Jakże ściana ta cienka

Jakże ściana ta cienka z nią miła panienka,
Która kładzie się pewnie już spać
Wiec cichutko jak puszkiem
muskam młotka ołużkiem
ten mój gwoździk przeleciał psia mać

ref. Pan wybaczy mi że śmiem
lecz dziś spać idę wcześniej
a pan zaczął przy ścianie coś tej
Słyszę stuk puk a za nim,
spadł mi gwoździk w tapczanik..
O, dziękuje... Przepraszam.. Ojej...

Jakże ściana ta cienka z nią miła paienka,
Która właśnie kładzie się spać
Więc cichutko jak puszkiem
muskam młotka ołużkiem
ten mój gwoździk przeleciał psia mać

ref. Pan wybaczy mi że śmiem...

Jakże ściana ta cienka z nią miła panienka,
Położyła się pewno już spać
Wiec cichutko jak puszkiem
muskam młotka ołużkiem
ten mój gwoździk przeleciał psia mać

ref. Pan wybaczy mi że śmiem...


Ależ ściana ta cienka z nią miła panienka,
Smacznie pewno zaczęła już spać
Wiec cichutko jak puszkiem
muskam młotka ołużkiem
ten mój gwoździk przeleciał psia mać

 

Pani Monika

Pani Monika, Monika, Monika
Pani Monika to jest taka muzyka
o której skrzypce po nocach śnią
a ja walca Domino że aż huczy pianino
na cztery ręce, co dzień gram z Moniką mą
Pani Monika to jest cel wędrownika
zapatrzonego w daleki świat
a ja u niej z kompotem
mam obiady a potem
już po żadnych garkuchniach zup nie będę jadł
Pani Monika, kącik pań w periodykach
prowadzi jako redaktor S.
A ja będę tu szczery znam jej wszystkie litery
i z nich każda wyryta w sercu moim jest
Pani Monika to złotego kluczyka
do ekskluzywnych sezamów błysk
bez ogonka tam kino
potem taniec i wino
i przez całą noc nieraz nikt nie da Ci w pysk
Pani Monika to jest taka muzyka
Przez którą skrzypcom od ptaków lżej
o której śnią referenci
za parą zet wynajęci
tacy jak ja co nigdy nie usłyszą jej
 

  

Kaziu, zakochaj się

Już wiosna podrosła i bzami tchnie
Kaziu, Kaziu, Kaziu zakochaj się
bez rosy po nocy i listek schnie
Kaziu, zakochaj sie
Zawsze sam wciąż bez dam, jak to pojąć mam
Uroczej Iwonce N. odebrałeś sen
Jak pąki Iwonki jagody dwie
Kaziu, zakochaj się
Już lato swym kwiatom motylki śle
Kaziu, Kaziu, Kaziu zakochaj się
Spójrz drżące na łące sylwetki te
Kaziu, no gdzie Ty gdzie
Zawsze sam wciąż bez dam, jak to pojąć mam
W prześlicznej Małgosi F. wrze dla Ciebie krew
Małgosię na oślep brać każdy chce,
Kaziu, zakochaj się
Już jesień łzy niesie Teresie B.
Kaziu, Kaziu, Kaziu z Teresą źle
Już zima się ima wzorków na szkle
Kaziu, zakochaj się
No a ja, czyżbym ja, była taka zła
I wdzięk mam i własny dach,
Domek cały w bzach
Do twarzy mi marzyć przed domkiem we bzie
Kaziu, Ty kochasz mnie?

 

Piosenka jest dobra na wszystko

Piosenka jest dobra na wszystko
Piosenka na drogę za śliską
Piosenka na stopę za niską
Piosenka podniesie Ci ją
Parararara...

Piosenka to sposób z refrenkiem
Na inną, nieładną piosenkę
Na ładną niewinną panienkę
Piosenka - de son la chanson

Piosenka to jest klinek na splinek
Na brzydki bliźniego uczynek
Na braczek rzucony na rynek
Na taki jakiś nie taki ten byt

Piosenka pomoże na wiele
Na co dzień jak i na niedzielę
Na to żebyś Ty patrzał weselej
Piosenka - canzona, das Lied

Po to wiążą słowo z dźwiękiem kompozytor i ten drugi
Żebyś nie był bez piosenki, żebyś nigdy jej nie zgubił
Żebyś w sytuacji trudnej mógł lub mogła westchnąć z wdziękiem:
Życie czasem nie jest cudne, ale przecież mam piosenkę

Piosenka jest dobra na wszystko
Piosenka na drogę za śliską
Piosenka na stopę za niską
Piosenka podniesie Ci ją

Piosenka to sposób z refrenkiem
Na inną nieładną piosenkę
Na ładną niewinną panienkę
Piosenka de son la chanson

 

 

Na ryby

Na ryby - w kaździuteńki wolny dzień
Na ryby - nad leniwą rzeczkę w cień
zabieramy sprzęt i starkę
a na drzwiach wieszamy kartkę
Nie wracamy aż we czwartek
zapuszczamy się pod Warkę
Na ryby - by zielony wdychać chłód
Na ryby - by odbiciem tykać wód
Jedną twarzą łyknąć z flaszy
Drugą z toni w niebo patrzyć
Na ryby...

A można i na grzyby
Na grzyby - w aromatów pełen las

Na grzyby - przed wyjazdem słuchaj sprawdźmy gaz
Weźmy czegoś parę kropel
A na drzwiach wywieśmy o tem
Że ruszyliśmy w sobotę
bo powzięlismy ochotę
Na grzyby - tu borowik a tam dzik
dzik, wściekły na mnie... ech... pociągnijmy sobie łyk
nie musimy dużo łykać, by się przestać lękać dzika
bo gdyby, gdyby łyk większy
to na lwy'by, a dlaczego nie na lwyby

na lwy'by - na gorący czarny ląd
na lwy'by - gdyby, gdyby nieco bliżej stąd
właśnie, wziąłby człowiek amunicję
eksportową śliwowicję
drzwi opatrzyłby w inskrypcję:
"przedsięwzięto ekspedycję"
na lwy'by - patrzysz samiec, wiec go trrrach
a tu lwica - tonie w łzach
robi nam się strasznie głupio
bo ten lew już chyba trupio
więc czyby nie lepiej już na ryby
lub na grzyby
albo na ryby
w każdym razie nie na lwy'by
a może na ryby w grzybach, duszone

 

 

Kapturek 62

Ta pieśń to awanturka
O kogo? O Kapturka.
Jakiego? Czerwonego -
zmodyfikowanego.
Nie była to dziewczynka,
lecz chłopię, jak malinka.
Czapeczkę nosił z szykiem -
czerwoną z kutasikiem!

Uha, tra la la!
Kapturek'62!
Uha ha! Tra la la!
Kapturek'62!

U babki, co za lasem
mieszkała w białym domku -
Kapturek czynił czasem
gomorkę ze sodomką.
Ta babka to kto ona?
Morskiego Wilka żona.
Gdy Wilk się szarpał w szkwałach
Kapturka zapraszała.

Uha, tra la la...

Gdy Wilk raz wrócił z rejsu
Kapturek był na miejscu -
Bo właśnie z żoną Wilka
płynęła mu ta chwilka.
Speszeni wszyscy troje:
"Wróciłeś...?" "Siądź..." "Postoję..."
Czas tak zazwyczaj rączy
zupełnie się nie sączy.

Uha, tra la la...

Lecz cóż to?
Zamiast natrzeć -
Wilk na Kapturka patrzy,
na jego torsik boski
i - przełom w Wilku Morskim!
Więc zamiast pogniewać się,
urządzić awanturkę -
zamieszkał w innej chacie
szczęśliwy Wilk z Kapturkiem.

 

 Кабаре джентльменов в возрасте

(Я просто обожаю их, tych Panów. Нарезанные на кусочки отрывки из передач можно найти на Youtube, если задать в поиске название Кабаре (http://www.youtube.com/results?search_query=Kabaret+Starszych+Pan%C3%B3w&aq=f). Что-то наподобие нашего "Кабачка 12 стульев", только вот музыка и тексты песен - оригинальные. Я подозреваю, что польская программа каким-то образом повлияла на нашу. Насколько приятнее учить польский по этим песенкам, чем зубрить академические тексты... Информации о них было мало, а тут вот появилась статья в Википедии, которую и помещаю тут, для себя скорее, для себя. Вряд ли я кого-то еще заинтересую. Люблю ретро.)

Кабаре джентльменов в возрасте или «Кабаре пожилых господ» (польск. Kabaret Starszych Panów) — программа польского телевидения передаваемая в 1958—1966 годах.

1958 год был годом, когда граждане Польши потеряли все надежды на политическую оттепель начатую осенью 1956 года. Несмотря на это, на польском телевидении появилась программа, которая сразу приобрела огромную популярность. Это было «Кабаре джентльменов в возрасте», созданное двумя друзьями: электроакустиком и композитором-любителем Ежи Васовским (польск. Jerzy Wasowski, 1913—1984) и радиодиктором Иеремией Пшиборой (польск. Jeremi Przybora,1915-2004).

Jeremi Przybora, 1951

Ереми Пшибора / Jeremi Przybora (1915-2004) поэт, писатель, драматург, актер.
Работал диктором на радио и на документальной киностудии, писал тексты песен, либретто спектаклей. В 50-е годы создал радиотеатр "Eterek" / "Эфирчик", часть труппы которого затем и перешла в телевизионное "Кабаре Пожилых Джентльменов". Автор сценария фильма "Солдат королевы Мадагаскара" и соавтор - "Ева хочет спать". Автор нескольких книг. Последняя значительная работа - мюзикл "Питер Пэн".

Jerzy Wasowski

Ежи Васовский / Jerzy Wasowski (1913-1984) композитор, журналист, режиссер, актер.
Работал радиоинженером, диктором, театральным актером. Получил предложение от Пшиборы написать музыку для театра "Эфирчик" (не имея музыкального образования). Затем писал музыку не только для "Кабаре Пожилых Джентльменов", но и для эстрады, и театров, а также для фильма "Кафе под миногой". Снимался в фильмах "Зной", "Щелкунчик", "Я горю!". Автор около 700 песен (в том числе таких, как "Золотой перстенек"/"Zloty pierscionek", "Варшаву можно любить"/"Warszawa da sie lubic", "В Польшу идем"/"W Polske idziemy").
 

В программе участвовали два старомодных, благодушных джентльмена, в цилиндрах, чёрных фраках и брюках в полоску, напоминающих профессора Хиггинса из пьесы Пигмалион Бернарда Шоу, перенесеных прямо из девятнадцатого столетия в Польшу шестидесятых годов двадцатого века.

Это были авторы программы. В программе они встречали гостей, которые приходили со своими заботами и невольно приводили джентльменов в смущение. Когда джентльмены находили выход из неловкой ситуации, диaлог переходил в безмятежную песенку, и вновь все улыбались.

Авторы создали тексты и музыку для примерно двадцати программ.

Никто не знает, какими образом удалось авторам обойти требования соцреализма. Зрители могли в воскресный вечер отдохнуть от трактористов и строителей. Но супруга первого секретаря громко критиковала размер декольте главной актрисы.

Первые программы шли прямо в эфир — тогда еще не было возможности записи изображения. Потом уже идущее в эфир изображение записывалось методом телерекординг — на узкой киноплёнке. Только самые последние программы дождались возможности записи на видеомагнитофоне.

Сегодня все сохранившиеся программы, помимо их технических недостатков, получили статус культовых шедевров, продаются на CD и DVD дисках.

В 1964 году кинорежиссёр Казимеж Кутц создал полнометражный кинофильм «Upał» («Зной») с джентльменами и другими актёрами этой программы.

Девиз программы:
Увы, мы уже в том возрасте, что поделать,
Когда нет у человека добрых видов на будущее,
Но, с другой стороны, всё же приятно
Что у человека более нет и дурных видов на будущее
Джентльмены в возрасте, джентльмены в возрасте, двое джентльменов в возрасте
Уже иней лег на голову, и здоровье не то, но в сердце всё также май
Джентльмены в возрасте, джентльмены в возрасте, двое джентльменов в возрасте
Уже иней лег на голову, и здоровье не то, но в сердце всё также май

- остался девизом уже покойных авторов незабываемого кабаре.

I znaleźliśmy się w wieku trudna rada
że się człowiek przestał dobrze zapowiadać
ale za to z drugiej strony cieszy się
że się również przestał zapowiadać źle

Starsi panowie, starsi panowie, starsi panowie dwaj
Już szron na głowie już nie to zdrowie a w sercu ciągle maj
Starsi panowie, starsi panowie, starsi panowie dwaj
Już szron na głowie już nie to zdrowie a w sercu ciągle maj

Книжные издания текстов и музыки передачи:

Уже в 1970 году отдельной книгой было издано 197 страничное «Кабаре джентльменов в возрасте — избранное», в 1973 году 194 страничное «Кабаре джентльменов в возрасте — избранное 2», полное собрание сочинений «Кабаре джентльменов в возрасте» вышло в 1995 году, что подтвердило неослабевающий интерес литературной общественности к творческому наследию авторов телепередачи.

В 2001 г. в Польском музыкальном издательстве вышел том «Kabaret Starszych Panow oraz Divertimento», в котором помимо текстов было опубликовано также музыкальное наследие телепередачи.

