатывать деньги. Ему выделили десять тысяч долларов в качестве первоначального капитала, и больше он за деньгами в Центр не обращался.

Берзин дал понять, что подготовку соответствующих людей и особенно руководителей групп в отдельных странах надо будет проводить только на месте. По взволнованному тону, которым были произнесены эти слова, Трепперу стало ясно, что значительная часть квалифицированных кадров, которые могли бы выполнить эту работу, уже арестована.

Берзин посоветовал будущему резиденту при отправке добытых сведений никогда не задумываться, как их примет руководство. "Иначе вы будете просто плохо работать. Прислушивайтесь только к голосу вашей совести - для революционера только она верховный судья..." Треппер воспринял эти слова Берзина как его политическое завещание. Больше им не суждено было беседовать.

В марте 1938 г. Трепперу выдали паспорт на имя Адама Миклера, канадского промышленника, желающего обосноваться в Бельгии, обучили шифровальному делу и объяснили, как с ним будет поддерживаться связь.

Итак, осенью 1938 г. Леопольд Треппер, он же Адам Миклер (позже также Жан Жильбер), прибывает в Брюссель. Законы маленькой Бельгии обеспечивали относительную безопасность разведчика (в случае провала его просто выселяли из страны), а ее географическое положение позволяло быстро перемещаться в Германию, Францию, Скандинавию.

Треппер прежде всего восстановил связи со своими старыми друзьями по Палестине Лео Гроссфогелем и Гилелем Кацем. Первый жил в Брюсселе, второй - в Париже. Оба они евреи, оба - основные помощники резидента, оставшиеся преданными ему до самой смерти под пытками в гестапо. Коммерсант Гроссфогель возглавлял фирму "Король каучука", торговавшую плащами. Адам Миклер становится одним из акционеров фирмы, а сама фирма - коммерческой "крышей" будущей организации.

Вскоре к ним присоединились направленные из Москвы командиры Красной Армии радист Михаил Макаров - уругвайский гражданин Карлос Аламо и разведчик Анатолий Гуревич - также "уругваец" Виктор Сoкoлов, он же "Кент". Оба - смелые, отважные люди, имевшие опыт войны с фашистами в республиканской армии в Испании. Не будучи летчиком и никогда не управлявший самолетом, Макаров во время наступления франкистов поднял в воздух свободный самолет, сбросил бомбы на врага, вернулся, посадил самолет и гордо встал возле него. Видевшие это приветствовали его как героя.

Судьба Гуревича не менее необычна, чем судьба Треппера. Он служил в штабе ПВО Кировского района Ленинграда, хорошо знал испанский язык и был направлен в 1938 г. адъютантом-переводчиком на подводную лодку республиканской Испании; лодка после ремонта во французском порту Бордо прошла путь вдоль атлантического побережья Пиренейского полуострова через Гибралтарский пролив к порту Картахен на восточном берегу Испании. Почти на всем пути маршрут контролировался фашистскими кораблями и авиацией, лодка неоднократно подвергалась опасности быть затопленной. Героический поход лодки Гуревич описал в рассказе "На подводной лодке через Гибралтар".

В Брюссель к мужу приехала Люба с младшим сыном Эдгаром, которому тогда было полтора года. Старшего, Мишеля, она оставила в Москве, в интернате. Люба помогала мужу собирать информацию, обучала присылаемых из Москвы разведчиков особенностям поведения за рубежом, французскому языку.

В окружении семьи Большой шеф выглядел вполне благополучным бизнесменом, внушающим полное доверие. Дела фирмы шли успешно, у него даже появилась возможность помочь Зорге, переведя по указанию Центра деньги в Японию. Продолжалось комплектование организации.

В начале своего расследования Перро не придавал значения тому, что руководитель, его ближайшие помощники, многие члены капеллы были евреями. "Но, - пишет он, - с течением времени я понял, что это довольно близорукий подход: У евреев особый счет с нацистами".

Того же мнения придерживался и Гиммлер. Полицейским, которым будет поручено "стереть с лица земли эту еврейскую гниль" (Красную капеллу), он отдаст письменный приказ использовать любые средства и пытки, чтобы добиться признаний. "Насколько нам известно, - пишет Перро, - это единственный случай, когда рейхсфюрер осмелился поставить свою подпись на документе, разрешающем применение пыток вплоть до смертельного исхода". Представляется, впрочем, что Гиммлер не только "осмелился", но и сделал это с удовольствием - тем самым он угождал Гитлеру, который лично заменял приговоры "оркестрантам" о тюремном заключении смертными приговорами.

С приходом Гитлера к власти западноевропейские компартии были в значительной степени разгромлены, оставшиеся коммунисты ушли в подполье и продолжали борьбу в рядах Сопротивления. От них к Большому шефу поступали информация, помощь в организации связи. Так, особо важные секретные донесения он передавал через главу французской компартии Жака Дюкло, имевшего каналы для связи с Москвой.

С Большим шефом сотрудничали не только коммунисты-подпольщики, но и немцы, занимавшие весьма высокое положение. Треппер пишет о многих из них, отдавая должное их мужеству и скорбя об их гибели. Его ближайшими соратниками по берлинской группе были немцы Харро Шульце-Бойзен и Арвид Харнак.

Харро - немецкий аристократ, внучатый племянник знаменитого адмирала Тирпица. Еще до прихода Гитлера к власти он со своим другом Анри Эрлангером выпускал журнал, направленный против нацизма. Когда пробил их час, эсэсовцы арестовали издателей и подвергли их жестокой пытке. Еврея Арни убили прямо на глазах у друга, и с этого момента Харро стал убежденным антифашистом. Через несколько лет он женился на внучке князя Ойленбурга, приближенного маршала Геринга, благодаря чему попал в институт, где велись важнейшие исследования в области военной техники. К началу войны он занимал высокий пост в министерстве авиации.

Арвид Харнак, доктор философии, изучал экономику в США. Как советник министерства экономики он имел доступ к самым конфиденциальным планам выпуска продукции, включая военную. В группу Шульце-Бойзена-Харнака входили различные специалисты, писатели, старые коммунисты и даже бывший министр культуры Пруссии. Аналогичные группы были созданы во Франции, Бельгии, Голландии. В Швейцарии действовала независимая, но поддерживающая контакты с Большим шефом группа разведчика венгерского еврея Шандора Радо.

Советский Союз и Германия заключили договор о дружбе и границе. Выступая месяц спустя, Молотов заявил: "Мы всегда были того мнения, что сильная Германия является необходимым условием прочного мира в Европе".

"Сильная Германия", как известно, не замедлила продемонстрировать свое "миролюбие": 10 мая 1940 г. она начала наступление на Западном фронте. Одна за другой оккупированы Франция, Бельгия, Голландия... Треппер следовал за войсками вермахта вплоть до Дюнкерка. Его донесение, отправленное в Москву на восьмидесяти страницах, по существу было описанием новой, разработанной и опробованной стратегии Гитлера-блицкрига.

18 декабря 1940 г. Гитлер подписывает план "Барбаросса", предусматривающий "разгром Советской России в ходей быстрой военной кампании" еще до окончания войны против Англии. Об этом плане Центру сообщают Треппер, Зорге, послы США и Великобритании.

Но Сталин уверен, что пакт с Германией подписан на долгие годы и поступающие донесения являются провокационными. Он считал, что предоставляет капиталистическим государствам возможность уничтожать друг друга, и Гитлер не рискнет начать войну на Востоке, пока не одержит победу на Западе.

В январе-феврале 1941 г. Шульце-Бойзен и Треппер сообщают Центру о намеченных бомбардировках Ленинграда, Киева, Выборга, называют число дивизий, вывезенных из Франции и Бельгии и отправленных на Восток.

В мае через советского военного атташе в Виши генерала Суслопарова Большой шеф передает в Москву сведения о предстоящем наступлении немцев на СССР, указывает дату начала военных действий - 22 июня. Эта же дата названа в донесении Зорге из Японии. По настоятельному требованию Треппера Суслопаров посылает в Москву шифровку.

23 июня из Москвы в Виши возвращается заместитель Суслопарова. Он рассказывает, что за несколько часов до начала войны Директор попрощался с ним со словами: "Передайте Трепперу, что я немедленно доложил его информацию о непосредственной угрозе нападения немцев Большому хозяину. Большой хозяин удивлен, как это такой человек, как Треппер, старый коммунист, разведчик, поддается на удочку английской пропаганды. Вы можете передать ему глубокое убеждение Большого хозяина в том, что война с Германией не начнется до 1944 г.". Известно во что обошлось стране и миру это "глубокое убеждение" Большого хозяина-Сталина.

Зорге получил из Москвы короткий ответ: "Мы сомневаемся в достоверности вашей информации". Клаузен, радист Зорге, через много лет рассказал: "Рихард пришел в ярость, впервые мы были вне себя. Он вдруг вскочил, заметался по комнате, обхватив голову руками. "С меня хватит, - говорил он, - почему мне не верят? Как могут эти несчастные люди игнорировать наше донесение?"

День нападения Гитлера на Советский Союз стал днем усиления беспощадной борьбы подпольной сети Большого шефа с нацизмом.

С 1940 по 1943 гг. "пианисты" Треппера передали в центр около 1500 донесений. Они касались военной промышленности, сырья, новых типов вооружений, военной обстановки и планов наступлений, морального состояния войск вермахта. В частности в Москву были посланы сверхсекретные документы по танку "Тигр-Т6", микрофильмы с чертежами нового истребителя "Мессершмитт" и его характеристиками. Центру сообщалось, сколько рабочих будет угнано в Германию из каждой оккупированной страны, как их будут использовать и, что самое ценное, на какие предприятия их будут направлять в первую очередь.

Под Москвой еще шли бои, а Красная капелла уже предупредила Москву о подготовке широкомасштабного наступления немецких войск на Сталинград и Кавказ весной 1942 г.

Зорге, убедив Сталина, что Япония не ударит в спину России, позволит подтянуть к Москве свежие силы с Урала и тем самым поможет отстоять столицу. Треппер и его люди своей информацией способствовали решающей победе под Сталинградом.

12 мая 1942 г. специальный курьер привез в Москву микрофильмы с детальной информацией Большого шефа о направлениях предстоящего наступления немцев. Цель - завладеть Баку: Германии нужна нефть. Сталинград - один из важнейших объектов наступательной операции. Взятие его позволило бы также окружить Москву с Востока.12 июля сформирован штаб Сталинградского фронта под командованием маршала С. Тимошенко. Результаты известны: Сталинградская битва - одна из решающих и крупнейших в Великой Отечественной войне - завершилась ко 2 февраля 1943 г. окружением и ликвидацией ударной группировки немецко-фашистских войск (330 тысяч человек).

В начале войны Суслопаров покинул Виши, использовать дипломатическую почту стало невозможно. Треппер перевел свою резиденцию в Париж, в бельгийской столице остался Кент. Для связи с Директором и соратниками нужны были радисты, а их катастрофически не хватало. Поиском и обучением новых занимался "пианист" Треппера Фернан Пориоль. В короткий срок он сделал отличных радистов из высланных из Бельгии антифашистов Гирша и Миры Сокол. Вскоре у него было уже семь радистов, и в начале 1942 г. французский "оркестр" заиграл; вместе с радиостанциями в Брюсселе и Берлине заработала вся сеть.

Немецкие станции радиоподслушивания неожиданно обнаружили в эфире новые радиосигналы, хорошо зашифрованные и предназначенные для Москвы. Сообщение об этом вызвало панику у руководства немецких спецслужб - ведь совсем недавно армейская разведка (абвер), гестапо и служба безопасности (СД) уверяли Гитлера в том, что Германия чиста от каких-либо шпионских сетей.

На специальном совещании Гитлер приказывает немедленно покончить с русскими шпионами в Германии и на оккупированных территориях (здесь и возникло название "Красная капелла"). Возглавить эту работу поручалось Гиммлеру. Созданную смешанную зондеркоманду возглавил один из лучших полицейских Германии эсэсовец Гиринг и представитель абвера под псевдонимом Фортнер. Основная забота Большого шефа заключалась теперь в том, чтобы уберечь своих людей от провала и научить их, как себя вести, если это произойдет.

Был принят ряд условностей, в том числе "обратный язык". Например, свидание назначалось так, что приходить на него следовало за двое суток плюс два часа до названного времени. Сообщение "все хорошо" означало "все плохо", "скоро вернусь" - "я не вернусь" и т.д. Каждый из участников сети не был посвящен в деятельность остальных. Говорить на допросах надо было только то, что немцам было уже известно или может стать известным:

Гитлеровцы на всех оккупированных территориях создали подразделения радиопеленгации, оснащенные новейшим, самым современным оборудованием. Над радистами нависла смертельная угроза, а ошибки нового Центра в Москве помогали преследователям. Настойчивые просьбы Большого шефа не увеличивать продолжительность радиопередач сверх 30 минут из-за опасности быть запеленгованным игнорировались, радисты обязаны были вести передачи каждую ночь по пять часов подряд! Разумеется, радиограммы зашифровывались, но у немцев было достаточно высококлассных специалистов и приборов

В конце 1941 года он отдал приказ о немедленной организации противодействия растущей активности русских шпионов в Гер- мании и оккупированных странах. Гиммлеру было приказано сле- дить за тесной координацией действий моего отдела внешней раз- ведки с отделом безопасности гестапо Мюллера и абвера Кана- риса. Операцию, получившую кодовое наименование "Роте капелле" - "Красная капелла", координировал Гейдрих. Совместными усили- ями мы не только раскрыли крупнейшую русскую шпионскую сеть в Германии и оккупированных странах, но и смогли ликвидировать ее большую часть.

После убийства Гейдриха в мае 1942 года Гиммлер взял на себя обязанности по координации и контролю за осуществлением "Роте капелле". Вскоре между ним и Мюллером начались серьезные трения, которые дошли до того, что когда мы докладывали однов- ременно, Мюллера, человека на много лет меня старше, Гиммлер отправлял из кабинета, чтобы побеседовать со мной один на один. Мюллер был достаточно благоразумен и смирился со случившимся; когда же ему требовалось поднять какой-либо вопрос, он обращался ко мне с просьбой сделать это. Однажды он сказал с иронической улыбкой:"Ваше лицо явно нравится ему больше, чем моя баварская рожа."

В июле 1942 г. гестапо удалось расшифровать радиограмму с адресами нескольких членов берлинской группы. За ними было установлен наблюдение, их телефоны прослушивались, и в результате в августе в тюрьме оказались шестьдесят человек этой группы.

"В начале 1943 г., - пишет Треппер, - в застенки гестапо брошено уже около 150 человек, многие из них не имели никакого отношения к нашей организации".

Большинство участников Красной капеллы отправили в концентрационный лагерь в форте Бреендонке (между Брюсселем и Антверпеном), среди них и супруги Сокол, Герш и Мира. Заключенных подвергали жестоким пыткам с избиением плетьми, подвешиванием на дыбе, затягиванием наручников так, что они разрывали кожу, и другим "изобретениям" гитлеровцев. Не добившись от разведчиков признаний, палачи спускали на них специально обученных собак.

Красная капелла была разгромлена. Треппера обнаружили случайно у зубного врача. На следующий день он должен был исчезнуть и хотел до этого подлечить зубы. "Вот уже два года, как мы идем по вашим следам во всех странах, оккупированных Германией", - радостно сообщил ему Гиринг. Не менее доволен был и Гиммлер.

Рейхсфюрер СС понимал, что война проиграна и искал выход в сепаратном мире с Западом. С помощью фальшивых радиограмм, которыми якобы обмениваются Москва и Берлин, он хотел показать Западу, что Германия уже ведет такие переговоры с Советским Союзом. А для такой "игры" нужен Треппер, ибо никому другому Центр доверять не будет. Поэтому обращение с арестованным с самого начала было достаточно корректным.

В первые же дни после ареста выяснилось, что Большой шеф хорошо осведомлен, находчив, его безупречная логика ставила гестаповцев в тупик, вынуждала верить ему. Он указывал немцам на ряд их "промахов", и они утвердились во мнении, что его надо привлечь на свою сторону и сохранить в тайне его арест. Треппер знал о провале сети Красной капеллы, аресте ее основных участников. Единственным доступным ему способом борьбы с гестапо было симулировать согласие сотрудничать с ним и подорвать его замыслы изнутри. И он начинает свою игру. Нацистское руководство нервничает. В Париж летят телеграммы: "Что говорит Большой шеф?" Гиринг представляет Большого шефа как предателя, готового участвовать в Большой игре.

Как особого заключенного Треппера поместили в отдельную камеру, всю ночь в ней горел свет, охранники за решетчатой стеной круглосуточно не спускал с него глаз. Но между двумя и тремя часами ночи стражники все же засыпали, положив головы на стол.

Гиринг надеялся установить контакты с ФКП. От имени Большого шефа он просит Директора организовать ему встречу с представителем ФКП Мишелем. Ответ положительный, но, к удивлению Гиринга, на "свидание" никто не приходит. Мишель знал "обратный язык". Удивляться Гирингу придется еще не раз.

Заниматься заключенным было поручено старому служаке Бергу. Жизнь этого человека не сложилась, и он находил утешение в беседах со своим "подопечным".

