-Поиск по дневнику

Поиск сообщений в Печальная_Валентинка

 -Подписка по e-mail

 

 -Интересы

лучше промолчать и показаться дураком нежели заговорить и не оставить на этот счет никак

 -Сообщества

Участник сообществ (Всего в списке: 7) town_of_art про_искусство Нефильтрованная_красота Восток-Запад-Север-Юг Lair_of_the_Phantom Уголок_психолога LovePlanet
Читатель сообществ (Всего в списке: 1) Развивающие_Эссе

 -Статистика

Статистика LiveInternet.ru: показано количество хитов и посетителей
Создан: 21.12.2009
Записей:
Комментариев:
Написано: 83




Мыслить так трудно, – поэтому большинство людей судит.
 (400x172, 21Kb)

Мужчины танцуют!!!!

Понедельник, 28 Декабря 2009 г. 17:21 + в цитатник
Это цитата сообщения Игра_с_огнем [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Ю тач ми та ла ла



 

 

 

абажаю это видио))))))
Рубрики:  мир

Метки:  

Аудио-запись: "Лунный свет" саунтрек к фильму сумерки

Музыка

Понедельник, 28 Декабря 2009 г. 17:19 (ссылка) +поставить ссылку

Комментарии (3)Комментировать

огромное желание .....смерти.....не своей....

Суббота, 26 Декабря 2009 г. 22:16 + в цитатник
2235896 (399x310, 41Kb)
This is the end, beautiful friend.
This is the end, my only friend, the end,
I'll never look into your eyes again.
("The End", Дж. Моррисон)

наверно вот,так начинается и у меня "this is the end" ...............конец всему дружбе, которая длилась долго, очень долго..........наверное в этом и есть ошибка , во времени, слишком много а может все глубже....
доверять человеку, делится с ним как хорошим так и плохим............всем ....даже кровью.....
а потом пустота......боль....обида...........не понимание...удивление...злость......гневввввввв!! сейчас только гнев и огромное желание.....смерти........его "друга".
предательство самое печальное и самое горькое действие.
может это не правильно, так нельзя.....желать смерти ближнего.......


я хочу мести? мне до сих пор дорог этот человек.......но есть щемящие чувство .......и оно хочет его мучений...крови, много...., моей крови,которая подарила ему вторую жизнь....... я хочу видеть его кровь... его боль.......его стоны.......я хочу видеть его мучения....................

как унять эту боль....боль потери............несправедливости......????
Рубрики:  она бывает разной, но всегда прекрасна....

Метки:  

Понравилось: 15 пользователям

Райтсменова Магдалина

Суббота, 26 Декабря 2009 г. 21:31 + в цитатник
 (458x640, 62Kb)
Для женщины, чтобы быть девой и матерью, нужно чудо; когда женщина не дева, да и не мать к тому же, никто не говорит о чудесах. Мария, мать Иисуса, вместе с другой Марией, матерью Святого Иоанна, и Марией Магдалиной, раскаявшейся шлюхой, спустились к берегу моря; женщина по имени Фатима, служанка, пошла с ними. Они ступили в лодку, они выбросили руль, они позволили морю забрать их туда, куда оно пожелает. Оно прибило их к берегу около Марселя.

Не увлекайтесь мыслью, будто юг Франции был лучше пустынь Сирии, Египта, или пустошей Каппадокии, где другие ранние святые, так же ведомые настоятельной нуждой в уединении, нашли засушливые, унылые расщелины, в которых им суждено было созерцать неописуемое. Повсюду вдоль средиземноморского побережья были чистые, квадратные, белые римские города, за исключением того места, где высадились три Марии со своей служанкой. Они высадились посреди малярийного болота, Камарга. Это было неприятно. Пустыня и то была бы менее вредной.

Но две непреклонные матери и Фатима - не забывайте о Фатиме - основали там церковь, у места, которое мы называем теперь Сен-Мари-де-ла-Мер. Там они остались. Но другая Мария, Магдалина, не-мать, не могла остановиться. Побуждаемая демоном одиночества, она шла в одиночку через Камарг, перебираясь через один известняковый холм за другим. Галька резала ей ноги, солнце опаляло кожу. Как настоящая манихейка, она ела фрукты, которые сами по себе падали с деревьев. Она ела упавшие ягоды. Чернобровая палестинская женщина бродила в тишине, тощая от голода, косматая как собака. Она бродила, пока не пришла к лесу Сен-Бом. Она бродила, пока не пришла к отдаленнейшей части леса. Там она нашла пещеру. Там она остановилась. Там она молилась. Она не разговаривала с другим человеческим существом, она не видела другого человека тридцать три года. К тому времени она уже была старой.

Мария Магдалина, Венера во власянице. Картина Жоржа де Ла Тура не показывает женщину во власянице, но ее сорочка довольно груба и проста, чтобы являться траурным одеянием, или, по крайней мере, одеждой, которая показывает, что ты не думал о личной красе, когда ее надевал. Даже если сорочка и глубоко открыта на груди, она, кажется, обнажает не плоть как таковую, но плоть, которая имеет больше сходства с воском горящей свечи, с тем, как восковая свеча озаряется своим собственным пламенем, и пылает. Так что можно было бы сказать, что - от талии вверх - эта Мария Магдалина на прямом пути к покаянию, но - от талии вниз, каковая всегда является более проблемной частью тела - возникает вопрос о ее длинной, красной юбке.

Остаток пышного наряда? Было ли это ее единственное платье, платье, в котором она блудила, затем раскаялась, затем уплыла? Прошла ли она весь путь до Сен-Бома в этой красной юбке? Юбка не выглядит запачканной, или изношенной, или порванной. Это роскошная, даже постыдная юбка. Багряное платье для багряной жены.

Дева Мария ходит в голубом. Ее предпочтение освятило цвет. Мы думаем о "небесно" голубом. Но Мария Магдалина ходит в красном, цвете страсти. Две женщины - одинаковые парадоксы. Одна - не та, кем является другая. Одна - дева и мать; другая - не-дева, и она бездетна. Заметьте, английский язык не содержит специального слова, чтобы описать женщину взрослую, сексуально зрелую и не мать, пока такая женщина не использует сексуальность в качестве своей профессии.

Так как Мария Магдалина женщина и бездетная, она уходит в дебри. Другие - матери - остаются и создают церковь, куда приходят люди.

Но зачем она взяла с собой свое жемчужное ожерелье? Взгляните как оно лежит перед зеркалом. И ее длинные волосы, очень красиво расчесанные. Неужели она все же полностью раскаялась?

На картине Жоржа де Ла Тура волосы Магдалины хорошо расчесаны. Иногда волосы Магдалины косматые, как у растафари. Иногда ее волосы ниспадают, запутанно переплетаясь с ее мехами. Марию Магдалину легче читать, когда она косматая, когда - в дебрях - она носит грубую одежду по собственному желанию, как если бы желания ее прошлого превратились во власяную рубаху, которая терзает ее настоящую, раскаявшуюся плоть.

Иногда на ней только ее волосы; они никогда не видели гребня - длинные, спутанные, неряшливые, свисающие до коленей. Она подпоясывает свои волосы вокруг талии веревкой, которой бичует себя каждый вечер, делая из них грубую тунику. В таком случае трансформация из молодой, красивой, сладострастной Марии Магдалины, счастливой не-девы, жрицы любви, женщины, погрязшей в блуде, - завершена. Она превратилась в нечто дикое и странное, в женскую версию Иоанна Крестителя - волосатого отшельника, в сущности нагого, не вписывающегося в рамки рода, лишенного пола, не имеющего ничего общего с наготой.

Теперь она одна вместе с такими столпниками как Симеон, а также другими одинокими пустынниками вроде Святого Иеронима. Она ест траву, пьет воду из лужи; она становится похожа на еще более раннее воплощение "дикого человека из леса", чем Иоанн Креститель. Теперь она похожа на волосатого Энкиду из вавилонского "Эпоса о Гильгамеше". Женщина, которая однажды, в своем великолепном красном платье, была полу- персонифицирована, отошла теперь к экзистенциальной ситуации, в которой "полу-" попросту невозможно. Она достигла сияющей, просвещенной безгрешности животных. В своем новом, блестящем животном начале она лишена выбора. У нее нет теперь другого выбора, кроме добродетели.

Но на это можно посмотреть иначе. Подумайте о Донателловой Магдалине, во Флоренции - она высушена солнцами пустыни, потрепана ветром и дождем, страдает анорексией, беззубая, тело полностью поглощено душой. Можно почти уловить запах святости, который она источает - он буйный, он сырой, он ужасный. По рвению, с которым она приняла строгий аскетизм покаяния, можно сказать, как сильно она ненавидела свою раннюю жизнь так называемого "удовольствия". Умерщвление плоти для нее естественно. Когда узнаешь, что Донателло собирался сделать картину не черной, а позолоченной, это не смягчает ее настроения.

Как бы то ни было, можно понять позицию, которую один неизвестный Человек Просвещения занял во время путешествия по Европе двести лет назад - как Донателлова Мария Магдалина сделала его "ненавистником покаяния".

Покаяние становится садомазохизмом. Самонаказание - его собственная награда.

Но оно может превратиться в китч. Примите во внимание апокрифическую историю Марии из Египта. Которая была красивой проституткой, пока не раскаялась и не провела оставшиеся сорок семь лет жизни кающейся грешницей в пустыне, облаченная лишь в свои длинные волосы. Она взяла с собой три буханки и ела по кусочку хлеба в день, по утрам; буханок ей хватало. Мария из Египта чиста и свежа. Ее лицо чудесным образом остается без морщин. Она так же нетронута временем, как хлеб нетронут аппетитом. Она сидит на камне в пустыне, расчесывая длинные волосы, как Лорелея, чья вода превратилась в песок. Мы можем представить себе, как она улыбается. Возможно, она поет песенку.