Литературоведческие и музыковедческие труды, посвящённые телепередаче «Кабаре джентльменов в возрасте»:

В 2005 г. был издан лексикон телепередачи «Ostatni naiwni:leksykon Kabaretu Starszych Panów» ("Последние наивные: лексикон «Кабаре джентльменов в возрасте»). Литературное наследие телепередачи стало предметом научного исследования Комиссией польского языка.

Отдельный раздел в исследовании Tworzenie pojęć w naukach humanistycznych («Создание понятий в гуманитарных науках» 1986 г.) посвящён передаче «Кабаре джентльменов в возрасте».

В изданном Факультетом польского языка и литературы Варшавского университета томе Modernistyczne źródła dwudziestowieczności («Модернистские источники двадцатого века») телепередача «Кабаре джентльменов в возрасте» характеризуется как «идеал сочетания целостности как самого представления, так и качества представляемых текстов».

Музыкальное наследие телепередачи отражено и в "Лексиконе польской развлекательной музыки (Leksykon polskiej muzyki rozrywkowej).

О «Кабаре джентльменов в возрасте» пишет также и «Энциклопедия польской литературы» 2005 г., авторы передачи (и сама передача) нашли свое место в обоих изданиях «Словаря польских писателей»2002 г., 2003 г.

Словарь польской литературы XX века также пишет о «Кабаре джентльменов в возрасте», характеризуя телепередачу как «выдающееся, специфически польское и специфически телевизионное достижение аудиовизуального искусства», объясняя свою оценку тем, что «великолепное собрание прекрасных актёров, создаёт автономный мир полный симпатично-гротескных персонажей, тёплый лиризм, исключительная литературная культура текстов и необыкновенная индивидуальность обоих авторов в роли конферансье, определили небывалую популярность передачи».

«Кабаре джентльменов в возрасте» было включено в вышедший в 2005 г. том 30 najważniejszych programów TV w Polsce («30 самых выдающихся телепрограмм Польши»)

Творчество телепрограммы, как это происходит с культовыми произведениями, обогатило польский язык большим набором устойчивых выражений «Skrzydlate słowa» («Крылатые слова» 1990 г.).

 

Пасмурный, серый день воскресного утра не предвещал создания каких-то выдающихся фотографий, особенно при скромных возможностях моего фотоаппарата. Но неожиданно на фотографиях появился свет, свечение, яркие краски. Это - осенние листья, уже опавшие или еще держащиеся на деревьях. Они как бы согревают душу, стелятся мягким ковром под ноги, делают холодный осенний день мягче, теплее. Во всем- умиротворенность природы, безропотно готовящейся встретить приход зимы, меланхолия, осенний сон...

Серия сообщений "Мои фотографии":
Часть 1 - Львовский конкурс дворняжек "Пан Сірко 2011"
Часть 2 - Поздняя осень в Стрийском парке
Часть 3 - Ветреницы

Небо бывает разным. Бледным зимним, когда голубой цвет едва-едва можно уловить. Ярким сочным майским. Вечерним бирюзовым, лазурным полуденным.

У голубого множество оттенков, но он остаётся, прежде всего, небесным цветом.

И цветом второй голубой стихии – воды.



Так что можно не удивляться тому, что в историю он вошёл как цвет божественности, вечности, идеала, тайны – в том числе и тайны женской, от голубых одеяний древних египтянок и римлянок до голубого покрывала Девы Марии.

"Голубая мечта", романтика, одухотворённость – это тоже о нём.

Он успокаивает, уверяет, что добр и невинен; но он же порою и печалит, так что, когда создавали новую расцветку тартана, клетчатой ткани, в память о погибшей леди Диане, в качестве главного выбрали нежный голубой оттенок...

Когда-то, на заре Средневековья, этот цвет казался слишком блеклым на фоне других, ярких красок, но постепенно люди научились ценить его красоту. Крестьянское платье и королевский плащ, повседневная и праздничная одежда, рыцарские гербы, девичьи платья и военные мундиры – голубому всюду найдётся место. Тем более, что он умеет быть и нежным, и величественным.



В XVII веке в моду вошли портреты, на которых дамы представали перед зрителем не в своей парадной одежде, а в относительно свободных домашних платьях – более приоткрытое, чем обычно, тело, и многочисленные фантастические складки светлых тканей были призваны отобразить красавиц вне времени, вне своей эпохи.

Иногда они изображали богинь из античной мифологии, иногда – пастушек или христианских святых.

И, наверное, глядя на портрет очередной королевской фаворитки, на плечи или на колени которой было накинуто покрывало голубого цвета, цвета девы Марии, или же одетой в лазурное, цвет верности, многие задумывались о грехах, поднятых настолько высоко, что они ставились уже не в вину, а в заслугу...

Впрочем, другие дамы носили невинный голубой совершенно справедливо.

Ну а голубые платья знатных "пастушек" напоминали о радостях пасторальных.

 

Мужчины тоже не отказывались от нежно-голубого. Камзол, штаны, отделка небесного цвета выглядели необычайно эффектно, а это была эпоха, когда щёголи привлекали к себе внимании не меньше, а то и больше, чем щеголихи. А голубые плащи королевских мушкетёров? Необязательно увлекаться военной историей, достаточно вспомнить романы Дюма!

Когда век спустя один из самых знаменитых английских художников, Томас Гейнсборо, отдавая дань не менее знаменитому Ван Дейку, напишет портрет мальчика в костюме XVII века, тот войдёт в историю, как "Мальчик в голубом". Был ли он сыном богатого коммерсанта, как полагают, нам точно неизвестно, но вот уже более двухсот лет мы любуемся переливами голубого шёлка.



Галантный XVIII век, поклонник нежно-изысканных цветов, полюбил голубой цвет ещё сильнее. Вот теперь он по-настоящему царствует в моде. Кавалеры в голубом и дамы в голубом, платья, жилеты, "парчовые по голубой земле панталоны, расшитые мелкими серебряными "травами", нарядная подкладка, бесконечные банты и бантики, шляпы...





Иногда выбирали полностью голубой костюм, а иногда добавляли голубого чуть-чуть, но даже эта небесная капелька мгновенно оживляла весь образ.

Начало XIX века будет поначалу посвящено белому цвету, а затем цветам достаточно сочным, но голубой не забудут.



В 1830-ые и 1840-ые носили вечерние бархатные платья нежных цветов, и, конечно же, одним из самых популярных был голубой; подбивали голубой шерстяной платью всевозможные накидки, в которые дамы кутались на улице.

Голубым можно было оживить чёрный цвет – скажем, "мантелеты из черной тафты подбивают розовой или голубой тафтой, которая видна, когда концы мантелета отворачиваются", или подбить голубым атласом чёрную атласную же шляпку.



В 1850-ые не отставали: "Платье голубое из китайской материи – lampas – которая усыпана мелкими белыми цветочками, точно серебром; корсаж времён Людовика-Пятнадцатого обшит узенькими блендами. На голове маленькая наколка из голубых лент довершает наряд".

 

В 1860-ых годах, в связи с развитием производства искусственных красителей, в моду входят яркие оттенки; настолько яркие, что, как выразился один французский историк, цвета платьев "не просто кричащие, они ещё и отчаянно ругающиеся друг с другом".

Что ж, его можно понять – когда у вас перед глазами радуга из "фиолетовых платьев чересчур фиолетового цвета", "пурпурных или алых, как мак, шелков и травянисто-зелёных нарядов", в глазах начинает рябить.

Однако был и есть цвет, который, каким бы ярким он ни был, раздражать, тем не менее, не будет. Голубой. Пусть пронзительный, пусть очень сочный, бирюзовый, цвета самого яркого, тёмно-голубого майского неба – взгляд отдохнёт на нём всё равно.

Правда, ворчливый француз ругал и "ярко-бирюзовые шарфы" – но кто знает, может быть, их хозяйки просто накидывали их поверх пурпурных платьев?

В конце концов, красовались же подружки невесты знаменитого писателя Оскара Уайльда "в пурпурных шелках и в светло-голубых муслинах".

А вот чисто голубой наряд, скорее всего, подкупил бы и этого критика.



Эмиль Золя так вывел в одном из своих романов французскую императрицу Евгению, прославленную красавицу и законодательницу мод: "Тем временем появилась императрица в сопровождении госпожи де Льоренц. На ней было скромное платье из голубого шёлка с туникой из белых кружев. Она медленно прошла вдоль цепи дам, улыбаясь и грациозно склоняя обнаженную шею, украшенную одной лишь голубой бархаткой с бриллиантовым сердечком".

Вот платье покроя "принцесса" (узкое, не разделённое на юбку и лиф, плотно облегающее талию и бёдра), чья хозяйка чувствовала себя, вероятно, одной из самых модных дам 1878 года. Ещё бы! Новый фасон в честь принцессы Уэльской, такой обманчиво-простой – и роскошная ткань с небесно-голубыми узорами на золотистом фоне.



А восемнадцатилетняя художница Мария Башкирцева, до самого конца своей короткой жизни остававшаяся женщиной, которая тщательнейшим образом следит за тем, во что она одета и какое впечатление производит на окружающих, писала в своём дневнике в 1876 году: "Я явилась к завтраку в восхитительном костюме: неаполитанская рубашка из китайского крепа небесно-голубого цвета, обшитая старинными кружевами, очень длинная юбка из белой тафты, спереди задрапированная куском полосатой восточной материи, состоящей из цветов – белого, голубого и золотого – и связанной сзади. Вся материя падает естественными складками, как простыня, завязанная передником. Вы не можете себе представить ничего более красивого и более странного."

Кстати, о сочетаниях цветов.

Некогда голубой смело сочетали с розовым – теперь мы, пожалуй, и не рискнём это сделать, слишком уже конфетно-сладким кажется такое сочетание, а вот эпоха платьев, похожих на десерты, могла себе это позволить.

 

Эмма, героиня одноимённого романа Джейн Остен, доказывала подруге, что "голубая лента, будь она хоть небесной красоты, никогда не подойдет к желтой материи". Юная мисс, у которой всегда и обо всём было собственное мнение, погорячилась – ведь дело, как всегда, в оттенках.

В романе "Театр" Сомерсета Моэма двум актрисам предстоит сыграть в одной сцене: "Чтобы оттенить цвет глаз и подчеркнуть белокурые волосы Эвис, они одели ее в бледно-голубое платье. Для контраста Джулия выбрала себе жёлтое платье подходящего оттенка".

То же самое намеревается сделать и одна из героинь гоголевского "Ревизора":

Анна Андреевна:

- Ну, Машенька, нам нужно теперь заняться туалетом. Он столичная штучка: боже сохрани, чтобы чего-нибудь не осмеял. Тебе приличнее всего надеть твое голубое платье с мелкими оборками.

Марья Антоновна:

- Фи, маменька, голубое! Мне совсем не нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земляники в голубом. Нет, лучше я надену цветное.

Анна Андреевна:

- Цветное!.. Право, говоришь – лишь бы только наперекор. Оно тебе будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.



Впрочем, об этом задумываются не только литературные герои. Помню первую реакцию на подарок, ослепительный шёлковый платок от Hermes: "Как это можно носить?! Как это может нравиться?! Ярко-
голубой и золотисто-жёлтый вместе!"

Но прошли годы, и кажется, будто нет более прекрасного сочетания, чем голубой и золотой, золотистый, цвета неба и солнца.



А голубой и кремовый – ещё более элегантный вариант, которому мода отдавала дань на протяжении долгих десятилетий.

В начале XX века, на переломе двух эпох, когда цвета истончились, размылись и сделались нежными, как никогда, голубой, цвет воздуха и воды, превращал реальных женщин в фей.



На самом деле голубой – действительно волшебник, ведь он может сделать любой повседневный костюм нарядным. Или, по крайней мере, почти нарядным.

С голубой шёлковой рубашкой "заиграют" голубые джинсы, голубое пальто превратит зимний февральский день в весенний мартовский.

Он одинаково прелестен и в белье, и в верхней одежде.



Ляпис-лазурь, бирюза, сапфир, голубой топаз, аквамарин – главное, выбрать именно свою
драгоценность!


 

Источник: http://age60.ru/PRINT-f4-t638.html

Это цвет формы. Формы школьника и пограничника, проводника поезда, стюардессы, и многих других. "Кто стучится в дверь ко мне, с толстой сумкой на ремне, с цифрой "5" на медной бляшке, в синей форменной фуражке?" Это цвет деловых костюмов, строгий, но беспроигрышный – чёрный слишком мрачен, зато синий в самый раз. Это воплощённая практичность – синие джинсы и рабочий комбинезон.

Синий, такой привычный, такой спокойный, такой повседневный.

Но...

Какого цвета волшебная птица, которую ищут герои известной пьесы-сказки?

Какого цвета розы, которых просит героиня одного из стихотворений Киплинга?

Я алые, белые розы в букет

Сложил для любимой, но радости нет...

Любовь, подскажи, как тебе угодить?

"Я синие розы хочу получить".



Герой готов обыскать весь мир, но...



Домой возвратившись морозной зимой,

Глупышки-любви не застал я живой.

С последним дыханьем, у смерти из рук

Всё синие розы просила, мой друг.

Они, синие эти розы, символ недостижимой мечты. И птица счастья тоже синяя.

"Подобно тому, как охотно мы преследуем приятный предмет, который от нас ускользает, так же охотно мы смотрим на синее, не потому, что оно устремляется в нас, а потому, что оно влечёт нас за собою", – писал Гёте.

"Синий цвет, небесный цвет", цвет любви – но любви божественной, идеальной. Цвета одежд старинных мадонн. Таинственный, но вместе с тем принадлежащий всем и каждому.