Берг помог ему получить бумагу, карандаш, словарь и даже газеты под предлогом пополнения знаний немецкого языка. Это дало возможность Трепперу ночью, когда стражники засыпали, составлять отчет Центру. Написанное он прятал в полые ножки койки, еще не представляя себе, как передаст это дальше. Но вскоре такая возможность появилась

С помощью страшных пыток гестапо узнает от одного из участников капеллы о существовании мадам Жюльетты, связной ФКП, работающей в кондитерской. Через нее по каналам партии можно передать успокоительное послание Гиринга от имени резидента в Центр. Но мадам Жюльетта имела право принимать донесения только от Большого шефа, и Берг отвозит его в кондитерскую. Вместе с бумагами Гиринга Треппер сумел передать и свои. Он спрашивал согласие Директора на продолжение Большой игры. Вручая бумаги связной, он успел шепнуть ей: "Как только передадите это, немедленно исчезните".

Жюльетта, к удивлению Гиринга, исчезла, но 23 февраля ему вручили поздравительную радиограмму Директора, адресованную Большому шефу. Это означало согласие на продолжение тактики Треппера, а для Гиринга - подтверждение, что в Москве не знают об аресте Треппера.

Гиринг, по совету Треппера, велел выдать ему немного денег и документы на случай, если во время прогулок его остановят французские полицейские.

Вскоре Гиринг, болевший раком, вынужден был лечь в больницу. Его заменил более жестокий, но менее осторожный Панвиц. Неважно чувствовал себя и Берг. Треппер часто говорил ему, что знает аптеку, где много хороших лекарств. Эта аптека имела еще одну дверь, ведущую на улицу с противоположной стороны дома.

Сентябрьским утром 1943 г. он подвез Берга к аптеке и хотел помочь выйти из машины, но услышал нечто невероятное: "Поднимитесь, купите лекарства и быстро возвращайтесь". Ему оставалось только войти в одну дверь и выйти другую. После сообщения Берга о побеге Треппера Панвиц организовал грандиозную облаву, но тот исчез. Панвиц и Мюллер были в панике: как доложить об этом Гиммлеру? Они решили ничего не говорить ему, и Гиммлер так никогда и не узнал о побеге Большого шефа.

Итак, Треппер бежал. "Прямо из логова гестапо, - пишет Перро, - из лап отборной группы, которой являлась зондеркоманда, ему удалось под носом у охранников установить связь с Москвой. Благодаря ему Центр получил более чем достаточно козырей, чтобы сорвать игру эсэсовцев".

Треппер долго блуждал по Парижу и пригородам, нашел оставшихся друзей, установил связь с представителями ФКП, сообщил в Москву о своем побеге и с помощью друзей обрел убежище.

В августе 1944 г., после освобождения Парижа, он получил радиограмму из центра с поздравлением по поводу его действий и просьбой прибыть в

Москву на самолете советской военной миссии. С аэродрома его отвезли на квартиру, изолировали от внешнего мира и предложили в течение двух-трех недель написать отчет о его деятельности. На вопрос о семье ему ответили, что с ней все в порядке. Его беспокоила судьба оставшихся у Панвица участников Красной капеллы, и он настоятельно просил посещавших его офицеров действовать через Кента (Гуревича).

С приближением конца войны Панвиц начинает беспокоиться о своей судьбе. Гуревич убеждает гестаповца, что ему безопаснее перейти в Советский Союз, чем к англичанам или американцам, которые наверняка отправят его на виселицу. А Советскому Союзу он окажет услугу, помогая ему, Кенту, и это будет учтено. После согласия Панвица они прилетают в Москву, где их встречают и доставляют на Лубянку. Панвица допрашивают и ссылают в Воркуту. Через десять лет, в 1955 г., канцлер Аденауэр добьется репатриации всех своих соотечественников, и Панвиц вернется в Германию.

Гуревич, также осужденный на длительный срок (с учетом заслуги по доставке Панвица), в 1955 г. будет освобожден по амнистии. Однако в 1958 г. его опять арестуют, а в 1960 г. вновь освободят. В газете "Советская Россия" 16 декабря 1990 г. была напечатана большая статья "Разведчик, узник гестапо и зек", фактически реабилитирующая Гуревича. В 1991г. его реабилитировали уже формально, признали участником войны с соответствующим повышением пенсии. Документальный фильм о нем показали по телевидению.

Треппера, написавшего свой отчет, перевели на Лубянку. Никаких обвинений ему не предъявили, его не пытали и не избивали, но на протяжении долгих ночей следователь предлагал ему:

- Расскажите о своих преступлениях против Советского Союза.

А он устало повторял:

- Никаких преступлений против Советского Союза я не совершал. Арестанту давали на подпись фальшивые протоколы и требовали их подписать. И опять неделями:

- Подпишете?

- Нет.

- Значит, не подпишете?

- Нет.

- Почему вы не хотите подписать?

Время от времени его вызывал на допросы тогдашний министр госбезопасности ярый антисемит генерал Абакумов. На одном из них он спросил Треппера:

- Скажите, почему в вашей разведывательной сети было так много евреев?

Получив ответ разведчика, он к этой теме больше не возвращался:

- В ней, товарищ генерал, находились борцы тринадцати национальностей; для евреев не требовалось особое разрешение, они не были ограничены процентной нормой. Единственным мерилом при отборе была их решимость бороться с нацизмом до последнего. Бельгийцы, французы, русские, украинцы, немцы, евреи, испанцы, голландцы, швейцарцы, скандинавы по-братски работали сообща. Евреи вели двойную борьбу: против нацизма и против истребления своего народа".

19 июня 1947 г. "тройка" (прокурор, судья и представитель министерства госбезопасности) приговорила Треппера к 15 годам "строгой изоляции". После его заявления на имя прокурора Союза в 1952 г. срок был сокращен до 10 лет.

Смена тюрем, издевательства над заключенными, беспринципность и прямое хулиганство, произвол надзирателей, тяжелые условия содержания - все это описано Треппером в его книге. Один из следователей дал понять Трепперу, что он, как и Зорге, находился под подозрением еще с 1938 г. Они оба были учениками и выдвиженцами Берзина, а Берзина арестовали и расстреляли в том самом, 1938 г.

Более вероятно представляется, однако, другая версия. Такие люди, как Треппер и Зорге, были лично известны Сталину, и только он мог определять их судьбу. А у "отца народов" была хорошая память. Он помнил, что именно эти люди предупреждали его о готовящемся нападении Гитлера, были свидетелями его ошибок и просчетов. Подобные свидетели Сталину были не нужны.

Сокамерником Треппера оказался заместитель министра гособороны Японии генерал Томинага, попавший в плен в Манчжурии. Он знал французский, и на вопрос товарища по несчастью, почему Зорге был приговорен к смерти в конце 1941 г., а казнен только 7 ноября 1944 г., с понятным возмущением ответил: "Трижды мы обращались в русское посольство в Токио с предложением обменять Зорге и всякий раз получали один и тот же ответ: "Человек по имени Рихард Зорге нам неизвестен".

Пока муж сидел в тюрьме, Люба с детьми жила в бараке и зарабатывала на жизнь фотографией. Из разведуправления ей сообщили, что ее муж "пропал без вести при обстоятельствах, не дающих права ходатайствовать о получении пенсии".

После смерти Сталина все изменилось, как по мановению волшебной палочки. Заключенных перевели в больницу Бутырской тюрьмы, где врачи старались восстановить их здоровье, камеры стали напоминать номера гостиниц: обильное питание, книги, газеты, а надзирателей как будто подменили - они стали услужливы, как лучшие официанты в кафе...

23 февраля 1954 г. Треппера вызвали в министерство, поздравили с пятидесятилетием и праздником Красной Армии. Через три месяца в обстановке большой торжественности в министерстве же огласили решение Верховного военного трибунала: он полностью реабилитирован, все обвинения, выдвинутые против него в прошлом, объявлены лишенными всякого основания.

Его отвезли на машине к семье. Дети его не узнали. А Люба? Грустная встреча: "И вот мы, молча, после пятнадцати лет разлуки смотрим друг другу в глаза, и для нас это больше многочасовых бесед. К слезам радости примешиваются чувства глубокой печали. Ведь сам факт реабилитации не может вернуть утраченные годы". Ему определили повышенную пенсию "за заслуги перед Советским Союзом", годы, проведенные в тюрьме, засчитали в трудовой стаж; в 1957 г. семье разрешили выехать на родину разведчика в Польшу.

Он посетил Новы-Тарг, где ему рассказали, как немцы в 1942 г. уничтожили еврейское население города. Мужчин отправили в Освенцим, а женщин и детей заставили вырыть могилу, после чего расстреляли из пулемета. Члены семьи Треппера оказались и среди тех, кого отправили в Освенцим, и среди погибших в очередном Бабьем яру.

В январе 1981 г. легендарный разведчик скончался в Иерусалиме, где и был похоронен.

Любовь Евсеевна Бройде стала гражданкой Дании.

Также можно читать http://www.pionnier.gorod.tomsk.ru/index-1323347058.php

Писатели-шпионы - от Фигаро до "агента 007"
Литература и разведка издавна шли рука об руку, от чего выигрывали и первая, и вторая

Игорь Атаманенко, Независимое военное обозрение

Ян Флеминг в жизни мало походил на Джеймса Бонда.  Фото с сайта jamesbond.ajb.co.uk

Мэтры казуистики - наши и иноземные - преуспели, и сегодня понятие "разведчик" окружено почитанием, "шпион" - презрением. В действительности же, разница лишь в общественном, политическом и эмоциональном восприятии этих терминов, ибо цели, методы и техника работы как разведчиков, так и шпионов абсолютно идентичны.

До относительно недавних пор разведывательный (шпионский) промысел был занятием непрестижным и даже подлым. Со временем отношение к нему и к людям, в него вовлеченным, изменилось, и сегодня многие выдающиеся разведчики (шпионы) не стесняются своего прошлого.

Мы привыкли, что героями разведывательных (шпионских) историй всегда были либо сотрудники спецслужб, либо дипломаты, либо политики. А между тем разведкой (шпионажем) успешно занимались и... писатели. Да еще и всемирно известные!

ФИГАРО ЗДЕСЬ, ФИГАРО ТАМ...

Пьер-Огюстен Бомарше, обессмертивший свое имя пьесами "Севильский цирюльник" и "Женитьба Фигаро", большую часть жизни посвятил не драматургии, но любовным похождениям, спекуляциям, дуэлям, публичным скандалам и... шпионажу.

...В 25 лет Бомарше благодаря своему "интригабельному" уму и познаниям в механике стал личным часовщиком короля Людовика XV. Освоившись в придворных кругах, блестяще образованный и неотразимо красивый молодой плут женился на овдовевшей фрейлине королевы. Она была много старше и богаче. На ее деньги он купил дворянское звание, имя Пьер-Огюстен Карон де Бомарше и пост контролера королевской кладовой.

Со временем он стал одним из самых доверенных советников короля и преуспел в выполнении его наиболее деликатных поручений. Можно сказать, они нашли друг друга, потому что оба считали тайные операции неотъемлемой частью французской политики, направленной против Англии.

ВЕРБОВЩИК ЕГО КОРОЛЕВСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА

Первым заданием государственной важности была операция по спасению репутации Людовика XV. Некий Моранд, литератор, собирался ввезти во Францию изданные в Англии скандальные памфлеты: "Как потаскуха становится любовницей короля", "Записки публичной женщины" и "Жизнь одной куртизанки", в которых смаковал амурные похождения любовницы короля мадам дю Бари.

Король поставил перед Бомарше задачу: во что бы то ни стало лишить Моранда его ядовитого жала - памфлетов.

Прибыв в Лондон, Бомарше разыскал Моранда и заставил его отказаться от своего намерения. За огромные деньги приобрел у него рукопись и все печатные экземпляры памфлета. Более того, завербовал Моранда, отобрав у него подписку о добровольном согласии действовать в интересах Франции.

О проведенной вербовке Бомарше доложил королю в письме:
"Я оставил в Лондоне своим политическим шпионом автора известных Вашему Величеству пасквилей. Он готов предупреждать меня обо всех затеях подобного рода, готовящихся в Лондоне. Это пронырливый браконьер, из которого мне удалось сделать отличного егеря. Под предлогом выполнения им литературных изысканий можно будет, прикрывая истинные мотивы, выплачивать ему определенное жалованье за шпионаж и тайные донесения. Кроме того, я обязал этого человека собирать сведения о всех французах, прибывающих в Лондон, и сообщать мне имена и дела, их привлекшие. Полагаю, что его тайные сообщения будут затрагивать также бесконечное множество других политических дел, о которых Ваше Величество всегда будет вовремя извещен мною".

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ МОНАРХОВ

В апреле 1775 года следующим работодателем и благодетелем Бомарше стал Людовик XVI. Как и его почивший в бозе предшественник, он питал лютую ненависть к Англии вообще и английской монархии, в частности. Неудивительно, что уже через неделю Бомарше вновь оказался в Лондоне. На этот раз ему предписывалось найти некоего шевалье д'Эон де Бомон. Этот проходимец располагал документами, которыми шантажировал французский королевский двор. Речь шла о письмах Людовика XV, которые содержали тезисы плана по высадке военного десанта на британском побережье. И хотя венценосец был мертв, эти тезисы, получи они огласку, легко могли спровоцировать войну между Англией и Францией. Бомарше обязан был не допустить этого. Но прежде он навел справки о шевалье. Выяснилось, что тот уже успел напакостить в европейских монарших дворах, в том числе и в России. Загримировавшись (!) женщиной, сластолюбец пробрался в окружение Екатерины II и начал лишать невинности молодых фрейлин...

...Прожженные авантюристы д'Эон и Бомарше быстро нашли общий язык. Золотом, лестью и посулами Бомарше удалось отговорить шевалье давать ход злополучным письмам. Более того, он заставил д'Эона письменно подтвердить устную договоренность об оказании тайных услуг французскому королю.

Выражаясь языком современных спецслужб, Бомарше закрепил вербовку д'Эона отбором подписки о секретном сотрудничестве.

ОСНОВАТЕЛЬ "ПОДСТАВНЫХ ФИРМ"

Находясь в Лондоне, Бомарше при содействии д'Эона подружился с неким Артуром Ли, представителем Англии в североамериканских колониях.

Это был период борьбы колонистов за свою независимость. Французский королевский двор, чтобы покруче насолить английскому королю, всячески поощрял переселенцев из Старого Света, восставших против британского владычества.

Людовик XVI приказал Бомарше закупить военное снаряжение и переправить его в Америку. Обладая изощренной фантазией для выполнения авантюрных акций, Бомарше основал экспортно-импортное предприятие "Горталез и К*".

Всего через эту фиктивную контору к берегам Америки были направлены 50 судов с военным снаряжением. Официально они направлялись во французскую Вест-Индию, но на полпути меняли курс и оказывались в портах американского побережья.

Проведя эту масштабную операцию, Бомарше еще раз подтвердил давно укоренившуюся за ним репутацию человека, по пятам которого неотступно следует удача.

Необходимо отметить, что наработки Бомарше и сегодня используются спецслужбами, а фиктивные предприятия в шпионской практике открываются повсеместно и именуются подставными фирмами.
...В феврале 1778 года между Соединенными Штатами Америки и Францией при непосредственном участии чрезвычайного и полномочного представителя французского короля Пьера-Огюстена Карона де Бомарше был заключен союз.

* * *

Последние 10 лет жизни Бомарше провел в головокружительных аферах, но все они не имели ничего общего с шпионажем.

За полгода до своей кончины этот неуемной энергии человек всего себя посвятил авиации и аэронавтике, о чем свидетельствуют записи в его дневнике: "Одна из самых величественных идей науки... это, безусловно, подъем тяжелых тел в легкой воздушной среде..."

БРЕМЯ СТРАСТЕЙ... ШПИОНСКИХ

Уильям Сомерсет Моэм родился 25 января 1874 года в семье адвоката, служившего в английском посольстве в Париже. В 10 лет осиротел - его родители в разное время умерли от заболевания легких. В 15 лет перенес тяжелую форму плеврита и был вынужден оставить школу. В 16 лет успешно сдал вступительные экзамены и был зачислен на медицинский факультет одного из самых престижных университетов Европы - Гейдельбергского.

Уильму исполнилось 23, когда вышел в свет его первый роман "Бремя страстей человеческих" ("Of Human Bondage"). С 1897 по 1914 год он ежегодно выпускал по одной книге, став признанным писателем и драматургом Европы.

...Из-за маленького роста (152 см) Моэма признали негодным к строевой службе и он не попал на фронты Первой мировой войны. Устроился шофером в Красный Крест. В 1915 году на него обратил внимание офицер из Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС) и завербовал в качестве секретного агента.

Кандидатура Моэма как нельзя лучше подходила для работы за пределами Туманного Альбиона. Во-первых, он, прожив несколько лет во Франции и Германии, свободно владел немецким и французским языками. Во-вторых, у него было реальное прикрытие - литературная деятельность.

* * *

Моэм почти год находился в Швейцарии, где вел наблюдение за лицами, подозреваемыми в шпионаже в пользу Германии. Поддерживал контакты с представителями различных спецслужб союзников. Регулярно направлял в СИС подробные отчеты и одновременно работал над пьесами.

В женевском отеле "Бо Риваж" Моэм познакомился со своими коллегами-писателями, привлеченными к работе английской разведкой, - Джозефом Конрадом, Джеральдом Келли и Сирилом Генри Коулсом.

