Жажда драки

Пятница, 26 Января 2018 г. 12:29 + в цитатник

"С ним никогда не бывало легко. Очень придирчивый, занозистый, привередливый, во всем, что касалось литературы — предельно жесткий. Ух, как доставалось от Семена Ивановича его ученикам, в том числе моим сокурсникам, в Литературном институте, где Шуртаков несколько десятилетий вел семинар прозы. Знаю об этом не понаслышке — бывал у него не раз.
Мы познакомились, когда ему было уже под восемьдесят. Но и в эти, казалось бы, преклонные годы, задора мальчишеского, жажды драки (боя!) в нем оставалось в достатке. И это — несмотря на солидность, разнообразные звания и лауреатства, о которых он не забывал, нет — знал себе цену, всегда..."
Замечательному писателю, доброму другу Мурманска и мурманчан Семену Ивановичу Шуртакову сегодня исполнилось бы 100 лет. Это - фрагмент из очерка о нем. Полностью - читайте дальше:

Жажда драки

Сегодня исполнилось бы 100 лет прозаику Семену Шуртакову

Он — классик советской литературы. Не самый известный широкому читателю (такова уж особенность России — здесь, чтобы писателя знали, нужно быть великим, да и таких немало — всех навскидку и не припомнишь), но в профессиональных кругах и почитаемый, и любимый. Да что говорить, Семен Шуртаков — автор тридцати книг, общий тираж которых около четырех миллионов экземпляров. Лауреат множества премий, в том числе государственной премии РСФСР.

После Великой Отечественной главстаршина ТОФа Семен Шуртаков в Литературном институте имени Горького учился в семинаре Константина Паустовского - вместе с Юрием Бондаревым, Юлией Друниной, Евгением Винокуровым, Григорием Баклановым, Владимиром Карповым (тем самым, разведчиком и Героем, автором "Взять живым!" и "Генералиссимуса"), Владимиром Тендряковым, Константином Ваншенкиным. Первый послевоенный набор! Сплошные будущие классики. Дружил с Владимиром Солоухиным, с которым все пять студенческих лет сидел за одной партой.

С нашим Кольским краем, с Мурманском Шуртаков был связан крепко, возможно, больше, чем кто-либо из писателей Центра — Москвы и Питера.

Именно он открыл будущего прозаика, а тогда, когда они познакомились, — начинающего поэта Виталия Маслова.

- Мы познакомились с Виталием в 1960-м, - вдумчиво, тщательно подбирая слова, рассказывал мне десять лет назад Семен Иванович, - если не на краю света, то уж определенно на краю земли, в бухте Тикси. Меня занесло туда задание московского журнала, заинтересовавшегося, как идет прирастание России Сибирью, а Виталий там работал радистом на гидрографическом судне с поэтическим названием "Иней". На другой день он вместе со своим товарищем Иваном Жилиным пришел ко мне в гостиницу. Иван и в том, как ведет себя, и в стихах - весь нараспашку. Иное дело Виталий. Сдержан был во всем: и в слове, и в жесте. Говорил медленно: речь словно сквозь тяжелые жернова проходила, прежде чем обретала словесную форму. Но уж скажет - как припечатает.

Эта встреча продолжилась в письмах (их около двухсот — с ними еще предстоит разобраться исследователям жизни и творчества Маслова и Шуртакова), а потом и переросла в крепкую, многолетнюю дружбу. Но сначала была учеба.

- Из разных точек Арктики слал мне Виталий свои сочинения, я делал их обстоятельный разбор, и отсылал обратно. Наконец он стал присылать вещи, в которых не просто описывались какие-то события или жизненные факты, а изображался человек, оказавшийся в центре тех событий, его внутренний мир, его, в конечном счете, характер. В итоге второй, доработанный по моим замечаниям и пожеланиям, вариант рассказа "Слепой в тундре", я посчитал нужным лично отнести в столичный журнал "Смена". В журнале он вышел под названием "Северная быль" в 1968-м году.

Очень серьезная сторона жизни и личности Шуртакова — учительство (он и меня, кстати, успел повоспитывать, помню-помню его щелчки-иголочки, письма - храню). Маслов — не единственный, кого он открыл. Особняком стоит читинское совещание молодых писателей 1967 года, где впервые заговорили о Валентине Распутине, который как раз таки занимался там в шуртаковском семинаре.