Голубой цвет, по сути, это светлый оттенок синего, но он заслуживает отдельного разговора, а сегодня поговорим именно о синем.

Он выручит всегда, в любой ситуации – в дождливую осень можно защититься от грязных брызг тёмно-синей курткой; а летом, на палубе лайнера, поиграть в кокетливого моряка – что может быть настоль ярким и сдержанным одновременно, как "морское" сочетание белого и синего?

А самых разнообразных оттенков у синего не меньше, чем перьев в хвосте у той самой синей птицы...



Черрути и Версаче, Соня Рикель и Виктория Бэкхем – этой осенью модная дань синему отдана по полной.

Но что ему современность, этому прекрасному цвету?

А если учесть, что природные синие красители редки, то и ценили синий цвет в одежде весьма высоко.

В синий наряжается героиня карело-финского эпоса "Калевала":

И нашла под пёстрой крышкой

Золотых шесть подпоясок,

Синих семь прекрасных платьев.

Одевается богато,

Выбирает, что получше:

И подвески золотые,

И серебряный кокошник,

Синий выбрала налобник,

Ленту красную на косу.

Со страниц средневековых манускриптов смотрят на нас кавалеры и дамы в тёмно-синем, ярко-синем, светло-синем...



В середине XIV века английский король Эдуард III основал и поныне существующий рыцарский орден, Орден Подвязки (кстати, дамская подвязка, которая, согласно легенде, послужила поводом для создания ордена, была голубого цвета), и мантии рыцарей были синего цвета.

В наше время они из тёмно-синего бархата.

Помните относительно недавний фильм "Королева" с актрисой Хелен Миррен в главной роли? В первых же кадрах королева позирует художнику в роскошном тёмно-синем одеянии – это и есть мантия члена Ордена подвязки.

Да и сама подвязка, самый старинный символ ордена, который мужчины надевают на левую ногу под коленом, а дамы – на левую руку выше локтя, делают из бархата тёмно-синего цвета.

Что ж, синий (включая голубой) – цвет благородный, цвет власти...

Вот Её Величество, Елизавета II, в парадном облачении члена знаменитого ордена.



Бытовало, правда, и другое значение этого цвета.

Поначалу в Средние века синий считался цветом верности в любви, а затем... превратился в цвет неверности.

Одежды синий цвет не убедит,

Равно как и девиз, в любови прочной;

Но кто душою предан и хранит

Честь дамы сердца от хулы порочной, ...

…Не в синем, хоть любовью дорожит, -

Неверный же, который все грешит,

Скрывает грех одеждою нарочной,

Облекшись в синее...

 

Дамы XVI века были к синему относительно равнодушны, куда популярнее были чёрный цвет и оттенки красного, а вот в XVII он начинает медленно возвращаться (правда, скажем откровенно, светло-синий, то есть голубой, любили куда больше).



В XVIII синий не превратился в самый любимый цвет, но был достаточно любим и кавалерами (синие бархатные камзолы, шёлковые жилеты), и дамами – платья, одежда для дома, отделка...



Но по-настоящему воцарится синий в следующем веке, XIX.

По городским улицам и страницам романов прогуливались щёголи в синем – все остальные сколько-нибудь сочные цвета они оставили дамам, но лишиться и этого...

Увольте! Имейте совесть!



"Из внутреннего кармана его пальто выглядывал синий в белый горошек платок, а само пальто было распахнуто, давая тем самым возможность всем желающим полюбоваться кашемировым жилетом в сине-белую полоску и галстуком из белого муслина в чёрный горошек".

"Он действительно смотрел теперь барином, и при том довольно франтоватым: синий фрак с золотыми пуговицами".

"Одет он был в синий однобортный сюртук с длинной талией и синий жилет с темными полосками шириною в дюйм".

"Ярко-синий фланелевый костюм облегал его с головы до пят".

"Одет он был с чисто английской эксцентричностью: на нем был синий фрак с золотыми пуговицами и высоким пикейным воротничком, какие носили в 1811 году, белый казимировый жилет и белые нанковые панталоны".

...Ну не красавец ли?

"Синие бархатные мундиры", "синие бархатные штаны украшены пестрыми лампасами и серебряными пуговицами", "картуз тонкого синего сукна", "плисовые синие панталоны", "длиннополая сибирка тонкого синего сукна, с мелкими сборами назади" – пусть и лишённая ярких красок минувших веков, мужская мода всё ещё была достаточно эффектна, и в немалой степени это заслуга синего цвета.

"Помимо каррика тогда входил еще в моду широкий синий, подбитый бархатом черным, а часто и малиновым, плащ, называвшийся "альмавива" по имени известного персонажа в пьесе Бомарше".

Дамы тоже любили синие оттенки, особенно когда дело доходило до костюмов, заимствовавших элементы мужской моды – скажем, для верховой езды. Или же напоминавшие военные ("а я люблю военных!") мундиры.



"В амазонке из плотного синего сукна, с длинным шлейфом, перекинутым через левую руку, она казалась выше ростом; корсаж в виде жилета с маленькими круглыми басками, словно кожа, облегал её плечи, бёдра и грудь. На рукавах были полотняные манжеты, из-под полотняного воротничка выступал кантик синего фулярового галстука. Мужской цилиндр ловко сидел на скрученных узлом волосах, а накинутый на него газовый шарф, пронизанный золотой пылью солнца, казался голубоватым облачком".

"Неужели новое платье? Она сняла его с комода, и оно оказалось чудесным костюмом для верховой езды, сшитым из тончайшей тёмно-синей материи, отделанной серебряной тесьмой. Там была и шляпа, тоже тёмно-синяя, украшенная белым страусовым пером".

"Мальчик думал, что она ряженая. На ней была прелестная юбка из синего фая с широкими оборками, а поверх неё – нечто вроде гвардейского мундира из нежно-серого шелка. Полы мундира на синей атласной подкладке, более тёмного оттенка, чем юбка, были изящно отогнуты и скреплены бантами из лент, а широкие обшлага на рукавах и отвороты корсажа отделаны тем же атласом.

Но самой смелой и оригинальной отделкой костюма служили огромные пуговицы из поддельного сапфира в лазоревой я прелестноправе, нашитые в два ряда на мундир. Это было безобразно и в то же время прелестно".





Впрочем, синими были не только амазонки, отнюдь – платья и верхняя одежда для прогулок,
домашние платья...

"Эйлин в костюме из синего шёлка с бархатной пелеринкой такого же цвета и замысловатой отделкой из складочек и рюшей имела большой успех. Синий бархатный ток с высокой тульей, украшенный тёмно-красной искусственной орхидеей придавал ей несколько необычный и задорный вид".




А каких только названий не было для различных оттенков!

"Просто синий" – это так скучно...

А вот "блёраймондовый" или "Лавальер", в честь фаворитки Людовика XIV – другое дело.

Модный журнал 1834 года так описывал "прекрасный наряд для гулянья, простой и благородный – тёплый капот на вате, из штофной материи синего цвета, разрезанный сбоку и завязанный атласными лентами; шляпка бархатная тёмножёлтая; ботинки, застегнутые пуговками, и соболья муфтка".



В то же время синий всё больше становится "форменным" цветом.

Синие суконные гимнастёрки и светло-синие фуражки гимназистов, различные мундиры; при императорском дворе цвета регламентировались строго, и, к примеру, парадные платья наставниц великих княжон должны были быть из синего бархата, а у их фрейлин – светло-синего. Но так просто синий не сдастся, и будет упорно сопротивляться – он годится не только на форму!



Ещё в середине XVIII в Англии возник термин "синий чулок", означавший женщину, которая ценила свой ум и творчество куда выше семьи или собственной внешности (заметим, первым это прозвище получил мужчина!).

Ну и что? Это не повод считать синий скучным.

Кутюрье начала XX века, Мариано Фортюни, сын известного художника, создавал не только платья, но и ткани – его произведения были так прекрасны, что вдохновляли писателя Марселя Пруста, который не раз описывал их в своих романах: "В тот вечер Альбертина надела платье от Фортюни, и оно показалось мне соблазнительной тенью незримой Венеции. Оно пестрело арабской орнаментацией, как Венеция, как венецианские дворцы, укрывающиеся, наподобие султанш, за каменной резьбой, как переплёты книг Амброзианской библиотеки, как колонны, с которых птицы, символизирующие то смерть, то жизнь, отражающиеся в блеске густо-синей ткани, которая, чем глубже уходил в неё мой взгляд, тем явственнее она превращалась из густо-синей в расплавленное золото, – так при приближении гондолы превращается в пылающий металл лазурь Канале Гранде".



Незадолго до Первой мировой войны Европа вернулась к ярким цветам, которые вытеснила мода рубежа веков, и яркий синий, такой нескромный в отличие от своих тёмно-синих коллег, торжественно вышел на сцену – причём как в переносном смысле, так и в прямом – сценические костюмы знаменитых "Русских сезонов", костюмированные балы...

Известный художник Лев Бакст, который создавал великолепные костюмы не только для балерин, но
и для "обычных" (впрочем, всё равно "необычных" – в его-то экстравагантных нарядах!) женщин, любил синий.



"Исключительный по великолепию и оригинальности костюм из бархата и шёлка pur Bakst г-жи Ел. Павл. Олив из сочетаний чёрно-синего бархата, отделанного крупнейшими сапфирами и необыкновенными изумрудами, зелёного шёлка, расписанных серебряными орнаментами. Вся причёска из синих волос цвета кобальта, отделанная пышными страусовыми перьями зелёного, лилового и синего цвета".

Впечатляет, правда?

Это костюм для бала-маскарада в восточном стиле.



Что ж, скоро маскарад закончится, и в свои права вступит "настоящий, некалендарный XX век".

В нём синему придётся нелегко.

Нет-нет, его будет много, но он окончательно закрепится, как цвет деловой, практичный, немаркий, респектабельный, консервативный. Солидный.

А даже если и праздничный, то всё равно сдержанный.

Его будут сочетать с разными цветами, пытаясь с красным добиться яркости, с жёлтым – жизнерадостности, бежевым – элегантности...

И только иногда мы будем вспоминать про синюю птицу и синие розы.

...Однажды сказочная идеальная няня Мэри Поппинс отправилась на прогулку: "Сегодня на ней было синее пальто с серебряными пуговицами и синяя шляпка в тон, а в те дни, когда она была так одета, она очень легко обижалась".

Что ж, гуляйте в синем и не обижайтесь!

Просто будьте, как Мэри, "леди Совершенство".

Источник: http://age60.ru/PRINT-f4-t638.html

 

 

 

Белые начинают, но чёрные не проигрывают.

Пытаться написать об истории чёрного цвета в моде – всё равно что пытаться написать историю моды как таковой.

Идут столетия, меняются силуэты, а он остаётся – цвет власти и мудрости, цвет протеста и одиночества, цвет траура и
меланхолии, цвет роскоши и чувственности... Словом, в него вложили столько смыслов, что он способен выразить почти всё.
 

Заезженная фраза об очередном цвете, входящем в моду, звучит как «... – это новый чёрный». «Новым чёрным» в свое время были серый, синий, коричневый и даже бежевый. Потому что чёрный – классика.

Он побывал траурным нарядом и монашеской рясой, маленьким платьем Коко Шанель и кожаной курткой, кружевной мантильей и военной формой; он был фраком и тренировочным трико, помадой и чулками, треуголкой и деловым костюмом, туфельками и маскарадным плащом. Всем. Даже свадебным платьем.

В вашем гардеробе может не быть зелёного или алого, но чтобы не было ни одной чёрной вещи? Маловероятно.



Скорее, проще сказать, кто из дизайнеров не использовал чёрный цвет, чем назвать тех, кто создал очередные образы в очередном чёрном.



Не будем думать о скучных чёрных вещах... Достаточно заглянуть в собственный шкаф, где наверняка есть чёрные джинсы или юбка...

Лучше посмотрим на волшебный чёрный – скажем, на чёрное платье Одри Хёпберн в фильме «Завтрак у Тиффани» – растиражированный образ, но оттого не менее прекрасный.

Вот волшебное платье от Кристобаля Баленсиага середины 1960-ых годов – нижний слой на косточках, средний – чехол из шёлка кремового цвета с чёрным шифоном поверх него, и верхний – свободно ниспадающие кружево с тремя пышными оборками.



Сороковые и шестидесятые, Кристиан Диор и Ив Сен-Лоран, шёлк и букле, асимметрия и безумная, безумная элегантность.


А вот творения Шанель, пресловутое «маленькое чёрное платье» (которое вполне может разочаровать многих современных модниц – они видели уже столько вариантов, что одно из «тех самых» уже не произведёт впечатления) и костюм из джерси. Вот оно, то, что принято считать классикой моды, простое, как чёрные и белые клавиши рояля, на которых можно сыграть всё, что угодно.


 

Можно оглянуться ещё дальше...

В середине XVI века в Европе чёрный цвет, с одной стороны, окончательно утвердился в качестве траурного, с другой – это цвет одежды учёных и священников, докторов и купцов, а в расцвеченный богатой вышивкой, дополненный драгоценностями и деталями из других, ярких тканей, среди прочего, одеваются аристократы. Чёрные чопорные одеяния испанских придворных; чёрные вуали женских головных уборов и сами эти уборы; чёрный бархат и мех.