Как-то раз к Моэму в номер заглянули швейцарские полицейские. Случилось это в тот момент, когда он составлял очередной отчет в Лондон. На вопрос стражей: "Чем вы здесь занимаетесь?" - Моэм простодушно ответил: "Пишу пьесу". - "А почему в Женеве?" - не унимались полицейские. "Потому что в Лондоне сыро!"

Так сработало прикрытие Моэма-агента.

...По его собственному признанию, "жизнь шпиона была монотонна, зачастую лишена смысла и совершенно непохожа на ту, какой ее обычно изображают".

Однако именно там Моэм отыскал своего героя Ашендена - по существу самого себя, - который стал главным действующим лицом не только одноименного романа, но и других шпионских боевиков. Эти произведения настолько правдиво отображали реалии жизни и оперативную деятельность, что (!) 14 из них Моэм был вынужден сжечь. Случилось это после того, как Уинстон Черчилль, ознакомившись с рукописями, заявил: "Сэр, вы нарушаете Акт о государственной тайне!"

В 1917 году Моэм решил завершить свою карьеру в СИС. Уильяму Уайзмэну, своему шефу, он отослал письмо, в котором в завуалированной форме посетовал на безденежье: "Уважаемый сэр! Здесь, в Швейцарии, я - единственный, кто работает, отказавшись от денег... А недавно я узнал, что мой поступок коллеги расценивают не как проявление патриотизма, а как проявление глупости..."

Однако сэр Уильям Уайзмэн уговорил Моэма поехать в Россию...

ИЗ РОССИИ С... ТУБЕРКУЛЕЗОМ

18 июля 1917 года Моэм получил 21 тысячу долларов (огромные деньги по тем временам!) и с паспортом на имя американского репортера Джона Сомервиля отправился в Россию. Он получил задание поддержать руководство партии меньшевиков и помешать планам большевиков вывести страну из войны. В Петрограде Моэм вошел в контакт с Александром Керенским, который 18 октября послал его в Лондон. "Сомервиль" должен был передать британским властям отчаянную просьбу премьера-неудачника оказать помощь в создании армии для борьбы с большевиками. Прибыв в Лондон, Моэм был приглашен к Ллойд-Джорджу. Тот принял Моэма любезно и выразил восхищение его пьесами. Но Моэму было не до комплиментов. Вежливо прервав премьер-министра, он подал ему письмо от Керенского. Бегло ознакомившись с текстом, Ллойд-Джордж тихо сказал: "Я не могу этого сделать". - "Что я должен передать Керенскому?" - спросил Моэм. "Просто... Что я не могу этого сделать!" - извинившись, премьер вышел. Моэм остался наедине со своими мыслями: как снова попасть в Россию?
События изменили его планы. 7 ноября Керенский был свергнут, и большевики захватили власть. Несмотря на явный провал своей миссии, Моэм был доволен результатами поездки - он собрал объемный материал для рассказов об Ашендене.

Сомерсет Моэм (снимок 30-х годов).
Фото Карла фон Вехтера

...Два с половиной месяца, проведенных в России, пагубно отразились на здоровье Моэма. Врачи нашли у него признаки туберкулеза. Будучи на докладе у Уильяма Уайзмэна, Моэм поинтересовался, не планирует ли шеф направить его вновь в Россию. "Нет! - был ответ. - Сейчас для нас главное - удержать Румынию".

Туда Сомерсету ехать не хотелось. "У меня туберкулез", - пробормотал он. "Ну вот и хорошо! - Уайзмэн потер руки. - Езжайте в санаторий и скорее выздоравливайте!"

Так закончилось пребывание Уильяма Сомерсета Моэма в Сикрет Интеллидженс Сервис.

Прожив долгую - 91 год - жизнь, он погиб не в плаще и не от удара кинжалом, а тихо скончался в санатории для легочных больных в Швейцарских Альпах...

* * *

...Западные литературоведы и критики считают, что Моэм - первый автор шпионских романов, описавший в них реальные события собственной жизни, жизни бывшего разведчика. Оценивая роман "Ашенден" и общий вклад Моэма в развитие шпионской беллетристики, Энтони Мастерс, обозреватель литературной редакции газеты "Таймс", писал: "Ашенден" оказал серьезное влияние на всю послевоенную шпионскую литературу. Грэм Грин, Джон Ле Карре и Лен Дейтон создали убедительный тип героя: разведчика средних лет, циничного склада, загнанного в ритуальные рамки своей профессии. Но следует признать, что из всех шпионских историй приключения Ашендена наиболее близки к реальным событиям из жизни его создателя".

АГЕНТ 007 НА ТАЙНОЙ СЛУЖБЕ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА

28 мая 1908 года в семье английского миллионера Валентина Флеминга родился второй сын, которого назвали Йен Ланкастер. Став писателем, он сменил свое имя на короткое и звучное, как выстрел, Ян.

Проучившись два года в Итонском университете и столько же в Сандхерстском военном колледже, Йен решил поступить на дипломатическую службу. Усердно готовился к вступительным экзаменам и уже через год овладел немецким и французским языками. Однако в Форин Оффис не прошел по конкурсу, получив неуд за... сочинение. Проявив предприимчивость, юноша устроился ассистентом репортера в информационное агентство "Рейтер".

...Зная стремление английских спецслужб использовать журналистов в своих целях и наблюдая, как стремительно поднимался по карьерной лестнице недоучка Флеминг, резонно предположить, что именно в "Рейтер" на него вышли офицеры-вербовщики из Сикрет Интеллидженс Сервис. Эти охотники за головами, изучив биографию, личные и деловые качества молодого человека, решили привлечь его к негласному сотрудничеству. И выдали ему такой аванс, от которого он не мог отказаться. Контракт был заключен на взаимовыгодных условиях. Иначе чем можно объяснить направление Флеминга, несостоявшегося журналиста, в престижную и весьма ответственную командировку в СССР?

...В 1933 году в Москве проходил судебный процесс над шестью служащими английской компании "Виккерс", которым инкриминировали шпионскую деятельность. Доказательная база обвинения была настолько безупречна, что двое подсудимых признались, что являются кадровыми сотрудниками английской разведки.

...Работодатели из "Рейтер" были довольны репортажами Флеминга о ходе судебного заседания. Он еще не вернулся в Лондон, а ему уже оформили командировку в Берлин для отбора интервью у Гитлера. Однако по настоянию операторов из СИС Флеминг выступил в другом амплуа - стал биржевым брокером. Но ненадолго...

В мае 1939 года Флеминг вновь посетил Москву. На этот раз в составе торговой делегации. Официально он представлял газету "Таймс". Фактической же целью его поездки был сбор информации о морально-психологическом состоянии комсостава Красной Армии.

В ходе визита Йен, на зависть коллегам-репортерам, имел уникальную возможность общаться, хотя и через переводчика, с тремя народными комиссарами СССР: Максимом Литвиновым, наркомом иностранных дел, Анастасом Микояном, наркомом внешней торговли, и Климентом Ворошиловым, наркомом обороны.

По возвращении в Англию Флеминг в своем отчете дал глубокий анализ военному потенциалу Советского Союза. Его доклад настолько впечатлил руководителей СИС, что они решили изменить статус Флеминга и перевели его из негласных сотрудников в кадровые. Ошиблись, так как не придали значения аксиоме: "из хорошего фельдшера редко выходит хороший врач". Скоро они осознают свою оплошность, а пока... Йен Ланкастер Флеминг был произведен в капитан-лейтенанты резерва Королевских военно-морских сил.

...Официальная служба Флеминга в разведке длилась семь лет. Вопреки расхожему мнению он не имел отношения к разведывательным операциям - был кабинетным служакой. Испытывая комплекс невостребованности, он, чтобы хоть как-то уравнять себя с сослуживцами-оперативниками, неизменно носил с собой десантный нож и авторучку, заправленную слезоточивым газом.

К явной заслуге Флеминга можно отнести лишь помощь, оказанную им при формировании 30-го штурмового отряда Королевских ВМС, который занимался технической разведкой в 1939-1945 годах.

ЖИЗНЬ НАВЕРХУ

В 1946 году Йен Ланкастер Флеминг как бесперспективный сотрудник был отправлен в отставку.
Задав себе риторический вопрос: прошла война, а где же ордена? - сам же на него и ответил: не везет на службе - повезет в семье! После чего сделал предложение обладательнице наследства в миллион долларов.

Супруги поселились на Ямайке, где три года вели беззаботную жизнь богатых рантье. Все изменилось, когда Йен встретился со своим старшим братом, служившим в Управлении специальных операций (УСО) Великобритании. Направляясь по делам службы в Соединенные Штаты, Питер Флеминг решил денек погостить у Йена. Но пробыл неделю. Большую часть суток родственники проводили в барах. Питер, волкодав британской разведки и любитель дармовой выпивки, говорил, говорил и говорил. В его пьяных разглагольствованиях о секретных операциях УСО Йен и почерпнул материал для своих шпионских боевиков. Наблюдая за братом, будущий автор суперпопулярных книг мысленно создавал образ Джеймса Бонда, всепроникающего агента 007. А прототипом босса Джеймса Бонда (мистера "М") послужил начальник самого Йена: директор морской разведки контр-адмирал Джон Годфри.

РОЖДЕНИЕ ДЖЕЙМСА БОНДА

В 1950-м Флеминг, чтобы пополнить досье на агента 007, перебрался в Англию, поближе к архивам Сикрет Интеллидженс Сервис. С этой же целью выезжал в Соединенные Штаты, где встречался с главой представительства британских спецслужб в США Уильямом Стивенсоном и директором Управления стратегических служб (ныне - ЦРУ) Уильямом Донованом.

В 1953-м вышел первый роман о похождениях Джеймса Бонда - "Казино "Ройяль" ("Casino Royal"), а первым человеком, который разрекламировал Бонда и его творца, был президент Джон Кеннеди. В 1961 году в интервью журналу Time он сказал, что роман "Из России с любовью" ("From Russia with Love") входит в десятку его самых любимых книг. После этого началось триумфальное шествие Джеймса Бонда по миру и звездный период жизни Флеминга-писателя.

"Бондиада" насчитывает всего 14 книг, зато общий тираж в 1961-1970 годах превысил (!) 500 млн. экземпляров. В течение этого срока кассовые сборы от проката фильмов о Джеймсе Бонде достигли 10 млрд. долл. (с поправкой на сегодня это более 200 млрд. долл.).

История мирового кинематографа не знает прецедентов.

...По мнению ветеранов английских и американских спецслужб, Флеминг, не имея возможности реализовать свои шпионские амбиции во время войны, реализовал их в своих романах-боевиках. Он, играющий в шпионов литератор, с помощью Джеймса Бонда попытался обрести свою нишу в разведывательном сообществе Старого и Нового Света. И ведь преуспел!

...10 августа 1964 года Ян Флеминг во время игры в гольф почувствовал себя плохо. Его отвезли в лондонский военный госпиталь, где в ночь на 13 августа он скончался. Похоронили Яна Ланкастера Флеминга на кладбище Севен-Хэмптон, что в графстве Глостершир.

В тот же день ведущие газеты США и Англии поведали миру, что адмирал Годфри, узнав о смерти Флеминга, воскликнул: "Я всегда считал, что это он должен был стать начальником военно-морской разведки, а я - его подчиненным!"

Никого не смутило, что тело Джона Годфри уже два года покоилось на Хайгейтском кладбище...

Серия сообщений "разведка и шпионаж":
Часть 1 - Русская секс-шпионка Анна Чапман (Кущенко)
Часть 2 - Красная Шамбала - супердеза большевиков
...
Часть 7 - Табор уходит в разведку
Часть 8 - Еврейские авантюристы: Лева Задов и другие евреи-махновцы
Часть 9 - Шпионские страсти

Еврейские авантюристы: Блюмочка из Одессы

(из лекций, которые я читал своим студентам, любознательным даю ссылку - http://yadi.sk/d/MhnKOc-UC4JtF) 

«БЛЮМОЧКА»[1]

Родился он в Черниговской губернии,нодетство егопрошло в Одессе.. Посещал Талмуд-Тору - школу, в которой обучались мальчики в возрасте от 6 до 12 лет — сироты и дети из бедных се­мей, — пользовалась среди одесских, и не только одесских евреев прекрасной репутацией. Талмуд-торой руководил знаменитый писатель и ученый Шалом Яков Абрамович, он же — Менделе-Мойхер-Сфорим...

Успешно закончив Талмуд-тору,  занимался в Одессе элек­тротехническим мастерством...

Потом, в 1917 году, уже не Симха-Янкель Гершев, а Яков Григорьевич шатался то по Одессе как агитатор пер­вого Совета рабочих депутатов, то по родным Сосницам, куда приехал за наследством деда (200 рублей), то по Харь­кову, когда устраивался на работу конторским мальчиком, то по Харьковщине — в качестве эсера-агитатора во время подготовки к выборам в Учредительное собрание, то по Симбирской губернии, агитируя крестьян за эсеровский в  Учредительное собрание.

О большевистском перевороте в Петрограде Блюмкин узнал в небольшом городке Алатырь, куда попал из Сим­бирска, где его, тогда семнадцатилетнего эсера, избрали членом Симбирского совета крестьянских депутатов (хотя к крестьянам Блюмкин сроду не имел никакого отноше­ния). Бросив дела в Алатыре, он заспешил в Одессу.

В январе 1918 года Блюмкин с оружием в руках борется вместе с большевиками за советскую власть в Одессе. Пос­ле записывается добровольцем в матросский «Железный отряд» при штабе 6-й армии Румынского фронта. Вскоре его избирают командиром. Блюмкин участвует в боях с вой­сками Центральной Рады. В марте 1918 года его отряд вли­вается в состав 3-й советской Украинской армии. Тогда жечасти Красной Армии начинают вести бои и с наступаю­щими германскими войсками. 12 марта 3-я армия оставляет Одессу и отступает в Феодосию. В Феодосии Блюмкина вводят в Военный совет армии в качестве комиссара, затем назначают помощником начальника штаба.

Для восемнадцатилетнего юнца революционно-боевая карьера складывалась более чем удачно.

С 3-й армией Блюмкин пошел от Феодосии на Лозовую и дальше — на Славянск. Участвовал в экспроприации денег в Государственном банке (захвачено 4 миллиона руб­лей). По свидетельству бывшего начальника штаба Одес­ского военного округа, Блюмкин повел себя, имея звание краскома, неподобающим образом. Он предложил коман­дующему армией П. С. Лазареву взятку в 10 тысяч рублей. Столько же он хотел оставить себе, а остальные деньги предполагал передать партии левых эсеров. По требова­нию Лазарева и под угрозой ареста Блюмкин возвратил в банк 3,5 миллиона рублей. Куда делись остальные 500 ты­сяч, выяснить так и не удалось. Все это сошло Блюмкину с рук.

В апреле 18-го Блюмкин появился в Москве. Его тут же приняли в охрану ЦК партии левых эсеров. А уже в июне по левоэсеровской рекомендации Блюмкин был при­нят в ВЧК на должность заведующего отделением по борь­бе с международным шпионажем.

Он энергично принялся за дело. Главной его заботой было найти возможность проникнуть в германское по­сольство...

Работа в ВЧК вскружила ему голову. Своим приятелям поэтам он даже предлагал прийти в ЧК посмотреть, как в подвалах Лубянки расстреливают «кон­тру».

В один из последних дней июня 1918 года Яков Блюм­кин вместе с Осипом Мандельштамом и другими знако­мыми зашел в писательское кафе. Подвыпив, он начал хва­статься тем, как ему удалось арестовать австрийского офицера графа Роберта Мирбаха по обвинению в шпионской деятельности в пользу Австро-Венгрии.

— Не сознается, — говорил Блюмкин, — поставлю его к стенке. И вообще жизнь людей в моих руках. Подпишу бумажку — через два часа нет человека. Вон, видите, во­шел поэт. Он представляет большую культурную ценность. А если захочу, тут же арестую его и подпишу смертный приговор. Но если он нужен тебе, — обратился Блюмкин к Мандельштаму, — я сохраню ему жизнь.

Будучи вгостях у немецкогопосла мирбвха, Блюмкин поинтересовался, не родственник ли он арестованного австрийского графа Роберта Мирбаха, и, когда на слова Блюм­кина посол ответил, что он ничего не имеет общего с упо­мянутым офицером, что это для него совершенно чуждо и в чем именно заключается суть дела, Блюмкин ответил, что через день будет это дело поставлено на рассмотрение трибунала. Посол и при этих словах оставался пассивен.

Вскоре ,Блюмкин все же «достал» посла. Будучи в гостяхна даче Мирбаха вынул из портфеля револьвер и, вскочив, выстрелил в упор — последователь­но в Мирбаха, Рицлера и переводчика.

Раненый Граф Мирбах вскочил, бросился в большой зал, куда за ним последовал спутник делегата, между тем как Блюмкин под прикрытием мебели продолжал стрелять, а потом кинулся за графом. Один момент после этого — взорвалась бомба в зале, которая, оказалось, совершенно разгромила зал. Граф был поражен смертельно.

В глазах противников советского строя Блюмкин стал ге­роем. Его изображали патриотом, совершившим самоотвер­женный поступок ради спасения чести страны. Так же относилась к нему и часть интеллигенции, расценивавшая Брест­ский мир как предательство национальных интересов Рос­сии. Например, поэт Гумилев впоследствии с гордостью го­ворил о том, как он познакомился с Блюмкиным: «Человек, среди толпы народа застреливший императорского посла, подошел пожать мне руку, сказать, что любит мои стихи».

