"Московия — не место для джентльменов" |
Исторические корни русофобии уходят вглубь веков. Русофобия стала реакцией некоторых политических и культурных кругов Запада на попытки России занять свое законное место в Европе и мире. Иначе говоря, это просто инструмент политики сдерживания, достаточно примитивный, хотя и эффективный.
Самоненавистичество — ровесник русофобии. Это явление более сложное и интересное.
Моя лекция для «Культбригады».
-----------------------------------------
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
https://sergeytsvetkov.livejournal.com/476612.html
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал
|
Метки: лекции |
Смерть во время еды |
Мёртвый французский солдат с недоеденным пайком в Буа-де-Спандау на северо-востоке Буа-Сабот, 27 октября 1915.
Несколько ранее наступление под Артуа с 9 мая по 18 июня 1915 г. обошлось французской армии в 300 000 убитых и раненых.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: Первая мировая война |
Столыпин: молодость реформатора |
Своих предков Петр Аркадиевич знал с ХVI века и видел их дела, запечатленные в судьбе Отечества. Род Столыпиных занесен в родовые дворянские книги по Пензенской и Саратовской губерниям (Государственная деятельность председателя совета министров статс-секретаря П. А. Столыпина. СПб., 1911, ч. 3, с. 259 – 260). Первым в летописи упоминается Григорий Столыпин (конец ХVI века). Его потомки в ХVIII веке уже принадлежали к высшим слоям дворянства. Алексей Емельянович (1744 – 1817) в браке с М. А. Мещериновой имел пятерых сыновей и пятерых дочерей, среди них — Александр — адъютант А. В. Суворова, Николай — офицер, растерзанный толпой во время Севастопольского бунта 1830 года, Аркадий — сенатор, друг М. М. Сперанского — выдающегося государственного деятеля и реформатора.
Сын Аркадия Алексей служил лейб-гусаром, дружил с М. Ю Лермонтовым и был описан им под прозвищем “Монго”. Поэт состоял со Столыпиными в родстве, его бабушка Елизавета — одна из пяти дочерей Алексея Емельяновича Столыпина. Другой сын Аркадия, Дмитрий, — генерал, писатель, экономист — был одним из немногочисленных в России последователей 0гюста Конта, занимался вопросами крестьянского хозяйства и видел корень всех его зол в крестьянской общине, сторонником разрушения которой он являлся. От дяди и унаследовал эту идею Петр Аркадиевич.
Отец Петра Аркадиевича — Аркадий Дмитриевич Столыпин (1822 – 1899) выбрал военную карьеру, дослужился до чина генерал-адъютанта, принимал участие в венгерской, крымской и русско-турецкой кампаниях, за что был отмечен орденами и высочайшим рескриптом. В мирное время выполнял обязанности обер-камергера, заведующего придворной частью в Москве, писал популярные книжки для народа по истории России. Не был чужд Аркадий Дмитриевич и изящных искусств: на одной из художественных выставок 60-х годов он представил два скульптурных произведения — "Голова Cпасителя” и “Медаль статуи Спасителя”, выполненные по изображениям Иосифа Флавия, что говорит об искренней религиозности, вовсе не типичной для эпохи нигилизма Чернышевского, Бюхнера и Молешотта. Влиянием отца во многом объясняются будущие реформы П.А.Столыпина в области свободы вероисповедания, сочетающиеся со строгим следованием православным традициям.
Род Столыпиных имел герб, высочайше утвержденный и внесенный в Х часть "Общего Гербовника”: в щите, имеющем в верхней половине красное поле, а в нижней голубое, изображен одноглавый серебряный орел, в правой лапе держащий свившегося змея, в левой — серебряную подкову с золотым крестом. Щит держат два единорога. Под щитом девиз: "Deo spes mea" (“Уповаю на Бога”).
Мать Петра Аркадиевича — Наталья Горчакова была представительницей еще более древнего рода, ведущего родословную от Рюрика. От ее брака с Аркадием Дмитриевичем Столыпиным появился на свет 2 апреля 1862 года Петр Аркадиевич. Это произошло в подмосковной усадьбе Середниково, что неподалеку от Крюково; здесь же Петр Столыпин был крещен и провел детство. (Ныне середниковскую усадьбу арендует фонд "Лермонтовское наследие", а в советское время там располагался санаторий для партработников.) Петр получил великолепное образование в европейском духе: знал три европейских языка, владел ораторским искусством, любил театр и музыку (на одном из представлений его и настигла много лет спустя пуля террориста). От европейского стиля мышления он перенял либерализм политических взглядов. От русской же почвы, от семейных традиций в плоть и кровь Петра Аркадиевича вошли идея служения Отечеству и престолу, истинная церковность.
Несомненное влияние на юношу оказали родство с М.Ю. Лермонтовым, дружба отца с Л.Н.Толстым, а в зрелые годы и личная переписка Петра Аркадиевича с великим писателем.
Образование довершила Виленская гимназия и физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, который Столыпин закончил в 1884 году с отличием. Высокую оценку знаниям студента дал один из профессоров университета — Д.И.Менделеев, поставивший ему по своему предмету "отлично". Последняя курсовая Петра Аркадьевича была посвящена экономической статистике по табачным культурам в Южной России.
Еще учась в университете, 22-летний Столыпин женился на Ольге Борисовне Нейдгарт, девушке из семьи, имевшей немалые связи при дворе (она приходилась праправнучкой великому Суворову). Первоначально она была помолвлена со старшим братом Петра, Михаилом, павшим на дуэли от руки князя Шаховского. Согласно преданию, Петр Аркадьевич тоже стрелялся с убийцей брата и был ранен в правую руку, которой с тех пор не вполне хорошо владел.
Их брак оказался счастливым. Любовь к жене Столыпин носил в сердце все отпущенные ему годы и не осквернил это чувство ничем. “...Поддержкой, помощью моей будешь ты, моя обожаемая, моя вечно дорогая. Все сокровища любви, которые ты отдала мне, сохранили меня до 44-х лет верующим в добро и людей. Ты чистая моя, ты мой Ангел Хранитель”,— признавался он Ольге Борисовне в одном из писем 1906 года (ЦГИА СССР, ф. 1662, оп. 1, д. 231, л. 87). От их брака родились на свет пять дочерей и сын.
Из всех возможностей, открывающихся перед молодым человеком из знатной фамилии, Столыпин выбрал раз и навсегда государственную службу.
Продолжение читайте здесь.
Подписка открывает доступ к архиву.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: Русское тысячелетие |
Проклятие Ричарда Львиное Сердце |
Ричард Львиное Сердце — один из тех героев рыцарства, кто в нашем представлении вечно движется по тому пути, который средневековые хронисты называли «Iter transmarinus»(*) и «Via Sacra»(**). Его имя вызывает, как звук сказочного рога, целую вереницу видений: роскошные города, раскинувшиеся среди песчаных пустынь Святой земли, лихие сшибки с летучими всадниками благородного Саладина, звон мечей, бряцание сабель…
*Путь за море (лат.).
**Священная дорога (лат.).
Между тем его восточная эпопея продолжались едва ли два года; остальные тридцать восемь лет своей жизни (за вычетом двухлетнего плена у германского императора) он провел преимущественно во Франции. Вообще многое в судьбе Ричарда, в самом его характере оставляет впечатление какой-то обманчивости, недосказанности, загадочности. Уже современныe ему биографы оставили нам всю гамму самых разноречивых и порой противоположных оценок его личности. Одни рисуют его силачом и красавцем, другие — немощным и бледным выродком; одни — жадным и жестоким, другие — великодушным и щедрым; одни — образцом государя, другие — коварным предателем; одни — Божьим паладином, другие — исчадием ада. Трудно даже с достоверностью указать, к какой нации принадлежал Ричард. Он родился в Оксфорде, но вырос и воспитывался в Аквитании (*), жители которой не считали себя французами (впрочем, как и обитатели Нормандии, Бретани, Анжу, Лангедока и других областей, не входивших в королевский домен). В нем смешались северная, норманнская, и южная, галльско-латинская, расы. Своеобразием своей личности Ричард во многом обязан этому причудливому смешению кровей своих предков.
