Увидев в Мариинском театре балет «Спящая красавица» совсем робкая и застенчивая девочка впервые высказала твердое решение — посвятить свою жизнь танцу.
В балетное училище Павлова поступила со второго раза. Судьбу Ани решил председатель приемной комиссии — знаменитый балетмейстер Мариус Петипа: «Пушинка на ветру — она будет летать на сцене».
Тренируясь по 8 часов в день, девочка окончила училище с отличием и минуя кордебалет, Анна Павлова была приглашена в Императорский театр, где она сразу стала получать ответственные партии.
Высокая, стройная, с удлиненными по форме руками и ногами с высоким подъемом, в юности Павлова не сразу получила признание.
«Не обладая достаточной проницательностью, мы восхищались только виртуозностью танца, нашим идеалом была крепкая коренастая фигура Леньяни. И сама Павлова тогда вряд ли осознавала, что в ее хрупкости и некоторой ограниченности технических возможностей как раз и таилась огромная сила ее неповторимой и чарующей индивидуальности. Романтизм в ту пору вышел из моды. Даже сама фигура танцовщиц по сравнению с силуэтами тех, кто танцевал полвека назад, явно демонстрировала изменение вкусов публики, охладевшей к воздушным видениям и восхищавшейся теперь более земными прелестями.
Худоба считалась врагом красоты, и все сходились на мнении, что Анна Павлова нуждалась в усиленном питании. Она, очевидно, придерживалась такого же мнения, так как добросовестно глотала рыбий жир, который наш врач считал панацеей от всех зол, мы же все его ненавидели. Подобно всем нам, она старалась подражать нашему идеалу виртуозности, Леньяни.
К счастью для Павловой, Гердт сумел распознать сущность ее таланта. Ему было больно видеть, как его хрупкая ученица пытается выполнить то, что легко давалось мускулистой итальянской танцовщице. Он посоветовал ей не гнаться за эффектами, подвергающими опасности ее хрупкий организм.
Во время дебюта Павлова очень переживала из-за своих «недостатков». Но ей было суждено вернуть на нашу сцену забытое очарование романтических балетов эпохи Тальони»
Тамара Карсавина.
Став одной из ведущих танцовщиц труппы, в 1906 году Павлова получила звание балерины и блистала в ведущих партиях театра. Её партнёрами был Михаил Обухов, Сергей Легат, Николай Легат.
Сбылось пророчество опытного Петипа — теперь уже все столичные газеты не жалели превосходных эпитетов в адрес восходящей звезды, называя её «облаком, парящим над землей» и отмечая, что с её появлением на сцене русский балет обрел новое дыхание.
Особенно плодотворной была работа Анны Павловой с Михаилом Фокиным. Они были дружны с детства — в театральном училище Фокин учился на курс старше Павловой. Молодой хореограф-новатор открыл для нее новый репертуар. Индивидуальность балерины, стиль ее танца, парящий прыжок вдохновляли Фокина на изысканные постановки романтического балета. Визитной карточкой балерины на долгие годы стал «Умирающий лебедь» в постановке Михаила Фокина на музыку Камиля Сен-Санса. Легендарный номер был признан поэтическим символом русского классического балета, а саму исполнительницу стали называть прекрасным лебедем.
Содружество с Фокиным продолжалось и в Дягилевской антрепризе. Именно по предложению уже именитой Анны Павловой Сергей Дягилев добавил в «Русские сезоны» к оперным спектаклям балет, который стал их неотъемлемой частью, а афиша работы Валентина Серова с балериной в арабеске стала одной из его главных эмблем.
С началом первой мировой войны Анна Павлова окончательно покинула Россию и обосновалась в Лондоне, гастролируя по всему миру. Балерина со своей труппой принесла красоту классического балета в самые отдаленные страны и стала живой легендой.
Неутомимая труженица, за двадцать два года гастролей Анна Павлова дала более девяти тысяч спектаклей во многих уголках земного шара: Египте и Китае, Японии и Мексике, своей жизнью доказывая, что язык танца не знает границ.
Неожиданная смерть великой балерины от плеврита в 1931 году в гаагской «Hotel des Indes», потрясла весь мир.
Накануне во Франции она попала в аварию, в которой она не пострадала, но была вынуждена идти в пижаме и лёгком пальто до ближайшей станции и там в течение двенадцати часов (!) ждать следующего поезда.
«Приготовьте мой костюм Лебедя!» – были последние слова легендарной балерины.
«Исключительный талант, исключительная натура, – она была для меня самым горячим дружеским человеком», – отозвался на смерть балерины великий Федор Шаляпин.
Мастерство Анны Павловой, которая, по словам поэта Сергея Маковского, «не изумляла техникой, а покоряла вдохновением», неотделимо от лучших образцов отечественной словесности. Ее прекрасный лебедь созвучен стихотворениям поэтов Серебряного века Максимилиана Волошина, Игоря Северянина, Константина Бальмонта, Александра Блока.
«Классический балет! Искусство лучших дней!» и Павлову вспоминает Иосиф Бродский в стихотворении «Классический балет есть замок красоты». А красавица-лебедь Николая Заболоцкого напоминает любителям поэзии нежный облик самой балерины:
И светлое льется сиянье;
Над белым изгибом спины,
И вся она как изваянье
Приподнятой к небу волны.
В честь любимой балерины в Голландии поклонники вывели сорт тюльпанов, в Австралии и Новой Зеландии именем танцовщицы назвали воздушный десерт, появились духи и розы «Анна Павлова».
«Она обладала замечательной фигурой, созданной для танца, – писал балетный критик Сирил де Бомон. – У нее были красивые руки с тонкими пальцами; ее ноги, и в особенности подъем стопы, были великолепны. У нее было бледное, продолговатое лицо, высокий лоб, гладко причесанные черные волосы, нос с легкой горбинкой, большие глаза цвета темной, спелой вишни. Ее голова, посаженная на лебединую шею, была совершенна. Во всей ее внешности было что-то поэтическое, обращавшее на себя внимание, подчиняющее себе, в то же время беспрерывно меняющееся, точно лицо природы. Ее тело было подобно необычайно чувствительному инструменту. Оно тотчас же откликалось на зов танца, подобно камертону, который вибрирует при малейшем прикосновении».