По приезде на Украину Блюмкина избирают членом Украинской Центральной и Правобережной областной боевых организаций партии левых эсеров. Блюмкин и Ан­дреев в эти дни активно включаются в подготовку терро­ристических актов против гетмана П. П. Скоропадского.

После краха гетманщины Блюмкин становится членом нелегального Киевского Совета, участвует в борьбе про­тив Директории, организует ревкомы и повстанческие от­ряды, ведет в Подолии агитацию среди населения за вос­становление Советской власти.

В Жмеринском уезде Блюмкин поднял восстание крес­тьян против петлюровцев. В Виннице устроил побег из петлюровской тюрьмы председателя Полтавского губисполкома, члена ЦИК Лисовика. В феврале 1919 года Блюмкина избирают секретарем нелегального Киевского горкома партии левых эсеров.

В марте 1919 года Блюмкин по партийным делам вые­хал в Елизаветград. Недалеко от Кременчуга его встретили петлюровцы, зверски избили, вышибли зубы, почти за­душили. Посчитав пленника за мертвого, они раздели его догола и выбросили на железнодорожное полотно. Ночью Блюмкин очнулся и с трудом дотащился до домика путе­вого обходчика. Оттуда его на следующий день на дрезине доставили в Кременчуг и поместили в больницу. Лишь че­рез месяц он встал на ноги.

Сразу же после явки Блюмкина с повинной в Киевс­кую Ч К, туда приехал руководивший Всеукраинской Ч К М. Я. Лацис. Блюмкин подробно рассказал ему о том, как был осуществлен террористический акт в германском по­сольстве, как ему удалось бежать, где он скрывался и что побудило его явиться в ЧК.

После первых допросов ВЧК отправила Блюмкина в Москву. Для расследования его дела ВЦИК образовал Осо­бую следственную комиссию. Блюмкин снова дал показа­ния об убийстве Мирбаха и о причинах своей доброволь­ной явки во Всеукраинскую ЧК. Большевики очень быст­ро поняли, какой бесценный сотрудник к ним прибился, и ради такого дела на убийство Мирбаха махнули рукой.

Постановление Президиума Всероссийского Цент­рального Исполнительного Комитета от 16 мая 1919 года об освобождении из заключения Якова Григорьевича Блюм­кина: «Ввиду добровольной явки Я. Г. Блюмкина и дан­ного им подробного объяснения обстоятельств убийства германского посла графа Мирбаха Президиум постанов­ляет Я. Г. Блюмкина амнистировать. Секретарь ВЦИК А. Енукидзе».

По возвращении из Москвы на Украину пройденный большевиками Блюмкин сразу приступил к формирова­нию группы для заброски в Сибирь и разработке плана ее деятельности. Дело в том, что в мае 1919 года руководи­тели большевистской партии договорились с максимали­стами о создании на Украине группы для подготовки убийства адмирала Колчака. Группу предполагалось заб­росить в Сибирь через территорию, занятую Деникиным. Одним из руководителей группы был назначен Яков Блюмкин.

Он согласился, но обстоятельства сложились так, что Колчака убили другие люди.

Блюмкин вернулся в Киев. Предательство левые эсеры не прощали и 6 июня 1919 года три видных левоэсеровских боевика— в том числе Лидия Сорокина, первая жена Блюмкина, — пригласили его за город для «политической беседы». «Беседа» закончилась тем, что товарищи по партии выхватили револьверы и открыли беспорядочную стрельбу по Блюмкину. К счастью для него, ни одна из восьми выпущенных пуль не попала в цель. Ему удалось бежать под покровом ночи.

Вскоре на него было совершено второе покушение. Вечером в кафе на Крещатике к нему подошли два бывших товарища по партии левых эсеров, несколько раз выстре­лили в упор и не спеша удалились. Выстрелов из-за шума почти не было слышно. Сидевшие за соседними столами увидели только, как Блюмкин с окровавленной головой свалился со стула. В бессознательном состоянии его дос­тавили в больницу. Затем последовала третья попытка расправиться с предателем. Ночью неизвестный бросил в помещение Георгиевской больницы бомбу довольно силь­ного разрыва. Благодаря счастливой случайности никто не пострадал. Блюмкину также не было причинено никакого вреда.

Из-за охоты, которую устроили на него левые эсеры, он стал испытывать приступы панического страха. Что-то вроде мании преследования. Чувство тревоги не оставля­ло его до последних дней жизни.

Я. Г. Блюмкин

В 1919 году Блюмкин вступает в коммунистическуюпартию

Летом 1919 года Блюмкин становится завсегдатаем «Кафе поэтов» на Тверской. Как правило, он занимал сто­лик в углу дальнего зала, садился лицом к двери и держал­ся крайне настороженно. Когда ему приходилось сидеть в середине зала — он часто оглядывался, как будто ожидая удара в спину. Если кто-то сзади него резко вставал — Блюмкин немедленно вскакивал, держа в руках револьвер. Он постоянно находился в компании имажинистов — Сер­гея Есенина, Александра (Сандро) Кусикова, Анатолия Мариенгофа, Вадима Шершеневича.

Блюмкин любил беседовать на литературные темы, обожал стихи и, главное, преклонялся перед талантом сво­их друзей. Они, в свою очередь, считали его, по словам Шершеневича, хотя и «очень хвастливым, но, в общем, милым парнем».

Перед закрытием кафе Блюмкин неизменно обращался с просьбой:

— Ребята, проводите меня до дома!

Чаще других его провожали Есенин и Мариенгоф. Блюмкин боялся не нападения бандитов, а покушений со стороны левых эсеров и германских агентов.

После окончания военных действий против Доброволь­ческой армии Блюмкина откомандировывают в распоряже­ние Народного комиссариата иностранных дел. В начале лета 1920 года Наркоминдел посылает его в Северный Иран.

17—18 мая Волжске-Каспийская военная флотилия под командованием Ф. Ф. Раскольникова успешно прове­ла операцию в Энзели (Пехвели), куда деникинцы увели русские корабли. Флот был освобожден, отряды белогвар­дейцев и англичан отошли в глубь Ирана. В начале июня в Реште была провозглашена Гилянская Советская Республика. Ее правительство, Совет Народных Комиссаров, возглавил «буржуазно-националистический» деятель Кучук-хан. В республике была создана Красная Армия. Задачи Блюмкина состояла в том, чтобы поддерживать связь между Советским Азербайджаном и правительством Кучук хана.

В конце июля он принял участие в перевороте, в ре­зультате которого правительство Кучук-хана было сверг­нуто, а к власти в Гилянской республике пришла левая группа Эхсануллы-хана. Полосле этого Блюмкина назначают военным комиссаром штаба гилянской Красной Ар­мии. Он становится членом Компартии Ирана. Централь­ный комитет поручает ему возглавить комиссию по комп­лектованию иранской делегации на Первый съезд народом Востока, который состоялся в Баку в начале сентября. В состав делегации вошел и Блюмкин.

В Иране Блюмкин пробыл около четырех месяцев. Бу­дучи больным тифом, якобы «руководил обороной Энзели» от наступавших шахских войск.

Вернулся он в Москву с билетом иранской коммунис­тической партии, шрамами от шести ранений и тремя наг­радами за боевые заслуги.

В 1920 году Блюмкина, хотя он уже был вполне сло­жившимся и профессиональным шпионом, зачислили по направлению Наркоминдела на Восточное отделение Ака­демии Генштаба, где готовили разведчиков для армейской службы на восточных окраинах Советской Республики и для военно-дипломатической работы.

За время пребывания в академии Блюмкину удалось получить хорошую военную подготовку и основательно проштудировать общественно-политическую литературу. В академии он встретил Татьяну Файнерман, дочь извест­ного толстовца Тенеромо, и вскоре на ней женился.

Чуть не убил Ильинского и возможно убил Есенина

В свободное от занятий время, как и год назад, он регу­лярно заходит в «Кафе поэтов», где встречается со своими приятелями — Кусиковым, Мариенгофом, Шершеневи-чем и Есениным. Там, в конце 1920 года, Якову Блюмкину довелось поскандалить с молодым артистом мейерхольдовского театра Игорем Ильинским. Ссора едва не закон­чилась трагически. Ильинский, сидевший за столиком неподалеку от Блюмкина, заметил, что его ботинки сильно запылились, встал, подошел к плюшевой портьере и вытер ею обувь. Изрядно подвыпивший Блюмкин, увидев такое безкультурье, взорвался.

- Хам! Молись, хам, если веруешь! — с этими словами подбежал к Ильинскому и направил на него револьвер. Посетители кафе перепугались не на шутку. Все были уверены, что убить человека Блюмкину ничего не стоит. Пришедший в себя первым Есенин схватил поднятую руку Блюмкина и направил ее вниз. Далее завязался такой диалог:

— Ты, что, опупел Яшка?

— При революции хамов надо убивать! — кричал Блюмкин. — Иначе она погибнет!

Есенину удалось отобрать у Блюмкина револьвер.

— Пусть твоя пушка полежит у меня в кармане. Так лучше будет.

Блюмкин растерялся.

— Отдай, Сережа, револьвер, — упрашивал он друга. — Отдай! Он мне дороже жизни!

Увидев, что Блюмкин малость поостыл, Есенин возвра­тил ему оружие.

Блюмкин и Есенин

Несмотря на дружбу, Блюмкин грозил Есенину револьвером и тюрьмой, когда ему показалось, что поэт флиртует с его женой. И сам пытался соблазнить жену Есенина, которую, забол­тав, завел к себе в номер гостиницы. Верная жена дотя­нулась до кнопки вызова не то прислуги, не то охраны. Сильный звонок отрезвил Блюмкина, и он отпустил жену приятеля.

Осенью 1921 года Блюмкина откомандировали в Си­бирь, где назначили командиром 61-й бригады 21-й перм­ской дивизии. Бригада успешно участвовала в боях против войск барона Унгерна.

После разгрома войск Унгерна Блюмкин вернулся и Москву для продолжения учебы в Военной академии. Од­нако окончить ее ему так и не удалось. В 1922 году его снова отзывают и направляют в секретариат наркома по военным делам.

Вскоре Дзержинский предложил Блюмкину перейти на службу в иностранный отдел ОГПУ.

О характере закордонной работы Блюмкина в 1923-1924 годах известно мало. Был резидентом советской разведки в Палестине — тогдашней подмандатной террито­рии Англии. При назначении Блюмкина на эту работу, несомненно, учитывалось прекрасное знание им не толь ко современного, но и древнего еврейского языка, нравов и традиций иудеев. Тогда же к работе в ИНО ОГПУ по рекомендации Блюмкина привлекли другого выдающего­ся авантюриста — его тезку Серебрянского, руководившего впоследствии операцией по похищению генерала Кутепова. Одно время они вместе находились в Палести­не.

Ьлюмкин жил и работал в Яффе под именем Моисея Гурсинкеля. Он был владельцем прачечной, являвшейся штаб-квартирой его резиденции

С 1925 года Блюмкин руководил отделом организации торговли в соответствующем наркомате (Народный ко­миссариат торговли), где ему покровительствовал тогдаш­ний нарком Лев Каменев. Чем Блюмкин там занимался на самом деле, можно только догадываться, имея в виду его службу в ВЧК — ОГПУ. За год работы он успел побывать на двенадцати должностях. Через год руководство ОГПУ обратилось в ЦК ВКП(б) с просьбой откомандировать Блюмкина в его распоряжение. Теперь он получил назна­чение на должность главного инструктора государствен­ной внутренней охраны (ГВО) Монголии. Одновременно ему поручалось руководство деятельностью советской раз­ведки в Тибете, во Внутренней Монголии и северных рай­онах Китая.

Красная Шамбала

В Монголию Блюмкин прибыл в конце 1926 года. В сфе­ру его интересов входил давно уехавший в Индию Николай Рерих — художник, поэт, мистик, фанатично веривший в Шамбалу.

Будучи в Тибете, Николай Рерих встретился с поразившим его воображение монгольским ла­мой.

«Приходит монгольский лама, и с ним новая волна вестей... От­личный лама, уже побывал от Урги (Улан-Батор) до Цейло­на. Как глубоко проникающа эта организация лам!.. Нет в ламе ни чуточки ханжества, и для защи­ты основ он готов и оружие взять...»

Простим это замечание вели­кому художнику. Тот, кого он принял за монгольского ламу, не был ни ламой, ни монголом.

Это был Блюмкин. Супер­агент ЧК, бывший боевик пар­тии эсеров, в свое время убивший германского посла Мирбаха и возглавлявший заговор эсеров против Ленина в 1918 году.

После провала эсеровского мятежа Блюмкин пришел с по­винной, был прощен, и остался работать в ЧК, выполняя личные задания Дзержинского и Троцкого.

Однако   что   же   искал  Яков Блюмкин в Тибете?

Разработавшие операцию коллеги Блюмкина работали в наиболее засекреченной части ЧК, а затем и ОПТУ - Спецотделе. Руководил Спецотделом Глеб Бокий, чекист с дореволюци­онным партийным стажем, а занималось это сверхсекретнейшее подразделение... Официально - пере­хватом иностранных шифров и расшифровкой поступающих из-за границы в посольства телеграмм. В недрах же Спецотдела таилась «ла­боратория», где изучались скрытые возможности человеческого мозга -телепатия, телекинез; тайные мис­тические учения древности; воз­можности использования оккуль­тных сект... в распространении мировой революции!

Начиная с 1921 года в кулуарах Коминтерна муссировалась идея создания еще одного - параллельного Коминтерну - Интерна­ционала, который бы объединял все мистиче­ские тайные общества Азии и Африки для борьбы с колониализ­мом.

По поручению Глеба Бокия Барченко соста­вил   проект   воззвания Советской власти к мистическим сектам  и  объединениям.

Были составлены воззвания к хасидам, к суфийским и дервишским орденам, к буддийским сек­там Индии и Тибета. Особые на­дежды возлагались на мусульман­скую секту исмаилитов и ее руко­водителя Ага-хана. Это те самые исмаилиты, которых в средневеко­вой Европе называли «асассины» -«обкуренные гашишем», безжа­лостные убийцы, от чьих кинжа­лов не удавалось ускользнуть нико­му. В 1923 году по заданию Бокия Николай Рерих несколько раз встречался с Ага-ханом в Париже и в Индии, но безрезультат­но.

Однако, чтобы разобраться в этом клубке хитросплетений мис­тического заговора, зреющего в не­драх коммунистического ЧК, надо заглянуть чуть подальше - в дореволюционую Россию. В 1906-м году молодой студент Глеб Бокий был арестован за то, что под ви­дом бесплатной столовой для сту­дентов организовал большевист­скую явку. Однако Бокию недолго пришлось сидеть в тюрьме. За него внесли залог в три тысячи рублей - огромные деньги по тем временам! Это сделал Павел Мокиевский, к партии большевиков не имевший никакого отношения, а занимавший видное место в петер­бургской ложе розенкрейцеровского орде­на!

У Мокиевского на моло­дого, способно­го студента бы­ли свои виды. И в 1909-м году Бокий был вве­ден в ложу. Но большого энту­зиазма он пока не проявлял, сосре­доточив все свои силы на револю­ционной деятельности, После ре­волюции Бокий был послан пар­тией на работу в ЧК. Его беском­промиссность и неподкупность признавали даже враги молодой Советской республики.

Тут один пикантный штрих - библиотека Шнеерсона. В Бело­руссии и на Украине конфискован­ные у изгнанных и расстрелянных хасидских цадиков архивы не уничтожались, а по приказу ЧК свозились в Москву.

Обратим свое внимание также на еще одного сотрудника Спецотдела - Барченко. Кстати, до того, как попасть в Спецотдел, Барченко работал в еще одном сверхсек­ретнейшем советском учреждении - Институте мозга. Барченко закончил Юрьевский универ­ситет, где в 1905-м году познако­мился с профессором Кривцовым. Кривцов же был дружен с парижским оккультистом Ивом Сент-Д'альвейдером. Француз утверж­дал, что на границе Тибета, Афга­нистана и Индии находится подземная страна Агартха, она же Шамбала, населенная людьми с неограниченными возможностями,, потомками древних цивилизаций Лемурии и Атлантиды. Д'Альвейдер предлагал даже правительству Франции установить связь с ми могущественными подземными магами.

Это та самая Атха,    которую искал Гитлер, правляя эсесовские экспедиции Тибет и сам вызывая оттуда ммагов в Берлин!  Даже знаком с Гитлер  выбрал     вывернутую то есть, обращенную против часовой стрелки) свастику.

В Индии свасти­ка как знак солнца повернута по часовой стрелке. Свастика же вы­вернутая существует только в од­ном месте - в западном Тибете, как символ религии «бон». Западный Тибет же, согласно мнению европейских оккультистов - мес­тонахождение Шамбалы, обитали­ща сверхлюдей. Очевидно, подо­бных тем, которых мечтали выра­стить нацисты в своих орденских замках.

Часть коммунистического руковод­ства загорелась идеей Шамбалы, откуда должен воссиять свет ком­мунистических идей на весь угне­тенный Восток. Барченко даже од­но время читал лекции на судах Балтфлота перед революционно настроенными матросами. Матро­сики изъявляли желание, согласно воспоминаниям современиков, «вместе с ученым пробиваться с боями в Тибет и, достигнув Шам­балы, установить связь с ее велики­ми вождями».

Лекции вскоре прекратились, ибо все материалы о Шамбале бы­ли засекречены самим всесильным Бокием, начальником спецотдела.