XVII век – и вот голландки, выходя замуж, носят распашное, непременно чёрное платье, дополняя его огромными белоснежными воротниками и кружевными чепцами. А перечисляя вещи, украденные у некое лондонской леди в 1680 году, включат в список «чёрное платье из саржи, с корсажем на косточках; две чёрные шёлковые юбки, вышитые цветами».



В веке XVIII в моде светлые ткани, зато мушки, треуголки, ленты, связывающие сзади мужские причёски, маски, треуголки и плащи, словом, пресловутые аксессуары галантного века, чёрные. А в конце века, во времена Великой французской революции аристократы зачастую будут в чёрном – монархия погибает, значит, мы будем носить траур...



Впереди XIX век, превративший чёрный в мужскую униформу.

Джером К. Джером (который навсегда останется для нас автором бессмертного «Трое в лодке, не считая собаки») иронизировал по поводу чёрной одежды мужчин: «Теперь мир изображает из себя важного пожилого джентльмена, возмущающегося при одной мысли нацепить на себя какое-нибудь бросающееся в глаза украшение. Поэтому теперь он и одевается в черный сюртук и черные панталоны, обувается в черные сапоги и покрывает голову черной шляпой. Глядя на этого сурового джентльмена, и подумать нельзя, что он когда-то был легкомысленным и слащавым, пестро разряженным бродячим трубадуром или странствующим забиякой-рыцарем, под латами которого скрывался такой же пестрый костюм».



На чёрный могли сетовать и легкомысленные молодые вдовы, как, скажем, главная героиня «Унесённых ветром», Скарлетт О'Хара, которая в семнадцать стала вдовой и обнаружила, что теперь вынуждена носить исключительно чёрные платья без украшений и длинные «безобразные» чёрные вуали, а мир ярких цветных платьев оказался для неё закрыт на ближайшие годы.

Королева Виктория после смерти любимого супруга не снимала траур до конца своих дней (даже на свадьбы своих детей являясь в траурных, пусть и не чёрных, платьях), так что чёрный царил в Европе на протяжении долгих лет – глубокий траур и чёрные платья без отделки, неглубокий – чёрные платья с отделкой, отельные траурные детали... словом, целая система, довольно мрачная, но по-своему необходимая.

Но чёрный – далеко не только траурный цвет.

И потом, всё дело в том, как его подать...



Оноре де Бальзак так описывал прекрасных парижанок в чёрном: «Кому обязана она – ангелу или демону? – изящной плавностью своих движений, которые колышат длинную черную накидку, шевеля кружева по краям и распространяя легкий аромат духов, – я охотно дам ему наименование – ветерок парижанки?»



Мария Башкирцева писала в своём дневнике в 1876 году: «В Капитолии сегодня вечером большой парадный бал – костюмированный и в масках. В одиннадцать часов мы туда отправляемся – я, Дина и ее мать. Я надела черное шелковое платье с длинным шлейфом, узкий корсаж, черный газовый тюник, убранный серебряными кружевами, задрапированный спереди и подобранный сзади в виде грациознейшего в мире капюшона, черная бархатная маска с черным кружевом, светлые перчатки, роза и ландыши на корсаж. Это было очаровательно. Наше прибытие производит величайший эффект».

А вот одна из героинь «Американской трагедии» Драйзера: «Узкая, с маленьким бантом, красная бархатка на шее, маленькие гранатовые серьги в ушах и очень нарядное, плотно облегающее стан черное платье с пышными оборками внизу свидетельствовали, что Зелла не прочь показать свою фигуру и очень ценит ее».


 

Даже вдовий наряд может быть привлекательным: «Гостья была вся в черном – от макушки до крохотных атласных туфелек. Как ей удалось сохранить безукоризненный вид при такой мерзкой погоде – выше моего разумения, но факт остается фактом: на матовых шелковых юбках и длинных газовых вуалях не было ни пятнышка. Густая россыпь напыщенно поблескивающего черного жемчуга украшала лиф платья и редеющими нитями сбегала вниз, на шуршащие юбки. Одна вуаль ниспадала складками к самым каблучкам. Другая – та, чья задача была скрывать лицо, – отброшена назад, очаровательно обрамляя бледное чело полупрозрачной траурной дымкой».
Чёрная бархотка, чёрные чулки, чёрное бельё – всё это контрастирует с нежностью кожи, а потому считается чувственным.

И когда придёт век XX, он вспомнит об этом, и возведёт чёрный на трон заново, вырядив в него всех – от светских дам до битников, от интеллектуалов до... Да просто до тех, кто не думает, вот что он одет.



Чёрный то возводят до «стильного», то низводят до «удобного».

Да, «чёрный цвет стройнит» – эту прописную, что называется, истину вы прочтёте в любой статье, посвящённой чёрному цвету в моде. Но он же и подчёркивает силуэт, так что далеко не все недостатки удастся скрыть.

«Чёрный цвет немаркий и практичный», – привыкли считать мы. Отнюдь. На любой однотонной ткани хорошо заметны посторонние ворсинки, пыль и прочее, и чёрная, увы, не исключение.

«Чёрный цвет позволяет не думать об оттенках и их сочетаниях» – разве? Выражение «все оттенки чёрного» отнюдь не оксюморон. Присмотритесь к своим чёрным вещам – какие-то будут отливать синим, другие – коричневым или фиолетовым. И чёрная юбка вполне может не сочетаться с чёрным пуловером. Да, только если присмотреться – но ведь присматриваются...

Чёрный цвет вовсе не так лёгок в использовании, он коварен.

Что ж, он чёрный, в конце-то концов.

А раз так, то будьте и вы под стать ему.



Обманите. Поиграйте не с цветом, а с фактурой. Нежность и тепло шерсти, гладкость шёлка, блеск атласа, скрип кожи, узор кружева, прозрачность шифона, блеск бисера – не дайте ему заподозрить, что у вас нет фантазии, и вы выбрали его только поэтому.

Источник: http://age60.ru/PRINT-f4-t638.html
 

"Это было настоящее море в час прилива, море блеклых красок, матовых тонов шерсти, серо-стальных, серо-голубых, серо-желтых, серо-синих, среди которых там и сям выделялись пестрые шотландские ткани или кроваво-красная фланель".

Э.Золя,"Дамское счастье"

Серый. Как тусклое зимнее небо? Как асфальт? Как, простите за банальность, мышь?

Унылый, скучный цвет для тех, кто не хочет выделяться?

Нет.

Серый бывает разным...

"Бисквитным" – серовато-зелёным.

"Бисным" – серебристым, седым.

"Вердигри" – зелёно-серым, "селадоновым" – зеленовато-серым, "влюблённой жабы" – серо-зелёным, или "лягушки в обмороке" – светлым серо-зелёным.

"Гридеперлевым" или "перловым" – жемчужно-серым.

Оттенка "голубиной шейки" или "колумбиновым", то есть сизым, как голубь.

"Диким", "гвоздичным" или "смурым".

"Бусым" – тёмным голубо-серым или серо-голубым, "касторым" – цвета кастора, суконной шерстяной ткани.

"Испуганной мыши" – нежно-серым, или "цветом паука, замышляющего преступление" – тёмным оттенком серого.

"Розового пепла" - нежно-серым, отливающим в розовый, или "лондонского дыма" – тёмно-серым. "Гавана" – серо-коричневым или коричнево-серым.

«Борода Абдель-Кадера» («Абдель-Керима») – так называли материал из нитей белого и чёрного цвета, с получавшимся в результате серым отливом.

Или "маренго" – серый с вкраплениями чёрного. Название возникло после знаменитой битвы при Маренго в 1800 г. Одни говорят, что именно такого цвета были брюки Наполеона, другие же утверждают, что дело, мол, в тканях местного производства, которые были в основном тёмно-серого цвета.

А ведь был ещё "маренго-клер" – светло-серый...

У Чичикова «фрак суконный, цвета наваринского дыма» – модный цвет сукна появился после победы русских над турками в Наваринской бухте в 1827 г.

Словом, от одних только названий оттенков серого, которые использовались сотню-другую лет назад, голова может пойти кругом.

А помните прелестное слово "гризетка" из французских романов?

"Гризетом" (франц. grisette, от gris "серый") называли лёгкую шёлковую, реже шерстную ткань серого цвета. Она была недорогой, так что девушки, зарабатывавшие на жизнь самостоятельно – шляпницы, модистки, хористки и белошвейки – шили себе из него платья.

И... стали "гризетками".



Впрочем, любовь к серому цвету пришла не сразу.

Домотканые серые и серо-коричневые ткани были доступны всем на протяжении столетий и даже тысячелетий, а значит, не так интересны. Куда выше ценились ткани окрашенные, особенно в яркие цвета. И, тем не менее, серый цвет присутствовал не только в крестьянской одежде. Более того, он постепенно продвигается всё выше, пробираясь в костюмы аристократов.

Например, сохранилось упоминание, что король Иоанн, занявший английский трон после гибели своего брата, знаменитого Ричарда Львиное сердце, заказал для своей королевы серую, очень дорогую тунику, отделанную мехом.

А Анна Болейн, супруга короля Генриха VIII, которую тот отправил на плаху, в день казни надела поверх красной нижней юбки свободное платье тёмно-серого цвета, накинув отороченную горностаем мантию – истинная королева.




На портретах XVII века дамы часто красуются в атласных платьях нежных оттенков, в том числе серого. А серое сукно проникает в военную форму. Через сто пятьдесят лет мужчины вообще откажутся от ярких тонов в одежде, и их уделом станут чёрный и серый, но пока до этого ещё далеко...

Наступает XVIII век – это эпоха, когда серый прекрасен, как никогда. Это торжество серо-серебристой парчи и легчайшего серого шёлка платьев. Это блеск шёлка и атласа и нежность бархата. Это самые тонкие оттенки серого цвета, которые кажутся ещё нежнее в сочетании с розовым, персиковым или белым. Это парадные платья императриц и маскарадные костюмы. Это пудреные парики, похожие на облака...



Говорят, что серо-пепельный цвет вошёл в моду, поскольку волосы французской королевы Марии-Антуанетты, тогдашней законодательницы мод, были этого оттенка, и она даже отправляла пряди своих волос на фабрики, где по этим образцам создавали особый оттенок для окраски материй.

Да, серый не скучен – он воздушен, как сама эпоха рококо...

В конце XVIII – начале XIX века, эпоху лёгких платьев с завышенной талией, поначалу белых, светлых, нежных оттенков, а потом и более ярких, серому цвету тоже находится место.

Модный журнал за январь 1812 г. так описывал "утренний костюм": "Накидка из серого бархата, отделанная бархатной лентой. Пояс из того же материала с чёрной отделкой по концам. Шляпка из серого бархата с той же отделкой, что и накидка. Серые перья с чёрными кончиками".

Из тканей тёмно-серого цвета часто шили костюмы для верховой езды и платья для прогулок, но место таким оттенком находилось и в вечерних нарядах, и в детской одежде, и в аксессуарах.

Для серебристо-серого цвета появилось ещё одно название – "Эстерхази", в честь венгерской аристократической фамилии.



Серый носили в самых разных случаях – это и светло-серые наряды подружек невест, и тёмно-серые траурные платья.

Вот "дневное" платье, которое хранится в Государственном Эрмитаже: "Лиф и тюник из голубовато-серого фая с бархатным растительным узором под кружево, юбка из светло-серого канауса".



А вот хранящаяся там же шляпка "из серой соломки, отделана плиссированным серым газом и букетом искусственных цветов".



Такой же поэмой, описанием наряда в серых тонах, звучат строки романа Золя, "Добыча", где маэстро, создающий самые красивые наряды Парижа, описывает придуманное им для героини платье: "Платье монтеспан из пепельного фая... длинный трэн, спереди закругленная баска... серые атласные банты приподнимают ее на боках... затем тюник с буфами из светло-серого тюля, буфы отделяются серыми атласными бейками".

И пусть забылись названия тканей и деталей туалета, но представить себе это великолепие всё-таки можно. Серое великолепие.

Серебристо-серого цвета самое нарядное платье скромной героини знаменитого романа Шарлотты Бронте, Джен Эйр, и в серебристо-жемчужном же платье она собирается выходить замуж за мистера Рочестера.

А два оттенка серо-стального цвета получают название в честь старейших английских университетов – "Оксфорд" и "Кембридж".

Словом, серый цвет, который мог быть и элегантным, и девически-романтичным, прочно вошёл в моду и уже, по сути, никогда не сдавал своих позиций.

И уж тем более в веке двадцатом, куда более прагматичном, чем его предшественники. Но дело не только в том, что серый может быть немарким, практичным и строгим, идеальным цветом деловых костюмов, что мужских, что женских – униформы XX века. Он настолько нейтрален, что может объять всё и понравиться всем.

Серый – один из любимых цветов Шанель. И в её честь Йоджи Ямамото в 1997 г. включит в свою коллекцию костюмы из серого твида, напоминающие о временах расцвета дома моды мадемуазель Коко.

Серый любил создатель эпохального стиля New look Кристиан Диор, и в особенности – сочетание нежно-серого и нежно-розового цветов, воплощение элегантности и нежности одновременно. Шёлк, твид, шерсть, костюмы и платья – женщина в сером Диора всегда бесподобно хороша. И когда в 1996 в этот дом моды пришёл Джон Гальяно, отточенная линия, которую только подчёркивал скромный серый, снова восторжествовала.

 

Год за годом модельеры, выбирая цвета сезона, вторили: "Серый в моде". Снова и снова.

Он мог уйти на короткое время, а потом вернуться вновь, и торжествовать целое десятилетие, как, скажем, произошло в 1990-ые.