*В 1066 г. нормандский герцог Гильом Незаконнорожденный, являющийся вассалом французского короля, победил англосаксонское войско при Гастингсе и завоевал Англию, которая официально стала достоянием французской короны. Его правнучка Матильда отдала свою руку вместе с правами на английский и нормандский престолы анжуйскому графу Жоффруа Плантагенету. Их сын Анри II (отец Ричарда) женился на Элеоноре Аквитанской. Таким образом Плантагенеты, оставаясь вассалами французского короля, владели Англией и двумя третями Франции.
От отца он унаследовал могучую фигуру, золотисто-рыжие волосы и нрав викинга. Искусство войны Ричард изучил в совершенстве. Юного принца окружали люди вроде одного отважного рыцаря, который, получив в пылу боя удар мечом, сплющивший ему шлем, выбежал из рядов, домчался до кузницы, где, положив голову на наковальню, дождался, пока кузнец молотом выпрямил ему шлем, после чего поспешил вновь принять участие в сражении. Этот двор имел своих поэтов, вдохновлявшихся, подобно скальдам, только при звоне мечей и стонах умирающих. Трубадур Бертран де Борн был просто влюблен в Ричарда, которому дал прозвище «мой Да и Нет». «Вот подходит веселая пора, — поется в одной из его песен, — когда причалят наши суда, когда придет король Ричард, доблестный и отважный, какого не бывало еще на свете. Вот когда будем мы расточать золото и серебро! Вновь воздвигнутые твердыни полетят к черту, стены рассыплются, башни рухнут, враги наши узнают цепи и темницы. Я люблю путаницу алых и лазурных щитов, пестрых значков и знамен, палатки в долине, ломающиеся копья, пробитые щиты, сверкающие, продырявленные шлемы и хорошие удары, которые наносятся с обеих сторон… Я люблю слышать, как ржут кони без всадников, как кучами падают раненые и валятся на траву мертвые с пронзенными боками».
Ричард был, несомненно, и сложней, и умней этих и подобных им вояк, он умел проявлять как миролюбие и справедливость государя, так и милосердие христианина. Иногда «суровость его смягчалась», — свидетельствует Геральд Камбрезийский. «И однако же, — продолжает хронист, — кто усвоил известную природу, усвоил и ее страсти. Подавляя яростные движения духа, наш лев, — и больше, чем лев, — уязвлен жалом лихорадки, от которой и ныне непрерывно дрожит и трепещет, наполняя трепетом и ужасом весь мир».
Буйная порода старшего Плантагенета, убийцы Фомы Бекета (*) и беззастенчивого распутника, узнается и в неуемной luxuria (**) Ричарда, и в его своеобразном вольнодумстве. Первое особенно раздражало мирян, второе священников. «Он похищал жен и дочерей свободных людей, — говорит хронист, — делал из них наложниц».
*Бекет Фома (1118-1170), архиепископ Кентерберийский и канцлер Англии.
**Сладострастие (лат.).
Однако, в отличие от своего отца, Ричард знал и сильное чувство. Наваррская принцесса Беранжера долгое время владела его сердцем. «Это была благонравная девица, милая женщина, честная и красивая — без лукавства и коварства, — пишет поэт Амбруаз, самый верный и доброжелательный биограф Ричарда. — Король Ричард очень любил ее; с того времени, как был графом Пуатье, он томился по ней сильным желанием». С согласия ее отца Беранжера сопровождала Ричарда в его походе в Святую землю.
Что касается вольнодумства, то оно лишь выражало общую мятежность его натуры и было скорее инстинктивным, чем осознанным, хотя порой Ричард отпускал шутки прямо-таки мефистофелевского толка. Особое смущение у служителей церкви вызывали его кощунства и брань. Геральд посвятил его ругательствам целый параграф в своей книге «О воспитании государя», где после похвал благочестивым манерам французских королей и принцев он с неодобрением говорит о богохульствах principes alii (*), подразумевая при этом Ричарда: «В своей речи они непрерывно прибегают к ужасным заклятиям, клянутся божьей смертью, божьими глазами, ногами, руками, зубами, божьей глоткой и зобом божьим». Впрочем, дальше Геральд хвалит его за религиозное воодушевление, с каким Ричард принял крест воина Христова, и только с сожалением замечает, что у короля нет ни капли смирения и что он был бы всем хорош, если бы больше полагался на Бога и меньше верил в свои силы, чистой душой обуздав стремительность своих желаний и свою надменность. Без сомнения, Ричард был скорее свободной душой, нежели свободным умом, и его кощунства вполне соответствуют нравам той эпохи, знавшей такие торжества, как «Праздник осла» — пародийную литургию с текстами из Священного Писания, которые завершались ослиным ревом, издаваемым священником в унисон с толпой прихожан.
*Других государей (лат.).
Норманнское неистовство в характере Ричарда несколько смягчалось влиянием его матери, Элеоноры Аквитанской, наследницы целой династии трубадуров. Она была внучкой Гильома IX Аквитанского, открывшего своими песнями век миннезанга. Он побывал в Иерусалиме, где «претерпел бедствия плена», но, как «человек веселый и остроумный», повествует хронист, он «пел о них забавно в присутствии королей и баронов, сопровождая пение приятными модуляциями». Его галантное жизнелюбие простиралось так далеко, что он серьезно собирался основать около Ниора женский монастырь, где сестрам вменялся бы в послушание устав сердечных радостей. Прекрасная Элеонора могла бы стать подходящей настоятельницей этой обители. Французский юг культивировал тогда удивительную форму куртуазной любви. "Любовь, — пишет Стендаль, — имела совсем особую форму в Провансе между 1100 и 1228 годом (*). Там существовало твердое законодательство касательно отношений между полами в любви… Эти законы любви прежде всего совершенно не считались со священными правами мужей. Они не допускали никакого лицемерия. Принимая человеческую природу такой, как она есть, законы эти должны были давать много счастья". Допуская большую свободу в делах любви, кавалеры и дамы в спорных вопросах морали и права полагались на решения судов любви. «Когда они не могли прийти к соглашению, — пишет Иоанн Нострадамус, автор „Жизнеописаний провансальских поэтов“, — тогда их посылали для окончательного решения к знаменитым дамам-председательницам, которые руководили публично разбором дел в судах любви в Сине и в Пьерфе, или в Романене, или в других местах, и выносили приговоры…» Вот достопамятный приговор одного из таких судов любви. На вопрос: «Возможна ли истинная любовь между лицами, состоящими в браке друг с другом?» — суд под председательством графини Шампанской вынес решение: «Мы говорим и утверждаем, ссылаясь на присутствующих, что любовь не может простирать своих прав на лиц, состоящих в браке между собою. В самом деле, любовники всем награждают друг друга по взаимному соглашению совершенно даром, не будучи к тому понуждаемы какой-либо необходимостью, тогда как супруги подчиняются обоюдным желаниям и ни в чем не отказывают друг другу по велению долга… Пусть настоящий приговор, который мы вынесли с крайней осмотрительностью и согласно мнению большого числа других дам, будет для вас истиной, постоянной и неоспоримой».
*В 1228 году крестовый поход северофранцузских рыцарей против еретиков Прованса разгромил цветущую культуру этой области.
Элеонора была председательницей одного из таких судов. Она окружила себя поэтами, воспевавшими ее красоту. Поэзия была в большом почете при дворе внучки Гильома IX. «Все, что до нас дошло от этой весьма своеобразной цивилизации, — пишет Стендаль в своей книге „О любви“, — сводится к стихам, и притом еще рифмованным самым причудливым и сложным образом… Был найден даже брачный контракт в стихах». Поэтому не случайно Ричард, едва создав собственный двор, населил его трубадурами. "Он привлекал их отовсюду, — с неодобрением замечает Роджер Ховденский, — певцов и жонглеров; выпрашивал и покупал льстивые их песни ради славы своего имени.
Пели они о нем на улицах и площадях, и говорилось везде, что нет больше такого принца на свете". Ричард и сам охотно слагал песни, подобно своему деду, желая быть первым и в этом славном искусстве. От его творчества, вероятно весьма обширного, сохранились только две поздние элегии, написанные одна на французском, другая на провансальском языке (тот и другой были для него родными).
На английском престоле Плантагенеты продолжили ту злополучную династию, над которой тяготело пророчество Мерлина: «В ней брат будет предавать брата, а сын — отца».