- Это серьезный был форум, - вспоминал Семен Иванович. - Участников - 150 человек, руководителей семнадцати работавших тогда в Чите мастер-классов было около сотни - лучшие наши писатели того времени во главе с Леонидом Соболевым. Кстати, мы стали первыми постояльцами только что построенной новой гостиницы. Я вел семинар прозы вместе с Виктором Астафьевым и Дмитрием Гусаровым. Обсуждали строго, даже жестоко. И Распутина, конечно, помню. Уже после семинара я, редактор отдела прозы журнала "Молодая гвардия", составлял сборник лучших участников совещания. Каждый был там представлен одним рассказом. Но я, уж не знаю почему, настоял тогда, чтобы у Распутина в сборник вошли два рассказа. Он по сей день это помнит. Последнюю свою повесть он мне подписал: "Моему другу, учителю..." Хотя какой я ему "учитель" - старший товарищ, это точнее...

Шуртаков стал одним из участников первого праздника Славянской письменности и культуры, который в 1986-м году прошел в Мурманске. Иначе и быть не могло! Ведь организатором этих торжеств был Виталий Маслов.

Накануне основного дня празднества, 23 мая, в мурманской областной научной библиотеке прошла научно-практическая конференция, посвященная празднику... Именно там, кстати, сделан известный снимок всех участников. О том, как его делали, Семен Иванович очень любил рассказывать. Именно он тогда, увидев, что готовятся его коллеги к важному делу непродуманно, абы как, первым сказал: "Не так сели!", усадив в итоге вперед Виталия Маслова, Людмилу Пантелееву и первую саамскую поэтессу Октябрину Воронову:

"- Стоп! - властно (уж откуда что взялось?!) скомандовал я фотомастеру и выставил раскрытую ладонь перед объективом. Затем, стоявшую рядом с ним работницу библиотеки уже другим, любезно-извинительным тоном попросил: - Пожалуйста, три стула!

В зале все еще стояла та самая, немая тишина. А когда стулья были поставлены перед первым рядом, я с прежним строгим видом усадил упиравшегося Маслова на средний, а справа и слева от него прекрасных дам: "Теперь можно снимать!"

Разумеется, принимал участие Шуртаков и в открытии памятника Кириллу и Мефодию в Мурманске в 1990-м году, а затем в Международном православном славянском ходе Мурман-Черногория, где мы и познакомились. Познакомились, но не подружились. И дело даже не в разнице в возрасте.

С ним никогда не бывало легко. Очень придирчивый, занозистый, привередливый, во всем, что касалось литературы — предельно жесткий. Ух, как доставалось от Семена Ивановича его ученикам, в том числе моим сокурсникам, в Литературном институте, где Шуртаков несколько десятилетий вел семинар прозы. Знаю об этом не понаслышке — бывал у него не раз.

Мы познакомились, когда ему было уже под восемьдесят. Но и в эти, казалось бы, преклонные годы, задора мальчишеского, жажды драки (боя!) в нем оставалось в достатке. И это — несмотря на солидность, разнообразные звания и лауреатства, о которых он не забывал, нет — знал себе цену, всегда.

По натуре он был публицист, яростный спорщик. Это видно и по его поздней прозе — в основном она как раз таки публицистическая, выросшая из полемики с врагом — порой воображаемым, а подчас и действительным, вполне себе реальным.

И еще. Пожалуй, он не был писателем первого ряда. На мой взгляд, тот же Маслов — писательски Шуртакова помощнее. Но всякие ряды — это, конечно, условность, когда есть хотя бы один рассказ. А такой у Семена Ивановича был. И не один. Его "Кузьминские сады" и "Где ночует солнышко" - это классическая, высокая русская проза, восходящая к Бунину и Шмелеву.

Он прожил очень долгую жизнь — 96 лет. Для русского писателя — это редкость. Вдова Виталия Маслова рассказывала мне, как он как-то позвонил ей, и с горечью, едва ли не плача в трубку, сказал: "Они все умирают и умирают... А я все живу и живу..." "Они" - это об ушедших друзьях, среди которых были уже и Виталий Маслов, и Дмитрий Балашов, и Борис Романов, и Викдан Синицын — это я только участников Славянского хода Мурман-Черногория вспомнил. А всех и не назвать.

Верю, что до конца его земного срока, несмотря на возраст, в нем сохранялся тот самый мальчишеский азарт и желание жить. Свидетельство тому — реакция Шуртакова на события в Крыму и на Украине. Он одним из первых подписал открытое послание писателей к президенту со словам поддержки его действий в этой непростой ситуации. Ох уж эта вечная жажда драка, всегдашняя готовность к бою. Сдается мне, она не оставляла Семена Ивановича до его смертного часа...

https://dmitry-korzhov.livejournal.com/628307.html

LiveInternetLiveInternet

-Подписка по e-mail

-Поиск по дневнику

-Постоянные читатели

-Статистика

Перейти к полной формеБыстрая запись