В кратчайшие сроки была подготов­лена экспедиция. Секретность ее была такова, что даже начальник ИНО-разведки Трилиссер ничего не знал о ней. Когда же сведения о подготовке экспедиции дошли до него, Трилиссер вместе с Ягодой развернули хитрую интригу по ди­скредитации Бокия. Все, чего им удалось добиться, - это срыва финансирования экспедиции.

Но Бокия такая мелочь остано­вить не могла. В Турцию отпра­вился Блюмкин, открыл торговую фирму... И через эту фирму ручь­ем потекли награбленные хасидские рукописи, возвращаясь в руки законных владельцев, а обратно в Спецотдел потекла денежная ре­ка.

Небольшую часть денег Блюм­кин оставил Троц­кому, который по­сле изгнения из СССР временно проживал в Тур­ции.

Полученные от хасидов деньги со­ставили фонд Спецотдела, на ко­торый он мог неподконтрольно осуществлять сверхсекретные опе­рации.

Экспедиция в Тибет состоялась, правда, Шамбалу так и не нашли.

А вскоре грянул и 37-й год. Бокия, бывшего прямо-таки зано­зой в глазах чекистов новой фор­мации, расстреляли. Такая же судьба постигла Барченко, Блюмкина - да и почти весь Спецотдел. Но сам Спецотдел не умер, а только стал еще более засекречен­ным. В 1957 г., когда сын Бар­ченко Светозар обратился к быв­шему руководителю Главнауки с просьбой разыскать в архивах КГБ научные труды отца, тот, после длительных поисков, ответил, что в недрах спецслужбы работы Бар­ченко считаются еще «живыми»...

В январе 1927 года Блюмкин получил задание Центра организовать поездку в Китай, к генералу Фэн Юйсяну, незадолго до того перешедшему на сторону революцион­ного гоминьдана. По-видимому, целью поездки было установление связи с революционной арми­ей, выяснение на месте положения дел, оказание помощи в организации разведки и контрразведки.

Блюмкин решил сам возглавить экспедицию. Свыше восьмисот верст пришлось пробираться через безлюдную, занесенную местами снегом пустыню Гоби, затем через районы Китая, находившиеся под контролем контррево­люционных генералов. Несколько раз отряду Блюмкина приходилось прокладывать путь с боями. Были потери.

«Лишь случайно я остался жив», — вспоминал он два года спустя.

С середины 1927 года Блюмкин вновь в Улан-Баторе. Уже через два-три месяца после начала работы в Монголии он оказывается в состоянии глубокой конфронтации с большинством советских работников.

Как-то на банкете, устроенным Центральным Комите­том МНРП по случаю нового года, Блюмкин, приняв изряд­ную дозу спиртного, начал скоморошествовать. Несколько раз он подходил к портрету Ленина и, молитвенно глядя на него, отдавал пионерский салют. Потом приставал к монго­лам — говорил о своей любви к ним, лез обниматься. Дело кончилось тем, что, вдребезги пьяный, он свалился под пор­третом вождя. Его тошнило. Между приступами рвоты он поднимал голову вверх и заплетающимся языком бормотал:

— Ильич, гениальный вождь, прости меня! Я не вино­ват — виновата обстановка. Я не провожу твои идеи в жизнь. Прости!

В ноябре 1927 года ОГПУ отозвало его в Москву

По возвращении в Москву из Монголии Блюмкин по­лучил ответственное задание — организовать резиндентуру на Ближнем Востоке. Он должен был первоначально под именем купца Султана-заде обосноваться в Констан­тинополе, затем создать разведывательную сеть в Палес­тине и Сирии. Конечной целью ее деятельности считалось разведывательное проникновение через Аравийский полу­остров в Индию — в Калькутту и Бомбей. К середине сен­тября все было готово к отъезду Блюмкина. Были получе­ны деньги на первые расходы, изготовлен персидский пас­порт на имя Якуба Султанова, написана автобиография, которую требовалось приобщить к личному делу.. Во вто­рой  половине  сентября   1928  года  «персидский  купец Я. Султанов» выехал в Одессу. Восьмого октября Блюмкин благополучно добрался до Константинополя.

Спустя семь месяцев, 1 мая 1929 года генеральное кон­сульство Персии в Константинополе выдало Блюмкину свидетельство о том, что мистер Якуб Султанов изменил свою фамилию путем добавления «заде» и впредь будет именоваться Якуб Султан-заде. Этим подтверждалось его иранское происхождение.

Блюмкин занимался спекуляцией ценной антикварной литературы из запсников ЧК и неизвестно. Сколько денег осело на его личных счетах.

В документе, подготовленном для начальника ИНО ОГПУ М. А. Трилиссера, Блюмкин обосновал план созда­ния резидентуры. Она должна была состоять из пяти че­ловек: выступающий под видом персидского купца руко­водитель Блюмкин (Живой); члены группы Лев Абрамо­вич Штивельман (Прыгун), его жена, она же курьер — Не­хама Манусовна (Двойка) и Марк (Манус) Исаакович Альтерман (Старец), тесть Штивельмана. Место пятого члена, группы пока было вакантным. Супругам Штивельман предстояло выехать в Палестину, Альтерману — временно остаться в Москве для закупки и изъятия книг и организа­ции их отправки в Турцию.

Руководство ИНО ОГПУ одобрило представленный Блюмкиным план создания резидентуры. Развернулась напряженная работа по собиранию еврейских книг и манускриптов. Блюмкин выезжал в Одессу, в Ростов, в ряд украинских городов и местечек, где обследовал библиоте­ки синагог и еврейских молитвенных домов, знакомился с коллекциями частных торговцев. Одновременно такую же работу он проводил в Москве. В Ленинской библиотеке он обнаружил собрание древнееврейских рукописей, нацио­нализированное у барона Гинзбурга, а также большое количество неразобранных печатных изданий.

Летом по заданию ОГПУ развернулась работа по изъя­тию древнееврейских книг в Ленинграде. Ленинградские чекисты облазили все книгохранилища, установили связи с антикварами, конфисковали старинные издания. С кон­ца августа по середину октября они отправили в ИНО ОГПУ свыше сотни древнееврейских книг. Среди них име­лись даже инкунабулы (книги, вышедшие до 1500 года).

В конце октября в Константинополь прибыла первая партия книг. Блюмкину удалось завязать близкое знаком­ство с константинопольскими торговцами-евреями и рав­винами. Он разослал в крупные английские, французские и немецкие фирмы, занимавшиеся торговлей антиквариа­том, письма и предложения о продаже книг, а также спис­ки имевшихся у него изданий. Кроме того, он предложил свои услуги в качестве представителя этих фирм на Ближ­нем Востоке и в России.

К этому времени Троцкий был уже устранен Поста военного комиссара правительства и находился в Константинополе, куда приехал на встречу со своим кумиром Блюмкин. Видимо, это егои погубило.

10 октября 1929 года Блюмкин встретился с Карлом Радеком и, как он позже признавался, «не удержался и раскрыл ему свою душу». Он подробно рассказал о беседе с Троцким, о встречах с Седовым, о полученных им в Константинополе директивах для бывших членов оппозиции. Поделился Блюмкин и своими колебаниями и сомнениями.

С одной стороны, он считал правильной современную политику ЦК партии. С другой — ему было обидно за Льва Давидовича и страшно за его судьбу. Блюмкин колебался: то ли пойти в ЦКК и рассказать о том, что произошло в Константинополе, то ли умолчать об этом. Но если ОГПУ узнает о его контактах с Троцким, то наказание будет одно — расстрел. Его поступок будет квалифицирован как контрреволюционное преступление. Блюмкин имел в виду и третий вариант: через несколько дней он должен был вы­ехать на два-три месяца за границу, чтобы там сдать дела своему приемнику. И тогда проинформировать ЦКК и ру­ководство ОГПУ о контактах с Троцким можно будет лишь по возвращении в Москву...

Радек внимательно выслушал Блюмкина и предложил ему не откладывать признания до своего возвращения из-за границы. Возможно, он принял исповедь Блюмкина за провокацию. Однако пообещал, что их беседа будет но­сить глубоко личный, доверительный характер.

На следующий день Радек сказал, что он посоветовал­ся со Смилгой и Преображенским, и они пришли к выво­ду, что Блюмкину обязательно следует сообщить о встречи с Троцким в ЦКК. Тогда они втроем окажут ему всемерную поддержку и защиту.

Слова Радека оглушили Блюмкина. «Уже три человека знают о моем константинопольском свидании, — думал он. — Тайна стала секретом полишинеля — если знают трое, через неделю это будет известно всей Москве. Веро­ятно, Радек и Смилга не вполне доверяют мне и опасают­ся меня. А вдруг они, чтобы как-то реабилитировать себя в глазах Сталина, первые сообщат в ЦКК о моей встречи с Львом Давидовичем? Тогда мне конец!» Блюмкин заметался, как загнанный зверь.

В субботу, 5 октября 1929 года, сотрудница И НО ОГПУ Лиза Горская возвращалась из отпуска. Она была приятно удивлена и обрадована, увидев на вокзале встречавшего ее с букетом цветов Блюмкина. Лиза знала, что он неравно­душен к ней. Этот молодой красивый мужчина с легендар­ным прошлым и романтическим настоящим оказывал ей явные знаки внимания. Они несколько раз встречались в первые недели после приезда Блюмкина из Турции. И вот новая встреча, а потом новые свидания.

Но теперь его со всех сторон окружала опасность. 12 октября он встретился с Лизой. Никогда еще она не виде­ла его таким подавленным... Блюмкин все более терял контроль над собой. Пришедшему к нему сотруднику ОГПУ, подготовленному им для закордонной работы, зая­вил, что за границу он не поедет, так как скоро будет арес­тован за политическое дело. То же, по словам Горской, он сказал и другому человеку, зашедшему к нему, — в про­шлом оппозиционеру. Блюмкин нервно собирал бумаги, с которыми намеревался пойти в ЦКК, а затем к Трилиссеру и признаться в том, что встречался с Троцким...

Лиза решила, что раньше всех, еще до того, как Блюм­кин пойдет в ЦКК, обо всем должен узнать ее непосред­ственный начальник Трилиссер. Она позвонила ему и «на­стучала»...

Блюмкин принял окончательное реше­ние — бежать.

Он упаковал чемодан и отправил его с прислугой в чай­ную за Казанским вокзалом. После этого, прихватив ору­жие и портфель с бумагами и деньгами, пошел к художни­ку Р. Р. Фальку. Там находились жена Фалька — Раиса Идельсон и ее подруги-художницы. Блюмкин был в край­не возбужденном состоянии. Он заявил женщинам, что недавно приехал из-за границы, что его преследует ОГПУ за связь с оппозицией, что «кольцо сужается», и просил Идельсон разрешить ему переночевать у них. Кроме того, он обратился с просьбой разменять ему доллары, достать расписание поездов и какой-либо документ. Блюмкин производил впечатление неуравновешенного, душевно­больного человека. Он то и дело вынимал и убирал револь­вер, говорил, что ему не остается другого выхода, как заст­релиться. Женщины изрядно струсили. Идельсон поспе­шила разменять Блюмкину сто долларов на двести советс­ких рублей, а доставать документ отказалась. Что же каса­ется расписания поездов, заметила она, то с ним можно ознакомиться на вокзале.

Вечером Блюмкин отлучился на некоторое время в па­рикмахерскую. Он изменил внешность — подстригся и сбрил усы. Вернувшись, попросил женщин съездить за че­моданом. Они тут же отправились к вокзалу и вскоре при­везли его вещи. Когда он открыл чемодан, все увидели в нем много долларов. Блюмкин стал поспешно рассовывать валюту по карманам. Часть долларов он положил в порт­фель, в котором, как обнаружилось, были и советские деньги.

Когда стемнело, Блюмкин ушел из квартиры Фалька.

На следующий день на столе начальника секретного отдела ОГПУ Я. С. Агранова лежало заявление Л., в кото­ром сообщалось о происшествии на квартире Фалька. К за­явлению была приложена и коротенькая записка Идельсон, а также сто долларов, которые разменял у нее Блюмкин...

3 ноября на судебном заседании коллегии ОГПУ рас­сматривалось дело по обвинению гражданина Блюмкина Якова Григорьевича по 58-10 и 58-4 статьям Уголовного кодекса РСФСР. Ягода требовал безусловного расстрела, Трилиссер возражал, Менжинский — колебался. Одержа­ло верх предложение Ягоды.

Выписка из протокола заседания коллегии ОГПУ: «За повторную измену делу пролетарской революции и Советской власти и за измену революционной чекистской армии Блюмкина Якова Григорьевича расстрелять. Дело сдать в архив».

---

[1] По статье, автор - Александр ФИШЕР, из журнала Алеф и книга Авантюристы революции.

 

(Из лекций, которые я читал своим студентам)

Шпионы

И сказал Господь Моисею, говоря: Пошли от себя людей, чтобы они высмотрели землю Ханаанскую, которую я даю сынам Израилевым; по одному человеку от колена отцов их пошлите, главных из них. Числа, Гл. 13: 2—3.

Еврейские шпионы – мераглим (от регель – нога. Можно перевести как – ходоки. надеюсь, теперь вам понятно, что за ходоки ходили к Ленину!) – одна из древнейших профессий, известных из Библии. Как считает один известный историк, самое гениальное изобретение было сделано у стен Иерихо. Разведчики, проникнув в город, не в случайном месте остановились на ночлег - они заночевали у женщины, дом которой находился ВНУТРИ самой крепостной стены. Таким образом они смогли определить параметры стен и комнат внутри них, и затем с помощью акустического резонанса звуками шофаров раскачали, разрушили эти стены.

Аналогичные эксперименты в 20 веке делал Роберт Вуд, раскачав здание на удалении на резонансной частоте.

Это была первая успешная история из военно-промышленного шпионажа (определение тактико-технических данных защитных сооружений).

Был случай, когда шпионы после посещения Эрец-Исраэль, занятой в то время хананеянами несли абсолюьную дезу, навешивая лапшк на уши доверчивой публике, что кончилось для всех печально. Это Было 9 Ава в год выхода из Египта. В результате этой дезинформации завоевание Страны Израиля было отложено, как мы знаем на 40 лет. Но врегт не дремлет, посему не дремлет и разведка и контрразведка.

Не там, где летит эскадрон,

Не там, где ряды штыков,

Не там, где снарядов стон

Пролетает над цепью стрелков,

Не там, где раны страшны,

Где нации смерти ждут,

В честной игре войны, –

Место шпиона не тут.                                                     

Редьярд Киплинг  Марш шпионов

 

Сидней Рейли

"Ни один другой шпион не обладал такой властью и таким влиянием, как Рейли", — говорилось в популярной книге, посвященной истории английской разведки. Он был мастером покушения — по части застрелить, задушить, отравить, и мастером дамского обольщения. "Джеймс Бонд" начала века! Его русский друг Борис Суварин писал после его гибели: «Очень замкнутый и неожиданно откровенный. Очень умный, очень образованный, на вид холодный и необыкновенно увлекающийся. Для друзей своих, очень редких, он был своим человеком, закрываясь, как ставнями, перед посторонними". Очевидец так описывал его: "Бледный, длиннолицый, хмурый человек с высоким покатым лбом и беспокойным взглядом. Походка выдавала военного человека". Он вошел в историю под именем Сидней Джорж Рейли. Впрочем, за 51 год жизни у него имелась целая коллекция имен и фамилий. Но сам Рейли никогда не забывал своего настоящего имени, как и города, в котором появился на свет и провел детство и юность.

В разное время на протяжении недолгой, но яркой жизни нашего героя называли по-разному: Георгий, он же Сигизмунд Розенблюм, он же Соломон Розенблюм, он же Педро, он же революционер и химик С. Штерн, он же Зигги Розенблюм, он же Сидни Розенблюм, он же Агент ST. 1, он же чекист Георгий Релинский, он же купец Константин Павлович Массино, он же торговец Николай Николаевич Штейнберг. Последним и самым незатейливым его именем оказался... № 73.

Он стал прото­типом главного действующего лица романа Войнич «Овод». Ян Флеминг признавался, что под влиянием его биографии на свет появился непобедимый агент 007 — Джеймс Бонд. И возможно, что блистательный сын турецко-подданного Остап Бендер почерпнул немало в авантюрной биографии английского шпиона.

Сидней Джордж Рейли — это имя, по сравнению с другими псевдонимами нашего героя, в истории употребля­лось гораздо чаще.

Он появился на свет в Одессе католической семье русских дво­рян и по крещении был наречен именем Георгий. Вместе со своей старшей сестрой Анной получил неплохое до­машнее образование. Еще в раннем детстве Георгий про­являл ненасытную жажду знаний и недюжинные способ­ности, особенно в изучении иностранных языков. Его ре­лигиозным воспитанием занимался дядя. К 13 годам Гeopгий — искусный фехтовальщик. К 15-ти  —- меткий стрелок из пистолета.

В то время он обожал мать и сестру, глубоко чтил отца. Его готови­ли к блестящей военной карьере. Однако, взрослея, Геор­гий стал приобретать некоторые черты характера, которы­ми никогда не отличались его родители, например стано­вился упрямым спорщиком. В спорах он сильно волновался и активно жестикулировал, на что сестра часто замеча­ла ему, что он больше похож на еврея или итальянца, чем на русского дворянина.