Мария Магдалина Жоржа де Ла Тура не достигла еще, очевидно, экстаза раскаяния. Возможно, на самом деле он нарисовал ее так, будто она вот-вот раскается - перед ее морским путешествием, фактически, - хотя я бы предпочла думать, что это голое, унылое пространство с одним только зеркалом является ее пещерой в лесу. Но это женщина, которая все еще о себе заботится. Ее длинные, черные волосы, гладкие, как у той японской женщины на нарисованном свитке - она, должно быть, как раз закончила их расчесывать, - напоминают нам, что она святая покровительница парикмахеров. Ее волосы - продукт культуры, а не замысел природы. Ее волосы показывают, что она только что пользовалась зеркалом как инструментом мирской суеты. Ее волосы показывают, что - даже когда она размышляет над пламенем свечи - этот мир все еще на нее рассчитывает.

Пока мы действительно не начинаем наблюдать, как ее душа вселяется в пламя свечи.

Мы встречаем Марию Магдалину в Евангелиях, делающей со своими волосами нечто экстраординарное. После того как она помазала ноги Иисуса сосудом своего драгоценного мирра, она отерла их начисто своими волосами - картина настолько удивительная и эротически безупречная, что удивляешься, почему ее так редко изображают в живописи, особенно живописи семнадцатого века, когда религиозная крайность и эротизм так часто шли бок о бок. Магдалина, использующая свои волосы - эту прекрасную сеть, которой она заманивала порой мужчин - как... ну, как швабру, тряпку, полотенце. И в этом, к тому же, присутствует легкий элемент порочного. В итоге что-то вроде кричащего жеста, который сделала бы раскаявшаяся проститутка.


Она расчесала свои волосы, возможно, в последний раз, и сняла свое жемчужное ожерелье, также в последний раз. Сейчас она смотрит на пламя свечи, которое дублируется в зеркале. Давным-давно это зеркало было ее рабочим инструментом; это в зеркале она составляла все элементы женственности, которые складывала вместе для продажи. Но теперь, вместо того, чтобы отражать ее лицо, оно воспроизводит чистое пламя.

Когда я мучалась родами, я думала о пламени свечи. Я рожала девятнадцать часов. Сначала боли подступали медленно и были относительно легкими; их легко было укрощать. Но когда они подступали ближе и становились все сильнее и сильнее, я начинала сосредотачиваться на воображаемом пламени свечи.

Посмотрите на пламя свечи так, будто это единственная вещь в мире. Какое оно белое и ровное. У сердцевины белого пламени конус голубого, прозрачного воздуха; вот на что нужно смотреть, вот на чем нужно концентрироваться. Когда боли становились обильными и быстрыми, я фиксировала все свое внимание на голубом отсутствии в сердце пламени, словно это был секрет пламени и, если б я достаточно на нем сконцентрировалась, он стал бы и моим секретом тоже.

Вскоре уже не было времени подумать о чем-нибудь еще. Тогда моими мыслями всецело завладело голубое пространство. Даже когда мое тело разрезали там, внизу, чтобы ребенок вышел, наконец, простейшим способом, мое внимание было сосредоточено на сердцевине пламени.

Сделав свое дело, пламя свечи погасло; ребенка завернули в шаль и дали мне.

Мария Магдалина размышляет над пламенем свечи. Она проникает в голубую сердцевину, голубое отсутствие. Она становится чем-то отличным от самой себя.

Безмолвие в картине (ибо это самая безмолвная из картин) исходит не из темноты за свечой в зеркале, но от тех двух свечей - настоящей свечи и свечи отраженной. Между собой две свечи рассеивают свет и безмолвие. Они повергли женщину в состояние оцепенения. Она не может говорить, не будет говорить. В пустыне она, возможно, начнет бормотать, но она откажется от речи, после всего этого, - после того как она поразмышляла над пламенем свечи и зеркалом. Она откажется от речи так же, как отказалась от своего жемчужного ожерелья, она уберет подальше свою красную юбку. Новый человек, святой, рождается из этого общения с пламенем свечи,


но кое-что родилось уже из этого общения с пламенем свечи. Смотрите. Она уже носит это. Она носит там, где - если б она была Девой матерью, а не святой шлюхой - она положила бы своего ребенка, не живого ребенка, но memento mori, череп.
Sectumsempra
Рубрики:  прекрасное..вечное...

Метки:  

Тоска по женщине

Суббота, 26 Декабря 2009 г. 21:18 + в цитатник
 (517x419, 56Kb)
Метались женщины и кони. или Тоска по женщине

ТОСКА ПО ЖЕНЩИНЕ

Уют усадеб в пору листопада,
Благая одиночества отрада.
Ружье. Собака. Серая Ока.

Душа и воздух скованы в кристалле,
Камин. Вино. Перо из мягкой стали.
По отчужденной женщине тоска.
И.Северянин

Когда это началось, и почему началось. Побег на дачу, желание испытывать снова и снова страсть, от которой остается только пепел, сожаление и несколько строк стихотворения.
Он был старшим, он с самого начала хотел быть классиком, и определил себя в классики, он плевал на завещание гения «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Он любил страстно всей душой, и отдавался до конца, сначала, потом, когда стал знаменитым поэтом, позволял, чтобы любили его. И были темные аллеи, в которых всегда хотелось укрыться с одной из них, а лучше с двумя - и в этом есть своя прелесть. И они были хороши или безлики, но они всегда были. Поэт не способен оставаться без своих муз. Тогда почему ни лиц, ни имен, ни писем.
Он с самого начала понял, что они не возвращаются к нему. Но казалось, что так и у всех остальных тоже. Он тешил надеждами свое мужское самолюбие до тех пор, пока не увидел безрассудного профессора.
В витиеватости его стихов было черт знает что, но ничего от реальности и от жизни. И толпа студенток следовала за ним, они на все были готовы. Сначала казалось, что они зависят от него, он так долго себя утешал. Но когда столкнулся с одной из них, рыдавшей на той самой темной аллее, потому что профессор улизнул куда-то с другой, он пытался ее утешить, не без задней мысли, конечно.
- Как он мог, - повторяла истеричная девица,- ведь я ему всю себя отдала.
Ему хотелось сказать ей, что-то резкое, может быть, не стоило отдавать, или и отдавать нечего особенно было, но Ян сдержался, потому что надеялся, что когда историка закончится, она увидит, что он спокоен, что он предсказуем (это хорошо или плохо для них) и надежен.
Истерика закончилась, она вытерла слезы и посмотрела сначала в зеркало, а потом увидела его. Словно бы только сейчас поняла, что он во все это время видел ее рыдания, был рядом и узнал ее страшную тайну.
Вероятно, она могла бы убить его, если бы в руках оказалось оружие, но не сделала этого.
- Что вам нужно, как вы можете так о нем говорить, да знаете, какой он в постели?
Он не знал, каким может быть в постели знаменитый поэт или профессор филологии, хотя вероятно и то, и другое вместе взятое. Он этого знать не мог, потому что во всем был старомоден, и любил только женщин. Но каким же пошляком показался он даже сам себе в тот момент. Вместо этого он сказал другое.
- Но вы не знаете каков я в постели, - промямли он,
Зря сказал, хотя и молчать не мог.
- И знать не хочу, - взвизгнула девица,- падите прочь.
То, что он произнес после этого, ее профессор назвал бы нецензурной бранью, но он никогда не был филологом, и считал, что это иногда возможно, в таких вот случаях. О том странном столкновении в темных аллеях можно было бы забыть, если бы они не повторялись и до и после с завидным постоянством.
Он поморщился и подумал о том, что если девица помириться со своим любовником, то она, возможно, расскажет ему о том, что он ей говорил, и черт с ними со всеми. Пусть делают, что хотят. У него есть семья и дом. Но есть ли?
И все-таки, когда он добрался до дома, то разыскал на книжной полке и открыл томик стихов невесть как у него оказавшийся:
Я сбросил ее с высоты
И чувствовал тяжесть паденья.
Колдунья прекрасная! Ты
Придешь, но придешь - как виденье!