Может быть, потому, что он универсален?

Модные журналы часто утверждают, что нет человека, которому бы не шёл серый цвет. Пожалуй. Особенно если подобрать подходящий оттенок, и "разбавить" тем цветом, который идёт вам безусловно.

Да, благородный серый безусловно хорош сам по себе, особенно если комбинировать разные оттенки, но с другими цветами он "оживает".

Уже упоминавшееся сочетание серого и розового, столь любимое Диором, нарядно и женственно, причём розовый может быть как бледным, пастельным, так и ярким, как фуксия (цветом, вошедшим в моду за последние годы).

С жёлтым серый становится радостнее, а яркость жёлтого, иногда излишняя, наоборот, приглушается.

То же происходит и с красным цветом.

Излюбленное классическое сочетание красного и чёрного выглядит порой грубым, а вот серый привносит свою нежность, превращая контрастное сочетание в дуэт.

Белый, фиолетовый, оливковый и синий, бирюзовый – все они могут "заиграть" в сочетании с серым. Ведь он куда мягче смотрится в качестве основного цвета, чем чёрный.

"Новый чёрный" – так называет его теперь.



Нынешняя осень не исключение.

Платья и пальто, юбки и шарфы – всё серебристое, дымчатое, светлое и тёмное, но главное – серое.

Бледно-серые сапоги Celine, тёмно-серые ботильоны и светло-серые ботфорты Fendi.

Вязаные платья Pringle of Scotland, строго-скульптурные от Viktor & Rolf, блестящие и переливающиеся от Balmain и Versace, сложно-драпированные от Moschino и Louis Vuitton.

И все – серые!

Как серебро, осенний туман и сотни других оттенков у десятков дизайнеров.

Ведь легче сказать, кто не обращался к серому цвету, чем назвать те, кто его использовал.



Серыми в этом году были (да и есть) не только вечерние платья с пышнейшими юбками от Marchesa, но даже наряды от одной из самых знаменитых создательниц свадебных платьев Vera Wang.

Да-да, замуж – в сером. Почему бы и нет, если это красиво?




Серый – один из основных цветов осенних коллекций, и он же останется в весенних.

Поначалу это кажется странным – неужели нам снова предложат ходить в сером? Цвете, который, пожалуй, меньше всего ассоциируется с весной?

Но при взгляде на эти оттенки понимаешь – да, серый может быть весенним. Невыносимо элегантным, как костюмы от Dior, или нежным, как платья от Alberta Ferretti.





Серый может уйти на время из моды, но он обязательно вернётся.

Почему?

Знаменитый английский писатель Гилберт Кит Честертон так писал в своём эссе, посвящённом серому цвету: "Тем и прекрасен цвет, который называют бесцветным. Он сложен и переменчив, как обыденная жизнь, и так же много в нем обещания и надежды. Всегда кажется, что серый цвет вот-вот перейдет в другой – разгорится синим, просветлеет белым, вспыхнет зеленью или золотом. Неопределенно, неуверенно, он что-то сулит нам".

А Максимилиан Волошин сравнивал Париж не просто с розой – с серой розой.

Серый цвет на самом деле волшебен.

Он может помочь вам скрыться в толпе, а может и выделить из неё. Стоит только захотеть.


 

Источник: http://age60.ru/PRINT-f4-t638.html
 

Кто слышал старинную английскую песню "Greensleeves", воспевающую "леди Зелёные рукава"...

Зеленые рукава

(Старинный романс)

В переводе С.Я.Маршака


Твоим зеленым рукавам
Я жизнь без ропота отдам.
Я ваш, пока душа жива,
Зеленые рукава!

За что, за что, моя любовь,
За что меня сгубила ты?
Неужто не припомнишь вновь
Того, кого забыла ты?


Твоим зеленым рукавам...
Я для тебя дышал и жил,
Тебе по капле отдал кровь,
Свою я душу заложил,
Чтоб заслужить твою любовь.

Твоим зеленым рукавам...
Я наряжал тебя в атлас
От головы до ног твоих,
Купил сверкающий алмаз

Для каждой из серег твоих.
Твоим зеленым рукавам...
Купил я красные чулки,
Расшитые узорами,

Купил тебе я башмачки
Нарядные, с подборами.
Купил гранатовую брошь,
Браслета два для рук твоих.

Таких браслетов не найдешь
Ты на руках подруг твоих.
Из серебра купил ножи,

Позолотил их заново.
У самой знатной госпожи
Такого нет приданого.
Тебе прислал я слуг своих


В твоем дому прислуживать.
В зеленый шелк одел я их,
И в галуны, и в кружево,
Чтоб на руках тебя несли

Они порой ненастною,
Чтоб не коснулась ты земли
Подошвою атласною.
Весь день твой услаждают слух

И музыка и пение.
Но ты меня, мой милый друг,
Отвергла тем не менее.

Одну надежду я таю,
Что, как ты жестока ни будь,
Любовь несчастную мою
Вознаградишь когда-нибудь!

Пусть ты глуха к моим мольбам,
Мучительница милая,
Твоим зеленым рукавам
Послушен до могилы я.

Твоим зеленым рукавам
Я жизнь безропотно отдам.
Зеленые, словно весною трава,
Зеленые рукава!


Романтическая версия гласит, что её написал когда-то английский король для своей возлюбленной, а менее романтические предполагают, что прекрасная дама – вовсе не будущая королева, а особа легкомысленная, и даже, возможно, лёгкого (слишком лёгкого) поведения.

Почему?

В песне упоминаются не какие-нибудь другие рукава, а именно зелёные. В английском же языке есть выражение "зелёное платье", "сделать платье зелёным" – если оно таким стало, значит, его владелица лежала на траве, и, скорее всего, не одна...

Что ж, зелёный некогда считался "цветом любви". Любовь не модна, она просто вечна, как сама природа. Вечен и зелёный цвет.

Окрасить в него одежду было легко, куда легче, чем, допустим, в красный или синий. Зелёный стал простым и повседневным, так что в него столетиями одевались и те, кто о ярких тонах мечтать не смел. Но разве это преуменьшило его красоту?.. Или сделало обыденным?

И недаром в зелёное наряжаются сказочные существа и герои баллад, верные рыцари – уж они-то понимают, какой цвет самый волшебный, какой дарит надежду (или поможет укрыться в лесу, как Робин Гуду).

А мы с вами, наверное, поймём, почему автор одной из книг, вышедшей ещё в самом начале XV века, писал, что "с наступлением мая не хочется видеть никаких иных цветов, кроме зелёного"...

В ярко-зелёном платье изображена молодая женщина на знаменитом "портрете четы Арнольфини" – считается, что оно символизирует надежду, и, в частности, надежду на скорое материнство.

Роскошное зелёное платье, уже не из сукна или шерсти, а из шёлкового дамаска (сохранившееся до сих пор!), носила век спустя Мария Австрийская, королева Венгрии.

В зелёное наряжались итальянские красавицы, и, говорят, даже властная королева Франции Катерина Медичи, заработавшая в веках не самую приятную репутацию, предпочитала в молодости именно зелёный.

В зелёном платье изображена на одном из своих многочисленных портретах мадам де Помпадур, фаворитка французского короля.



В "светло-зелёном шёлковом платье с коротким шлейфом" появлялась перед своими придворными русская императрица Екатерина II, а придворные не отставали.


Этот цвет никогда не норовил оттеснить другие. Он просто был.

Век за веком.

Простолюдины, знать, зрелые люди и дети – все они отдали должное зелёному. Изумрудному или цвету мха, нежному, или, наоборот, тёмному оттенку... Или яркому.


 

Любили зеленый художники из "Братства Прерафаэлитов": Полистайте альбом с репродукциями - как там много дам в зеленом, в самых разных оттенках зеленого!

Середина XIX века – важная веха в истории моды. Отныне искусственные красители позволят дамам наряжаться в самые яркие цвета.

Писемский описывает в "Мещанах" соответствующий туалет:

"Платье Домна Осиповна надела ярко-зеленое со множеством дорогих вещей. Когда Бегушев заехал за ней и увидел ее в полном наряде, то не мог удержаться и произнес:

- Что это какие вы сегодня зеленые!

- Это самый модный цвет! - объяснила ему Домна Осиповна.

Бегушев невольно потупился: всю молодость свою провел он в свете, кроме того, родился, вырос в очень достаточном семействе, но таких ярких цветов на платьях дам что-то не помнил".

Впрочем, зелёный бывает таким разным... "Бисквитным" или "вердигри"– нежно-серовато зелёным; "вердепешевым" (с желтоватым или розоватым оттенком) или "вердепомовым" – "яблочным"; "осиновым" или "фисташковым"; "вердрагоновым" – то ли цвета дракона, то ли цвета формы драгун. Да что там драконы и драгуны – даже "цвета влюблённой лягушки"!

В модных журналах первой трети XIX века упоминаются "зелёный-миртовый, " зелёный-изумрудный", " цвет зелени молодых древесных побегов " и "миртовый", "цвет английской зелени" и даже "капустный". На любой вкус.





Ну а сочетать зелёный можно было с...

А вот тут уже смотря какой зелёный.

"Светло-зеленый цвет в большой моде, его много употребляют для подкладки чёрных. кружевных мантилий и даже подбивают им маленькие чепцы. Этот цвет идет очень к лицу, особливо когда он соединен с чёрным".

"Цвета голубой и зелёный с удивительной прелестью соединяются вместе, хотя по непостижимому предрассудку сочетание оных считали до сих пор невозможным".

А можно соединить зелёный с фиолетовым – "к зелёному фраку приличие требует лиловый жилет".

С приличием разве поспоришь?




 

Литературная модница Скарлетт О'Хара, страстно любившая новые наряды (впрочем, это бы самый маленький из её недостатков), героиня "Унесённых ветром", обожала зелёное.
И неудивительно – поскольку была брюнеткой с зелёными глазами: "Клетчатое платье из зеленой тафты, все в мелких оборочках, обшитых по краю зеленой бархатной лентой, шло ей бесподобно, и вообще это было ее любимое платье - когда она его надевала, глаза ее приобретали совсем изумрудный оттенок".



В первых кадрах фильма она появляется в ставшем знаменитом белом платье в мелкий зелёный цветочек, тогда как в романе оно зелёное: "Новое зеленое в цветочек платье Скарлетт, на которое пошло двенадцать ярдов муслина, воздушными волнами лежало на обручах кринолина, находясь в полной гармонии с зелеными сафьяновыми туфельками без каблуков, только что привезенными ей отцом из Атланты".

Овдовевшая, вынужденная носить траур, который так претил её живому (ирландскому! зелёному!) характеру, Скарлетт радуется обновке: "Она так давно не видела и тем паче не держала в руках новых нарядов, так изголодалась по ним, что шляпка эта показалась ей самой прекрасной шляпкой на свете. Она была из темно-зеленой тафты, подбита бледно-зеленым муаром и завязывалась под подбородком такими же бледно-зелеными лентами шириной в ладонь. А вокруг полей этого творения моды кокетливейшими завитками были уложены зеленые страусовые перья".

А когда Скарлетт отправилась в очередной раз завоёвывать мир, и ей понадобилось новое платье, то... "Зелёный, как мох, бархат портьер ласкал и чуть покалывал ей щеку, и она, как кошка, блаженно потерлась о материю. И вдруг уставилась на портьеры".

Так появилось ещё одно знаменитое литературное платье, из зелёных бархатных штор: "Петушиные перья придавали ей этакий задорный вид, а тускло-зеленый бархат шляпки выгодно оттенял глаза, и они казались удивительно яркими, почти как изумруды. Платье было тоже несравненной красоты – оно выглядело на редкость богато и нарядно и в то же время благородно!"

Зелёный – не как цвет живой природы, а как самый живой цвет в моде – мелькает то тут, то там, выныривая из литературных волн (море, заметим, тоже бывает зелёным).



От Бальзака, Золя и Драйзера до Фаулза.

То "зелёное люстриновое платье" или "корсаж из зелёного бархата".

То изящные "ботинки из изумрудно-зелёной кожи" или "зелёные шагреневые туфли с серебряными пряжками".

А еще "тёмно-зелёная мериносовая шаль с изумрудно-зеленой шелковой бахромой" или "зелёный шарф с длинной, светлеющей к краям бахромой".

И шляпки, конечно, шляпки: "бледно жёлтая соломенная шляпка с зелёным волнистым пером" или "длинные шёлковые ленты, тускло-зелёные, как водоросли".

И даже такие изыски, как "тёмно-зелёная бархатная шубка, отороченная горностаем" или "шёлк цвета Зелёный Нил".

Кто-то надевает "тёмно-зелёное шерстяное платье с большими пуговицами из ляпис-лазури, сходившимися углом на ее груди, от плеч к талии, котиковую шапочку с изумрудным пером" или "зелёное кружевное платье на золотисто-желтом шелковом чехле".

А кто-то, как Мария Фёдоровна, бывшая датская принцесса и будущая русская императрица, "светло-зеленое атласное платье, отделанное жемчугом".




Даже Эллочка-Людоедка, наверное, самая примитивная модница, описанная в мировой литературе, не устояла перед зелёным. Сначала она жадно рассматривает очередной наряд соперницы-миллионерши – "тончайшая зеленая куртка испанской кожи и перчатки, раструбы которых были инкрустированы изумрудами средней величины".

А затем принимает меры:

"- Это мексиканский тушкан.