Когда Георгию исполнилось 15 лет, мать его серьезно заболела, и из Вены был выписан доктор Розенблюм, уси­лиями которого она и была спасена. Георгий подружился с приезжим медиком, часто проводил с ним долгие часы в беседах. Видимо под его воздействием он решил поехать в Европу, посмотреть мир.

Поначалу родители возражали, но потом уступили, и юноша отправился в Вену изучать медицину. Доктор Розенблюм порекомендовал ему освоить химию, как наиболее перспективную науку.

Он начинает интересоваться модными в то время вопросами социального неравенства и постепенно во­влекается в политическую жизнь, участвуя в заседаниях различного толка полулегальных кружков и тайных об­ществ.

Неожиданно он получает телеграмму из дома: «Тяжело заболела мать» и немедленно начинает собираться в Одес­су, но перед отъездом один из товарищей просит его пере­дать в Одессе некое срочное письмо. По просьбе друга Ге­оргий зашивает письмо в подкладку пиджака.

По прибытии на родину Георгия сразу же арестовыва­ют. Видимо, письмо в подкладке ждал не только адресат, но и тайная полиция Одессы. Через некоторое время по ходатайству семьи его отпускают на свободу. Но, пока он находился в заключении, мать умерла...

Для семьи арест Георгия был страшным позором. На похоронах матери один из родственников, увидев Георгия, в сердцах воскликнул: «Чего же еще можно ожидать от жидовского ублюдка! Доигрался, свел мать в могилу!»

Так перед ним раскры­лась тайна, тщательно скрываемая семьей 19 лет— имен­но столько исполнилось в ту пору нашему герою.

Он оказался внебрачным сыном доктора Розенблюма. В тот же вечер он узнал, что зовут его вовсе не Георгий, а Зигмунд. Весь мир в одночасье рухнул. Прошлое было по­строено на сплошной лжи. Лгали мать, которую он бого­творил, отец, оказавшийся вовсе не отцом, дядя...

Выяснив, что он, который так часто кричал вместе со сверстниками: «Бей жидов, спасай Россию», — оказалсяевреем, да еще незаконнорожденным, Зигмунд Розенблюм проклинает и свою семью, и доктора Розенблюма.

ГДЕ ЖИЛ В ОДЕССЕ

Он навсегда уходит из дома. У старьевщика меняет свой роскошный костюм на одежду рабочего и с помощью матроса прячется в трюме на корабле, отплывающем в Южную Америку.

Три года живет Зигмунд Розенблюм в Бразилии. Работает докером, рабочим на строительстве дорог, рабочим на плантациях, поваром и вышибалой в одном из публичных домов Рио-де-Жанейро. Его постоянно преследуют мысли о том, что он — еврей и незаконнорожденный.

Постепенно у него выковывается железный характер. В 1895 году в Бразилию приезжает британский офицер для исследования джунглей Амазонки. Розенблюмпод именем Педро нанимается поваром в экспедицию. На экспедицию нападают туземцы. Почти все ее участ­ники погибают. Остаются в живых только Педро, храбро отбивавший атаки с помощью своего револьвера, и двое британских офицеров, которых он затем выводит из джунглей. В благодарность за спасение руководитель эк­спедиции награждает его полутора тысячами фунтов стерлингов, помогает с оформлением британского пас­порта на имя Розенблюма и берет с собой в Англию.

Двадцатидвухлетний Розенблюм быстро заводит но­вых друзей. Он выдает себя за выходца из Германии, а имя Зигмунд переделывает в Сидни. Щедро тратит деньги на портных, обедает в дорогих ресторанах, он частый гость игорных домов, где выигрывает чаще, чем проигрывает. У него начинается короткий и бурный роман с проститут­кой по имени Руби. Сидни — элегантный молодой чело­век с оливковой кожей, иссиня-черными волосами и боль­шими карими глазами — нравится женщинам. Но полто­ры тысячи фунтов тают как воск. В это же время у него го­ловокружительный роман с замужней женщиной, начина­ющей писательницей.

Влюбленная пара со ста фунтами в кармане прибывает в Италию. После посещения острова Эльба Розенблюм на всю жизнь становится страстным поклонником Наполео­на. Там же в Италии он начинает собирать свою Наполео­новскую коллекцию, в которую входят предметы наполео­новской эпохи и всевозможные изображения самого им­ператора. Под влиянием романтики Средиземного моря Сидни открыл свою роковую историю любовнице. И она его не отвергла. Во Флоренции он покидает свою возлюбленную и возвращается в Лондон. А молодая писательни­ца через год публикует роман, в котором использует факты из его биографии.

Этель Войнич

Через несколько лет романом будет зачитываться вся Россия, а потом все юношеские поколения в СССР. Через 60 лет выйдет фильм...

Вот летучие фразы из романа:

• Правдивость — главнейшая из христианских добродетелей!
• Лица духовного звания лишены чувства юмора. Вы всё принимаете трагически.
• Главная причина всех наших несчастий и ошибок — душевная болезнь, именуемая религией.
• Дурно то, что одному человеку дается право казнить и миловать. На такой ложной основе нельзя строить отношения между людьми.
• Свою долю работы я выполнил, а смертный приговор — лишь свидетельство того, что она была выполнена добросовестно.
• В наших поступках мы не должны руководствоваться тем, любят нас или ненавидят.
• Мы не имеем права умирать, только потому, что это кажется нам наилучшим выходом.
• Унция свинца — превосходное средство от бессонницы.
• — Даже и две минуты не хочу быть серьёзным, друг мой. Ни жизнь, ни смерть не стоят того. 
  — Овод
• Неужели вам никогда не приходило в голову, что у этого жалкого клоуна есть душа, живая, борющаяся человеческая душа, запрятанная в это скрюченное тело, душа, которая служит ему как рабыня? Вы, такая отзывчивая, жалеете тело в дурацкой одежде с колокольчиками, а подумали ли вы когда-нибудь о несчастной душе, у которой нет даже этих пестрых тряпок, чтобы прикрыть свою страшную наготу? Подумайте, как она дрожит от холода, когда на глазах у всех ее душит стыд, как терзает ее, точно бич, этот смех, как жжет он ее точно раскаленное железо!
• Камень, лежащий на дороге, может иметь самые лучшие намерения, но всё-таки его надо убрать…
• Бесконтрольная власть развращает людей.
• Монтанелли повернулся к распятию:
  — Господи! Ты слышишь?..
• Голос его замер в глубокой тишине. Ответа не было. Злой демон снова проснулся в Оводе:
• — Г-громче зовите! Может быть, он спит. — аллюзия на Третью книгу Царств, главу 18, стих 27
• Мы, атеисты, — горячо продолжал он, — считаем, что человек должен нести своё бремя, как бы тяжко оно ни было! Если же он упадёт, тем хуже для него. Но христианин скулит и взывает к своему богу, к своим святым, а если они не помогают, то даже к врагам, лишь бы найти спину, на которую можно взвалить свою ношу, Неужели в вашей библии, в ваших молитвенниках, во всех ваших лицемерных богословских книгах недостаточно всяких правил, что вы приходите ко мне и спрашиваете, как вам поступить? Да что это! Неужели моё бремя так уж легко и мне надо взвалить на плечи и вашу ответственность? Обратитесь к своему Христу. Он требовал все до последнего кодранта, так следуйте же его примеру! И убьёте-то вы всего-навсего атеиста, человека, который не выдержал вашей проверки! А разве такое убийство считается у вас большим преступлением?
• Я атеист. Я хочу только, чтобы меня оставили в покое.
• — "Не мир, но меч..." Как в-видите, компания у меня хорошая. Впрочем, я предпочитаю мечу пистолеты.
• Видимо, жизнь повсюду одинакова: грязь, мерзость, постыдные тайны, тёмные закоулки. Но жизнь есть жизнь, и надо брать от нее все что можно.
  — Артур
• Самое смертоносное оружие, какое я знаю, — это смех.
• — Джемма
• Овод: Мы с вами расходимся во мнениях относительно того, где корень всех наших бед. По-вашему, он в недооценке человеческой жизни...
• Джемма: Вернее, в недооценке человеческой личности, которая священна.
• — Как вам угодно. А по-моему, главная причина всех наших несчастий и ошибок — душевная болезнь, именуемая религией.
• — Вы говорите о какой-нибудь одной религии?
• — О нет! Они отличаются одна от другой лишь внешними симптомами. А сама болезнь — это религиозная направленность ума, это потребность человека создать себе фетиш и обоготворить его, пасть ниц перед кем-нибудь и поклоняться кому-нибудь.
• — Какая вы бледная! Это потому, что вы видите в жизни только её грустную сторону и, как выяснилось, не любите шоколад.
  — Овод
• Свежие раны для того и существуют. От старых мало проку: они будут только ныть, а не жечь вас, как огнем.
  — Овод
• Я верил в вас, как в бога. Но бог — это глиняный идол, которого можно разбить молотком, а вы лгали мне всю жизнь.
  — Овод
• Нужно терпение. Великие перевороты не совершаются в один день.
• Чем сложнее задача, тем больше оснований сейчас же приступить к ней.
• Видимо, жизнь повсюду одинакова: грязь, мерзость, постыдные тайны, тёмные закоулки. Но жизнь есть жизнь - и надо брать от неё всё, что можно.
• Стыдно злословить о человеке, в гости к которому идёшь.
• Невеликодушно и нечестно высмеивать умственное убожество человека. Это всё равно что смеяться над калекой или...
  — Джемма
• Физические изъяны ничуть не лучше изъянов моральных.
  — Овод
• Оглядываться на страшное прошлое бесполезно. Это так расшатывает нервы, что начинаешь воображать бог знает что.
• Жизнь была бы не выносима без ссор. Добрая ссора - соль земли.
• Я не боюсь ада! Ад - это детская игрушка. Меня страшит темнота внутренняя... там нет ни плача, ни скрежета зубовного, а только тишина... мёртвая тишина.
  — Овод
• А уж если врать, так врать забавно.
  — Овод

Совсем скоро в Лондоне он наладит связь с британской разведкой, его пошлют в Россию с заданием выяснить, насколько Россия заинтересована в нефтяных разработках в Персии.

Его персидские отчеты вполне разумны. Русские раз­рабатывали нефтяные залежи в Баку и рассчитывали на справедливую долю в Северной Персии. Кроме того, Ро­зенблюм предоставил подробный отчет о строительстве Транссибирской железной дороги...

Вскоре после возвращения  он женится на богатой молодой вдове.

Молодожены приобрели квартиру в престижном Вестминстере. Но главным приобретением за первый год супружества стало новое имя. Имя. которым наш герой вошел в историю. Розенблюм воспользовался вторым именем отца Маргарет, ирландца, — Рейли.

Уже в новом статусе — состоятельного молодого джентльмена, с новым именем и британской женой — Сидней Джордж Рейли вновь предлагает свои услуги разведке.

На протяжении почти десяти лет Рейли разъезжает по свету, то выполняя задания английских спецслужб, то за­нимаясь бизнесом, отмечая выгодные сделки кутежами, карточной игрой, посещением публичных домов.

Первое задание, уже будучи Рейли, он выполнял в Гол­ландии. Там он выдавал себя за немца и наблюдал за тем, как Голландия помогает Южной Африке. Шла Бурская война...

В Персию Рейли прибыл в 1901 году под видом главы фирмы, производящей лекарства. Ему вновь, надлежало выяснить реакцию Рос­сии на приобретение Британией концессий на добычу неф­ти. С заданием он справился, не забыв и про собственную выгоду. Получил заказы на изготовление лекарств. В Тегеране завел нужные знакомства в миссиях других стран, был принят даже Великим Визирем...

Вскоре Рейли получил задание отправиться в Китай, на полуостров Ляодун шпионить за русскими военными базами. В Китай супруги Рейли отправились вместе.

В Шанхае он получил скромную должность в русской судоходной компании и был отправлен в качестве заведу­ющего отделением фирмы в Порт-Артур. Там от предста­вителей оружейных фирм, в первую очередь немецких, на­блюдавших за установкой Россией оборонных сооруже­ний, Рейли получал необходимые сведения. Кроме того, он подкупил специалиста по морским сооружениям и че­рез него «одалживал» секретные чертежи. Чертежи пере­снимал на фотопленку и возвращал...

Надвигалась русско-японская война, и Рейли решил вовремя исчезнуть. По-видимому, успел в Порт-Артуре «засветиться» и испугался разоблачения со стороны рус­ской контрразведки... Шефу сообщил, что берет отпуск на неопределенный срок.

Год он странствовал по Китаю, проникся местной фи­лософией и религией. Некоторое время якобы провел в монастыре под сенью Великой Китайской стены. Из Китая Рейли вернулся в Лондон буддистом...

Пока он путешествовал, куда-то исчезла жена Маргарет со всеми деньгами. Пришлось срочно задуматься о хлебе насущном и возобновить отношения с разведкой. Шеф послал его в Германию шпионить за военными приготовлениями. В част­ности, он должен был раздобыть планы и чертежи завода Круппа. Поучившись на сварщика, Рейли под видом российского подданного, уроженца Ревеля Карла Хана устроился на завод. Работая в ночную смену, выкрал нужные чертежи.

В 1910 году в жизни Рейли появилось новое увлече­ние — авиация. Он посещает европейские аэродромы, зна­комится с авиаторами. Едет в Германию во Франкфурт на международную авиавыставку. Во Франкфурте он познакомился с английским пилотом, работавшим на британскую разведку. Тот посоветовал Рейли вернуться в разведку. Рейли связался с ше­фом и получил задание в России. Тут же согласился. Шеф предоставил ему полную свободу действий и независи­мость от британских представителей в России.

Суть задания Рейли не вполне ясна. Якобы сбор сведе­ний из российских источников о сухопутных и морских силах Германии.

Сразу же по прибытии в Петербург Рейли выступил с инициативой проведения некой международной встречи авиаторов, «авианедели». И стал одним из спонсоров ак­ционерного общества «Крылья», созданного Борисом Сувориным. Вместе они и построили первый русский аэро­дром — «Аэродром Товарищества Крылья». 10 июля 1911 года были проведены авиагонки — перелет из Санкт-Петербурга в Москву. Из десяти самолетов до цели долетел только один — пилотируемый летчиком Васильевым. Пятеро лет­чиков, в том числе знаменитый спортсмен Уточкин, совер­шили вынужденные посадки из-за поломок. Трое соревну­ющихся погибли, один получил тяжелые увечья... Суво­рин с Рейли прогорели, но последний тем не менее упрочил свое положение, завязал нужные знакомства, связи... Кстати, дружба с Сувориным тоже не расстроилась: в 1913 году они совершили вдвоем поездку по Южной Германии и Франции. А до этого Суворин успел побывать у Рей-ли секундантом...

К тому времени отыскалась Маргарет и вернулась к уже забывшему о ней мужу.

Рейли в отчаянии. Он как раз проворачивает грандиозную аферу с целью жениться на некой замужней особе по имени Надина Массино. Проще говоря, пытается стать двоеженцем.

Приближалась большая война. Будущим ее участникам нужно было много-много всего: много кораблей, много зерна, много оружия. На всем этом везде поспевающий Рейли успел погреть руки. Сперва он подвизался в «Восточно-Азиатской компании». Был зав­сегдатаем купеческого клуба, где его знали как удачливого дельца без национальности и политических убеждений, как азартного игрока и героя амурных похождений.

Между делом Рейли узнал, что основные военно-мор­ские заказы России уйдут в Германию. Главным образом, в крупную гамбургскую компанию «Блом & Фосс». Среди российских фирм, через которые Германия собиралась со­трудничать с Россией, значилась контора «Мендрохович и Любенский». Рейли был знаком с Мендроховичем, и ре­шил пустить в ход все свои связи, дабы «Мендрахович и Любенский» была одобрена российской стороной в каче­стве основного клиента «Блом & Фосс». За услуги Рейли выторговал у Мендраховича 50% от всех прибылей и дол­жность агента, который будет заключать все контракты. Теперь через его руки стали проходить все германские ко­раблестроительные проекты. Как только Рейли получил должность, он связался с шефом британской разведки. Теперь Англия будет иметь в своем распоряжении необходи­мые проекты, чертежи и тому подобное...Через одну из приятельниц Распутина Рейли добывал также сведения политического характера...

С началом войны Сидней Джордж Рейли поступает на нужбу в Королевские военно-воздушные силы в чине лейтенанта.

В январе 1918 г. министерство иностранных дел Великобритании, Форин-оффис, решило послать в Россию прожив­шего там несколько лет молодого дипломата Роберта Брю­са Локкарта: договариваться с большевиками. Но без осо­бых полномочий.

А спустя пару месяцев, как бы вдогонку Локкарту, было решено послать в Россию лейтенанта Сиднея Джорджа Рейли. Представитель большевиков в Лондоне Литвинов выдал ему рекомендательное письмо в Москву, поверив проникновенному рассказу лейтенанта королевского воз­душного флота и выходца из России о его искреннем ин­тересе к русской революции.

Собираясь в Россию в качестве британского агента, Рейли, вероятно, одновременно выполнял также различные поручения немецкой разведки. Поэтому он вроде бы дол­жен был способствовать ограничению влияния союзников заключению русско-германских экономических согла­шений... Ре или отплыл на пароходе в Мурманск.