Ты мучить не будешь меня,
И радовать страшной мечтою,
Создание тьмы и огня,
С проклятой твоей красотою
Он отложил книжку в сторону и никак не мог понять, как такой чепухой можно было кого-то увлечь.
Говорят, когда он садится к роялю, они все валятся к его ногам. Музыка, наглость, порок - и в этом успех его, невероятно, но он никогда не будет таким.
Вера взглянула на него молча. Она вообще почти не говорила в те дни, обижалась на что-то. До нее дошли слухи о его похождениях. Хорошо, что она не знала, что там было на самом деле. Он готов был играть роль Дон Жуана, чтобы хотя бы в глазах жены иметь какой-то вес, но иногда ему казалось, что и она скажет, что не хочет его знать и уходит,
-Тогда я останусь совсем один, - думал он, настраиваясь на худшее, словно все уже было потеряно. Почему одним прощается все, а другим ничего.
Но она говорила о его новом рассказе, о творчестве только они и могли говорить, чтобы не касаться личного, слишком болезненных тем.
- Ты снова о прошлом, Ян, ты только не обижайся, но когда твои читатели чувствуют, что ничего нет в реальности, что все было и было ли, они пойдут искать другое, им нужно знать, что поэт не вспоминает о неведомом, а любит и страдает сейчас. У тебя и здесь нет ничего кроме тоски о женщине и обид на весь остальной мир. Она старалась не упрекать его, но ничего не получалось.
Он угрюмо молчал. Но она не могла оставаться.
- Ты должен оставлять им надежду…
- Конечно,
Я буду лобзать в забытьи
В безумстве кошмарного пира
Румяные губы твои
Кровавые губы вампира.
Он усмехнулся и передернулся, есть еще дорогая:
- Так вонзай же мой ангел вчерашний,
В сердце острый французский каблук,
Ты об этом мне хотела напомнить, я так понимаю, - он говорил тихо и отчетливо, но готов был взорваться в любую минуту.
- При чем здесь Бальмонт и Блок, мы же говорим о твоем творчестве, а не о них.
- О моем творчестве, я последний классик, ты это снова хотела сказать, тогда почему все женщины, и слава, все у них, а у меня только дача, осень, собака….
- И старая жена, - она мягко улыбнулась и отстранилась немного.
- Я не это хотел сказать, ты меня не поняла.
- Да, да, конечно, не это, - поспешно согласилась она.
- Но если уж ты завела этот разговор, объясни, как им все это удается.
- Я не знаю, - призналась она,- я никогда не была в их шкуре.
Она знала, даже слишком хорошо знала, но не могла говорить ему о тех качествах, которых у него нет, да и не будет никогда. Они позволяют себя любить, а он нет - вот главная беда, но и об этом она не хотела ему говорить. Она не сразу услышала его, и ему пришлось повторить.
- И тебе не нравится ни один, ни другой.
- Нравятся, но какое это имеет отношение к нам с тобой.
- Вот и убирайся к тому или к другому.
Он все-таки не выдержал, хотя до конца старался сдержаться, но где там, когда о мифических, а может и не мифических соперниках речь захожила.
Она стояла перед ним молча, и кажется, думала о том, чтобы уйти, хотя он был уверен в том, что никуда она не уйдет.
- Они никогда так не обращаются с теми, кто их любит.
Он взглянул на нее, и хотел рассказать все, что видел и знал о них, но ничего говорить не стал, он давно знал, что наговорит такого, о чем потом жалеть станет
- И если я прежде был твой,
Теперь ты мое приведенье,
Тебе я страшнее - живой,
О, тень моего наслажденья
Прочитала она, словно не давая ему произнести горьких и обидных слов, она знала, что он слишком вспыльчив, потом будет жалеть и просить прощения, но столько горьких обид накопилось. Но откуда ей были известны эти стихи?
№№№№№№№№

Того, которого он во всем считал своим счастливым соперником, профессор и поэт, в тот момент был окружен восторженными девушками, взиравшими на него как на бога. Он выбрался с ними за город, на какую -то дачу и теперь готов был покорить всех сразу, заворожить, и они стали игрушками в руках его. Но почему он так грустил и совсем не было похож на себя?
А он читал, задыхаясь, и не глядя в их юные и прекрасные лица:
Ангелы опальные,
Светлые, печальные,
Блески погребальные
Тлеющих свечей,
Грустные, безбольные,
Звони колокольные,
Отзвуки невольные,
Отсветы лучей
Он был так упоен музыкой стиха и собственным торжеством над миром, что не мог видеть, как одна из них наклонилась к другой и пыталась понять, о чем эти стихи.
- Да откуда мне знать, - отмахнулась та,- слушай, смотри, как это красиво, а сам он настоящий Демон, бывают же такие.
Потом он сел к роялю и играл самозабвенно, чтобы покорить их окончательно. Но вовсе не так спокойно было на душе у первого поэта эпохи, так окрестил он себя сам, не дожидаясь пока это сделают другие. Он не хотел думать, но вспомнил о том, кто владел их душами.
Сначала его насмешила Ирэн, она рассказала о столкновении я Яном, он думает с его реализмом можно кого-то подчинить себе. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним, и занес же его черт на ту вечеринку на башню. Если бы он не видел своими глазами и не слышал своими ушами этого юнца, если бы сам не попросил его повторить стихотворение, а потом еще и еще раз, если бы не запомнил все от первого до последнего слова
И пахли древними поверьями
Ее волнистые шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Если бы он был просто самовлюбленным болваном, а не профессором филологии к тому же, то он не понял бы тогда, кто перед ним находится, отмахнулся бы. Но он не мог этого сделать. И он уже знал, пока один из всех, что такое все их стихи и их слава перед вечной славой его.
Вот и схватился он за этих девиц, и бросился сюда, на старую дачу, чтобы еще раз почувствовать себя богом перед ними, потому что завтра все они рядом с лучистой его славой станут только ангелами опальными и ничего не смогут сделать.
Как страшно проснуться знаменитым, но еще страшнее проснутся свернутым с той вершины, куда всеми правдами и неправдами ты успел забраться.
Когда вломился в его покои Ян, он попросил девиц отправляться домой, зная, что он хочет здесь получить.
- Ты пришел со мной сводить счеты, глупец, ты не туда забрел, все это мишура.
И когда тот развалился в кресле, он рассказал ему все, что видел и слышал и даже кусок знаменитого стихотворения прочитал.
- Ну и что - лениво спросил он, из-за этого ты девчонок прогнал
- Ты на самом деле не поминаешь, что как только они его услышат, не будет у нас никаких девчонок, ты видел, как он красив.
- Не знаю, и знать не хочу. Но мне нравится, что ты паникуешь, хоть одна хорошая новость за весь этот мерзкий и бесконечный день.
- Дурак, глупец, осел. Ты всегда оставался неучем. Еще и с Верой поссорился.
- А ты чего это ее защищаешь.
- Потому ч то и ей надоест терпеть тебя, и ты останешься совсем один.
- Я всегда был совсем один, экая невидаль, - буркнул он.
Профессор сел порывисто к роялю и стал исполнять реквием.
Когда он повернулся, изможденный, но немного успокоившийся, кресло было пустым. Этот тип даже не дослушал его музыки.
№№№№№

Как часто потом в охваченном войной Париже вспоминал этот странный разговор и музыку один из них, второй не вспоминал никогда. Они почти никогда не встречались, хотя и жили по соседству. Последний классик считал профессора филологии злым гением, а тот, кто давно был мертв, продолжал владеть и их душами, подчинив их себе.
Они и сами давно стали теми ангелами опальными, и тени их почти бесплотные метались на чужбине, не в силах приблизиться к миру, который они навсегда покинули, в душах истерзанных оставалась только тоска по женщине и тоска по России, как и у всех несчастных изгнанников.
Зыбкие и странные,
Вкрадчиво-туманные,
В смелости нежданные,
Проблески огня,
То мечты, что встретяся,
С теми, кто отметятся,
И опять засветятся,
Эхом для меня
О чем это? Кто его знает, но как завораживает.

Любовь Сушко
Рубрики:  мир

Метки:  

Почему я не богиня?

Суббота, 26 Декабря 2009 г. 20:45 + в цитатник
 (500x375, 31Kb)
Почему бы мне ни стать богиней
С длинными чернющими власами,
И стоять в погоду ветреную, зимнюю
В легком платье пред седыми небесами.

Почему не быть ночной царицей,
Как загадка, в темно-синем платье,
Может, стать русалкой-водяницей,
Юношей сводя с ума в объятьях.

Стройный стан и золотая кожа,
Губы, словно жаркий цвет огня.
Не была б ни на кого похожа,
Даже ты влюбился бы в меня.


Anna Dreams
Рубрики:  фентезяность

Метки:  


Процитировано 1 раз
Цитата сообщения daff4ik

Эрик.

Цитата

Суббота, 26 Декабря 2009 г. 19:23 + в цитатник
Просмотреть видео
536 просмотров
Эрик. Удалённая из фильма сцена!

Рубрики:  прекрасное..вечное...

Метки:  
Комментарии (0)

Видео-запись: Xtreme Te Extrano ~ Original version w/ Ataca y La Alemana

Суббота, 26 Декабря 2009 г. 00:46 + в цитатник
Просмотреть видео
224 просмотров


Метки:  


Процитировано 2 раз

Аудио-запись: alice cooper - poison

Пятница, 25 Декабря 2009 г. 23:48 + в цитатник
Прослушать Остановить
75 слушали
2 копий

[+ в свой плеер]

Your cruel device
Your blood, like ice
One look could kill
My pain, your thrill

I want to love you but I better not touch (Don't touch)
I want to hold you but my senses tell me to stop
I want to kiss you but I want it too much (Too much)
I want to taste you but your lips are venomous poison
You're poison running through my veins
You're poison, I don't want to break these chains

Your mouth, so hot
Your web, I'm caught
Your skin, so wet
Black lace on sweat

I hear you calling and it's needles and pins (And pins)
I want to hurt you just to hear you screaming my name
Don't want to touch you but you're under my skin (Deep in)
I want to kiss you but your lips are venomous poison
You're poison running through my veins
You're poison, I don't wanna break these chains
Poison

One look could kill
My pain, your thrill
I want to love you but I better not touch (Don't touch)
I want to hold you but my senses tell me to stop
I want to kiss you but I want it too much (Too much)
I want to taste you but your lips are venomous poison
You're poison running through my veins
You're poison, I don't wanna break these chains
Poison

I want to love you but I better not touch (Don't touch)
I want to hold you but my senses tell me to stop
I want to kiss you but I want it too much (Too much)
I want to taste you but your lips are venomous poison, yeah
I don't want to break these chains
Poison, oh no
Runnin' deep inside my veins,
Burnin' deep inside my veins
It's poison
I don't wanna break these chains
Poison

Метки:  

...........

Пятница, 25 Декабря 2009 г. 23:09 + в цитатник
Фотографии Печальная_Валентинка : ...........

Рене Франсуа Гислен Магритт (фр. René François Ghislain Magritte, 1898—1967) — бельгийский художник-сюрреалист. Известен как автор остроумных и вместе с тем поэтически загадочных картин.