Семейные распри Плантагенетов были ужасны. Элеонора вечно враждовала с мужем, одно время даже державшим ее в заточении, и поскольку Ричард был ее любимцем, ему постоянно приходилось быть настороже по отношению к отцу, беззастенчиво жертвовавшего интересами старших сыновей (Анри III, Ричарда и Жоффруа) в пользу младшего, своего любимца Иоанна. Ричарду пришлось вынести от отца особенно жгучую обиду: его невесту Аделаиду, дочь Людовика VII, Анри II увез в свой замок и там обесчестил. После смерти старшего брата Ричард вынужден был силой отстаивать свои наследственные права. Вместе с французским королем Филиппом-Августом он травил Анри II по всему Туранжу, пока, наконец, не заставил признать себя наследником английского, нормандского и анжуйского престолов. Вечный предатель принц Иоанн поддержал Ричарда в борьбе с отцом. Покинутый всеми, сломленный физически и морально, старый король умер в своем замке Шинон. Слуги ограбили его, так что он "остался почти голым - в штанах и одной рубахе". Ричард присутствовал на его похоронах. Автор "Поэмы о Гильоме де Марешале", описывая эту сцену, не позволяет себе никаких догадок о чувствах, с какими Ричард явился на церемонию. "В его повадке не было признаков ни скорби, ни веселья. Никто не мог бы сказать, радость была в нем или печаль, смущение или гнев. Он постоял, не шевелясь, потом придвинулся к голове и стоял задумчивый, ничего не говоря..." Затем, говорит поэт, позвав двух верных друзей отца, он сказал: "Выйдем отсюда" - и прибавил: "Я вернусь завтра утром. Король, мой отец, будет погребен богато и с честью, как приличествует лицу столь высокого происхождения". В этой семье смерть означала прощение. Умирая, Ричард велел похоронить себя в Фонтевро, у ног отца; здесь же, рядом с Анри, была положена Элеонора.
Существование проклятия над семьей Анри II не вызывало сомнений у современников. «От дьявола вышли и к дьяволу придут», — предрекал при дворе Людовика VII святой Бернард; «происходят от дьявола и к нему отыдут», — вторил ему Фома Бекет. Для средневековых биографов Ричарда он был обречен с самого начала из-за «вдвойне проклятой крови, от которой он принял свой корень» (Геральд Камбрезийский). Сам Ричард верил в свою дурную кровь и неоднократно рассказывал историю о своей отдаленной бабке, графине Анжуйской, женщине «удивительной красоты, но неведомой породы». Передавали, что эта дама всегда покидала церковь, не дожидаясь преосуществления даров. Однажды, когда по повелению ее мужа четыре рыцаря хотели ее удержать, она улетела в окно и больше не возвращалась. «Неудивительно, — говорил Ричард, — что в такой семье отцы и дети, а также братья не перестают преследовать друг друга, потому что мы все идем от дьявола к дьяволу». «Разве ты не знаешь, — спрашивал Геральда брат Ричарда, принц Жоффруа, — что взаимная ненависть как бы врождена нам? В нашей семье никто не любит другого».
Отсюда понятно, какие чувства бросили Ричарда в Третий крестовый поход. Война за Гроб Господень действительно была для него искуплением первородного греха, дерзновенной попыткой прийти не к дьяволу, а к Богу.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: средние века |
По хоботу текло, а в рот не попало |
В 30-х годах XVIII века, в правление Анны Иоанновны, персидский шах Надир захотел сочетаться браком с дочерью покойного Петра Великого Елизаветой, тогда еще царевной. В Петербург прибыл посол шаха с тайной миссией и необычным подарком для Анны Иоанновны — огромным слоном. Для слона на Фонтанке был выстроен «Слоновый двор».
При слоне находился специально выписанный из Персии «слоновый учитель», в обязанности которого входило смотреть за животным и прогуливаться с ним по городским улицам. Содержание слона обходилось казне недешево: в год ему полагалось больше 300 пудов муки, 27 пудов сахару и 100 ведер водки и виноградного вина — от простуды и для снятия стресса. Но вот доходили ли эти бодрящие напитки до слона, весьма сомнительно, ибо однажды «слоновый учитель» пожаловался, что водка «к удовольствию слона неудобна, понеже явилась с пригарью и некрепка».
Илл.: Галерея Николая Копейкина
|
Метки: животные и люди |
Постреляли по столице |
«Нет, не пошла Москва моя
под них с покорной головою!»
Русским людям нельзя забывать, что Москву разрушали: поляки, французы, немцы и большевики.
Под катом разрушения в Москве от артогня большевиков в ноябре 1917 года.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: большевизм Москва |
Как можно подложить свинью? |
Когда речь идет о сделанной кем-то втихомолку гадости, то украинец скажет «лиса зловити», чех — «ободрать козла», а у французов в этом случае говорят «бросить кота под ноги». У нас — никаких лис, козлов и котов! У нас в таких случаях подкладывают свинью.
Но если вдуматься: куда и каким образом можно ее подложить?
По этому поводу было выдвинуто несколько предположений.
Первое — историческое. Согласно этому толкованию свинья в данном случае означает вовсе не животное, а особый воинский строй, который еще называли клином, или кабаньей головой. Как вы помните, в 1242 году немецкие рыцари вклинились «свиньей» в расположение русских войск на Чудском озере, но попали в «клещи», приготовленные Александром Невским. Однако это было счастливое исключение. В большинстве случаев боевая «свинья» рвала противника на куски. Поэтому высказываются гипотезы, что применение такой расстановки войск и послужило причиной появления фразеологизма «подложить свинью». Но на самом деле выражение это не настолько древнее. В русской литературе оно встречается лишь с конца XIX – начала XX века. О подкладывании свиньи можно прочитать у Чехова, Замятина и других писателей этого времени.
Сторонники второй версии ищут корни нашего выражения в религиозном запрете есть свиное мясо. Мусульманину или иудею нельзя устроить худшей пакости, чем угостить обманным способом свининой. Но и на это есть что возразить. Во-первых, речь все-таки идет о свинье, а не о свинине. А во-вторых, Коран не вменяет в грех невольное поглощение свинины. Посему эта версия тоже представляется несколько надуманной.
Третье предположение гласит, что «подложить свинью» означало запустить свою хрюшку соседу в огород. Однако согласитесь, что между «подложить» и «запустить» есть немалая разница.
И только четвертое объяснение можно считать наиболее правдоподобным. В XVIII-XIX веках среди мальчишек была чрезвычайно популярна игра в бабки. Большинство бабок были костяные, легкие. Однако некоторые из них были налиты свинцом. Такие бабки называлась «свинчаткой», или «свинкой». Вот эта тяжелая и неудобная для удара «свинья» иногда и подкладывалась игроку.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: слова |
Обыкновенный фюрер |
По прошествии семи десятилетий после победы над нацистской Германией мы начинаем потихоньку привыкать к немудреной мысли, что фюрер был не дьяволом во плоти, не бесноватым маньяком, а вполне обычным человеком, со своими привычками и странностями.
Единственным отклонением от нормы у фюрера можно считать то, что в минуты принятия ответственных решений он, подобно Сократу, слышал голос своего внутреннего «демона». В своей книге «Мир после Гитлера» М.А. Алданов, ссылаясь на очевидца, пишет об одном военно-политическом совете у фюрера (из текста неясно, идет ли речь о совещании по поводу нападения на Польшу или на СССР. — С.Ц.), который походил на спиритический сеанс: «Под конец совета Гитлер закрыл глаза и стал размышлять. Тотчас наступило глубокое молчание. Один из итальянцев что-то сказал, все оглянулись на него с раздражением. Опять наступила тишина. «Сейчас, сейчас решение», — шепнул Гетцдорф. Действительно, глаза у Гитлера стали медленно расширяться...
Приказ о войне был им отдан в два часа дня; через четыре часа, в 6,15, отменен («Мир спасен на двадцать лет!», — восторженно восклицает Канарис); затем снова отдан. Министры даже не были созваны. В промежутке у фюрера «страшный нервный припадок», — пишет Госсе. Припадок кончился в 5.30.
По-видимому, он слышал «голос». Как в день покушения в мюнхенском погребе. На следующий день после покушения Гитлер сам сообщил, что во время своей речи услышал голос: «Уходи... Уходи...» - «Я не мог сопротивляться и ушел». Через несколько минут после того погреб был густо залит кровью.
В дополнение к другим своим бесспорным дарованиям — ораторскому мастерству, художественным способностям и политическому мастерству — Гитлер был еще замечательный имитатор. Юнити Митфорд, дочь британского аристократа и большая поклонница фюрера, столь с ним близкая, восторженно говорила, что как имитатор он на сцене мог бы зарабатывать огромные деньги. В тесном кругу он подражал Герингу, Геббельсу, Гиммлеру, но всего охотнее и всего лучше изображал Муссолини, так что все покатывались со смеху.