Если и было два взаимоисключающих задания от двух разведок: продолжение войны и заключение мира, — то это не очень беспокоило Рейли. Он решил в мутной рос­сийской водице выловить собственную выгоду. Знание «страны пребывания» лучше всех иностранных агентов, посланников и представителей, а также природная сме­калка способствовали тому, что Рейли первоначально ре­шил делать ставку на большевиков.

Первым делом по приезде в Москву, а произошло это 7 мая, Рейли, не завязав никаких контактов с Локкартом, сразу же явился в Кремль к... Ленину. Но к Ленину его не пустили. Зато приняли ярый германофоб генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич и англофил Карахан — замес­титель наркоминдел.

Известно, что уже к июню Рейли имел документы на имя то ли чекиста, то ли сотрудника уголовного розыска Георгия Релинского. Возобновил кое-какие старые, еще довоенные связи. В основном это были такие же, как и он, люди авантюрного склада. Кроме того, в арсенале британского агента, как всегда, были женщины. Неизменные проститутки... Служащие совучреждений, среди которых была и секретарь ВЦИКа молодень­кая простушка Старжевская... Догмара Грамматикова — танцовщица МХАТа. Та, в свою очередь, познакомила Рей­ли еще с несколькими артистками МХАТа, в том числе с Елизаветой Оттен.

6 июля он под своей фамилией, то есть— Рейли, ни от кого не скрываясь, вмесге с Локкартом присутствовал на открытии VВсероссийского съезда Советов.

Отсутствие четких директив из Лондона развязывало Рейли руки и позволяло использовать ситуацию в своих интepccax. Действуя практически бесконтрольно, он мог любые свои поступки трактовать как совершаемые в интересах любой из сторон: и Британии, и Германии. Чекистам он тоже мог сыграть на руку, так как до середины августа, то есть до начала интервенции «союзников», у тех еще не было никаких конкретных планов, связанных с внешнеполити­ческим курсом. И Рейли решает начать свою самую рисковаиную и грандиозную по возможным результатам игру.

Локкарт — единственный в России человек, с чьим мнением Рейли обязан был считаться,— находился под сильным влиянием своей любовницы Муры. Она же Ма­рия Игнатьевна Бенкендорф, в девичестве Закревская, в будущем — баронесса Будберг.

С Мурой Локкарт познако­мился в Петрограде у британского военно-морского атта­ше капитана Френсиса Алана Кроми. Крутилась же Мура среди союзников не только удовольствия ради. Работала она тогда якобы, на германскую разведку...

В середине июля Мура познакомилась с Петерсом, ко­торый после истории с левыми эсерами временно замещал Дзержинского на посту главы ВЧК...

А тем временем:

к 1 августа силами чехословацкого корпуса были заня­ты Уфа, Екатеринбург и Симбирск;

4 августа пришло сообщение о происшедшей 2 августа высадке союзников в Архангельске;

4 августа англичане заняли Баку;

6 августа чехословаки заняли Казань...

Рейли находит среди большевистской верхушки лю­дей, которых либо подкупом, либо шантажом можно скло­нить на свою сторону. Выбор пал на Екаба Петерса — тог­дашнего главу ВЧК. В Англии у него осталась семья — жена-англичанка и ребенок. Кроме того, Петере — латыш, а у латышей свои интересы, связанные с независимостью их родины. Помимо Петерса, Рейли обхаживал кого-то из Народного комиссариата по иностранным делам. Возмож­но, замнаркома Карахана.

Но главной, решающей силой для осуществления за­думанного должны были стать латышские воинские час­ти, расквартированные в Москве и Петрограде — един­ственная боеспособная сила большевиков. Вероятно, именно Рейли первому пришла идея свергнуть боль­шевиков руками латышей. Во всяком случае, об этом он сообщил Локкарту, о чем тот позднее поведал в своих мемуарах. Латышам отводилась главная роль по осуществле­нию антибольшевистского, точнее, антиленинского пере­ворота. По замыслу Рейли, Ленина и его главных приспеш­ников убивать не обязательно. Можно будет ограничить­ся тем, что, сняв с них штаны, в неглиже прогнать по московским улицам... Свое место Рейли видел на самой верхушкевласти... Таким образом, лично себе в задуманной операции Рейли отводил, ни много ни мало, роль вождя контрреволюции и будущей России...

Рейли обладалуникальной способностью вербовать людей, не раскрывая им конечные цели вербовки. (Невольно вспоминается. Остап Бендер со своим знаменитым: «Я дам вам парабеллум!» Кстати, о Бендере. Тогда, в водовороте событий гражданской войны, Рейли запросто мог встретиться с Валентином Катаевым (Петровым) и невзначай обронить фразу: «Нет, это не Рио-де-Жанейро». А по прошествии времени Катаев мог подарить Ильфу сюжет романа.

Занимался Рейли и «денежными» делами. В августе передал значительную сумму патриарху Тихону.Деньги давал «видным», тем, кто пригодится, кто будет нужен потом, после удачного выступления... Деньги, и немалые, он добывал испытанным способом— с помощью валютно-финансовых афер на «черном рынке»: скупал рубли под векселя, гарантированные к оплате в Британии и подписанные Локкартом... Основная часть вырученных средств предназначалась латышам.

В это время Рейли выступает в трех ролях. Для личных информантов он — левантийский грек Константин Павлович Массино, преследующий свои экономические интересы. Для чекистов он — чекист Георгий Релинский, выпол­няющий особо ответственные задания. Для представителей Британии он— агент британской разведки ST.1. Для Петерса он — одновременно и чекист Релинский, и лейтенант Сидней Рейли. Для любовниц — в зависимости от обстоятельств.

К финалу тонко разыгранной и Рейли, и Петерсом комбинации совершенно невозможно разобраться, кто же на кого работал, кто кому подыгрывал, кто кого предал... События же развивались следующим образом. 25 августа в помещении московского представительства генерального консула Соединенных Штатов Америки про­исходит историческое  совещание  представителей  стран Антанты. Локкарт в нем не участвовует. Зато участвует Рей­ли. Дипломаты решили, что сразу же после их отъезда ос­тавшиеся в России агенты, в том числе Рейли, должны при­нять активное участие в разного рода диверсиях...

Вечером 25 августа, после совещания у американского консула, у Петерса появилась серьезная зацепка против московских представителей стран Антанты, с помощью которой он мог оправдаться за рискованную операцию «Заговор» перед Дзержинским и настоять на ее продолжении уже под полным контролем ЧК. Теперь уже ни о ка­ком настоящем перевороте и ни о каких контактах с «че­кистом Релинским» речи быть не могло. И вряд ли Петере стал бы похваляться столь сомнительным агентом. Теперь Рейли должен официально стать агентом Антанты.

В ночь на 26 августа Петерса разбудил звонок от Карахана. Петере примчался в его резиденцию, где на него на­бросился разъяренный Рейли, обвиняя в предательстве, поскольку тот допустил проникновение чекистов в среду заговорщиков.

Грандиозное предприятие, им задуманное, лопнуло как мыльный пузырь.

30 августа в 10 часов утра был убит председатель Петрофадской ЧК Урицкий. Когда об убийстве стало извест­но в Москве, в Петроград для выяснения обстоятельств покушения был послан председатель ВЧК Дзержинский.

После того как 30 же августа во дворе завода Михельсона по окончании митинга было совершено покушение на Ленина, началось то, что получило название «красный террор»...

2 сентября большевики официально объявили, что раскрыт заговор. Локкарт, французы и Рейли фигурирова­ли в газетных сообщениях как главные заговорщики. Локкарта арестовали на следующий день после вы­хода газет, да и то только тогда, когда он сам явился к Петерсу на Лубянку хлопотать за арестованную чекистами Муру. Когда Локкарта будет решено выпустить и выслать из страны,

Рейли исчез, Локкарта выслали, но история с загово­ром на этом не закончилась. После целой серии засад и обысков арестовали человек двадцать. Это были либо лю­бовницы Рейли, либо вообще случайные люди, либо аген­ты, работавшие на американского разведчика Ксенофонта Каламатиано, которого тоже арестовали.

Всего было арестовано восемь любовниц. Разного соци­ального происхождения — от артистки до дочери дворни­ка, общими у них были юный возраст, красота и то, что каж­дая считала себя женой человека по имени Сидней Рейли или Константин Массино. Оформлял ли он со всеми с ними брак, так и осталось неизвестно. В России 18-го года эта процедура не была сложной. Женщин посадили всех в одну камеру. Как утверждает один из знакомых Локкарта, содер­жавшийся в те же месяцы в Бутырской тюрьме, чтобы пове­рить в фантастическую мужскую силу Сиднея Джорджа Рейли, достаточно было видеть и слышать яростные сцены ревности вплоть до драк между его восемью женами!..

Лондон встретил Рейли прохладно. Его наградили «Военным крестом» — не бог весть какой наградой и по­высили в звании. Теперь он был «капитан Рейли», что в 44 года выглядело как подачка.

11 ноября закончилась война с Германией. Что означало — Рейли перестает быть «двойным» агентом (если он таковым был). Теперь он готов всецело служить только британской короне. И никому больше.

Тем временем Рейли и другого британского разведчи­ка, Хилла, переводят из военной разведки в SecretServiceи предоставляют им небольшой отпуск. Рейли воспользо­вался отпуском для очередного романа. С лондонской про­ституткой по прозвищу Затычка...

В середине декабря Рейли и Джордж Хилл после крат­кого инструктажа у шефа разведки Камминга отбыли на юг России в расположение Белой армии генерала Деники­на. Агенты выдавали себя за английских бизнесменов, на­щупывающих возможность торговли с русскими.

Побывали и в Одессе. Началочь сотрудничество рейли с известным террористом Савинковым. Ради Савинкова очутился в Польше. Помогал чем мог. Участвовал в одном из рейдов Булак-Ба-лаховича в тыл Красной Армии.

После поражения Деникина и Врангеля главной зада­чей Рейли стало проталкивание в европейских политичес­ких кругах и среди русской эмиграции идеи, что лучшего вождя для борьбы с большевиками, чем Савинков, не было и нет. Рейли носился между Варшавой, Парижем, Прагой и Лондоном — доказывал, выпрашивал, обещал... Торговал пилюлями от облысения и от импотенции, изготовленными по его собственному рецепту. «Радикальное средство» (помните Ильфа и Петрова?!) расходилось. Но финансовой пробле­мы не решало. Одновременно с торговлей сомнительными препаратами крутил роман с 23-летней французской акт­рисой. Девушка требовала женитьбы. Но Рейли подобная перспектива не вполне устраивала ввиду наличия уже двух жен. Актриса тем временем забеременела. Рейли ничего не оставалось, как заплатить за аборт и ретироваться. Правда, с Надиной, второй же­ной, удалось развестись. Получив от Рейли на прощание в подарок коллекцию украшений из нефрита, она быстро выскочила замуж за шведа Густава Нобеля, из того самого «динамитного» семейства...

В 1923 году Рейли в тре­тий и последний раз в своей жизни женился. На актрисе, звезде оперетты Жозефине-Фернанде (она же Пепита) Бобадилья. По отцу — эквадорианка, по матери — ирландка. Молодая женщина была вдовой английского драматурга Хэддока Чемберса.

Одновременно с Пепитой у Рейли была еще одна невеста — в Лондоне, у которой он жил во время приездов в Англию. Некая Грация Плоуден. Но, узнав про Пепиту, она выгнала жениха...

Тут в одночасье рухнуло все то, на что он делал ставку пос­ледние пять лет... Большевики объя­вили о самоубийстве Савинкова.

Казалось бы, никаких перспектив у Рейли не осталось. Все, чем он мог еще нагадить большевикам, — это предать гласности компрометирующие документы, якобы добы­тые из недр советских учреждений. Документы, по боль­шей части, поддельные.... Но для Рейли все это было слишком мелко... И тут подвернулся «Трест». Организа­ция, изобретенная чекистами, уже несколько лет дурила голову русской эмиграции и некоторым иностранным раз­ведкам: польской, финской, эстонской... Англичан «Трест» избегал. Поэтому у англичан о «Тресте» было весь­ма смутное представление.

Летом 1925 года чекисты, окрыленные победой над Савинковым, решили покончить с Рейли. А именно, зама­нить его на территорию СССР[1]. «Трест» через Бойса сделал Рейли предложение посетить СССР. Естественно, неле­гально. Успешная поездка и возвра­щение могли снова выдвинуть Рейли на первые роли... И он на предложение мифического «Треста» клюнул. И отправился в Финляндию. Пепита осталась ждать мужа в Париже. Вся поездка должна была занять не больше неде­ли. Успех поездки гарантировали одураченные «Трестом» Генерал Кутепов и его правая рука Мария Владиславовна Захарченко-Шульц... Риск казался минимальным. Исто­рия с Савинковым ничему не научила.

25 сентября 1925 года Сидней Рейли под именем куп­ца Николая Николаевича Штейнберга в сопровождении финских контрразведчиков и пограничников выехал из Выборга по направлению к финляндско-советской грани­це. В 11 часов вечера подошел к реке, разделяющей два го­сударства. Разделся до трусов, крикнул: «Иду!» — и ступил в воду. С советской стороны к нему навстречу бросился проводник-пограничник. Посадил на плечи и перенес че­рез реку. Единственный раз в жизни его действительно носили на руках!..

Ни в Финляндии, ни в Париже, ни в Лондоне, ни в ка­ком другом месте за пределами СССР Сиднея Джорджа Рейли больше никто не видел.

На Лубянке его продержали месяц. Условия содержа­ния были хорошими. На допросах Рейли сперва держался стойко и на сотрудничество со следствием не шел. Наде-нлся на заступничество британских властей. Но Британия о судьбе своего беспокойного подданного никаких запро­сов не делала. То, что он якобы «убит» на границе, он знал от чекистов... Наконец, ему устроили представление с пе­реводом в камеру смертников. И Рейли заговорил.

Рассказал все, что знал о британских спецслужбах. И об активной белой эмиграции все рассказал. Готов был к любым видам сотрудничества. Набивал себе цену свои­ми знакомствами. Связями. Возможностями... У чекистов даже появился план превратить его в суперагента и как «своего» отпустить на Запад. Или еще как-нибудь ис­пользовать. Стали вывозить на прогулки по городу и за город. В открытом автомобиле. Как недавно вывозили — Савинкова. Зачем-то Рейли наряжали в форму сотрудни­ки ОГПУ...

Где-то в Сокольниках Рейли прикончили... Где-то в самом центре Москвы его закопали... Это произошло в 1927 году.

История операции Трест http://www.sovsekretno.ru/articles/id/3299/

Елизавета Зарубина

Elizabeth Zarubina

День рождения: 31.12.1900 года
Место рождения: Ржавенцы, Хотинского уезда Бессарабской губернии, Россия
Дата смерти: 14.05.1987 года
Место смерти: Москва, Россия
Гражданство: Россия

Оригинальное имя: Елизавета Розенцвейг
Original name: Elizabeth Rozensweig

В советской разведке в довоенные годы и в период Второй мировой войны было много евреев. И немало евреек. Расскажем об одной из них, Елизавете Юльевне Зарубиной. Ее часто называли советской Мата Хари. Однако масштабы и значение их деятельности несопоставимы. Танцовщица Мата Хари была по сути рядовой обычной шпионкой. Ее трагическая судьба сыграла большую роль в том, что она стала широко известной. Сделала она как разведчица не так уж много. Елизавета Зарубина по сути руководила целой агентурной сетью, которую создала вместе со своим мужем Василием Зарубиным. Вот что пишет хорошо знавший ее, генерал Павел Судоплатов: "Обаятельная и общительная, она легко устанавливала дружеские связи в самых широких кругах. Элегантная женщина с чертами классической красоты, натура утонченная, она как магнит притягивала к себе людей. Лиза была одним из самых квалифицированных вербовщиков агентуры". (См. Павел Судоплатов "Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы", М., "Олма-Пресс", 1999).

   В 1966 году в Москве издательство "Советский писатель" выпустило книгу Варткеса Тевекеляна "Рекламное бюро господина Кочека", в ней описаны реальные события, происходившие в Германии и Франции в 1930-х годах в которые были вовлечены Василий Зарубин и его жена Елизавета Зарубина. Люди мужественные и стойкие они были разведчиками. В книге нет погони, стрельбы, похищений, убийств. Живо и интересно автор рассказывает о будничной работе разведчиков и ярко показывает, какая это тяжелая и героическая работа. Книга моментально завоевала огромный успех у читателей.

   Игорь Дамаскин - автор многих работ о советских спецслужбах. В его книге "Сто великих разведчиков" есть очерк о генерале Василии Зарубине. Однако в нем больше речь идет о его жене Елизавете Юльевне. Эта супружеская пара действительно была тандемом великих разведчиков. И важно подчеркнуть - они работали без провалов. И это тоже говорит о мастерстве. Мастерстве разведчиков.

   * * *

   Елизавета Юльевна Зарубина (Горская) урожденная Лиза Иоэльевна Розенцвейг родилась 31 декабря 1900 года в селе Ржавенцы Хотинского уезда Бессарабской губернии. Ее отец был арендатором и управляющим лесхоза в имении польского помещика Гаевского. Вскоре семья переехала в уездный городок Хотин, где она поступила в гимназию, и где родился ее младший брат Мордхэ - впоследствии крупный советский лингвист Виктор Юльевич Розенцвейг. После присоединения Бессарабии к Румынии семья перебралась в Черновцы, где Лиза закончила гимназию. В 1920 году она поступила на историко-филологический факультет Черновицкого университета. Затем продолжила учебу в Парижском и Венском университетах (1921-1924 гг.). С 1919 года принимала участие в коммунистическом движении. Вступила в подпольную комсомольскую организацию Бессарабии, а в 1923 году в Компартию Австрии (партпсевдоним - Анна Дейч). Помимо русского языка и идиша хорошо владела немецким, французским, английским и румынским языками.