– Быть этого не может. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы. Ну да! Барсы! Я узнаю их по оттенку. Видите, как мех играет на солнце!.. Изумруд! Изумруд!

Эллочка сама красила мексиканского тушкана зеленой акварелью и потому похвала утреннего посетителя была ей особенно приятна".

Вот уже много лет, каждый год мы читаем: "В моде такой-то оттенок зелёного..."

В 1996 году, вдохновившись работами французского художника XVIII века Антуана Ватто, Вивьен Вествуд создаст роскошное вечернее платье из зелёного фая.

В 2007 женщины будут вздыхать, глядя на роскошное зелёное платье героини Киры Найтли в фильме "Искупление", действие которого происходит в 1930-ых годах.


 

Источник: http://age60.ru/PRINT-f4-t638.html

 

Источник: http://maynardswitzer.com/index.php?cat=China

Серия сообщений "Китай":
Часть 1 - Китай на картинах В. Харченко
Часть 2 - Китайский Новый год
...
Часть 29 - Удивительные феи из капустных листьев
Часть 30 - Китайские впечатления Азата Галимова
Часть 31 - Китай на фотографиях Maynard Switzer
Часть 32 - Значение некоторых китайских иероглифов
Часть 33 - История о чае
...
Часть 44 - Канал Касе Гасанова (о Китае)
Часть 45 - Пекинская капуста. Чжан Чжиюань
Часть 46 - Пекин. Жизнь других

Люди не всегда могут увидеть себя со стороны и выбирают одежду, которая не подходит им по фасону и стилю. А еще чаще они забывают про то, что правильный выбор цветовой гаммы может подчеркнуть или выделить недостатки, которые следовало бы скрыть.

Представьте себе - идет по улице шикарно одетая леди. Все в ней хорошо: и фасончик подобран, и сидит ладно, а что-то не так. Присмотритесь внимательнее - если появилось такое ощущение при всей безупречности фасона, значит что-то с цветом или с сочетанием цветов.
А знаете ли Вы какой цвет с каким гармонирует?

Сочетание цветов.

Белый цвет - со всеми.

Розовый цвет - с белым и нежно-голубым, промежуточный между красным и белым тонами.

Красный цвет - с желтым, белым, бурым, синим и черным. Необходимо избегать совмещения красного цвета с фиолетовым и лиловым.

Оранжевый цвет - с голубым, синим, лиловым, фиолетовым и белым тонами. Является промежуточным между красным и желтым тонами.

Желтый цвет - с синим, фиолетовым, лиловым. Желтый цвет без отделки или дополнения к нему малопривлекателен.
К оранжевому и желтому цветам очень подходит контрастный черный цвет.

Коричневый цвет - с небесным, кремовым, желтым, розовым, оранжевым, зеленым и бежевым.

Зеленый цвет - с коричневым, оранжевым, салатным, желтым и белым цветами и только светлая зелень - с серым и черным тонами. Он является промежуточным между холодными и теплыми тонами.

Синий цвет бывает светлых и темных тонов.
Светло-синий - с белым, желтым, оранжевым, розовыми цветами, является промежуточным между красным и синим.
Темно-синий - со светло-синим (голубым), белы, серым, красным и желтым.

Фиолетовый цвет - с белым, желтым, оранжевым, розовым цветами, является промежуточным между красным и синим.
Светлые тона фиолетового цвета называются лиловыми. Сочетаются они с желтым, оранжевым, серым и белым цветами.
Черный цвет, белый и серый используются как отделка. Неплохо выглядит черный цвет в соседстве с оранжевым, желтым, розовым, красным, сиреневым и салатным тонами.







Когда мы выбираем платье, важно не ошибиться не только с фасоном. У каждой женщины есть свои любимые цвета. Но подвох состоит в том, что краски и цвета, которые вам нравятся сами по себе, не всегда совпадают с теми, которые делают вас привлекательными.. Есть и те цвета, что вас не портят, но могут подчеркнуть или выделить недостатки, которые следовало бы скрыть.



Итак, чтобы эффект соответствовал вашим ожиданиям, необходимо соблюдать законы колористики, учитывать сочетаемость цветов между собой и с элементами окружения, вашим типажом, с ароматами, которыми вы пользуетесь. В умелых руках цвет становится эффективным инструментом осознанного формирования индивидуального имиджа.



Выбрать свой цвет, принт, фактуру и правильно сочетать цвета - еще одна задача, решить которую поможет таблица сочетания цветов.

Итак, Бежевый:



Оранжевый:



Горчично-зеленый:



Ярко-синий:



Фуксия:

Источник: http://www.livejournal.ru/zh_zh_zh/beauty/id/1378

М.В. Нестеров - Портрет художника В.М. Васнецова

В тихом московском переулке невдалеке от Садового кольца стоит сказочный терем. С весны 1894 года в доме, выстроенном по собственному проекту, жил замечательный художник - Виктор Михайлович Васнецов. В память о живописце теперь этот переулок носит его имя, а в доме, о котором Ф.И. Шаляпин говорил, что это «нечто среднее между современной крестьянской избой и древним княжеским теремом», размещен один из самых интересных московских музеев.

Этот дом-музей особенно любят дети, ведь здесь живут сказки. Интересно наблюдать, с каким интересом дети рассматривают громадные полотна, украшающие мастерскую художника, с каким восторгом узнают на картинах знакомые персонажи русских народных сказок. А полюбоваться в этом доме есть чем не только детям, но и взрослым. Кроме значительного количества картин и рисунков художника здесь представлена прекрасная коллекция древних предметов и икон, которую живописец собирал всю жизнь. Да и само здание не оставляет равнодушным – это на самом деле удивительный сказочный терем.

Виктор Васнецов родился 3 мая 1848 г. в Вятской губернии в селе Лопьял в семье священника. По совету отца юноша выбрал путь духовного служения. Учился в Вятском духовном училище, а затем в духовной семинарии. Но тяга к живописи, которой Виктор увлеченно отдавал все свободное время, пересилила и, уйдя с последнего курса семинарии, он в 1867 году отправился в Петербург. Год проучился в Рисовальной школе Общества поощрения художников, где его наставником был прекрасный художник И.Н. Крамской, а в 1868 году поступил в Академию художеств.

Еще в годы учебы в академии юноша определил главное направление своей деятельности - историко-былинная живопись. Чтобы быть ближе к исконно-русской старине, в 1878 году Васнецов переезжает в Москву. «Я чувствовал всем существом, - писал он впоследствии, - что только Москва, ее народ, ее история, ее Кремль смогут оживить мою обессиленную петербургским равнодушием и холодом фантазию! Только Москва, этот исконный центр всего родного, с детства такого близкого и понятного, сможет правильно насытить мое истосковавшееся по всему русскому, по всей народной поэзии творчество, направить меня по настоящему, русскому художнику свойственному, пути и направлению!».

Москва всегда привлекала художников, практически одновременно с Васнецовым в первопрестольную перебрались И.Е. Репин и В.Д. Поленов. С каким удовольствием после прямых и чопорных петербургских улиц друзья-художники бродили по кривоколенным московским переулкам, где в зелени садов прятались старинные дворянские и купеческие особнячки, а из-за очередного поворота внезапно появлялись небольшие уютные церквушки, которые, казалось, еще помнят Ивана Грозного.

Оружейная палата, Патриаршая ризница, Румянцевский музей, собрания коллекционеров Д.П. Боткина, К.Т. Солдатенкова, А.И. Хлудова, П.М. Третьякова давали возможность лучше понять и почувствовать мир русской старины. В Москве Васнецову работалось легко и плодотворно. Именно здесь были написаны его лучшие произведения, навеянные русскими былинами и сказками. Несомненно, самым известным из них стало грандиозное полотно «Богатыри», украшающие ныне Третьяковскую галерею.

Немногие знают, что одно из крупнейших произведений мастера находится в Историческом музее. О созданной в 1882-85 годах картине-фризе «Каменный век» известный художник и реставратор И.Э. Грабарь сказал, что это «единственная в европейской живописи композиция, заставляющая верить в подлинность этих первобытных людей». Стоит отметить, что Васнецов любил бывать в историческом музее, где можно было отдохнуть душой, общаясь с истинными знатоками российской истории И.Е. Забелиным, В.И. Сизовым, А.В. Орешниковым. В этих залах неоднократно проходили персональные выставки Васнецова, причем, немалую часть вырученных от их проведения средств Виктор Михайлович жертвовал на расходы по пополнению музейных коллекций.

Человек глубоко верующий, Васнецов с удовольствием участвовал в росписи православных храмов. Высокую оценку современников вызывали выполненные им мозаики для храма Воскресения Христова в Петербурге и росписи собора Святого Владимира в Киеве.

Виктор Михайлович с увлечением коллекционировал древние иконы. Об этой страсти живописца интересные воспоминания оставил его племянник Всеволод Аполлинарьевич Васнецов: «На этом же Сухаревском толчке попадались моему дяде древние иконы. Он был большим их знатоком и одним взглядом определял достоинства предлагаемого произведения. И вот иногда раздавался телефонный звонок - звонил дядя Виктор. «Аполлинарий! Какую вещь я приобрел! Сейчас же приезжай смотреть». Ему нетерпелось похвастаться своим приобретением. Отец немедленно выезжал, а частенько и я с ним. Посередине мастерской на мольберте уже стояла новая покупка. Как всякий коллекционер, пополнивший свою коллекцию каким-либо интересным приобретением, дядя бывал оживлен, разговорчив и сиял как именинник. Оба брата с интересом рассматривали икону, восторгались ее достоинствами, иногда спорили о школе и времени».

Творчество и увлечения Васнецова хорошо представлены в музее, где насчитывается более 25 тысяч картин, рисунков, исторических реликвий и документов. Среди этого многообразия главный интерес посетителей неизменно вызывают картины, большинство которых написано в начале ХХ века. В громадной мастерской художника представлены полотна, которые он сам называл «поэмой семи сказок»: в эту серию входят «Спящая царевна», «Царевна-Несмеяна», «Царевна-Лягушка», «Ковер-самолет», «Кащей Бессмертный», «Баба Яга», «Бой Ивана-Царевича с трехглавым змеем», причем отдельные картины имеют несколько вариантов.

Взрослых зрителей заинтересуют портреты, пейзажи, жанровые картины и зарисовки, выполненные мастером. Большое впечатление производит и сам дом, на первом этаже которого находятся гостиная, столовая и жилые комнаты, сохранившие мебель и убранство, создававшиеся по эскизам Васнецова в Строгановских и Абрамцевских мастерских, а также на родине художника в Вятке. При этом стиль оформления каждого помещения свой: гостиная выполнена в боярском стиле, характерном для XVII столетия, столовая напоминает горницу в избе зажиточного крестьянина.

Большое впечатление производит мастерская живописца, размещающаяся на втором этаже. Это пронизанное светом громадное помещение площадью около 110 квадратных метров и высотой до 6 метров. На стенах большие картины по мотивам русских сказок, которые интересно рассматривать под чарующую музыку российских композиторов, бывших современниками автора.

Напротив мастерской в кабинете-спальне, который художник называл «светелкой», расположилась коллекция икон. Эта комната еще во времена Васнецова производила на посетителей большое впечатление: «Вдоль стен - широкие, чисто выструганные скамьи. На бревенчатых стенах угольные и карандашные наброски, рисунки, этюды. В левом углу старинные строгие иконы без позолоты и украшений - это ценнейшие образцы творчества древнерусских живописцев», - вспоминал Всеволод Васнецов.

Художник гордился своей коллекцией икон, недаром его последний портрет, который в 1925 году написал Нестеров, изображает Васнецова на фоне старинных икон.

Жизнь художника оборвалась 23 июля 1926 года, когда он работал над портретом своего друга Михаила Нестерова. Но стоит в Москве терем, в который художник поселил сказки, приносящие радость и детям, и взрослым.

В. Рогоза, http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-16566/

 

Серия сообщений "Живописные образы литературных героев":
Часть 1 - Анна Каренина
Часть 2 - Красная Шапочка Ю. Клевера
Часть 3 - Сказочные герои на картинах В. Васнецова
Часть 4 - "Алиса в стране чудес" Елены Келис
Часть 5 - "Алиса в стране чудес" Олеси Михайловой
...
Часть 12 - La Belle Dame Sans Merci
Часть 13 - Сказочный мир Артура Рэкема
Часть 14 - Ромео и Джульетта

Проспект Свободы

Площадь Мытна

Улица И. Франко

Улица Подвальная

 

Улица Театральная

Площадь Рынок

Улица Винниченка

Серия сообщений "Художники рисуют Львов":
Часть 1 - Одо Добровольский
Часть 2 - Львов Игоря Миргорода
...
Часть 9 - Львов Валерия Олейника
Часть 10 - Художники рисуют Львов
Часть 11 - Львов В. Стопачинского
Часть 12 - Антон Ланге
Часть 13 - Павло Лопата - Твори мистецтва, присвячені Львову

Ю. Ю. Клевер - Красная шапочка

Во многих сказках главными героинями являются прекрасные юные принцессы. Любопытно, что и первая книга сказок, изданная для детей, увидела свет благодаря принцессе Орлеанской. Именно для племянницы французского короля Людовика XIV (Великого) в конце XVII века была издана прекрасно оформленная книга «Сказки моей матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями». Автором сборника сказок был указан Пьер де Арманкур-Перро. Но многие знали, что подлинным автором был не Пьер, а его отец – сановник при дворе короля, а по совместительству академик и известный поэт.