Но интереснее всего, что иногда, по словам Митфорд, Гитлер подражал самому себе! И эта дама совершенно права, говоря, что данное обстоятельство бросает на фюрера новый свет. Ведь, как метко заметил по этому поводу М.А. Алданов, «какой же «фанатик», если весело-шутливо воспроизводит свои собственные фантастические речи!»
Вообще, он любил праздную жизнь, читал биографии великих личностей, германскую мифологию и приключенческие романы, неплохо рисовал.
Однако это был человек сильной воли, умевший обуздывать свои привычки и пристрастия. Когда он был солдатом, то курил и пил пиво. Но позднее отказался от этих привычек, как, впрочем, и от мяса. Лишь иногда он позволял себе немножко курицы с рисом и копченой семги в качестве закуски. Зато, будучи ужасным сладкоежкой, он клал целую ложку сахарной пудры в бокал коллекционного белого эльзасского вина.
Шкаф для домашней аптечки Гитлера включал 90 различных медикаментов и состоял из двух отделений: для лекарств от бессонницы и расстройства пищеварения, которые он принимал с утра и после каждого приема пищи. Перед своим концом он глотал до 28 таблеток ежедневно.
Почти каждую ночь Гитлер смотрел фильмы в кинозале рейхсканцелярии. Он любил комедии и мог от всего сердца смеяться, наблюдая за игрой еврейского комика. Министр пропаганды Геббельс обеспечивал его картинами, демонстрация которых в Германии была запрещена. А личный фотограф фюрера Гофман показывал ему порнографические фильмы.
Но особенный интерес Гитлера вызывали картины о покушении на царя Александра II и французского премьер-министра Барту. Вместе с шефом СС Гиммлером Гитлер смотрел такие фильмы для того, чтобы проанализировать ошибки спецслужб.
Гитлер очень любил разглядывать ладони других людей. У него была огромная книга в роскошном переплете, где были собраны рисунки ладоней великих людей прошлого. Гитлер любил показывать эту книгу своим гостям и особо гордился тем, что рисунок его ладоней похож на рисунок ладоней Фридриха Великого. Хотя больше всего его интересовал Наполеон.
Итак, Гитлер соблюдал диету, пил лекарства, боялся покушений и подражал тем, кого считал своими кумирами — и в этом ничем не отличался от миллионов других людей, которых он сделал убийцами и жертвами.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: привычки знаменитостей Германия |
Из чего состоит жизнь эскимоса |
Археолог Льюис Бинфорд как-то попросил коренного жителя Аляски кратко выразить, что значит его существование в странствующей общине. «Он на минуту задумался и сказал: „Ивовый дым и собачьи хвосты: когда мы стоим лагерем — это все ивовый дым, а когда мы двигаемся, все, что ты видишь перед собой, — это собачьи хвосты. Жизнь эскимоса наполовину состоит из того и из другого“».
|
Метки: народы России |
Экспромты Гиляровского |
Владимир Алексеевич Гиляровский, или, как обыкновенно звали его многочисленные приятели, дядя Гиляй (один из его литературных псевдонимов), был человеком таких разнообразных качеств, что не зря про него говорилось, будто он «и швец, и жнец, и в дуду игрец».
Всегда чем-нибудь занятый и торопливый, с полными карманами всяких записок и бумаг, весело похлопывающий в то же время пальцами по серебряной табакерке, предлагая всем окружающим, знакомым и незнакомым, понюхать какого-то особенного табаку в небывалой смеси, известной только ему одному, дядя Гиляй щедро расточал направо и налево экспромты по всякому поводу, иногда очень ловко и остроумно укладывая в несколько стихов ответ на целые тирады, только что услышанные.
Когда появилась толстовская пьеса «Власть тьмы», дядя Гиляй сострил:
В России две напасти:
Внизу — власть тьмы,
А наверху — тьма власти.
В 1905 году, во время вооруженного восстания, он всех бодрил своим спокойным отношением к смерти, своим полусерьезным, полушутливым экспромтом:
Пусть смерть пугает робкий свет,
Но нас бояться не принудит:
Пока мы живы — смерти нет,
А смерть придет — так нас не будет!
Во время заграничного путешествия наследника, будущего царя Николая II, когда полицейский в Японии ударил его шашкой по голове, Гиляровский отозвался на это восклицанием:
Цесаревич Николай,
Если царствовать придется,
То почаще вспоминай,
Что полиция — дерется.
Когда в одном из декадентских сборников появилась знаменитая «поэма» Брюсова, состоящая всего лишь из одной строчки:
О, закрой свои бледные ноги! —
Гиляровский тут же шутливо заявил, что у него тоже есть «поэма» в одну строчку, под заглавием «Рим» — про римского папу.
— Слушайте! Вот она, — и торжественно продекламировал:
Папа спит... И видит — маму...
Источник:
Николай Дмитриевич Телешов. В писательских кружках (Из книги «Записки писателя. Воспоминания и рассказы о прошлом»)
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
|
Выстрелы на Голгофе (военная быль) |
Что пользы человеку, если он приобретет
весь мир, а душу свою потеряет?
Евангелие от Матфея, 16; 26.
I
Это случилось в Иерусалиме, в июне 1916 года.
Патер Рафф проснулся от того, что кто-то осторожно касался пальцами его плеча и настойчиво звал его по имени.
Он открыл глаза. Маленькая, душная комната с низким потолком и какой-то узкой дырой вместо окна, впрочем, довольно опрятная, — одно из помещений казарм, занимаемых 6 й пехотной экспедиционной бригадой германской армии, — была погружена во мрак. Было совершенно невозможно разглядеть что-либо в этих потемках, но патер Рафф всем своим существом ощутил присутствие человека.
— Проснитесь же, святой отец! — снова потребовал голос из тьмы.
— Кто здесь? — спросил священник, удивленно наблюдая за перемещениями неожиданно обнаруженной им совсем рядом с кроватью пламенеющей точки; в следующее мгновение он с отвращением почувствовал, что темнота пропитана удушливым сигарным запахом.
— Это я, доктор Тарнов, — отозвался голос.
— Который час?
— Не знаю… Должно быть, четвертый...
— О, Господи!.. Что вам нужно? Да потушите, наконец, вашу сигару и зажгите лампу!
Послышалось торопливое шуршание, потом чиркнула спичка, и красноватый огонек осветил лицо и грудь доктора — крупного тридцатипятилетнего мужчины с пышными, нависающими над верхней губой усами. Он протянул руку к керосиновой лампе, стоявшей на круглом столике рядом с изголовьем, и засветил ее. Затем, сев на стул, он осторожно загасил о каблук ботинка сигару.
— Настоящая регалия, — вздохнул он, — здесь их еще можно достать…
— О чем вы? — не понял патер.
— О сигарах.
— Да вы пьяны, что ли?! Говорите же, в чем дело? Доктор задумчиво посмотрел на окурок и спрятал его в карман пиджака.
— Признаться, я действительно выпил… Наш славный бар «Встреча героев», как вы знаете, позавчера прекратил свое существование, но добрый Риттер продолжает снабжать нас из своих запасов. Думаю, он не уедет отсюда, пока у него есть хоть капля спиртного. Я бы даже сказал (если вас интересует мое мнение), что он совсем не уедет. Асмуса сегодня расстреляют, скандал замнут, и через три–четыре недели Риттер снова приветливо распахнет двери своего заведения — возможно, на том же самом месте…
— Значит, приговор вынесен? — прервал его патер Рафф.
— Да, сегодня вечером, вернее уже вчера… Меня пригласили освидетельствовать состояние бедняги, и, к сожалению, я должен был констатировать, что медицина находит его достаточно здоровым для того, чтобы отправить на тот свет. (Патер заметил, как при этих словах доктор с трудом подавил недобрую усмешку.) Поэтому, собственно, мне и пришлось разбудить вас в столь неподходящий час, — продолжал Тарнов.— Часа через полтора–два за Асмусом придут, чтобы… словом, вы понимаете… Если вы сейчас же пойдете к нему, у вас будет еще достаточно времени, чтобы… — он снова запнулся, — подготовить его к встрече с Всевышним, или как там у вас это называется…
Патер Рафф задумчиво молчал. Его, как и всех, сильно взволновало случившееся два дня назад происшествие — тогда, во время учебных стрельб, унтер-офицер Асмус расстрелял из пулемета командира 6 й бригады майора Мейбома; майор скончался на месте, а оказавшаяся рядом с ним Аглена Девис Коннай, местная танцовщица, арабка полукровка, получила тяжелые ранения.