   В 1924-1925 гг. Елизавета работала переводчицей в полпредстве и торгпредстве СССР в Вене. Получила советское гражданство. В этот период Лиза Розенцвейг вышла замуж за румынского коммуниста Василия Спиру и некоторое время носила его настоящую фамилию - Гутшнекер. Тогда же была привлечена к работе в иностранном отделе ИНО ОГПУ и с марта 1925 г. по май 1927 состояла в негласном штате Венской резидентуры ОГПУ в качестве переводчицы и связистки ("Эрна"). Уже в тот период провела ряд ценных вербовок, привлекла к сотрудничеству важные источники информации. Для выполнения специальных заданий Центра выезжала в Турцию. Здесь она познакомилась с Яковом Блюмкиным и какое-то время они были в близких отношениях, считалась его гражданской женой. Но затем у них произошла ссора, и Лиза резко порвала с ним. Их роман был очень коротким. Блюмкин, в прошлом левый эсер, был участником убийства в 1918 году немецкого посла Мирбаха. Потом стал коммунистом, с 1923 года работал во внешней разведке ОГПУ. В 1928-1929 гг. - резидент на Ближнем Востоке. В Турции встречался с Троцким и привез его письма активным участникам оппозиции. Был арестован и расстрелян как изменник. Существует версия, что Елизавета "вытянула" его в Москву и выдала, но она не соответствует действительности.

   С февраля 1929 года проходила подготовку в Москве. Получила документы на имя Елизаветы Юльевны Горской, зачислена в штат ИНО на должность помощника уполномоченного Закордонной части. Была переведена в ВКП(б) из Компартии Австрии.

   * * *

   В 1929 году Лиза вышла замуж за сотрудника ИНО Василия Зарубина. Пройдя ускоренный курс спецподготовки, в январе 1930 года получила назначение на должность оперуполномоченного 7-го отделения ИНО. (Псевдоним "Вардо"). Под видом супружеской пары чехословацких коммерсантов с документами на имя Кочек Зарубины были направлены для легализации в Данию, а оттуда в Париж. Во Франции, "Вардо" привлекла к сотрудничеству стенографистку германского посольства, (псевд. "Ханум"). Зарубины познакомились с немецким журналистом, любовницей которого была эта стенографистка. Он как-то рассказал, что случайно прочитал на копирке очень важное сообщение посольства в МИД Германии об экономике Франции.

   "Ханум" брала работу на дом так как в рабочее время не успевала все сделать. Она жила трудно, так как должна была содержать мать, проживавшую в Германии. "Вардо" познакомилась с "Ханум" и стала получать от нее информацию, постепенно приучая к мысли, что та работает на Москву. Вскоре "Вардо" заявила, что устная информация ее не устраивает, а нужна документальная за которую платить будут больше.

   Чтобы успокоить "Ханум" объяснила, что то, что она принесет, никогда не попадет в частные руки, и в обезличенном виде будет направляться в Москву. Так как "Ханум" стенографировала и печатала почти все документы, отправленные из немецкого посольства в Берлин, советская разведка оказалась в курсе всей этой переписки. (См. И.Дамаскин. "Сто великих разведчиков". М., "Вече", 2001). Ценным источником информации стал живший в Париже венгерский журналист "Росс". Он работал техническим секретарем депутата французского парламента. Им заинтересовалась "Вардо" и как бы "случайно" оказалась в доме, где он бывал. После нескольких встреч "Росс" огласился (конечно, не бесплатно) давать информацию о ситуации в парламенте, о положении в Германии и Венгрии. Многие сообщения, которые он передавал, Центр оценивал как очень важные.

   Одновременно Василий и Елизавета Зарубины работали с другими агентами. В частности, с бывшим царским генералом Павлом Павловичем Дьяконовым. Он тесно связан был с русской военной эмиграцией, с РОВС - Российским общевоинским союзом. Советское руководство тогда переоценивало возможности этого союза и очень опасалось деятельности РОВС и его акций против СССР. В этой связи информация Дьяконова высоко ценилась в Москве.

   Будучи кавалером ордена Почетного легиона генерал имел доступ в высшие военные круги Франции. Он довел до сведения 2-го бюро (разведка) Генштаба французской армии подготовленные советской разведкой данные о "пятой колонне" - профашистски настроенных генералах и офицерах, о их связях с Третьим рейхом. Акция прошла успешно и способствовала охлаждению отношений между Францией и Германией.

   После четырех лет пребывания в Париже Зарубины вернулись в Москву, но вскоре отправились в новую командировку.

   С декабря 1933 года Зарубины находились на нелегальной работе в Германии. Василий прибыл туда в качестве резидента-нелегала. Руководимая Зарубиным нелегальная резидентура была сформирована в кратчайшие сроки. В нее вошли оперработники, приехавшие в Берлин вслед за резидентом и шесть источников информации из числа местных граждан и иностранцев, принятые разведчиками на связь.

   Незнание языка стало бы для Василия Зарубина непреодолимой проблемой, если бы не Лиза. Там "Вардо" оказывала помощь мужу и вместе с тем вела самостоятельное направление. Был восстановлен контакт с "Ханум", которая работала теперь в Берлине, в аппарате МИД.

   От легальной резидентуры, разведчица получила для связи скромного посыльного МИДа, но он быстро рос по службе, и вскоре стал важным чиновником внешнеполитического ведомства Германии. "Винтерфельд", имел доступ к секретной, в том числе шифровальной переписке. Это дало возможность раскрыть немецкие шифры и коды. (См. А.Колпакиди, Д.Прохоров. "Внешняя разведка России". М., "Олма-Пресс", 2001).

   Елизавета Юльевна вместе с мужем вела большую работу с завербованным сотрудником полиции, а затем гестапо Вилли Леманом. О нем расскажем немного подробнее. Любимым фильмом советских людей был сериал "Семнадцать мгновений весны", любимым героем Штирлиц. А были ли советские разведчики в спецслужбах Германии - 4-м управлении (гестапо) и 6-м управлении (внешняя разведка) Главного управления имперской безопасности - РСХА?

   Не было. А вот завербованные агенты были. В гестапо советская разведка имела своего человека. Им был Вилли Леман.

   Он родился в семье учителя, 12 лет служил в Военно-морском флоте. В 1911 году поступил в берлинскую полицию, где работал в контрразведывательном отделе. Занимался наблюдением за иностранными посольствами. В 1929 году предложил свои услуги советской разведке и был привлечен к сотрудничеству на деловой основе, берлинская резидентура выплачивала агенту А-201, "Брайтенбах" около 600 рейхсмарок ежемесячно. С 1930 года в задачи Лемана по линии полиции входило наблюдение за советским посольством, а также противодействие советскому экономическому шпионажу. После прихода нацистов к власти по рекомендации Геринга был переведен на работу в гестапо. В мае 1934 г. Леман вступил в СС, 30 июня 1934 года как доверенное лицо Геринга принимал участие в операции "Ночь длинных ножей" по физическому устранению Э.Рема и верных ему штурмовиков. Вот такого важного агента получила "Вардо" и работала с ним до самого отъезда из Германии в 1937 году.

   Лемана назначили начальником специального подразделения осуществлявшего контроль за посольством СССР. Одновременно, именно на это подразделение была возложена борьба с коммунистическим шпионажем. По сути именно Леману была поручена работа по пресечению деятельности советской разведки в Германии.

   Когда было создано Главное управление имперской безопасности (РСХА) в состав его как 4-е управление вошло гестапо. Леман часто бывал не только у шефа гестапо Мюллера, но и у Гейдриха - начальника РСХА. На каждой встрече с "Вардо" он передавал информацию и, как правило, важную. В 1935 году он был назначен начальником отделения ведавшего контрразведкой на предприятиях военной промышленности. Это дало ему возможность присутствовать на испытаниях новых образцов вооружения. Благодаря Леману, советское руководство, в частности Сталин и Ворошилов, получили подробный доклад о создании немецкой фирмой "Хорьх" такой новинки как бронетранспортер, о новых типах дальнобойных орудий и минометов, истребителей и бомбардировщиков с цельнометаллическими фюзеляжами, о закладке 70 подводных лодок и др.

   Леман (Брайтенбах) регулярно передавал информацию о внутриполитическом положении в Германии, ее военных приготовлениях против соседних стран.

   Другим ценным источником нелегальной резидентуры, с которым Лиза Зарубина была на связи, являлся сотрудник германского МИД "Вальтер". Являясь членом СС, он, тем не менее, критически относился к нацизму, не одобрял политику Гитлера и симпатизировал СССР. Он регулярно передавал "Вардо" документальную информацию, включая письма и телеграммы германских послов в других странах, копии записок по различным политическим вопросам, которые готовились для руководителей Третьего рейха. В дальнейшем, он наряду с "Брайтенбахом" стал одним из тех источников, кто информировал берлинскую резидентуру о готовящемся нападении на СССР. Как уже упоминалось выше, Елизавета Юльевна по приезде в Берлин восстановила связь с "Ханум". От немки также поступали важные документальные материалы МИД Германии, что позволяло не только перепроверить сведения "Вальтера", но и получить важную дополнительную информацию.

   В агентурной сети нелегальной резидентуры в Берлине были лица тесно связанные с влиятельными кругами нацистской партии. Благодаря этим связям Центр получал ценные сведения о текущей деятельности и планах нацистского руководства, в том числе о тайных внешнеполитических замыслах нацистов. (См. В.Антонов, В.Карпов "Тайные информаторы Кремля". М., "Гея", 2001).

   В конце 1937 года, в связи с бегством в США резидента НКВД в Испании Орлова, хорошо знавшего нелегалов Зарубиных по их работе во Франции, они были отозваны в Москву и работали в центральном аппарате разведки. Осенью 1938 года новый руководитель НКВД Л.Берия начал кардинальную чистку внешней разведки. 1 марта 1939 года Елизавета Зарубина была уволена из органов НКВД. Однако, вскоре, в связи с началом Второй мировой войны, остро ощущалась потребность в кадрах опытных разведчиков. Елизавета Юльевна 19 апреля 1940 года была восстановлена на работе в должности оперуполномоченного 5-го отдела НКВД СССР, Зарубину снова направили в Германию. Перед ней была поставлена задача восстановить утраченную связь с некоторыми агентами, важными источниками информации, в частности с "Винтерфельдом". Она перехватила его 21 июня 1941 года на станции метро Кепениг. Он дал согласие снова сотрудничать. Очередная встреча была назначена на 22 июня. Однако она не состоялась - все входы и выходы из посольства были перекрыты гестапо.

   Во время этой же последней предвоенной поездки в Берлин. "Вардо" выполнила еще одно важное поручение Центра - восстановила контакт с Августой, женой германского дипломата. С ней связана одна из самых романтических историй советской разведки. Еще в 1931 году с ней познакомился, а потом завербовал советский разведчик Федор Парпаров. Но случилось так, что она в него влюбилась, причем по-настоящему, глубоко и преданно. От нее поступала важная документальная информация, исходящая от ее мужа-дипломата, одного из помощников министра Риббентропа. Она не скрывала, что ей все равно какой стране передавать информацию - она работала ради любимого человека. В 1938 году Федор был отозван в Москву и арестован по ложному обвинению, но вскоре его освободили и он продолжал работать в разведке.

   "Вардо" встретилась с Августой, передала письмо Федора и та продолжала работать. Ее информация по-прежнему была ценной и интересной. Сотрудничество с Августой продолжалось до того самого дня, когда "Вардо" пришлось покинуть Германию.

   Елизавета Юльевна выехала из Берлина 29 июня 1941 года вместе с советским посольством. Ночью 12 октября 1941 года, когда немцы подходили к Москве, Василия Зарубина срочно вызвали в Кремль. Его принял Сталин. Он сказал разведчику: "У нас с Америкой не было по существу конфликта интересов. Президент и народ поддерживают нашу борьбу с фашизмом. Но очень важно и необходимо знать об истинных намерениях американского правительства. Мы хотели бы их видеть нашими союзниками в борьбе с Гитлером. Ваша задача, товарищ Зарубин, не только знать о намерениях американцев, не только отслеживать события, но и воздействовать на них. Воздействовать через агентуру влияния, через другие возможности".

   Когда Зарубин уже встал, чтобы уходить - беседа была окончена, Сталин сказал: "Я слышал, что ваша жена хорошо помогает вам. Берегите ее".

   Через несколько дней Зарубины вылетели в США. Уезжали они в дни, когда враг все ближе и ближе подходил к столице, и казалось, вся Москва ударилась в бегство, повсеместно шла эвакуация.

   На этот раз у них было дипломатическое прикрытие - Василий получил должность секретаря посольства. Лиза в резидентуре отвечала за линию ПР - (политическая разведка). Это трудно себе представить, но у "Вардо" на связи находилось 22 агента, с которыми надо было встречаться, соблюдая строгую конспирацию, получать от них информацию. Анализировать ее, обрабатывать и отправлять. Приходилось мотаться между Вашингтоном, Нью-Йорком и Калифорнией, заводить новые знакомства и устанавливать новые связи.

   "Вардо" быстро завоевывала доверие и симпатии людей. Свободно могла выдать себя за американку, француженку, немку и даже за активистку сионистского движения. Через людей близких к семье "отца американской атомной бомбы" Роберта Оппенгеймера Лиза вышла на прямой контакт с ним.

   Василий Зарубин и его жена много работали с суперагентом Яковом Голосом, ("Звук"). Это был уникальный человек, о котором они сами говорили - он знает все и всех и может все. Он доставал бланки паспортов, свидетельства о натурализации, свидетельства о рождении - в общем, все, что требовалось резидентуре. Привлек к работе в разведке около 20 человек, в том числе "Брайена" - сотрудника одного из ключевых министерств, "Олфсена", дававшего информацию по вопросам вооружения, "Ронда", занимавшего ответственный пост в правительственных структурах.

   Через того же "Звука" и его людей, через агентуру и заведенные ранее связи, в том числе в еврейских кругах, удалось оказывать влияние на многих авторитетных деятелей в американском правительстве, в том числе в окружении президента в пользу Советского Союза.

   Зарубины работали много и крайне напряженно. Часто возникали ситуации, когда сутками приходилось не спать. В 1942-1943 гг. на первый план стали выходить вопросы, связанные с атомной проблемой. Зарубин и "Вардо" установили важные связи в научных кругах, о контактах с Оппенгеймером мы уже упоминали. Установили связь с некоторыми другими учеными-атомщиками -Сцилардом и Гамовым. Нужны были новые подходы, новые люди, знакомые с проблемой. Однако им не удалось поработать на новом направлении в полную силу с присущей обоим энергией. В 1944 году Зарубиных неожиданно вызвали в Москву. Они терялись в догадках. Выяснилось, их вызвали для проверки. Сотрудник резидентуры Миронов написал на имя Сталина донос, в котором обвинил Василия и Елизавету в сотрудничестве со спецслужбами США. Проверка продолжалась полгода. Обвинения были отклонены. Выяснилось, что доносчик шизофреник и его поместили в психбольницу. Судебно-медицинская экспертиза признала Миронова невменяемым.

   Зарубин получил новую ответственную должность - заместителя начальника внешней разведки. В 1945 году получил звание генерал-майора. Елизавета Юльевна тоже работала в центральном аппарате разведки - заместителем начальника, а с лета 1946 года начальником отделения 8-го отдела (информслужба по американскому направлению) Первого Главного управления МГБ СССР.

   В сентябре 1946 года уволена из МГБ "за невозможностью дальнейшего использования" с постановкой на общевоинский учет.

   После смерти Сталина по ходатайству генерала Судоплатова была восстановлена в органах и принята на работу в возглавляемый им 9-й (разведывательно-диверсионный) отдел МВД СССР. После ареста Судоплатова по делу Берии в августе 1953 года окончательно уволена. (См. В.Абрамов "Евреи в КГБ...". М., "Эксмо", 2005).

   Проживала в Москве. Василий Михайлович Зарубин скончался в 1972 году. Елизавета Юльевна пережила его на 15 лет. 4 мая 1987 года трагически погибла, попав под автобус.

   * * *

   До сих пор российская разведка не рассекретила подлинное служебное досье Елизаветы Зарубиной, столь масштабной была ее деятельность на поле тайных операций спецслужб. В музее Службы внешней разведки России - СВР ей посвящена отдельная экспозиция. Однако многие детали ее биографии остаются тайной.

   Еженедельник "Секрет"

Серия сообщений "разведка и шпионаж":
Часть 1 - Русская секс-шпионка Анна Чапман (Кущенко)
Часть 2 - Красная Шамбала - супердеза большевиков
Часть 3 - Женская разведка:Мата Хари! Пример удачного пиара разведчицы-неудачницы.
Часть 4 - Женская разведка: Лиза Зарубина - еврейская Мата-Хари
Часть 5 - Женская разведка: Об удивительной судьбе Маргариты Конёнковой
Часть 6 - "Искусство мочить" или Китайский генерал - отец информационной войны
Часть 7 - Табор уходит в разведку
Часть 8 - Еврейские авантюристы: Лева Задов и другие евреи-махновцы
Часть 9 - Шпионские страсти