Томас Кинкейд, «За спокойными водами»

Для начала давайте разберёмся, кто же это вообще такой: живописец- люминист? И как отличить его работы от полотен тех же «романтиков»? Ведь по большому счёту благородным делом «дистилляции» чистого света занимались многие художники, представлявшие самые разные течения и школы. Более того: если «копнуть» поглубже, то становится очевидно, что граница между рассматриваемой техникой и набором приёмов старых- добрых адептов романтического течения живописи — исчезающе тонка. К примеру, Куинджи и Крыжицкий -— чистой воды русские люминисты. Но что о них обычно рассказывают в музеях и на лекциях? Правильно: обоих числят мастерами пейзажа, которые любили усиливать настроение и символизм композиций при помощи эффектов освещения. 

Или вот ещё один пример. Перебравшись через Атлантику, синтез прорывных идей Клода Моне и проверенных приёмов лирического пейзажа воплотился в картинах Чёрча, Коула и Бирштадта. Тех самых живописцев, которые в итоге стали отцами-основателями Гудзонской школы пейзажа. Где во главе угла стояла работа со светом. Но разве кто- то (кроме узких специалистов) зовёт их «люминистами»? Не-а! Почти исключительно — неоромантиками. О магии солнечных лучей, что золотят вершины Белых гор, вспоминают во вторую и последующие очереди...

Так что же такого невероятного нужно совершить, чтобы дяденька- профессор, тётенька-экскурсовод или та демоническая личность, что оглашает лоты торгового дома Сотбис, назвали автора репрезентуемой картины именно «люминистом»?

Творческий путь Томаса Кинкейда — идеальный ответ и даже комментарий на сей счёт. Вот только воспользоваться его «рецептом» вряд ли выйдет. Ибо для начала нужно будет максимально далеко отойти от взглядов и наставлений Ваших педагогов. Чтобы Вас невзлюбили не только они, но ещё и профессиональная критика, вынудив подписывать картины псевдонимом и скрывать своё авторство, чтобы хоть как-то «выставляться» на публике. Нужно впасть в юношеский максимализм отрицания даже тех идей, которые в свою очередь отрицают современные тенденции изобразительного искусства. И пойти ещё дальше. В случае Кинкейда имел место протест против постимпрессионизма и (цитата) «поиск не формы, но характера явлений и вещей, которые не бывают похожи сами на себя в разные моменты времени».

Переименовавшись в Роберта Джиррарда, юный Кинкейд пустился в эксперименты с постимпрессионистскими сюжетами и мазком. Этого хватило, чтобы выделиться из массы консервативных живописцев Восточного побережья, но не хватало для удовлетворения собственной потребности в деле достижения максимальной выразительности портретов и пейзажей. И тогда наш герой решил, что проблема — в нём самом. Что его субъективный взгляд (из одной точки, под одним углом, на единый набор цветовых и геометрических доминант) — главная помеха полноте раскрытия эстетики момента. «Но как отказаться от единоличной власти над композицией?», — подумал наш герой. И в итоге пришёл к мысли о необходимости привнесения на свои полотна сразу нескольких источников освещения, сюжетно «замаскированных» под единый, большой и мощный.

И всё случилось! Годы пленэрных экспериментов, годы освоения акварели и шелкографии, периоды неудач и рефлексии оказались необычайно извилистой дорогой к блестящему успеху. Человеческие фигуры, черты лиц, очертания предметов и границы явлений кисти Кинкейда потеряли былую чёткость. Зато воображение зрителя получило официальное приглашение стать соавтором этих работ. Самостоятельно «дорисовывать» движение и мерцание, переходы форм и тонов. Задавая общее возвышенное и оптимистическое настроение своим многоцветным и ярким полотнам, художник предоставляет зрителю самостоятельно выбирать «маршрут» путешествия взгляда. От переднего плана к дальнему?— пожалуйста! От светлого к более тёмному и обратно? — нет проблем! На картинах Кинкейда все явления, объекты и субъекты равнозначны, играют в едином оркестре слитного «звучания» темпа, ритма и тембра мизансцен. Умеют поддерживать и дополнять друг-дружку. Способны подать сугубую реальность этакой идеалистической утопией, при этом сохраняя достоверность ландшафта. Совместить пастельные тона и буйное разноцветие, «сшивая» пейзаж невесомыми, но неразрывными нитями вездесущего солнечного света...

Для разрушения кинкейдовской магии всеобщего умиротворения хватило бы одного-единого, «выпадающего» из общего замысла, элемента полотна. Даже самого малого. Но талант и профессионализм героя нашей статьи с некоторых пор не допускали и малейших эмоциональных «помарок». Его светлые идиллии, его «постоянную переменчивость» (парадокс, не так ли?) тонкого люминизма поняли, приняли и полюбили по обе стороны океана. Его живопись, граничащую с сериографией, признали эталоном.                                                                                                                   https://dzen.ru/a/Y0vTyWOUIh5ylySk