— Но разве он католик? — несколько растерянно возразил священник. — Я думал…
— Ну да, вы правы, в его деле записано, что он лютеранин. Но вы знаете, преподобный Меерсдорф по моему настоянию сейчас находится в Софии, — я полагаю, что перемена климата и, смею надеяться, образа жизни пойдут на пользу его печени. Он пробудет там до конца месяца, так что в настоящее время вы единственный, кто может скрасить Асмусу последние минуты жизни. Правда, должен добавить, что сам он отнюдь не просил вас об этой услуге. Эта мысль принадлежит мне, и меня озарило всего полчаса назад.
— Но в таком случае… — раздраженно начал патер Рафф.
— Нет, нет, — возбуждённо перебил его Тарнов,— не отказывайтесь! Подумайте: его преступление слишком… необычно, — нет, не то слово, но вы понимаете, о чем я говорю, — чтобы лишать его последнего утешения. Поверьте, я не стал бы тревожить вас среди ночи, если мог бы сам доставить ему хоть какое-то облегчение. Я, впрочем, пробовал предложить ему опиум, но он отказался… Пойдите к нему, прошу вас, и побудьте с ним хотя бы десять минут. К тому же, — в голосе доктора вновь прозвучала недобрая усмешка, — как знать, быть может, он захочет умереть католиком?
Перемена в тоне доктора не понравилась священнику; он нахмурился. Тарнов примиряюще поднял руку:
— Ну же, святой отец, решайтесь! У нас с вами родственные профессии: я не могу отказать в медицинской помощи раненому врагу, вы — в религиозном утешении человеку другой конфессии.
— В каком он сейчас состоянии? — все еще хмурясь, спросил патер Рафф.
— Замкнут, ушел в себя, но, как я уже говорил, в пределах нормы.
— Если вы соблаговолите выйти, то через пять минут я присоединюсь к вам.
Тарнов вскочил со стула и поспешно вышел из комнаты.
Надев сутану, патер Рафф сунул тощие старческие ноги в черные башмаки, еще с вечера тщательно очищенные от пыли. Требник, Евангелие и крест лежали на столике рядом с кроватью. Он взял их и направился к двери, но вдруг остановился, нахмурившись. Затем, как будто убедив себя в чем то, он вернулся к кровати, выдвинул из-под нее коричневый кожаный, с красноватыми потертостями чемодан и, порывшись в нем, достал бутылочку из темно зеленого стекла с маслянистой жидкостью. Это было миро. Положив бутылочку в карман, патер застегнул чемодан и широкими шагами покинул комнату.
На улице было ничуть не прохладнее, но не так душно — мягкий, теплый ветерок доносил с собой запахи земли, травы, деревьев. В черном небе сияли редкие звезды; полная, розоватая луна ярко озаряла приземистые постройки предместья с глиняными кровлями, узкие улицы, Яффские ворота, каменистую дорогу на Голгофу, отливала перламутром на поверхности древнего «водоема пророка Иезекииля», но на востоке уже пробивался мутно алый свет и первые лучи еще невидимого солнца четко обозначили контур темной громады Масличной горы.
Патер Рафф и доктор Тарнов зашагали вдоль одноэтажного здания казармы, кое как сложенного из плоских камней, на стене которого нагло лезло в глаза пестрое пятно огромного плаката: раскормленный, красный германский солдат идет откуда то из за горизонта и давит на своем пути маленькие фигурки англичан, французов, русских и итальянцев; его ждет с распростертыми объятиями турок… Турецкая надпись, сделанная черными аршинными буквами, кричала: «Друзья, к вам спешит могучий друг!»
Обогнув угол казармы, священник и доктор подошли к гауптвахте. Тарнов сказал несколько слов дежурному офицеру, после чего обернулся к патеру:
— Проходите, святой отец.
Караульный проводил священника по коридору к одной из нескольких комнат, расположенных внутри помещения. Открыв дверь, он впустил патера, протянул ему керосиновую лампу, которую держал в руке, и повернул за ним ключ.
Патер Рафф встретился взглядом с немолодым человеком крупного телосложения, одетым в солдатскую куртку без ремня и погон. Он лежал на полу, у окна, на какой-то бесцветной циновке, босыми ногами к двери, закинув руки за голову; сапоги были аккуратно поставлены у стены. При виде священника он не переменил позу, только перекинул ноги — правую на левую — и настороженно прищурился.
— Что, уже? — хриплым голосом спросил он и, как будто захлебнувшись мокротой, несколькими сильными выдохами прочистил горло.
— Нет, — отвечал патер, делая несколько шагов по направлению к нему, — у вас… у нас еще есть какое-то время.
Он поставил лампу на пол и благословил Асмуса. Тот с заметным облегчением снова переменил положение ног и закрыл глаза.
Прошло несколько минут; Асмус не двигался, только изредка перекатывал белки глаз под сомкнутыми веками. Наконец патер Рафф решил нарушить молчание.
— Видимо, я должен объяснить причину своего прихода, — сказал он.
— Как хотите, — отозвался Асмус, не открывая глаз.
— Я знаю, — продолжил патер Рафф, стараясь говорить как можно мягче, — вы исповедуете верование, которое моя религия считает ересью. Но поскольку пастор Меерсдорф, ввиду своего отсутствия, не может облегчить беседой ваших страданий, я счел возможным прийти к вам, чтобы напутствовать вас словами любви и прощения Господа нашего и, буде на то ваше желание, восстановить вашу связь со святой Католической церковью.
Асмус молчал; его веки чуть вздрагивали.
— Моя жена католичка, — вдруг тихо произнес он.
— Так подумайте, — обрадованно подхватил священник, — о том утешении, которое вы доставите ей, соединившись с ней, хотя бы в свой последний час, не только плотски, но и духовно. Подумайте также и о себе, — о том, что Господь предоставляет вам последнюю возможность предстать перед Ним чистым душою, в согласии с Его заповедями и учением Его Церкви.
— Оставьте меня, — прошептал Асмус.
Патер Рафф осекся.
— Быть может, вы хотите по крайней мере облегчить душу раскаянием в содеянном? — помолчав, сказал он. — Я готов выслушать вас.
Асмус не отвечал. Священник потянулся к лампе, потом, передумав, оставил ее на месте и направился к двери.
— Постойте, — нерешительно окликнул его голос за спиной.
Патер Рафф обернулся. Асмус сидел на циновке, беспокойно оглядывая комнату.
— Мне страшно, — сказал он. — Я не могу ни о чем думать, ничего хотеть. Хорошо, что у меня нет часов — движение их стрелок свело бы меня с ума… О чем я? Да, во мне остался только страх, пустота и страх. В моей голове ни одной мысли, а если я не буду о чем-нибудь думать, то последний час — ведь мне осталось не больше часа, не так ли? — превратится в вечность, вечность страха и пустоты. Пожалуй, вы правы, мне нужно говорить, не важно, о чем… Вы предлагаете мне покаяться? У меня нет сил ни на раскаяние, ни на оправдание своего поступка. Я предпочел бы забыться, но это невозможно, и поэтому мне лучше говорить… Знаете, что, я просто расскажу вам о себе — это не займет много времени. Присядьте, я сейчас соберусь с мыслями… Меня зовут Асмус… Да, вот еще что: я не писал моей Марте ни слова о том, что со мной произошло, и уже, вероятно, не напишу. Прошу вас, сделайте это за меня — только то, что вы услышите, не больше…
II
Меня зовут Асмус, Иоганн Асмус. Мне сорок два года. Родился и вырос я в Мюнхене и до войны в других городах Германии не бывал. Отец передал мне заведование городским садом и школой садоводства. Дело свое я любил, а жалованье и квартира, оплачиваемая магистратом, позволяли нам с Мартой не только не испытывать ни в чем нужды, но и мечтать о собственном имении где-нибудь рядом с городом, чтобы две наших дочурки могли получить хорошее приданое.