новый год

Пятница, 25 Декабря 2009 г. 22:22 + в цитатник
Фотографии Печальная_Валентинка : новый год

Пусть романтические встречи
Предвосхищают волшебство!
Сияет ель, мерцают свечи,
Так украшая торжество!
Пусть праздник, радость и внимание
Согреют душу в Новый год!
Пусть он подарит процветание
И в дом твой счастье принесет!



Всего сильней

Четверг, 24 Декабря 2009 г. 03:35 + в цитатник
 (630x355, 53Kb)
Настроение сейчас - ...............................

Всего сильней твоих отрава глаз
Зеленых глаз
В которых свет моей души погас
Попытка влиться в них не удалась
Нить прервалась

Но все померкло пред тобою, …
Безмолвье времени, величие светил
И душу разорвав напополам
Её в забвенье бросил я к иным мирам.

~~~~~~~~~ #~~~~~~~~~~
Вспомни то, что глаза однажды узрели
прекрасным безветренным утром,
за поворотом тропинки.
мерзкую плоть среди камней
раскинуты ноги
как будто у женщины отдавшейся страсти
и источала плоть яды,
подобно фонтану горючих рыданий,
и я слышу в его журчании отголоски воспоминаний.
четно касаясь тела в поисках раны,
я сердца своего вампир
я разучился улыбаться,
хотя способен целый мир заставить над собой смеятся…
Рубрики:  мир

Метки:  

"ВСЕ ПРОЙДЕТ!"

Среда, 23 Декабря 2009 г. 22:06 + в цитатник
В колонках играет - философское...
 (545x698, 85Kb)
"ВСЕ ПРОЙДЕТ!" вольная ц. от старика Время..


Детали тоже надо знать,
Но главного не забывайте,
Того, что их скрепляет
В целое нечто, единое,
И того, как соеденяет,
По принципам каким всё,
А это часто познать дано
Лишь чувством, не умом,
И не порывами эмоций,
Но лишь одним на свете чувством,
Что по привычке обесценивают,
Бросая имя это, где ни попадя -
Я говорю тебе, читатель, про Любовь......

Любовь познать возможно до конца,
Лишь в жизни это чувство испытав,
Так думаю не только я,
Но в этой речи правда есть -
Ведь мне неведомо об этом ничего,
И лишь предположения
Могу я о Любви озвучить,
Ведь в жизни я не любил ещё.......


Бренность, в противовес вечности мгновенна, преходяща, случайна.

Метки:  

она разная....л... - новая серия фотографий в фотоальбоме

Среда, 23 Декабря 2009 г. 21:47 + в цитатник

фентезяйные мужчины

Среда, 23 Декабря 2009 г. 21:38 + в цитатник
Рубрики:  фентезяность

Метки:  

фентезяйные женщины

Среда, 23 Декабря 2009 г. 21:18 + в цитатник
Рубрики:  фентезяность

Метки:  

Рекомендую почитать эти книги

Среда, 23 Декабря 2009 г. 21:04 + в цитатник
Stephenie Meyer - «Ломая рассвет»
Stephenie Meyer - «Рассвет»
Stephenie Meyer - «Сумерки»
Stephenie Meyer - «Затмение»
Stephenie Meyer - «Новолуние»
Stephenie Meyer - «Солнце полуночи»
Stephenie Meyer - «Гостья»
Акунин - серия приключений Фандорина - «все»
Ахматова, Анна - «Лирика»
Ахматова, Анна - «Из восточной тетради, Сероглазый король»

еще 29 шт.



Процитировано 1 раз

почта Деда Мороза)))

Среда, 23 Декабря 2009 г. 06:06 + в цитатник
Это цитата сообщения Regina_Jung [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

В колонках играет - снежинка)) чародеи
Почта Деда Мороза



   


       

Введите номер открытки:
  

 
 
 
 
 
 

Метки:  

Аудио-запись: Our Solemn Hour

Музыка

Среда, 23 Декабря 2009 г. 06:04 (ссылка) +поставить ссылку

Комментарии (0)Комментировать

Демон

Среда, 23 Декабря 2009 г. 04:10 + в цитатник
 (450x600, 109Kb)
Восточная повесть

ЧАСТЬ 1

I

Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой;
Тex дней, когда в жилище света
Блистал он, чистый херувим,
Когда бегущая комета
Улыбкой ласковой привета
Любила поменяться с ним,
Когда сквозь вечные туманы,
Познанья жадный, он следил
Кочующие караваны
В пространстве брошенных светил;
Когда он верил и любил,
Счастливый первенец творенья!
Не знал ни злобы, ни сомненья.
И не грозил уму его
Веков бесплодных ряд унылый...
И много, много... и всего
Припомнить не имел он силы!

II

Давно отверженный блуждал
В пустыне мира без приюта:
Вослед за веком век бежал,
Как за минутою минута,
Однообразной чередой.
Ничтожной властвуя землей,
Он сеял зло без наслажденья.
Нигде искусству своему
Он не встречал сопротивленья -
И зло наскучило ему.

III

И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял,
И Терек, прыгая, как львица
С косматой гривой на хребте,
Ревел,- и горный зверь и птица,
Кружась в лазурной высоте,
Глаголу вод его внимали;
И золотые облака
Из южных стран, издалека
Его на север провожали;
И скалы тесною толпой,
Таинственной дремоты полны,
Над ним склонялись головой,
Следя мелькающие волны;
И башни замков на скалах
Смотрели грозно сквозь туманы -
У врат Кавказа на часах
Сторожевые великаны!
И дик и чуден был вокруг
Весь божий мир; но гордый дух
Презрительным окинул оком
Творенье бога своего,
И на челе его высоком
Не отразилось ничего.

IV

И перед ним иной картины
Красы живые расцвели:
Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали;
Счастливый, пышный край земли!
Столпообразные раины.
Звонко-бегущие ручьи
По дну из камней разноцветных,
И кущи роз, где соловьи
Поют красавиц, безответных
На сладкий голос их любви;
Чинар развесистые сени,
Густым венчанные плющом.
Пещеры, где палящим днем
Таятся робкие олени;
И блеск, и жизнь, и шум листов,
Стозвучный говор голосов,
Дыханье тысячи растений!
И полдня сладострастный зной,
И ароматною росой
Всегда увлаженные ночи,
И звезды, яркие, как очи,
Как взор грузинки молодой!..
Но, кроме зависти холодной,
Природы блеск не возбудил
В груди изгнанника бесплодной
Ни новых чувств, ни новых сил;
И все, что пред собой он видел,
Он презирал иль ненавидел.

V

Высокий дом, широкий двор
Седой Гудал себе построил...
Трудов и слез он много стоил
Рабам послушным с давних пор.
С утра на скат соседних гор
От стен его ложатся тени.
В скале нарублены ступени;
Они от башни угловой
Ведут к реке, по ним мелькая,
Покрыта белою чадрой,
Княжна Тамара молодая
К Арагве ходит за водой.

VI

Всегда безмолвно на долины
Глядел с утеса мрачный дом;
Но пир большой сегодня в нем -
Звучит зурна, и льются вины -
Гудал сосватал дочь свою,
На пир он созвал всю семью.
На кровле, устланной коврами,
Сидит невеста меж подруг:
Средь игр и песен их досуг
Проходит. Дальними горами
Уж спрятан солнца полукруг;
В ладони мерно ударяя,
Они поют - и бубен свой
Берет невеста молодая.
И вот она, одной рукой
Кружа его над головой,
То вдруг помчится легче птицы,
То остановится, глядит -
И влажный взор ее блестит
Из-под завистливой ресницы;
То черной бровью поведет,
То вдруг наклонится немножко,
И по ковру скользит, плывет
Ее божественная ножка;
И улыбается она,
Веселья детского полна.
Но луч луны, по влаге зыбкой
Слегка играющий порой,
Едва ль сравнится с той улыбкой,
Как жизнь, как молодость, живой

VII

Клянусь полночною звездой,
Лучом заката и востока,
Властитель Персии златой
И ни единый царь земной
Не целовал такого ока;
Гарема брызжущий фонтан
Ни разу жаркою порою
Своей жемчужною росою
Не омывал подобный стан!
Еще ничья рука земная,
По милому челу блуждая,
Таких волос не расплела;
Стех пор как мир лишился рая,
Клянусь, красавица такая
Под солнцем юга не цвела.

VIII

В последний раз она плясала.
Увы! заутра ожидала
Ее, наследницу Гудала.
Свободы резвую дитя,
Судьба печальная рабыни,
Отчизна, чуждая поныне,
И незнакомая семья.
И часто тайное сомненье
Темнило светлые черты;
И были все ее движенья
Так стройны, полны выраженья,
Так полны милой простоты,
Что если б Демон, пролетая,
В то время на нее взглянул,
То, прежних братий вспоминая,
Он отвернулся б - и вздохнул...

IX

И Демон видел... На мгновенье
Неизъяснимое волненье
В себе почувствовал он вдруг.
Немой души его пустыню
Наполнил благодатный звук -
И вновь постигнул он святыню
Любви, добра и красоты!..
И долго сладостной картиной
Он любовался - и мечты
О прежнем счастье цепью длинной,
Как будто за звездой звезда,
Пред ним катилися тогда.
Прикованный незримой силой,
Он с новой грустью стал знаком;
В нем чувство вдруг заговорило
Родным когда-то языком.
То был ли признак возрожденья?
Он слов коварных искушенья
Найти в уме своем не мог...
Забыть? я забвенья не дал бог:
Да он и не взял бы забвенья!..
. . . . . . . . . . . . . . . .


Х

Измучив доброго коня,
На брачный пир к закату дня
Спешил жених нетерпеливый.