Вскоре книга была опубликована массовым тиражом, и началось её победное шествие по Европе. Слушая сказки из этой книжки, которые им читали взрослые, дети с замиранием следили за удивительными похождениями Кота в сапогах, смеялись над проделками Мальчика с пальчик, переживали за юную принцессу, уколовшуюся веретеном и уснувшую почти на сто лет. Не оставались они равнодушными и к судьбе маленькой девочки, прозванной Красной Шапочкой, которая отправилась в дремучий лес, чтобы навестить свою бабушку.

В России, причем на русском языке, эта книга, названная «Сказки о волшебницах с нравоучениями», вышла в свет в 1768 году. К этому времени книга уже почти 40 лет издавалась под именем своего подлинного автора – Шарля Перро. В первых русских изданиях сказки назывались немного не так, как мы привыкли с детства – «Сказка о батюшке котике в шпорах и сапогах», «Сказка о девочке с красненькой шапочкой», «Сказка о некоем человеке с синей бородой» и т.п. Книга Шарля Перро в России неоднократно переиздавалась, став любимой для многих поколений детей.

Существует значительное количество иллюстраций к сказкам Перро, которые рисовали профессиональные художники в различных странах. Несомненно, что многие родители, умеющие держать в руках карандаш или кисть, тоже изображали для своих детей их любимых сказочных героев. В 1884 году откликнулся на просьбу своей дочери Машеньки и Юлий Клевер, бывший к этому времени уже известным российским художником. Выполняя просьбу изобразить Красную Шапочку, он не стал рисовать небольшую картинку, а написал огромное полотно, тут же ставшее необычайно популярным в России, а затем и в Европе.

Собственно, создавая картину на сказочный сюжет, Юлий Клевер не был новатором. Уже в течение нескольких лет на выставках появлялись былинно-сказочные работы Виктора Васнецова, о которых можно было сказать: «Там русский дух, там Русью пахнет». Именно «русскость» первых сказочных полотен Васнецова сделало их интересными для отечественного, но не для европейского зрителя. А «Красная Шапочка», написанная Клевером, оказалась интересна и европейцам, сделав популярными и другие работы Юлия Юлиевича, которому еще не исполнилось и сорока лет.

Интересно, что Юлий Клевер стал известным художником-пейзажистом не имея профессионального образования, хотя в Академии художеств он некоторое время проучился, но был отчислен за постоянные пропуски занятий. Юный художник отнесся к отчислению философски, и в 24 года умудрился устроить персональную выставку. Как ни странно, столь дерзкий шаг оказался успешным. Выставку заметили, работы Клевера стали покупать. Вскоре появились и первые награды.

На одной из выставок пейзаж Клевера купил император Александр II, похвально отозвавшийся и о других работах молодого автора. Не секрет, что на Руси многие чиновники умеют улавливать и невысказанные мысли начальства. Так произошло и в тот раз. Клеверу Академия художеств присвоила звание классного художника, причем первой степени, которой удостаивались только выпускники, получившие малую золотую медаль. А в 1878 году Юлию Юлиевичу присвоили звание академика живописи за картину «Старый парк», которую затем отправили в Париж на международную выставку.

Официального признания Юлий Клевер и так бы достиг, ведь благодаря таланту и колоссальной работоспособности он стал прекрасным пейзажистом, но интерес императора к его работам значительно этот процесс ускорил. Кстати, картины Клевера с удовольствием покупали не только члены царской фамилии и сановники, но и Павел Третьяков.

Для нашего рассказа о картине «Красная Шапочка» интересна очередная карьерная ступень, пройденная Юлием Клевером. В 31 год за картину «Лесная глушь» он получил звание профессора Академии художеств. Кроме всего прочего это звание давало право на квартиру и мастерскую при Академии. Именно в академической мастерской и началась работа над полотном на сказочный сюжет, причем, основой пейзажа, на фоне которого разворачиваются события, стали этюды к картине «Лесная глушь».

Картину «Красная Шапочка» художник не воспринимал как что-то серьезное, хотя и работал над ней с увлечением, «советуясь» о некоторых деталях с дочерью. Любопытно, что девочку на картине написал талантливый ученик Клевера молодой художник Александр Новоскольцев. Моделью послужила шестилетняя Машенька Клевер, которая не позировала, а просто играла в мастерской. Стоит отметить, что Юлий Клевер, заваленный заказами с легкой руки императора, иногда прибегал к помощи своих учеников в работе над крупными полотнами, но, к его чести, никогда этого не скрывал, да еще и гонораром делился.

В 1884 году вместе с еще несколькими полотнами «Красная Шапочка» появилась на выставке. Как позднее признавался Юлий Юлиевич, он не ожидал такого успеха этой картины. Вскоре репродукции «Красной Шапочки» опубликовали российские, а затем и зарубежные издания, сделав эту картину и её автора чрезвычайно популярными.

«Красная Шапочка» дала путевку в жизнь и Машеньке Клевер. Если при работе над этой картиной она была только «консультантом», то вскоре и сама взялась за кисти, став известной художницей.

Со временем картина Юлия Клевера «Красная Шапочка» подзабылась, хотя её репродукции и появляются в публикациях, посвященных творчеству художника. Само же полотно теперь украшает музей в Великом Новгороде. Картина висит в большом зале и издалека выглядит как пейзаж сумрачного елового леса. Любопытно наблюдать, как зрители, прочитав название картины, начинают с интересом её рассматривать, обнаруживая на ней и волка, и Красную Шапочку.

Картина «Красная Шапочка» стала для Юлия Юлиевича Клевера всего лишь эпизодом в творческой судьбе. В истории же он остался как самобытный художник-пейзажист, как педагог, воспитавший многих талантливых живописцев, как основатель династии художников, ведь живописцами стали его дочь Мария, сыновья Юлий и Оскар.

 

Источник: http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-33494/

Серия сообщений "Живописные образы литературных героев":
Часть 1 - Анна Каренина
Часть 2 - Красная Шапочка Ю. Клевера
Часть 3 - Сказочные герои на картинах В. Васнецова
Часть 4 - "Алиса в стране чудес" Елены Келис
...
Часть 12 - La Belle Dame Sans Merci
Часть 13 - Сказочный мир Артура Рэкема
Часть 14 - Ромео и Джульетта

 

Г. М. Манизер - Анна Каренина (по роману Л. Н. Толстого)

М. А. Врубель - Свидание Анны Карениной с сыном.  Иллюстрация к роману Л.Н. Толстого "Анна Каренина"

 

Рудаков Константин Иванович - Объяснение Анны с Карениным, 1940 г. 

К. И. Рудаков - Эскиз иллюстрации к роману Л.Н. Толстого "Анна Каренина", 1940-е гг.

Жлабович Анатолий - Иллюстрации к произведению Л.Н.Толстого "Анна Каренина":
 

Долли и Анна

Шляпина Марина - Анна Каренина

Андрианов Андрей - Анна Каренина

Джерих Анжела - Анна Каренина

Известно, что Лев Толстой придал Анне Карениной некоторые черты внешнего облика дочери А. С.Пушкина - М. А. Гартунг:

И. К. Макаров - Портрет Марии Пушкиной, 1849 г.

 

И. К. Макаров - Портрет М. А. Гартунг, 1860 г.

Мари́я Алекса́ндровна Га́ртунг (до замужества Пу́шкина; 7 (19) мая 1832 год, Санкт-Петербург, Российская империя — 7 марта 1919, Москва, РСФСР) — старшая дочь Александра Сергеевича Пушкина и Натальи Николаевны Пушкиной, урождённой Гончаровой.

Мария Александровна родилась 19 мая 1832 года в Петербурге. Имя получила в честь покойной бабки Александра Сергеевича — Марии Алексеевны Ганнибал. Получила домашнее образование. В девять лет она свободно говорила, писала и читала по-немецки и французски. Позднее Мария Александровна училась в привилегированном Екатерининском институте. После окончания института в декабре 1852 года — фрейлина императрицы Марии Александровны, супруги Александра II.

В апреле 1860 года в возрасте 28 лет вышла замуж за Леонида Николаевича Гартунга (1834—1877), генерал-майора, управляющего Императорскими конными заводами в Туле и Москве. Супруг погиб в 1877 году. Его несправедливо обвинили в хищении, и на суде он застрелился, оставив записку: «Я … ничего не похитил и врагам моим прощаю». Гибель мужа стала ударом для Марии Александровны. В одном из писем родственникам она писала:

Я была с самого начала процесса убеждена в невиновности в тех ужасах, в которых обвиняли моего мужа. Я прожила с ним 17 лет и знала все его недостатки; у него их было много, но он всегда был безупречной честности и с добрейшим сердцем. Умирая, он простил своих врагов, но я, я им не прощаю.

— Из письма М. Гартунг И.Н. и Е.Н. Гончаровым 24 октября 1877 года

Детей не имела. После смерти в 1875 году Софьи Александровны, урождённой Ланской (1838?—1875), первой супруги брата Александра, Мария Александровна помогала воспитывать осиротевших детей. Часто гостила она и у своих сводных сестёр Ланских.

Мария Александровна принимала активное участие во всём, что было связано с её отцом и памятью о нём. В 1880 году присутствовала вместе с братьями и сестрой на открытии памятника Пушкину в Москве. Долгие годы она потом приходила к памятнику Пушкина на Тверской и часами сидела возле него. Поэт Николай Доризо посвятил ей строки:

Во всей России знать лишь ей одной,
Ей,
одинокой
седенькой старухе,
Как были ласковы
и горячи порой

Вот эти пушкинские бронзовые руки.

— Николай Доризо. «России первая любовь. Мой Пушкин»

До 1910 года Мария Александровна была попечительницей городской аудитории-читальни, которая была открыта 2 мая 1900 года в Москве (ныне библиотека имени А. С. Пушкина), но была вынуждена отказаться из-за возраста и нездоровья.

В 1918 году первый нарком просвещения А. В. Луначарский ходатайствовал о назначении пенсии дочери Пушкина. Обследовав условия жизни Марии Александровны «для определения степени её нуждаемости» и «учтя заслуги Пушкина перед русской литературой», Наркомсобес выделил ей персональную пенсию, которую она не успела получить. Мария Александровна умерла в Москве 7 марта 1919 года. Похоронена на кладбище Донского монастыря.

В 1868 году в Туле в доме генерала Тулубьева Мария Александровна познакомилась со Львом Толстым, отразившим позднее некоторые черты её внешнего облика в романе «Анна Каренина». Свояченица Толстого Т. А. Кузьминская в своей книге «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне» писала: « … Когда представили Льва Николаевича Марии Александровне, он сел за чайный столик подле неё; разговора я их не знаю, но знаю, что она послужила ему типом Анны Карениной, не характером, не жизнью, а наружностью, Он сам признавал это» ^. В экспозиции Государственного музея Л. Н. Толстого в разделе, посвящённом роману «Анна Каренина», помещён портрет М. А. Гартунг, выполненный И. К. Макаровым в 1860 году. Портрет этот приобретён в 1933 году у давней знакомой Марии Александровны — Е. С. Макаренко. На нём Мария Александровна изображена с жемчужным ожерельем, доставшимся ей от матери, и гирляндой анютиных глазок в волосах. В романе же автор так описывал Анну Каренину:

Анна не была в лиловом… …На голове у неё, в черных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на черной ленте пояса между белыми кружевами. Причёска её была незаметна. Заметны были только, украшая её, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивающиеся на затылке и висках. На точёной крепкой шее была нитка жемчугу.

— Л.Н. Толстой «Анна Каренина»

(Википедия)

 

Статья о том, как писался роман "Анна Каренина":

Серия сообщений "Живописные образы литературных героев":
Часть 1 - Анна Каренина
Часть 2 - Красная Шапочка Ю. Клевера
Часть 3 - Сказочные герои на картинах В. Васнецова
...
Часть 12 - La Belle Dame Sans Merci
Часть 13 - Сказочный мир Артура Рэкема
Часть 14 - Ромео и Джульетта

Весельчак Буффальмако
     Эжену Мюнцу
     Buonamico dl Cristofano detto Buffalmacco, pittore  Florentine, il qual
fu  discepolo  d'Andrea  Tafi, e come  uomo  burlevole  celebrate  da Messer
Giovartni Boccaccio net  suo Decamerone, fu come si sa carissimo compagno di
Bruno  et di Calandrino  piitori  ancore essi faceti e piacevoli, e, come si
puo vedere nell'opere sue sparse per tutta  Toscana, di  assal buon guidizio
nell'arte sua del dirignere.
     Vile  de'  piu  eccelenii piitori  da  M.  Oiorgio Vasari.  -  Vita  di
Buonarnico Buffalmacco.

Буонамико ди Кристофано, прозванный  Буффальмако,
флорентийский живописец, который был учеником Андреа  Тафи и прославлен как
человек  веселый  мессером Джованни Боккаччо  в его  "Декамероне", был,  как
известно, ближайшим приятелем живописцев Бруно и Каландрино, которые  и сами
были шутниками  и весельчаками,  и, насколько  можно судить по  его работам,
рассеянным  по  всей  Тоскане, весьма  хорошо разумел и  в  своем  искусстве
живописи ("Жизнеописания  наиболее  знаменитых  живописцев"  мессера Джорджо
Вазари.-"Жизнеописание Буффальмако").