Как запасной ландвера, я попал в армию лишь во вторую призывную очередь, когда, после битвы на Марне, потребовались резервы для армии кронпринца, а также для похода в русскую Польшу. Я человек невоенный, но, смею сказать, дисциплинированный и выполнял свой долг не хуже любого другого солдата. Тяготы войны я переносил терпеливо, однако в первое время мне трудно было примириться с жестокостью, которую проявляли наши войска по отношению к мирным жителям. Помню, как перед каждой экзекуцией командир нашего 43 го Баварского пехотного полка напоминал нам слова Бисмарка: «Побежденному врагу нужно оставлять одни глаза, чтобы он мог оплакивать свои бедствия». Никогда не думал, что великий канцлер был столь чужд христианского милосердия. Вначале расстрелы и изнасилования вызывали у меня тошноту; ночью перед моими глазами стояли лица жены и дочек, и я думал: а что, если враг когда-нибудь войдет в Мюнхен? При одной мысли о том, что может случиться с моей семьей, меня переворачивало, и наутро я шел в бой с решимостью сделать все, чтобы охранить покой моих близких. Моя отвага или, вернее, мой страх не остался незамеченным: через полгода меня произвели в унтер-офицеры.
После этого мне самому неоднократно приходилось командовать экзекуционными отрядами. Я старался подавить в себе все человеческие чувства, стать автоматом, бездушной машиной, слепо исполняющей приказы. В конце концов я не видел никого вокруг себя, кто бы не стремился к тому же. Не знаю, многим ли это удалось. Мне, во всяком случае, нет.
Окончательно автомат сломался во мне месяца полтора назад, в одном поместье в Шампани. Наше новое наступление развивалось стремительно, мы вступали в области, еще не затронутые войной. Зрелище мирной жизни не всегда действовало на нас умиротворяюще, чаще всего мы вели себя как дикие звери. Так было и в том поместье, в котором, как по всему было видно, издавна занимались виноделием. Хотя его хозяин заблаговременно увез с собой запасы вина, но управляющий, оставшийся присматривать за домом, под пыткой указал нам тайные погреба, где хранилось столетнее шампанское. Мы напились, как черти. Я не стал грабить дом, как другие, но меня, знаете, страшно потянуло на женщин.
Был уже вечер, когда я вышел на улицу, чтобы освежиться и решить — отправиться ли мне в компании с кем-нибудь из моих товарищей в соседнюю деревню или остаться и заглушить желание еще двумя тремя бутылками. Вдруг я услышал звуки музыки, доносившиеся откуда-то из-за дома. Я пошел туда, уже догадываясь, что это веселятся господа офицеры, уединившиеся с двумя дочками управляющего. Сразу за домом начинался виноградник. Спрятавшись в нем напротив раскрытого окна, из которого лился свет и доносилась музыка, я заглянул внутрь комнаты. Действительно, я увидел нескольких офицеров, обступивших двух девушек, одна из которых, кажется, старшая, с напряженным, раскрасневшимся лицом играла на рояле, а другая — я слышал, как стоявший рядом с ней обер лейтенант фон Бах называл ее Жерменой,— что то бойко и сердито выговаривала ему — кажется, он уговаривал ее спеть. Ее миловидное личико с гневно сверкающими глазами очень понравилось мне, и я остался наблюдать за происходящим.
Было похоже, что господа офицеры насильно подпоили сестер и намеревались воспользоваться их беспомощностью. Фон Бах, слушая Жермену, улыбался и все старался потрепать ладонью по ее щечке, но она с негодованием отталкивала его руку, вызывая этим хохот других офицеров. Фон Бах смеялся вместе со всеми, потом взял с рояля бутылку красного вина, наполнил бокал и попытался, не выпуская из рук бутылки, обнять Жермену и влить ей в рот вино из бокала. Некоторое время она боролась с ним, отворачивая лицо и крепко сжимая губы, а потом вдруг ловким ударом руки выплеснула содержимое бокала на фон Баха. Он отступил на шаг и, не выпуская бутылки и бокала, растопырив руки, принялся со смехом оглядывать свой мундир, залитый вином; я же не спускал глаз с Жермены — ее личико, дышавшее злостью, было просто прелестно. Вдруг я заметил, что глаза ее сузились, ноздри возбужденно задрожали; в следующее мгновение она вырвала из руки фон Баха бутылку, хватила его этой бутылкой по голове и, прыгнув в окно, исчезла в винограднике. Фон Бах повалился на пол, с головой и грудью, красными от вина и крови, остальные офицеры бросились к окну; сестра Жермены в это время выбежала из комнаты. Они смотрели прямо на меня, но было так темно, что мое присутствие осталось незамеченным. Кто-то из них предложил организовать поиски беглянки. «А, куда там, — возразил другой, — займемся лучше нашим другом фон Бахом».
Я остался стоять в темноте, один, с бешено колотящимся сердцем. Жермена пробежала так близко от меня, что я все еще чувствовал аромат ее духов. Я желал только одного — ее тела. Бросившись в дом, я схватил там первый попавшийся под руку фонарь и принялся обшаривать виноградник. «Она моя добыча», — твердил я себе, задыхаясь от бега и вожделения. С таким же чувством, должно быть, первобытный дикарь преследовал самку. Не помня себя, я метался во все стороны, заглядывал под каждый куст, но все было тщетно — Жермены нигде не было. В конце концов я споткнулся и упал ничком на землю; фонарь мой разбился. Я почувствовал, что совсем обессилел, темнота обступила меня; мне стало страшно. Я остался лежать, сотрясаясь то от смеха, то от рыданий, попеременно накатывавших на меня. Временами я боялся, что схожу с ума. Рассвет принес успокоение. Внезапно я испытал странное чувство: будто все, что я совершил до сих пор, делал не я, а какой-то другой, чужой человек, которого я не понимаю и не люблю. Я словно покинул ад через случайно обнаруженную калитку и ни за что не хотел возвращаться назад. Мной владело только одно желание: прочь отсюда, куда угодно — прочь отсюда.
Обстоятельства благоприятствовали мне. Наутро наш полк погрузили в эшелон и отправили в Польшу. Ко времени нашего прибытия туда Варшава была взята, и сам кайзер в сопровождении сыновей и саксонского короля принял у войск парадный смотр. Уезжая, он приказал штабу армии отобрать унтер-офицеров для отправки в Палестину в качестве инструкторов для турецких новобранцев. Предпочтение отдавалось людям с образованием. Из множества желающих штабное командование отобрало десять человек. Я был в их числе.
Та неделя, в течение которой продолжалось наше путешествие, была самым чудесным временем моей жизни. Австрия, Венгрия, Болгария, Турция — везде мы чувствовали себя своими. Я отдыхал от насилия, забывал о ненависти, я перерождался, словно каждый миг мирной жизни, проходя сквозь меня, отмывал мою обугленную душу. Мы ежечасно требовали выпивки (денег нам выдали много — подъемные, продовольственные, проездные, не говоря уже о довольно высоком жалованье), но опьянение не делало меня агрессивным — нет, но добродушным и, я бы сказал, благодарным ко всем, кого я видел, кто меня окружал.
Из Яффы, куда нас из соображений конспирации привезла турецкая фелюга под греческим флагом, мы отправились поездом в Иерусалим, в штаб экспедиционного отряда. Знаете, я никогда не был особенно религиозен; ну, конечно, чтил святость праздничных дней и от времени до времени захаживал в кирку, но здесь я притих в каком-то благоговении: шутка ли, за окном вагона мелькала Святая земля. Та самая!.. Я попросил у моих товарищей Библию, но ни у одного из них не нашлось этой книги. А фельдфебель Карл Шварцбах, возглавлявший нашу команду, насмешливо спросил, уж не намерен ли я заняться раскопками, и, хлопнув меня по плечу, добавил: «Наши ребята занялись здесь делом поприбыльнее — они открыли рядом с Иерусалимом пивной завод. У нас будет настоящее немецкое пиво!»
Я люблю наше баварское пиво, но что-то помешало мне разделить его радость. Не больше бодрости вызвал у меня и вид этого кабака «Встреча героев», расположившегося рядом с небольшой лысой горкой. Мы пошли туда для того, чтобы представиться майору Мейбому. Он сидел под навесом с кружкой пива, куря сигару, сплевывая на землю и напевая под нос шансонетку. Фельдфебель Шварцбах отрапортовал ему, назвав наши имена. Мейбом, не вставая, в свою очередь назвал себя и свое звание, отрекомендовавшись при этом «истребителем низшей расы». Кажется, он долгое время служил где-то в Африке — Конго или Занзибаре, усмиряя тамошних туземцев… Затем он сказал, что работы у нас будет много — турецких новобранцев гуртом гонят из Малой Азии, чтобы направить их к Суэцу. «Стрельбище находится там, — он кивнул в сторону горки. — Завтра вы должны приступить к занятиям, а сегодня — отдыхайте».