Арагвы светлой он счастливо
Достиг зеленых берегов.
Под тяжкой ношею даров
Едва, едва переступая,
За ним верблюдов длинный ряд
Дорогой тянется, мелькая:
Их колокольчики звенят.
Он сам, властитель Синодала.
Ведет богатый караван.
Ремнем затянут ловкий стан;
Оправа сабли и кинжала
Блестит на солнце; за спиной
Ружье с насечкой вырезной.
Играет ветер рукавами
Его чухи,- кругом она
Вся галуном обложена.
Цветными вышито шелками
Его седло; узда с кистями;
Под ним весь в мыле конь лихой
Бесценной масти, золотой.
Питомец резвый Карабаха
Прядет ушьми и, полный страха,
Храпя косится с крутизны
На пену скачущей волны.
Опасен, узок путь прибрежный!
Утесы с левой стороны,
Направо глубь реки мятежной.
Уж поздно. На вершине снежной
Румянец гаснет; встал туман...
Прибавил шагу караван.

XI

И вот часовня на дороге...
Тут с давних лет почиет в боге
Какой-то князь, теперь святой,
Убитый мстительной рукой.
С тех пор на праздник иль на битву,
Куда бы путник ни спешил,
Всегда усердную молитву
Он у часовни приносил;
И та молитва сберегала
От мусульманского кинжала.
Но презрел удалой жених
Обычай прадедов своих.
Его коварною мечтою
Лукавый Демон возмущал:
Он в мыслях, под ночною тьмою,
Уста невесты целовал.
Вдруг впереди мелькнули двое,
И больше - выстрел! - что такое?..
Привстав на звонких стременах,
Надвинув на брови папах,
Отважный князь не молвил слова;
В руке сверкнул турецкий ствол,
Нагайка щелк я и, как орел,
Он кинулся... и выстрел снова!
И дикий крик и стон глухой
Промчались в глубине долины -
Недолго продолжался бой:
Бежали робкие грузины!

XII

Затихло все; теснясь толпой,
На трупы всадников порой
Верблюды с ужасом глядели;
И глухо в тишине степной
Их колокольчики звенели.
Разграблен пышный караван;
И над телами христиан
Чертит круги ночная птица!
Не ждет их мирная гробница
Под слоем монастырских плит,
Где прах отцов их был зарыт;
Не придут сестры с матерями,
Покрыты длинными чадрами,
С тоской, рыданьем и мольбами,
На гроб их из далеких мест!
Зато усердною рукою
Здесь у дороги, над скалою
На память водрузится крест;
И плющ, разросшийся весною,
Его, ласкаясь, обовьет
Своею сеткой изумрудной;
И, своротив с дороги трудной,
Не раз усталый пешеход
Под божьей тенью отдохнет...

XIII

Несется конь быстрее лани.
Храпит и рвется, будто к брани;
То вдруг осадит на скаку,
Прислушается к ветерку,
Широко ноздри раздувая;
То, разом в землю ударяя
Шипами звонкими копыт,
Взмахнув растрепанною гривой,
Вперед без памяти летит.
На нем есть всадник молчаливый!
Он бьется на седле порой,
Припав на гриву головой.
Уж он не правит поводами,
Задвинув ноги в стремена,
И кровь широкими струями
На чепраке его видна.
Скакун лихой, ты господина
Из боя вынес, как стрела,
Но злая пуля осетина
Его во мраке догнала!

XIV

В семье Гудала плач и стоны,
Толпится на дворе народ:
Чей конь примчался запаленный
И пал на камни у ворот?
Кто этот всадник бездыханный?
Хранили след тревоги бранной
Морщины смуглого чела.
В крови оружие и платье;
В последнем бешеном пожатье
Рука на гриве замерла.
Недолго жениха младого,
Невеста, взор твой ожидал:
Сдержал он княжеское слово,
На брачный пир он прискакал...
Увы! но никогда уж снова
Не сядет на коня лихого!..

XV

На беззаботную семью
Как гром слетела божья кара!
Упала на постель свою,
Рыдает бедная Тамара;
Слеза катится за слезой,
Грудь высоко и трудно дышит;
И вот она как будто слышит
Волшебный голос над собой:
"Не плачь, дитя! не плачь напрасно!
Твоя слеза на труп безгласный
Живой росой не упадет:
Она лишь взор туманит ясный.
Ланиты девственные жжет!
Он далеко, он не узнает,
Не оценит тоски твоей;
Небесный свет теперь ласкает
Бесплотный взор его очей;
Он слышит райские напевы...
Что жизни мелочные сны,
И стон и слезы бедной девы
Для гостя райской стороны?
Нет, жребий смертного творенья
Поверь мне, ангел мой земной,
Не стоит одного мгновенья
Твоей печали дорогой!


На воздушном океане,
Без руля и без ветрил,
Тихо плавают в тумане
Хоры стройные светил;
Средь полей необозримых
В небе ходят без следа
Облаков неуловимых
Волокнистые стада.
Час разлуки, час свиданья я
Им ни радость, ни печаль;
Им в грядущем нет желанья
И прошедшего не жаль.
В день томительный несчастья
Ты об них лишь вспомяни;
Будь к земному без участья
И беспечна, как они!"

"Лишь только ночь своим покровом
Верхи Кавказа осенит,
Лишь только мир, волшебным словом
Завороженный, замолчит;
Лишь только ветер над скалою
Увядшей шевельнет травою,
И птичка, спрятанная в ней,
Порхнет во мраке веселей;
И под лозою виноградной,
Росу небес глотая жадно,
Цветок распустится ночной;
Лишь только месяц золотой
Из-за горы тихонько встанет
И на тебя украдкой взглянет,-
К тебе я стану прилетать;
Гостить я буду до денницы
И на шелковые ресницы
Сны золотые навевать..."

XVI

Слова умолкли в отдаленье,
Вослед за звуком умер звук.
Она, вскочив, глядит вокруг...
Невыразимое смятенье
В ее груди; печаль, испуг,
Восторга пыл - ничто в сравненье.
Все чувства в ней кипели вдруг;
Душа рвала свои оковы,
Огонь по жилам пробегал,
И этот голос чудно-новый,
Ей мнилось, все еще звучал.
И перед утром сон желанный
Глаза усталые смежил;
Но мысль ее он возмутил
Мечтой пророческой и странной.
Пришлец туманный и немой,
Красой блистая неземной,
К ее склонился изголовью;
И взор его с такой любовью,
Так грустно на нее смотрел,
Как будто он об ней жалел.
То не был ангел-небожитель.
Ее божественный хранитель:
Венец из радужных лучей
Не украшал его кудрей.
То не был ада дух ужасный,
Порочный мученик - о нет!
Он был похож на вечер ясный:
Ни день, ни ночь,- ни мрак, ни свет!
Часть II

I

"Отец, отец, оставь угрозы,
Свою Тамару не брани;
Я плачу: видишь эти слезы,
Уже не первые они.
Напрасно женихи толпою
Спешат сюда из дальних мест...
Немало в Грузии невест;
А мне не быть ничьей женою!..
О, не брани, отец, меня.
Ты сам заметил: день от дня
Я вяну, жертва злой отравы!
Меня терзает дух лукавый
Неотразимою мечтой;
Я гибну, сжалься надо мной!
Отдай в священную обитель
Дочь безрассудную свою;
Там защитит меня спаситель,
Пред ним тоску мою пролью.
На свете нет уж мне веселья...
Святыни миром осеня,
Пусть примет сумрачная келья,
Как гроб, заранее меня..."

II

И в монастырь уединенный
Ее родные отвезли,
И власяницею смиренной
Грудь молодую облекли.
Но и в монашеской одежде,
Как под узорною парчой,
Все беззаконною мечтой
В ней сердце билося, как прежде.
Пред алтарем, при блеске свеч,
В часы торжественного пенья,
Знакомая, среди моленья,
Ей часто слышалася речь.
Под сводом сумрачного храма
Знакомый образ иногда
Скользил без звука и следа
В тумане легком фимиама;
Сиял он тихо, как звезда;
Манил и звал он... но - куда?..

III

В прохладе меж двумя холмами
Таился монастырь святой.
Чинар и тополей рядами
Он окружен был - и порой,
Когда ложилась ночь в ущелье,
Сквозь них мелькала, в окнах кельи,
Лампада грешницы младой.
Кругом, в тени дерев миндальных,
Где ряд стоит крестов печальных,
Безмолвных сторожей гробниц;
Спевались хоры легких птиц.
По камням прыгали, шумели
Ключи студеною волной,
И под нависшею скалой,
Сливаясь дружески в ущелье,
Катились дальше, меж кустов,
Покрытых инеем цветов.

IV

На север видны были горы.
При блеске утренней Авроры,
Когда синеющий дымок
Курится в глубине долины,
И, обращаясь на восток,
Зовут к молитве муэцины,
И звучный колокола глас
Дрожит, обитель пробуждая;
В торжественный и мирный час,
Когда грузинка молодая
С кувшином длинным за водой
С горы спускается крутой,
Вершины цепи снеговой
Светло-лиловою стеной
На чистом небе рисовались
И в час заката одевались
Они румяной пеленой;
И между них, прорезав тучи,
Стоял, всех выше головой,
Казбек, Кавказа царь могучий,
В чалме и ризе парчевои.

V

Но, полно думою преступной,
Тамары сердце недоступно
Восторгам чистым. Перед ней
Весь мир одет угрюмой тенью;
И все ей в нем предлог мученью -
И утра луч и мрак ночей.
Бывало, только ночи сонной
Прохлада землю обоймет,
Перед божественной иконой
Она в безумье упадет
И плачет; и в ночном молчанье
Ее тяжелое рыданье
Тревожит путника вниманье;
И мыслит он: "То горный дух
Прикованный в пещере стонет!"
И чуткий напрягая слух,
Коня измученного гонит.

VI