     Тараканы
     В ранней  молодости Буонамико  Кристофано, флорентинец, за веселый нрав
прозванный Буффальмако 44,  находился в  обучении  у Андреа Тафи 45, мастера
живописи  и мозаичного дела. А Тафи преуспевал в  своем  искусстве.  Посетив
Венецию как раз в ту пору, когда Аполлоний 46 покрывал мозаикой стены собора
святого  Марка,  он  хитростью выведал секрет,  который тщательно  оберегали
греки. По возвращении в родной  город он так прославился умением  составлять
картины из множества разноцветных стеклышек, что не  мог справиться со всеми
заказами на такого рода работы и каждый  день от утрени до  вечерни трудился
на  лесах в какой-нибудь церкви,  изображая Иисуса  Христа во гробе,  Иисуса
Христа во славе его,  а также патриархов, пророков или же истории Иова и Ноя
47. Но  он не  желал упускать  заказы и на  роспись стен тертыми красками по
греческому  образцу, единственному известному в те времена,  а потому сам не
знал отдыха  и не давал передохнуть ученикам. Он  имел обыкновение  говорить
им:
     - Те, кто, подобно мне, владеет важными секретами и достиг совершенства
в своем искусстве,  должны постоянно и  помыслами и руками своими тянуться к
работе, дабы скопить много денег  и оставить по себе долгую память. И раз я,
дряхлый и немощный старик, не боюсь труда, то  уж вы-то обязаны помогать мне
всеми своими молодыми, свежими, непочатыми силами.
     И, чтобы его краски, стеклянные составы и обмазки были  готовы  с утра,
он заставлял юношей подниматься среди ночи. Но именно это было всего труднее
для Буффальмако, который имел привычку  подолгу ужинать и любил слоняться по
улицам в те часы, когда все кошки серы. Ложился он поздно и спал сладко, ибо
совесть у него, в сущности, была чиста. И потому, когда скрипучий голос Тафи
нарушал  его  первый сон, он поворачивался на другой бок и  не отзывался. Но
хозяин не переставал кричать, а  в случае чего попросту входил  в  комнату к
ученику, недолго  думая стаскивал с ленивца одеяло и выливал ему  на  голову
кувшин воды.
     Не успев толком  обуться, Буффальмако со скрежетом зубовным отправлялся
растирать  краски  в  темную  холодную мастерскую,  где,  растирая и  ворча,
придумывал   средство  избавиться  впредь  от  такой  жестокой  напасти.  Он
размышлял долго, но ничего путного и подходящего придумать не мог, хотя ум у
него был  отнюдь  не  бесплодный; и  однажды  на  рассвете  в нем зародилась
удачная мысль.
     Чтобы  осуществить ее, Буффальмако дождался ухода хозяина. Едва настало
утро, как Тафи положил в карман фляжку с вином кьянти и три крутых яйца, что
обычно составляло его завтрак, и, наказав ученикам плавить стекло в согласии
с  правилами  и трудиться  не  покладая рук, отправился работать в ту  самую
церковь  Сан-Джованни,  которая  так  необычайно  хороша  и  с  удивительным
мастерством  построена  на античный лад. Он трудился там над мозаиками,  где
изображены  были  ангелы, архангелы, херувимы,  серафимы, власти, престоли и
господствия  48; главнейшие деяния божии от того дня, как господь сказал: да
будет свет, - и до  того,  как он повелел быть потопу; истории Иосифа и  его
двенадцати братьев 49, земное бытие Иисуса Христа от зачатия во чреве матери
до восшествия на небеса, а также житие святого Иоанна Крестителя. Тафи очень
усердствовал, вставляя  кусочки стекла в  грунт и  искусно  сочетая их между
собою, а посему ожидал прибыли от  этой  большой  работы  с таким множеством
действующих лиц.
     Итак,  не успел учитель уйти, как Буффальмако приступил к осуществлению
своей  затеи. Он  опустился  в  погреб, сообщавшийся с погребом  булочной  и
полный  тараканов, которых  привлекал запах мешков с  мукой.  Известно,  что
булочные,  трактиры  и мельницы  кишат тараканами или же  карапузиками.  Это
плоские  дурно  пахнущие  насекомые  с  рыжеватым  щитком,  которые неуклюже
передвигаются   на  длинных   мохнатых  лапках.   Вернее  было  бы   сказать
"надкрыльями". "Щиток" -  название  неподходящее,  совершенно  неподходящее.
Здесь речь идет о восточном таракане, распространенном по всей Европе.
     В эпоху войн, обагрявших  Арбию  и  питавших  оливковые  деревья кровью
благородных  рыцарей, у этих противных  насекомых было в  Тоскане два имени:
флорентинцы  называли их сьенцами, а  сьенцы -  флорентинцами.  В  России их
зовут прусаками, в Пруссии - русскими, во Франции - ханжами.
     Шутник Буффальмако ухмылялся, глядя, как они  движутся, точно крошечные
щиты бесчисленных рыцарей-карликов на волшебном турнире.
     "Эге! - подумал  он. - Видно, это были  угрюмые  майские жуки.  Они  не
любили весны, и Юпитер покарал их за холодный нрав. Он повелел им ползать во
мраке под гнетом бесполезных крыльев и тем показал людям, что в  пору  любви
надо наслаждаться жизнью".
     Так  рассуждал  про  себя  Буффальмако, ибо  он, по  примеру  остальных
смертных, был склонен находить в природе подобие своих чувств и страстей; он
же превыше всего любил пить, развлекаться с честными женщинами и вволю спать
зимой в теплой, а летом в прохладной постели.
     Но  так  как в  подвал  он  спустился  не за тем, чтобы  размышлять  об
аллегориях и символах,  то и поспешил осуществить  свое намерение. Он набрал
две  дюжины тараканов без различия  пола и возраста  и  бросил  их в  мешок,
который  прихватил  с  собой.  Затем  отнес  мешок  к  себе  под  кровать  и
возвратился в мастерскую,  где его товарищи Бруно  и  Каландрино писали,  по
рисункам  учителя, святого  Франциска, получающего стигматы 50, и  обсуждали
способы  усыпить ревность  башмачника  Мемми,  у  которого была  красивая  и
покладистая жена.
     Буффальмако,  отнюдь не менее искусный, чем они, поднялся на лесенку  и
принялся писать крест  из ангельских  крыл, который спускался  с небес, дабы
нанести  святому пять стигматов любви.  Он  старательно  раскрасил  небесное
оперение самыми нежными цветами радуги. Эта  работа заняла у него весь день,
и  когда старик Тафи  вернулся  из  Сан-Джованни, он  не  мог удержаться  от
похвалы,  на которую был скуп, ибо  годы и  деньги сделали  его сварливым  и
высокомерным.
     - Дети мои, - сказал  он  подмастерьям,  - крылья эти раскрашены не без
блеска. И Буффальмако пошел бы далеко в искусстве живописи, если бы усерднее
предавался ему.  Но  он  больше помышляет о кутежах и  пирушках.  Великое же
достигается упорным трудом.  Каландрино, к примеру сказать,  мог бы при  его
прилежании обогнать вас всех, не будь он не в меру глуп.
     Так   со  справедливой   суровостью   поучал   Тафи   своих   учеников.
Наговорившись вдоволь, он поужинал на кухне соленой рыбкой; потом поднялся к
себе в спальню,  лег в постель и вскоре захрапел. А Буффальмако тем временем
совершал обычный обход всех злачных  мест города, где вино стоит недорого, а
девки-еще дешевле. Затем он вернулся домой примерно за  полчаса до того, как
Тафи имел обыкновение просыпаться. Вытащив из-под кровати мешок, Буффальмако
поодиночке достал тараканов и с помощью короткой и тонкой  булавки укрепил у
каждого  на  спине восковую  свечечку. Потом зажег  свечки одну  за другой и
выпустил  тараканов  в  комнату.  Насекомые  эти так  тупоумны, что даже  не
чувствуют боли или, во всяком случае, не удивляются ей. Но тут они заползали
по полу несколько  проворнее, чем обычно, то ли от растерянности,  то ли  от
смутного страха.  Вскоре  они стали  описывать круги, однако не  потому, что
фигура эта, по словам Платона, совершенна, а в силу инстинкта, заставляющего
насекомых кружиться, дабы избегнуть неизвестной опасности. Буффальмако снова
улегся на  кровать и, глядя,  как они бегают, радовался своей  выдумке. И  в
самом деле, куда как занимательно  было созерцать эти огоньки, в уменьшенном
виде повторяющие  движение сфер, в согласии  с  описанием  Аристотеля  и его
истолкователей.  Тараканов  видно  не  было,  только  огоньки на  их  спинах
двигались  точно живые. И  вот,  когда  из этих  огоньков  в темной  комнате
составилось  больше  циклов и  эпициклов, чем  Птоломею 51 и арабам довелось
когда-либо узреть  при  наблюдении за ходом  планет,  раздался  голос  Тафи,
особенно скрипучий спросонья и со злости.
     -  Буффальмако!  Буффальмако!  -  откашливаясь  и отхаркиваясь,  кричал
старик. -  Проснись, Буффальмако! Вставай, негодник! До рассвета не осталось
и часа. Видно, блохи у тебя  в тюфяке сложены, как Венера, раз  ты не можешь
расстаться  с  ними.  Вставай, бездельник!  Если  ты не поднимешься  сию  же
минуту, я тебя вытяну из постели за волосы и за уши!
     Таким вот  образом, из  великого усердия  к живописи и мозаике, учитель
каждую  ночь  будил ученика.  Не слыша ответа, он надел штаны, натянув их  в
спешке не выше колен,  и поплелся в комнату подмастерья. Только этого и ждал
шутник Буффальмако. Услышав топот  старика по ступенькам, ученик  повернулся
носом к стенке и притворился, будто спит крепким сном.
     А Тафи кричал на лестнице:
     - Эй ты, соня, лежебока! Погоди-ка, я выбью из тебя сон, хотя бы тебе и
снилось сейчас, будто все одиннадцать тысяч  дев забрались к тебе в постель,
чтобы ты лишил их невинности!
     С этими словами Тафи рванул дверь.
     Но,  увидев  огоньки, бегавшие  по  всему  полу, он замер  на пороге  и
задрожал всем телом.
     "Это черти, - подумал он, -  сомнений  быть не  может: это черти и злые
духи. В их движениях  заметен математический расчет, из чего я заключаю, что
могущество  их велико. Нечистые склонны ненавидеть художников, придающих  им
гнусное обличье,  в противовес  ангелам, которых мы  живописуем  во  всей их
славе,  осененными  сиянием  и  вздымающими  свои ослепительные  крыла. Этот
злополучный малый окружен чертями, их тут не меньше  тысячи вокруг его одра.
Должно  быть,   он   прогневил  самого   Люцифера,   придав  ему  где-нибудь
отталкивающий  облик. Вполне вероятно, что эти  десять тысяч чертенят сейчас
вскочат  на него и  заживо  отволокут в ад.  Несомненно,  ему уготован такой
конец! Увы! И мне самому доводилось в  мозаике или иным  способом изображать
чертей весьма  мерзопакостными на вид, и у них есть основания быть на меня в
обиде".
     От  этой мысли ему стало  еще страшнее,  он  побоялся встречи с сотнями
тысяч  блуждающих огоньков,  которые  мелькали перед ним, и, подтянув штаны,
пустился вниз по лестнице во всю прыть своих старых, негнущихся ног.
     А  Буффальмако  хохотал под одеялом. На этот раз он  проспал до утра, и
больше уж учитель не решался его будить.
 

P.S.

Буонамико Буффальмакко (итал. Buonamico di Martino, прозванный итал. Buffalmacco, Весельчак, I половина XIV века) — итальянский художник.

Джорджо Вазари оставил об этом художнике обширное жизнеописание, состоящее в основном из анекдотов. Судя по всему, Буонамико действительно был веселым и находчивым человеком. Он прославился не только как художник, но и как острослов; как острослов он вошел и в художественную литературу XIV века (о нем пишут Боккаччо в книге «Декамерон», и Франко Саккетти в книге «Триста новелл»). Гиберти (1447 г.) сообщает, что он был удивительно одаренным мастером, с необычайной легкостью и быстротой выполнял заказы, и добавляет, что кроме Пизы и Флоренции Буонамико работал в Болонье. В 1315-20 годах его имя упоминается в списках флорентийского цеха врачей и аптекарей (Arte dei Medici e degli Speciali), куда стали входить и художники. До наших дней не дошло ни одной подписанной им работы. Ему приписывают фрагменты фресок в Бадиа а Сеттимо, в пармском баптистерии, в церкви Сан Паоло Рипа дАрно в Пизе, и в соборе в Ареццо. В пизанском Кампосанто кроме «Триумфа смерти» кисти Буонамико приписывают и следующие за нею фрески — «Страшный суд» с адом, и «Жизнь пустынников, Фиваида».

Буффальмакко. Триумф смерти, фреска. 1330е. Пиза, Кампосанто

 Буффальмакко. Страшный суд, деталь. фреска. 1330е.гг. Пиза, Кампосанто

Буффальмакко. Триумф смерти, деталь. фреска. 1330е гг. Пиза, Кампосанто

Серия сообщений "Тема живописи в художественной литературе":
Часть 1 - Джулиан Барнс: Портретных дел мастер
Часть 2 - В. Гаршин - Художники
Часть 3 - Саки - Место для вола
Часть 4 - Анатоль Франс - Весельчак Буффальмако
Часть 5 - Рассказы В. Голявкина о художниках
Часть 6 - Туве Янссон - "Если в голову придет идея"
Часть 7 - Тяга к глубине - Патрик Зюскинд