Нас устроили в хорошо известных вам бараках нашей бригады, вместе с другими уже обжившимися в них инструкторами. Тем же вечером от одного из них я узнал, что лысая горка, рядом с которой стоит «Встреча героев», — Голгофа.
* Имеется в виду так называемая «протестантская Голгофа» — холм напротив Шхемских ворот, имевший вид человеческого черепа, с древней гробницей, винодельней и садом (эти признаки сходятся с евангельским описанием захоронения Иисуса Христа). Почитается многими протестантскими церквями как подлинное место распятия Христа.
Ночью мне не удалось заснуть. Выйдя на улицу, я долго смотрел на неровный силуэт Голгофы, все никак не мог свыкнуться с тем, что эта знаменитая на весь мир и во все века гора — всего-навсего невысокий холм. Пытался представить на ней крест — не получалось, все казалось, что это не могло случиться именно здесь, куда спустя два тысячелетия можно прийти как в любое другое место…
Наутро нас развели по взводам, во главе которых стояли турецкие офицеры, говорившие по-немецки. На Голгофу потянулись арбы, груженные карабинами, винтовками, пулеметами и ящиками с патронами. Стрельбище располагалось на ее бугристой, продолговатой площадке, кончавшейся крутым спуском. Майор Мейбом объяснил нам, что стрельба должна производиться в направлении обрыва, чтобы не причинить вреда местным жителям.
Майор торопился оставить нас — к нему в это утро приехали гости: командир 17 го Анатолийского конного полка фон Деринген и его адъютант лейтенант фон Шлиппе. С ними была эта красотка Коннай. Они втроем дожидались его во «Встрече героев», я хорошо видел их фигуры: Деринген и Шлиппе сидели за столиком, а женщина примостилась на коленях у полковника.
Мейбом отдал последние распоряжения и повернулся, чтобы уйти. В это время один солдат из моего взвода что-то пронзительно закричал и бросил ружье на землю. Мейбом спросил у турецкого офицера, о чем кричит солдат. Офицер ответил что-то вроде того, что тот призывает гнев Аллаха на головы нечестивцев и предрекает несчастье всем, кто забыл святую правду этой земли, освященной страданиями пророка Исы. Остальные турки одобрительно покачивали головами, многие опасливо косились вокруг себя, точно ожидая, что земля провалится у них под ногами. «Ха, что вы об этом думаете? — спросил меня Мейбом. — Вот вам и первая задача: наведите порядок во взводе». Я ответил, что, по моему мнению, для восстановления порядка стрельбище необходимо перенести в другое место. Майор с интересом посмотрел на меня. Заметив, что другие инструкторы прислушиваются к нашему разговору, он сделал несколько шагов назад и заговорил, обращаясь ко всем. Он сказал, что место распятия еще точно не установлено историками, что по новейшим исследованиям профессора Шлимана все святые места указаны наугад по искаженным устным преданиям. Даже местоположение Соломонова храма, синедриона и дворца Пилата вызывает споры ведущих ученых. «Ну, довольно болтать, мы не в университете, — резко оборвал он свою речь. — Арестовать этого крикуна, а остальным — за дело».
С этими словами он направился к кабаку. Молодого турка схватили и увели. Лица его товарищей вновь выражали обычную восточную задумчивость без мыслей. Мейбом присоединился к Дерингену и Шлиппе, Коннай пересела к нему на колени. К нам доносился их смех — видимо, Мейбом рассказывал о случившемся.
Знаете, святой отец, я никогда не видел изображения Ваала, но в эту минуту мне показалось, что он должен быть похож на Мейбома. Я бросился к пулемету…
III
Патер Рафф не сразу понял, почему Асмус замолчал. Несколько мгновений он удивленно всматривался в его расширенные глаза, с ужасом глядевшие за спину священника. Затем до его слуха донеслись звуки лязгающих ключей и открывающегося замка.
Лейтенант фон Шлиппе и двенадцать солдат 17 го Анатолийского полка вывели Асмуса из здания гауптвахты. Патер Рафф последовал за ними, доктор Тарнов присоединился к нему. Патер не мог поверить своим глазам — Асмуса вели на Голгофу, где, недалеко от спуска, чернела свежевырытая яма.
Приговоренного поставили на край могилы. Шлиппе скомандовал «целься», ружья вскинулись, но по команде «огонь» разом опустились.
— В чем дело? — крикнул Шлиппе. — Неповиновение? Хотите на его место?
В молчании солдат чувствовалась угроза. Доктор Тарнов быстро подошел к лейтенанту.
— Прекратите, — негромко сказал он, — разве вы не видите, что не Асмус, а вы, и мы вместе с вами на краю могилы?
Асмуса снова увели на гауптвахту. В тот же день штаб германского экспедиционного корпуса направил телеграмму Тевфик-бею, местному губернатору, прося его прислать солдат для исполнения приговора над опасным преступником. Тевфик-бей, разумеется, не счел возможным отказать дружественной державе в такой пустяковой услуге.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: новеллы |
О гидах |
В заграничных поездках мы с женой никогда не пользуемся услугами гидов туркомпаний. В лучшем случае они без ошибок повторят сведения, почерпнутые из Сети. А худший случай мы однажды наблюдали в небольшой часовне неподалеку от флорентийского Дуомо.
Зашла пара в сопровождении молодой женщины-гида. Она бодро рассказала, что часовня принадлежит старинному братству благотворителей, число коих во все времена не менялось — их было 12. Показала современные фрески (правда, искусно стилизованные под XV в.), со сценами из жизни братства в том столетии, и вывела парочку наружу. А то, что в часовне византийская богородичная икона XI в., барельеф с изображением Богородицы XV в., ее же икона XVI в. и алтарь, расписанный Верроккьо (учитель Леонардо), — пришлось молодым людям объяснять мне :).
А ведь у них «индивидуальный тур», наверняка с «лучшим гидом Флоренции».
|
Метки: путешествия |
Зеля ведь знал, от кого зависит судьба Украины |
|
Метки: видео |
Непростая судьба российских изобретателей |
Когда-то Гатчину украшало замечательное гидротехническое сооружение, до наших дней, увы, не сохранившееся. Это Каскад — творение выдающегося архитектора Николая Александровича Львова.
История его создания довольно любопытна. Однажды во время прогулки по Гатчинскому парку Львов докладывал генерал-прокурору Петру Хрисанфовичу Обольянинову о ходе строительных работ. Проходя мимо живописного ключа, Львов заметил, что даже из простого ручья можно сделать нечто прекрасное.
Обольянинов тут же ухватился за эту мысль, но попросил архитектора работать втайне, чтобы сделать императору Павлу сюрприз. Львов реализовал свою идею в романтическом духе: сделал искусственный каскад, по берегам которого расположил руины античного храма. Когда Львов показал работу Обольянинову, тот пришел в восторг и поблагодарил архитектора.
— Еду за государем, — сказал Обольянинов. — А ты, Николай Александрович, спрячься в кусты и жди, я тебя позову.
Через некоторое время в сопровождении свиты верхом на коне приехал Павел. Он с восхищением осмотрел Каскад, поблагодарил Обольянинова, обнял его, расцеловал, сел на лошадь и уехал. А Львов так и остался в кустах. Хитрый Обольянинов и не думал его звать…
***
Все новое иностранное — это хорошо забытое старое русское. В царствование Александра I, т. е. за 40 лет до того, как в Лондоне начали строительство первой в мире подземки, петербургский самоучка-инженер мещанин Торгованов подал генерал-губернатору графу Милорадовичу проект устройства туннеля под Невой от Адмиралтейской площади на Васильевский остров. А дальше все пошло в русле худших традиций российской бюрократии. Прочитав проект, Милорадович сказал Торгованову, что тот занимается пустяками. Инженер безуспешно уверял, что туннель принесет городу немалую пользу, и, отчаявшись, на коленях просил губернатора доложить о проекте царю. Добродушный Милорадович о проекте доложил, и Александр I снисходительно начертал на проекте следующую резолюцию: «Выдать Торгованову 200 рублей и обязать его подпискою, чтобы он впредь прожектами не занимался, а упражнялся в промыслах, состоянию его свойственных».