Тоской и трепетом полна,
Тамара часто у окна
Сидит в раздумье одиноком
И смотрит вдаль прилежным оком,
И целый день, вздыхая, ждет...
Ей кто-то шепчет: он придет!
Недаром сны ее ласкали.
Недаром он являлся ей.
С глазами, полными печали,
И чудной нежностью речей.
Уж много дней она томится,
Сама не зная почему;
Святым захочет ли молиться -
А сердце молится ему;
Утомлена борьбой всегдашней,
Склонится ли на ложе сна:
Подушка жжет, ей душно, страшно,
И вся, вскочив, дрожит она;
Пылают грудь ее и плечи,
Нет сил дышать, туман в очах,
Объятья жадно ищут встречи,
Лобзанья тают на устах...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

VII

Вечерней мглы покров воздушный
Уж холмы Грузии одел.
Привычке сладостной послушный.
В обитель Демон прилетел.
Но долго, долго он не смел
Святыню мирного приюта
Нарушить. И была минута,
Когда казался он готов
Оставить умысел жестокой.
Задумчив у стены высокой
Он бродит: от его шагов
Без ветра лист в тени трепещет.
Он поднял взор: ее окно,
Озарено лампадой, блещет;
Кого-то ждет она давно!
И вот средь общего молчанья
Чингура стройное бряцанье
И звуки песни раздались;
И звуки те лились, лились,
Как слезы, мерно друг за другом;
И эта песнь была нежна,
Как будто для земли она
Была на небе сложена!
Не ангел ли с забытым другом
Вновь повидаться захотел,
Сюда украдкою слетел
И о былом ему пропел,
Чтоб усладить его мученье?..
Тоску любви, ее волненье
Постигнул Демон в первый раз;
Он хочет в страхе удалиться...
Его крыло не шевелится!..
И, чудо! из померкших глаз
Слеза тяжелая катится...
Поныне возле кельи той
Насквозь прожженный виден камень
Слезою жаркою, как пламень,
Нечеловеческой слезой!..

VIII

И входит он, любить готовый,
С душой, открытой для добра,
И мыслит он, что жизни новой
Пришла желанная пора.
Неясный трепет ожиданья,
Страх неизвестности немой,
Как будто в первое свиданье
Спознались с гордою душой.
То было злое предвещанье!
Он входит, смотрит - перед ним
Посланник рая, херувим,
Хранитель грешницы прекрасной,
Стоит с блистающим челом
И от врага с улыбкой ясной
Приосенил ее крылом;
И луч божественного света
Вдруг ослепил нечистый взор,
И вместо сладкого привета
Раздался тягостный укор:

IX

"Дух беспокойный, дух порочный.
Кто звал тебя во тьме полночной?
Твоих поклонников здесь нет,
Зло не дышало здесь поныне;
К моей любви, к моей святыне
Не пролагай преступный след.
Кто звал тебя?"
Ему в ответ
Злой дух коварно усмехнулся;
Зарделся ревностию взгляд;
И вновь в душе его проснулся
Старинной ненависти яд.
"Она моя! - сказал он грозно,-
Оставь ее, она моя!
Явился ты, защитник, поздно,
И ей, как мне, ты не судья.
На сердце, полное гордыни,
Я наложил печать мою;
Здесь больше нет твоей святыни,
Здесь я владею и люблю!"
И Ангел грустными очами
На жертву бедную взглянул
И медленно, взмахнув крылами,
В эфире неба потонул.
. . . . . . . . . . . . . . . .

Х

Тамара
О! кто ты? речь твоя опасна!
Тебя послал мне ад иль рай?
Чего ты хочешь?..

Демон
Ты прекрасна!

Тамара
Но молви, кто ты? отвечай...

Демон
Я тот, которому внимала
Ты в полуночной тишине,
Чья мысль душе твоей шептала,
Чью грусть ты смутно отгадала,
Чей образ видела во сне.
Я тот, чей взор надежду губит;
Я тот, кого никто не любит;
Я бич рабов моих земных,
Я царь познанья и свободы,
Я враг небес, я зло природы,
И, видишь,- я у ног твоих!
Тебе принес я в умиленье
Молитву тихую любви,
Земное первое мученье
И слезы первые мои.
О! выслушай - из сожаленья!
Меня добру и небесам
Ты возвратить могла бы словом.
Твоей любви святым покровом
Одетый, я предстал бы там.
Как новый ангел в блеске новом;
О! только выслушай, молю,я
Я раб твой,- я тебя люблю!
Лишь только я тебя увидел -
И тайно вдруг возненавидел
Бессмертие и власть мою.
Я позавидовал невольно
Неполной радости земной;
Не жить, как ты, мне стало больно,
И страшно - розно жить с тобой.
В бескровном сердце луч нежданный
Опять затеплился живей,
И грусть на дне старинной раны
Зашевелилася, как змей.
Что без тебя мне эта вечность?
Моих владений бесконечность?
Пустые звучные слова,
Обширный храм - без божества!

Тамара
Оставь меня, о дух лукавый!
Молчи, не верю я врагу...
Творец... Увы! я не могу
Молиться... гибельной отравой
Мой ум слабеющий объят!
Послушай, ты меня погубишь;
Твои слова - огонь и яд...
Скажи, зачем меня ты любишь!

Демон
Зачем, красавица? Увы,
Не знаю!.. Полон жизни новой,
С моей преступной головы
Я гордо снял венец терновый,
Я все былое бросил в прах:
Мой рай, мой ад в твоих очах.
Люблю тебя нездешней страстью,
Как полюбить не можешь ты:
Всем упоением, всей властью
Бессмертной мысли и мечты.
В душе моей, с начала мира,
Твой образ был напечатлен,
Передо мной носился он
В пустынях вечного эфира.
Давно тревожа мысль мою,
Мне имя сладкое звучало;
Во дни блаженства мне в раю
Одной тебя недоставало.
О! если б ты могла понять,
Какое горькое томленье
Всю жизнь, века без разделенья
И наслаждаться и страдать,
За зло похвал не ожидать,
Ни за добро вознагражденья;
Жить для себя, скучать собой
И этой вечною борьбой
Без торжества, без примиренья!
Всегда жалеть и не желать,
Все знать, все чувствовать, все видеть,
Стараться все возненавидеть
И все на свете презирать!..
Лишь только божие проклятье
Исполнилось, с того же дня
Природы жаркие объятья
Навек остыли для меня;
Синело предо мной пространство;
Я видел брачное убранство
Светил, знакомых мне давно...
Они текли в венцах из злата;
Но что же? прежнего собрата
Не узнавало ни одно.
Изгнанников, себе подобных,
Я звать в отчаянии стал.
Но слов и лиц и взоров злобных,
Увы! я сам не узнавал.
И в страхе я, взмахнув крылами,
Помчался - но куда? зачем?
Не знаю... прежними друзьями
Я был отвергнут; как эдем,
Мир для меня стал глух и нем.
По вольной прихоти теченья
Так поврежденная ладья
Без парусов и без руля
Плывет, не зная назначенья;
Так ранней утренней порой
Отрывок тучи громовой,
В лазурной вышине чернея,
Один, нигде пристать не смея,
Летит без цели и следа,
Бог весть откуда и куда!
И я людьми недолго правил.
Греху недолго их учил,
Все благородное бесславил,
И все прекрасное хулил;
Недолго... пламень чистой веры
Легко навек я залил в них...
А стоили ль трудов моих
Одни глупцы да лицемеры?
И скрылся я в ущельях гор;
И стал бродить, как метеор,
Во мраке полночи глубокой...
И мчался путник одинокой,
Обманут близким огоньком,
И в бездну падая с конем,
Напрасно звал я и след кровавый
За ним вился по крутизне...
Но злобы мрачные забавы
Недолго нравилися мне!
В борьбе с могучим ураганом,
Как часто, подымая прах,
Одетый молньей и туманом,
Я шумно мчался в облаках,
Чтобы в толпе стихий мятежной
Сердечный ропот заглушить,
Спастись от думы неизбежной
И незабвенное забыть!
Что повесть тягостных лишений,
Трудов и бед толпы людской
Грядущих, прошлых поколений,
Перед минутою одной
Моих непризнанных мучений?
Что люди? что их жизнь и труд?
Они прошли, они пройдут...
Надежда есть я ждет правый суд:
Простить он может, хоть осудит!
Моя ж печаль бессменно тут.
И ей конца, как мне, не будет;
И не вздремнуть в могиле ей!
Она то ластится, как змей,
То жжет и плещет, будто пламень,
То давит мысль мою, как камень я
Надежд погибших и страстей
Несокрушимый мавзолей!..

Тамара
Зачем мне знать твой печали,
Зачем ты жалуешься мне?
Ты согрешил...

Демон
Против тебя ли?

Тамара
Нас могут слышать!..

Демон
Мы одне.

Тамара
А бог!

Демон
На нас не кинет взгляда:
Он занят небом, не землей!

Тамара
А наказанье, муки ада?

Демон
Так что ж? Ты будешь там со мной!

Тамара
Кто б ни был ты, мой друг случайный,-
Покой навеки погубя,
Невольно я с отрадой тайной,
Страдалец, слушаю тебя.
Но если речь твоя лукава,
Но если ты, обман тая...
О! пощади! Какая слава?
На что душа тебе моя?
Ужели небу я дороже
Всех, не замеченных тобой?
Они, увы! прекрасны тоже;
Как здесь, их девственное ложе
Не смято смертною рукой...
Нет! дай мне клятву роковую...
Скажи,- ты видишь: я тоскую;
Ты видишь женские мечты!
Невольно страх в душе ласкаешь...
Но ты все понял, ты все знаешь -
И сжалишься, конечно, ты!
Клянися мне... от злых стяжаний
Отречься ныне дай обет.
Ужель ни клятв, ни обещаний
Ненарушимых больше нет?..

Демон
Клянусь я первым днем творенья,
Клянусь его последним днем,
