Св. Иоанн Златоуст в собственной проповеди на Вознесение заявляет: «Сейчас род до конца примирен с Богом. Пропала старая борьба и вражда. Мы, были недостойны жить и на земле, — вознесенные на небо. Сейчас становимся наследниками небесного царства, мы, не стоит и земного, выходим на небо и наследуем трон Правителя и Господа. А человеческая природа, перед которой херувим защищал рай, возвышенна сейчас более любого херувима.

После Воскресения Своего Господь наш Иисус Христос пребывал на земле еще 40 дней. Он неоднократно являлся апостолам в Своему прославленному бессмертном теле, чтобы учить их тайна Царства Небесного, и вместе с тем напоминал о необходимости получения даров Святого Духа по обетованию Бога Отца, без которых невозможно осуществить важнейшее дело проповеди Евангелия всему миру.

Согласно книге Деяний святых апостолов (Деян.1:2-11) Иисус после своего Воскресения «в продолжение сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием», а затем собрал апостолов в Иерусалиме и повелел им не расходиться сказав «вы, через несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым». После этого он вознесся на небо.

Число 40 — не случайное, а несущее смысл. Во всей Священной истории это было время окончания великих подвигов. По закону Моисееву в 40-й день младенцы должны были приноситься родителями в храм, к Господу. И теперь в сороковой день после Воскресения, как бы после нового рождения, Иисус Христос должен был войти в небесный храм Своего Отца, как Спаситель человечества.

Обычаи и традиции Вознесения:

В праздник Вознесения Господня важно не забывать о том, вознесшийся Господь со следами страданий за грехи наши.

В русской народной традиции с Вознесеньева дня считается полный расцвет весны и как бы её окончание и переход к лету. Под вечер разжигают большой костёр — символ наступления пролетья и расцвета природы. С Вознесения «пошёл колос на ниву» — озимая рожь выпускает колос. Водят «колосок» или хороводы, первые «кумления» на зелёных святках.

«Дошла весна‑красна до Вознесеньева дня, послушала в последний раз, как „Христос воскресе“ поют, – тут ей и конец пришел!» – говорили в народе. «Весна о Вознесеньи на небо возносится – на отдых в рай пресветлый просится!», «Не век девке невеститься: на что весна – красна, а и та на Вознесенье Христово за лето замуж выходит!», «И рада бы весна на Руси вековать вековушкой, а придет Вознесеньев день – прокукует кукушкой, соловьем зальется, к лету за пазуху уберется», «Цвести весне до Вознесенья!», «До Вознесенья Христова весна петь‑плясать готова!», «Придет Вознесеньев день, сбросит с плеч весна‑красна лень, летом обернется‑прикинется – за работу в поле примется!» – гонятся одно за другим стародавние крылатые слова, долетевшие к нам из дали былого‑минувшего. А весна и впрямь с этого праздника Господня уступает на земле место лету знойному, жаркому, с его страдными работами да сухотами‑заботами, по народной поговорке: «Потом умывается, честному Семику кланяется, на Троицу‑Богородицу из‑под белой ручки глядит».
По старинному преданию, со светлого праздника, с Великого дня Христова Воскресения «отверзаются двери райские, разрешаются узы адские»: вплоть до самого Вознесения Господня могут грешники, пребывающие в кромешном аду, видеться с праведниками, обитающими в райских кущах. «С Пасхи до Вознесенья всему миру свиденье – и дедам, и внукам, и раю, и мукам!»
Сорок дней, говорит народ, ходит Спас по земле, с Воскресенья до Вознесенья, потому‑то и земля так ярко зеленеет, такими благовониями райскими благоухает в это время. «К Вознесеньеву дню все цветы весенние зацветают‑Христа‑Батюшку в небесные сады потаенной молитвою провожают».
В канун Вознесения Господня, по старинной примете, и соловьи поют громче, звонче, чем во все остальное время, словно знают они, что это последняя ночь пребывания воскресшего Христа‑Спаса на миру православном. Ночь эта так и слывет в народе за «соловьиную». Грешно было, по словам даже завзятых ловцов‑соловьятников, в это время соловьев подстерегать и ловить. Кто поймает – тому ни в чем целый год спорины не будет, вплоть до нового Вознесеньева дня, когда вознесутся на небо с Господом все обиды земные. Утром на Вознесение плачет мать сыра земля обильной росой по удаляющемуся с нее госте‑Христе. Эта «Вознесенская» роса в народе наделялась великой целебной силой, потому‑то и собирали ее с цветов на пойменных лугах опытные знахарки. «Если знать такое слово заветное да пошептать его над Вознесенской росою, да выпить болящему дать, – всякое лихо как рукой снимет!» – гласит народная мудрость.
В старину существовал обычай, обряд, совершаемый на Вознесение, – «водить колосок», о нем знали повсеместно. «Колосовождение» совершалось по особому порядку, установленному в незапамятные языческие времена. Рано поутру собиралась‑наряжалась деревенская молодежь – девки, бабы‑молодки и парни с молодыми женами; с восходом все шли, ухватившись по двое за руки, к околице. Здесь все становились в два ряда, лицом к лицу, и опять брали друг друга за руки. Получался живой мост, вытягивавшийся в узкую ленту, пестревшую всеми цветами праздничных нарядов. По этому «мосту» пускали идти маленькую девочку с венком на голове, всю убранную разноцветными лентами и цветочными перевязями. Пройдет по рукам одной пары – забегает живое звено моста вперед и опять становится в очередь. Так и доходило все шествие до самого озимого поля. Девушки в это время припевали: «Лада, Лада! Ой, Лада! Ой, Лада!» Дойдя до загонов, спускали маленькую «Ладу» на землю. Она должна была сорвать пучок зеленой ржи, готовящейся к этому времени выметывать колос. С сорванным пучком девочка бежала назад к околице. Все, сбившись в кучу, не догоняя беглянки, следовали за ней по пятам и пели стройным хором:

Пошел колос на ниву,
Пошел на зеленую!
Пошел колос на ниву,
На рожь, на пшеницу!
Ой, Лада!

Уродись на лето,
Уродись, рожь, густа,
Густа, колосиста,
Умолотистая!
Ой, Лада!

Ходит колос по селу,
Ходит колос от двора к двору,
Со девицею,
Со красавицею!
Ой, Лада!

Пройдя с песней всю деревню, толпа расходилась, обрывая с девочки все ленты и цветы – на память о прошедшей весне. Разбрасываемые по дороге ржаные стебли подбирались молодыми парнями. Кому попадется с выметнувшимся колосом, тот не минует своей «судьбы», женится в осенний мясоед, гласило подтверждавшееся житейским опытом поверье.
Живое, образное представление евангельского события – восхождения Спасителя на небо во всей своей Божественной славе – в обиходной жизни русской деревни потребовало вещественного обрядового знака, подобного пасхальным куличам, сыру, яйцам и т. п. На праздник Вознесения Господня пекли пироги с зеленым луком, а главное, особенное кушанье – хлебные (ржаные) «лесенки». Такие «лесенки» делались обязательно с семью перекладинками, как бы ступеньками, по числу семи небес Апокалипсиса. Прежде эти пироги и «лесенки» освящались в церкви, относились на колокольню и бросались вниз на землю. При этом, конечно, гадали о том, на какое из семи небес суждено попасть после кончины гадающему. Если все семь «ступенек» оставались целы, это указывало гадальщику прямой путь на небо, и наоборот, если «лесенка» разбивалась на мелкие куски, то тем самым обнаруживала страшного грешника, который ни на одно из небес не годится. Позднее это гадание упростилось до того, что «лесенки» бросают прямо на пол, около печи, в которой их испекли. Также существовало поверье, что если вынести такие «лесенки» на ниву, на полосу, и поставить по одной в каждом углу загона, то рожь будет расти быстрее и вырастет выше роста человеческого. Только делать это надо было с тайной молитвой да с опаской от лихого глаза, то есть с оглядкой от недоброго, завидущего человека, а то не выйдет никакого толку. Простодушие верования и стремление к его образному выражению на этом обычае не остановилось, а пошло дальше: к «лесенкам» прибавилось еще особое печенье – сочни с овсяной крупой, называемые «христовыми окутками» – всегдашней принадлежностью всякой крестьянской обуви, неизбежной при хождениях и восхождениях.
Во многих местах существовал обычай ходить на Вознесение в гости по родным и знакомым. Называлось это «ходить на перепутье», причем гости приносили хозяевам в подарок «лесенки» из пшеничного теста на меду и с сахарным узорочьем. На старой Москве было в этот день веселое весеннее гулянье – на площадях, вокруг церквей.
С Великого дня Христова до Вознесения считалось тяжким грехом отказать нищему, убогому человеку, стран ни ку‑захожему в посильной милостыне. Да и во всякое время, говорит народ, грешно не поделиться с просящим во имя Христово, если есть чем поделиться, если «есть на столе хоть каравай хлеба, а в закромах хоть осьмина жита».