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: русская наука |
Пророк нового искусства |
На жизнь Василия Васильевича Кандинского выпало немало испытаний.
Он не пришелся ко двору ни в советской России, ни в нацистской Германии, ни в демократической Европе. Публика хохотала над его полотнами, а диктаторские режимы объявляли его подрывателем общественных основ, — и еще не известно, что было горше.
К живописи Василий Васильевич обратился в 1895 году, будучи уже зрелым 30-летним преподавателем юридического факультета Московского университета.
Вначале он шел по стопам импрессионистов и Сезанна, пока долгие раздумья над судьбами искусства не обозначили контуры его собственного художественного мира.
Самобытный стиль Кандинского сформировался к 1911 году, когда появились его первые абстрактные картины, которые автор называл «впечатлениями», «импровизациями» или «композициями». Однако персональная выставка 1914 года закончилась провалом. Большинству зрителей и критиков новые работы Кандинского показались просто бессмысленной мазней. Между тем для того, чтобы написать их, художник делал десятки предварительных набросков и этюдов.
Свои взгляды на новое искусство Кандинский изложил в книге «Точка и линия на плоскости», вышедшей в 1926 году. Изучая геометрические фигуры, художник нашел, что с их помощью можно усиливать или ослаблять свойства цвета, а также обозначать точки напряжения на плоскости картины. Кандинский разработал почти математическую теорию изобразительного искусства, основанную на воздействии геометрических фигур на человеческую психику.
«Контакт между острым треугольником и кругом производит не меньший эффект, чем палец Бога, протянутый Адаму на фреске Микеланджело», — уверял мастер.
В конце концов творческие запросы Кандинского были невелики: «Я хочу всего лишь создавать хорошие, необходимые, живые картины, которые будут понятны хотя бы нескольким зрителям».
И он писал их до самой смерти, оставаясь верен художественным принципам абстракционизма, который, как считал художник, не выдумка изощренного ума, а естественный и закономерный результат эволюции искусства.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: живопись |
Джентльмены, вы, что, правда, хотите вернуться в этот убогий елизаветинский быт? |
Диссидентская кухня, Англия, Ливерпуль
Кухня — то место, где в 60-70-е гг. прошлого века молодые английские интеллигенты собирались, чтобы предать анафеме убогий английский быт и рассказать пару запрещенных анекдотов о сэре Уинстоне Черчилле и партии консерваторов.
|
Метки: юмор |
Первая террористическая война против России (1905-1910) |
Международный терроризм с недавних пор признан главной угрозой миру. Россия знакома с этим явлением не понаслышке, и не только в своей новейшей истории. Сто лет назад против нашей страны была развязана настоящая террористическая война.
Террористическая деятельность партии «Народная воля», завершившаяся убийством в 1881 году императора Александра II, была только цветочками. Ягодки начали вызревать в начале ХХ века, когда одна за другой в России образовались три партии, поставившие террор во главу угла своей политической деятельности: эсеры (социалисты-революционеры), максималисты и анархисты. Их общая численность достигала 100 тысяч человек, и они не испытывали недостатка в исполнителях терактов. Отдельные покушения на государственных чиновников возобновились уже в 1901 году, когда недоучившийся студент эсер Карпович убил министра просвещения Боголепова. В следующем году эсер-боевик Балмашев застрелил министра внутренних дел Сипягина. В 1903 году были убиты уфимский губернатор Богданович и харьковский губернатор Оболенский. В 1904-м эсер Сазонов бросил бомбу в карету министра внутренних дел Плеве. Начало новому террористическому сезону было положено.
С началом революции 1905-1907 годов Россию накрыл кровавый вал политических убийств. Это был настоящий международный терроризм против русской государственности, так как деньги на подготовку терактов боевики получали в том числе из-за границы: от японцев, американских магнатов, политических организаций разных стран Европы и США. За неполные три года террористы убили 4126 и ранили 4552 государственных чиновников разного уровня, включая московского губернатора, великого князя Сергея Александровича, дядю императора Николая II, а также рядовых граждан, случайно оказавшихся на месте покушения. Для боевиков не существовало ничего святого. Во имя «борьбы с царскими сатрапами» стреляли по крестным ходам, убивали священнослужителей во время литургии. В кафедральном соборе Курска бомба была заложена под Курскую Коренную икону Богоматери. В Грузии убили экзарха архиепископа Никона, выдающегося деятеля Русского Православия.
И это была лишь прелюдия. Революционное насилие достигло своего апогея уже после подавления массового революционного движения. По неполным данным, с января 1908 по май 1909 года отмечено 19 957 террористических актов и экспроприаций, от которых пострадало 7 634 человека (погибло 732 государственных чиновника и 3 051 частное лицо, а 1 022 чиновника и 2 829 частных лиц были ранены).
Общий кровавый итог составил больше 16 тыс. убитых и раненных (из них почти 8 тыс. погибших). В числе погибших были 2 министра, 33 губернатора и вице-губернатора, 16 градоначальников, начальников окружных отделений, полицмейстеров, прокуроров, 7 генералов и адмиралов, 15 полковников.
Напомню, что 11 сентября 2001 года погибло меньше 4 тысяч нью-йоркцев, и это преступление было приравнено к фашистским зверствам. А теперь представьте, как бы мы все себя чувствовали, если в течение пяти лет СМИ ежедневно сообщали бы нам об убийстве и ранении террористами десяти-пятнадцати человек: министров, губернаторов, начальников ОВД, рядовых милиционеров, офицеров, солдат, священников, простых обывателей. А именно в такой обстановке жили наши деды и прадеды в начале прошлого века.
Справиться с этим злом можно было только чрезвычайными мерами. Эту тяжелую обязанность взял на себя премьер-министр Пётр Аркадьевич Столыпин.
Продолжение читайте здесь.
Подписка открывает доступ к архиву.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: Русское тысячелетие |
«Повтор сам по себе важен, он гипнотизирует и вводит в транс» |
Когда Мураками берётся за роман, он встаёт в четыре часа утра и пишет пять, шесть часов подряд. Во второй половине дня он бегает или плавает или делает и то и другое; ходит по магазинам; читает и слушает музыку; в девять вечера его ждёт постель.
«Я придерживаюсь такого режима изо дня в день, без отклонений, – сказал он в 2004 г. в интервью Paris Review. – Повтор сам по себе важен, он гипнотизирует и вводит в транс. Я погружаю себя в транс, чтобы достичь более глубоких слоёв сознания».
Мураками убедился, что поддержание режима на протяжении всего времени, необходимого для создания книги, требует чего-то большего, нежели только дисциплина ума: «Нужна не только изощрённость художника, но и физическая крепость».
Когда Мураками впервые попробовал себя в качестве профессионального писателя – это было в 1981 г. после того, как он несколько лет руководил в Токио маленьким джаз-клубом, – он вскоре заметил, что при сидячем образе жизни быстро набирает вес да ещё и потребляет три пачки сигарет в день. И тогда он решил радикально сменить образ жизни: переехал вместе с супругой в сельскую местность, бросил курить, стал меньше выпивать и питался в основном рыбой и овощами. Он также завёл привычку ежедневно бегать и сохраняет её уже более четверти века.
Единственный недостаток строгого режима, который Мураками сам предписал себе, заключается в отсутствии общения. В эссе 2008 г. писатель признавался: «Люди обижаются, когда всё время отклоняешь приглашения». Однако он решил, что главные отношения в его жизни – это отношения с читателями, а «читателям все равно, какой у меня режим дня, лишь бы очередная книга оказалась в чем-то лучше предыдущей. Полагаю, моя обязанность, моя главная задача как автора, заключается именно в этом».
По книге: М.Карри. Режим гения
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: литература |
Главный человек в СССР |
Что бы ни говорили, а человеком №1 в СССР был не рабочий, не крестьянин, не инженер, а продавец. Советским гражданам оставалось только подобострастно смотреть ему в рот.
|
Метки: СССР |
Екатерина II — счастливая случайность на русском троне |
В этом видеоролике сведены две мои лекции о Екатерине II:
Часть 1. Путь к власти
и
Часть 2. На троне
-------------------------------------------
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
https://sergeytsvetkov.livejournal.com/476612.html
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал
|
Метки: лекции |