Клянусь позором преступленья
И вечной правды торжеством.
Клянусь паденья горькой мукой,
Победы краткою мечтой;
Клянусь свиданием с тобой
И вновь грозящею разлукой.
Клянуся сонмищем духов,
Судьбою братий мне подвластных,
Мечами ангелов бесстрастных.
Моих недремлющих врагов;
Клянуся небом я и адом,
Земной святыней и тобой,
Клянусь твоим последним взглядом,
Твоею первою слезой,
Незлобных уст твоих дыханьем,
Волною шелковых кудрей,
Клянусь блаженством и страданьем.
Клянусь любовию моей:
Я отрекся от старой мести,
Я отрекся от гордых дум;
Отныне яд коварной лести
Ничей уж не встревожит ум;
Хочу я с небом примириться,
Хочу любить, хочу молиться.
Хочу я веровать добру.
Слезой раскаянья сотру
Я на челе, тебя достойном,
Следы небесного огня -
И мир в неведенье спокойном
Пусть доцветает без меня!
О! верь мне: я один поныне
Тебя постиг и оценил:
Избрав тебя моей святыней,
Я власть у ног твоих сложил.
Твоей - любви я жду как дара,
И вечность дам тебе за миг;
В любви, как в злобе, верь, Тамара,
Я неизменен и велик.
Тебя я, вольный сын эфира,
Возьму в надзвездные края;
И будешь ты царицей мира,
Подруга первая моя;
Без сожаленья, без участья
Смотреть на землю станешь ты,
Где нет ни истинного счастья,
Ни долговечной красоты,
Где преступленья лишь да казни,
Где страсти мелкой только жить;
Где не умеют без боязни
Ни ненавидеть, ни любить.
Иль ты не знаешь, что такое
Людей минутная любовь?
Волненье крови молодое,-
Но дни бегут и стынет кровь!
Кто устоит против разлуки,
Соблазна новой красоты,
Против усталости и скуки
И своенравия мечты?
Нет! не тебе, моей подруге,
Узнай, назначено судьбой
Увянуть молча в тесном круге
Ревнивой грубости рабой,
Средь малодушных и холодных,
Друзей притворных и врагов,
Боязней и надежд бесплодных,
Пустых и тягостных трудов!
Печально за стеной высокой
Ты не угаснешь без страстей,
Среди молитв, равно далеко
От божества и от людей.
О нет, прекрасное созданье,
К иному ты присуждена;
Тебя иное ждет страданье.
Иных восторгов глубина;
Оставь же прежние желанья
И жалкий свет его судьбе:
Пучину гордого познанья
Взамен открою я тебе.
Толпу духов моих служебных
Я приведу к твоим стопам;
Прислужниц легких и волшебных
Тебе, красавица, я дам;
И для тебя с звезды восточной
Сорву венец я золотой;
Возьму с цветов росы полночной;
Его усыплю той росой;
Лучом румяного заката
Твой стан, как лентой, обовью,
Дыханьем чистым аромата
Окрестный воздух напою;
Всечасно дивною игрою
Твои слух лелеять буду я;
Чертоги пышные построю
Из бирюзы и янтаря;
Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
Я дам тебе все, все земное -
Люби меня!..

XI

И он слегка
Коснулся жаркими устами
Ее трепещущим губам;
Соблазна полными речами
Он отвечал ее мольбам.
Могучий взор смотрел ей в очи!
Он жег ее. Во мраке ночи
Над нею прямо он сверкал,
Неотразимый, как кинжал.
Увы! злой дух торжествовал!
Смертельный яд его лобзанья
Мгновенно в грудь ее проник.
Мучительный, ужасный крик
Ночное возмутил молчанье.
В нем было все: любовь, страданье.
Упрек с последнею мольбой
И безнадежное прощанье -
Прощанье с жизнью молодой.

XII

В то время сторож полуночный,
Один вокруг стены крутой
Свершая тихо путь урочный.
Бродил с чугунною доской,
И возле кельи девы юной
Он шаг свой мерный укротил
И руку над доской чугунной,
Смутясь душой, остановил.
И сквозь окрестное молчанье,
Ему казалось, слышал он
Двух уст согласное лобзанье,
Минутный крик и слабый стон.
И нечестивое сомненье
Проникло в сердце старика...
Но пронеслось еще мгновенье,
И стихло все; издалека
Лишь дуновенье ветерка
Роптанье листьев приносило,
Да с темным берегом уныло
Шепталась горная река.
Канон угодника святого
Спешит он в страхе прочитать,
Чтоб наважденье духа злого
От грешной мысли отогнать;
Крестит дрожащими перстами
Мечтой взволнованную грудь
И молча скорыми шагами
Обычный продолжает путь.
. . . . . . . . . . . . . . . .

XIII

Как пери спящая мила,
Она в гробу своем лежала,
Белей и чище покрывала
Был томный цвет ее чела.
Навек опущены ресницы...
Но кто б, о небо! не сказал,
Что взор под ними лишь дремал
И, чудный, только ожидал
Иль поцелуя, иль денницы?
Но бесполезно луч дневной
Скользил по ним струей златой,
Напрасно их в немой печали
Уста родные целовали....
Нет! смерти вечную печать
Ничто не в силах уж сорвать!

XIV

Ни разу не был в дни веселья
Так разноцветен и богат
Тамары праздничный наряд.
Цветы родимого ущелья
(Так древний требует обряд)
Над нею льют свой аромат
И, сжаты мертвою рукою.
Как бы прощаются с землею!
И ничего в ее лице
Не намекало о конце
В пылу страстей и упоенья;
И были все ее черты
Исполнены той красоты,
Как мрамор, чуждой выраженья.
Лишенной чувства и ума,
Таинственной, как смерть сама.
Улыбка странная застыла,
Мелькнувши по ее устам.
О многом грустном говорила
Она внимательным глазам:
В ней было хладное презренье
Души, готовой отцвести,
Последней мысли выраженье,
Земле беззвучное прости.
Напрасный отблеск жизни прежней,
Она была еще мертвей,
Еще для сердца безнадежней
Навек угаснувших очей.
Так в час торжественный заката,
Когда, растаяв в море злата,
Уж скрылась колесница дня,
Снега Кавказа, на мгновенье
Отлив румяный сохраня,
Сияют в темном отдаленье.
Но этот луч полуживой
В пустыне отблеска не встретит,
И путь ничей он не осветит
С своей вершины ледяной!..

XV

Толпой соседи и родные
Уж собрались в печальный путь.
Терзая локоны седые,
Безмолвно поражая грудь,
В последний раз Гудал садится
На белогривого коня,
И поезд тронулся. Три дня.
Три ночи путь их будет длиться:
Меж старых дедовских костей
Приют покойный вырыт ей.
Один из праотцев Гудала,
Грабитель странников и сел,
Когда болезнь его сковала
И час раскаянья пришел,
Грехов минувших в искупленье
Построить церковь обещал
На вышине гранитных скал,
Где только вьюги слышно пенье,
Куда лишь коршун залетал.
И скоро меж снегов Казбека
Поднялся одинокий храм,
И кости злого человека
Вновь успокоилися там;
И превратилася в кладбище
Скала, родная облакам:
Как будто ближе к небесам
Теплей посмертное жилище?..
Как будто дальше от людей
Последний сон не возмутится...
Напрасно! мертвым не приснится
Ни грусть, ни радость прошлых дней.

XVI

В пространстве синего эфира
Один из ангелов святых
Летел на крыльях золотых,
И душу грешную от мира
Он нес в объятиях своих.
И сладкой речью упованья
Ее сомненья разгонял,
И след проступка и страданья
С нее слезами он смывал.
Издалека уж звуки рая
К ним доносилися - как вдруг,
Свободный путь пересекая,
Взвился из бездны адский дух.
Он был могущ, как вихорь шумный,
Блистал, как молнии струя,
И гордо в дерзости безумной
Он говорит: "Она моя!"

К груди хранительной прижалась,
Молитвой ужас заглуша,
Тамары грешная душа -
Судьба грядущего решалась,
Пред нею снова он стоял,
Но, боже! - кто б его узнал?
Каким смотрел он злобным взглядом,
Как полон был смертельным ядом
Вражды, не знающей конца,-
И веяло могильным хладом
От неподвижного лица.
"Исчезни, мрачный дух сомненья! -
Посланник неба отвечал: -
Довольно ты торжествовал;
Но час суда теперь настал -
И благо божие решенье!
Дни испытания прошли;
С одеждой бренною земли
Оковы зла с нее ниспали.
Узнай! давно ее мы ждали!
Ее душа была из тех,
Которых жизнь - одно мгновенье
Невыносимого мученья,
Недосягаемых утех:
Творец из лучшего эфира
Соткал живые струны их,
Они не созданы для мира,
И мир был создан не для них!
Ценой жестокой искупила
Она сомнения свои...
Она страдала и любила -
И рай открылся для любви!"

И Ангел строгими очами
На искусителя взглянул
И, радостно взмахнув крылами,
В сиянье неба потонул.
И проклял Демон побежденный
Мечты безумные свой,
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!..

_________________

На склоне каменной горы
Над Койшаурскою долиной
Еще стоят до сей поры
Зубцы развалины старинной.
Рассказов, страшных для детей,
О них еще преданья полны...
Как призрак, памятник безмолвный,
Свидетель тех волшебных дней.
Между деревьями чернеет.
Внизу рассыпался аул.
Земля цветет и зеленеет;
И голосов нестройный гул
Теряется, и караваны
Идут, звеня, издалека,
И, низвергаясь сквозь туманы,
Блестит и пенится река.
И жизнью вечно молодою.
Прохладой, солнцем и весною
Природа тешится шутя,
Как беззаботная дитя.


Но грустен замок, отслуживший
Года во очередь свою,
Как бедный старец, переживший
Друзей и милую семью.
И только ждут луны восхода
Его незримые жильцы:
Тогда им праздник и свобода!
Жужжат, бегут во все концы.
Седой паук, отшельник новый,
Прядет сетей своих основы;
Зеленых ящериц семья
На кровле весело играет;
И осторожная змея
Из темной щели выползает
На плиту старого крыльца,
То вдруг совьется в три кольца,
То ляжет длинной полосою
И блещет, как булатный меч,
Забытый в поле давних сеч,
Ненужный падшему герою!..
Все дико; нет нигде следов
Минувших лет: рука веков
Прилежно, долго их сметала,
И не напомнит ничего
О славном имени Гудала,
О милой дочери его!


Но церковь на крутой вершине,
Где взяты кости их землей,
Хранима властию святой,
Видна меж туч еще поныне.
И у ворот ее стоят
На страже черные граниты,
Плащами снежными покрыты;
И на груди их вместо лат
Льды вековечные горят.
Обвалов сонные громады
С уступов, будто водопады,
Морозом схваченные вдруг,
Висят, нахмурившись, вокруг.
И там метель дозором ходит,
Сдувая пыль со стен седых,
То песню долгую заводит,
То окликает часовых;
Услыша вести в отдаленье
О чудном храме, в той стране,
С востока облака одне
Спешат толпой на поклоненье;
Но над семьей могильных плит
Давно никто уж не грустит.
Скала угрюмого Казбека
Добычу жадно сторожит,
И вечный ропот человека
Их вечный мир не возмутит.

Михаил ЛЕРМОНТОВ

Метки:  


Процитировано 1 раз

Чудо Рождевства

Среда, 23 Декабря 2009 г. 03:58 + в цитатник
Это цитата сообщения Аквилегия_456 [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

«ЧУДО РОЖДЕСТВА...»(от Аквилегия 456)



42336247_a370 (350x263, 117Kb)










 (135x110, 12Kb) (135x110, 12Kb)



Заплетаются созвездья
Из причудливых светил,
Мы влюбляемся как дети
В озаренный светом мир.

Тайну звезд не постигая,
Свято верим в чудеса.
Вновь как в детстве ожидая,
В мир пришествие Христа!

И глядим-глядим на небо
Широко раскрыв глаза,
Ждем и ищем, где б кто не был
Загорится вновь звезда...






Мы в сочельник все с надеждой
Молимся и свято ждем,
Что придет спасти нас грешных
Сам Иисус Христос в наш дом.

Слёзный путь у самой двери
Приоткроет к нам в сердца.
Будем ждать и свято верить
Наступленье Рождества!
(Черняева Мария)

Смотреть далее про Рождество...жми!

Метки:  

Аудио-запись: Соловьиный дуэт.

Музыка

Среда, 23 Декабря 2009 г. 03:47 (ссылка) +поставить ссылку

Комментарии (0)Комментировать

Аудио-запись: Пара Нормальных - Happy End

Музыка

Вторник, 22 Декабря 2009 г. 22:17 (ссылка) +поставить ссылку

Комментарии (0)Комментировать

Аудио-запись: Meredith Brooks - I'm A Bitch

Музыка

Вторник, 22 Декабря 2009 г. 22:11 (ссылка) +поставить ссылку
Прослушать Остановить
560 слушали
7 копий

[+ в свой плеер]

ДобраЙа_ФеЙа Первоисточник записи I hate the world today
You're so good to me
I know but I can't change
Tried to tell you but you look at me like maybe I'm an angel underneath
Innocent and sweet
Yesterday I cried
You must have been relieved to see the softer side
I can understand how you'd be so confused
I don't envy you
I'm a little bit of everything
All rolled into one

I'm a bitch, I'm a lover
I'm a child, I'm a mother
I'm a sinner, I'm a saint
I do not feel ashamed
I'm your hell, I'm your dream
I'm nothing in between
You know you wouldn't want it any other way

So take me as I am
This may mean you'll have to be a stronger man
Rest assured that when I start to make you nervous
And I'm going to extremes
Tomorrow I will change
And today won't mean a thing

I'm a bitch, I'm a lover
I'm a child, I'm a mother
I'm a sinner, I'm a saint
I do not feel ashamed
I'm your hell, I'm your dream
I'm nothing in between
You know you wouldn't want it any other way

Just when you think you've got me figured out
The season's already changing
I think it's cool you do what you do
And don't try to save me

I'm a bitch, I'm a lover
I'm a child, I'm a mother
I'm a sinner, I'm a saint
I do not feel ashamed
I'm your hell, I'm your dream
I'm nothing in between
You know you wouldn't want it any other way

I'm a bitch, I'm a tease
I'm a goddess on my knees
When you hurt, when you suffer
I'm your angel undercover
I've been numbed, I'm revived
Can't say I'm not alive
You know I wouldn't want it any other way



Сегодня я ненавижу весь свет,
Ты слишком хорош для меня,
Я понимаю это, но не могу измениться,
Я пыталась втолковать тебе это, а ты смотришь на меня, будто я – сам ангел во плоти,
Невинна и чиста.
Вчера я плакала,
Должно быть, ты почувствовал облегчение, увидев, что я дала слабину.
Могу понять, почему ты так растерян,
Я тебе не завидую,
Во мне есть всего понемногу,
Все умещается в одном человеке.

Я стерва, я любовница,
Я ребенок, я мать,
Я грешница, я святая,
И мне не стыдно.
Я твой ад, я твоя мечта,
Я мечусь от крайности к крайности,
Ты знаешь, что именно это тебе и нравится.

Принимай меня такой, какая я есть,
Для этого тебе придется мужаться.
Можешь быть уверен, что когда я начну трепать тебе нервы,
Я могу зайти очень далеко,
Завтра я изменюсь,
А сегодняшний день уже не будет ничего значить

Я стерва, я любовница,
Я ребенок, я мать,
Я грешница, я святая
И мне не стыдно
Я твой ад, я твоя мечта,
Я мечусь от крайности к крайности,
Ты знаешь, что именно это тебе и нравится

Когда ты думаешь, что раскусил меня,
Погода снова меняется.
Мне кажется, ты отлично держишься
И не пытаешься спасать меня.

Я стерва, я любовница,
Я ребенок, я мать,
Я грешница, я святая
И мне не стыдно
Я твой ад, я твоя мечта,
Я мечусь от крайности к крайности,
Ты знаешь, что именно это тебе и нравится

Я стерва, я задира,
Я богиня, стоящая на коленях,
Когда ты наносишь удар и когда страдаешь,
Я твой тайный ангел,
Я была беспомощна, сейчас я возродилась,
Нельзя сказать, что я не живу полной жизнью,
Знаешь, я бы по-другому не смогла.

[+ добавить в свой плеер]


Метки:  
Комментарии (0)Комментировать

блестяшки

Вторник, 22 Декабря 2009 г. 22:04 + в цитатник
Фотографии Печальная_Валентинка :

для яркости настроения......



Метки:  

...Если нельзя себе этого простить, то можно забыть...

Вторник, 22 Декабря 2009 г. 21:56 + в цитатник
В колонках играет - Крис Де Бург
 (698x436, 51Kb)
Настроение сейчас - приятно.....

не много о печальном и грустном.......

Ты любишь всех, а любить всех – значит не любить никого. Тебе все одинаково безразличны.

Только два сорта людей по-настоящему интересны – те, кто знает о жизни все решительно, и те, кто ничего о ней не знает…

Как странно...
Меня всегда удивляла одна вещь - почему когда я лукавлю, все принимают за чистую монету, и почему когда я говорю совершенно искренне и серьезно, мне не верят? Что служит причиной такого парадокса? Неужели все настолько сами запутались в себе и своих масках, что уже не могут отличать чужие?

Скучно…
Картины сменяют одна другую, но ни на одной нет той гармоничности или того хаоса, что остановит их нескончаемый бег. А бесконечный поиск истины, как это банально.
Новая картина, и снова скука.
Бег в бесконечность.
(Оскар Уайльд "Портрет Дориана Грея")

Метки:  


Процитировано 1 раз

песня из темноты

Вторник, 22 Декабря 2009 г. 21:44 + в цитатник
 (699x393, 24Kb)
Песня из Темноты

-Ты очень красива, ты знаешь?
-Да, - хриплый шепот в темноте.
-Почему тогда?
-Именно потому. Дурнушкам всегда везет больше.
-Ты хотела бы быть уродиной? - недоумение.
-Я так не говорила, - усмешка из темноты.
-Так тебе нравится быть красивой?
-А тебе?
-Я совершенство и мечта, - гордость.
Молчание в темноте.
-Почему ты молчишь?
-Ты сама ответила на свой вопрос.
-Я убью тебя.
-Боишься.
-Я ничего не боюсь! - ярость.
-Ты боишься, что некоторые выберут меня своей мечтой, забыв о тебе.
-Заткнись!
Молчание.
-Почему ты сидишь здесь и никому не показываешь свою красоту?
Тихий смех.
-Отвечай!
-Потому что ты заперла меня здесь, - усталость.

Метки:  


Процитировано 1 раз

Дневник Печальная_Валентинка

Понедельник, 21 Декабря 2009 г. 21:22 + в цитатник
...не зная искусства, Избежавши ошибки одной, подвергаешься большей!

Гораций


Поиск сообщений в Печальная_Валентинка
Страницы: [1] Календарь