Опыт не просто лучший учитель, опыт - единственный учитель. Нет коротких путей к цели; если ты хочешь воспитать здравый смысл, который приходит после двадцати лет жизни в мире, тебе нужно потратить на эту задачу двадцать лет.

Тед Чан не праздник, который всегда с тобой. Не гала-концерт, не фейерверк, не затейливое цирковое представление - вообще не захватывающее зрелище. Образовательная программа или популярная публичная лекция. Это к видеоряду. Если искать аудиоаналога - не инструмент, но камертон, идеально способствующий настройке чистоты внутреннего звука, Пишет в основном рассказы и короткие повести, известен тем, что количество престижных наград больше суммарного числа произведений. Его рассказы очищают от пены дней, выметают шелуху пустой суетности. Оставляют чистое пространство, в котором легче дышать.

"Выдох" второй авторский сборник, включает девять рассказов и повестей, большая часть которых публиковалась прежде. Совсем новые только "Омфал" и "Тревожность - это головокружение свободы" О последнем (название - цитата из Кьеркегора) говорят, как от потенциально экранизируемом. Хотя не самая удачная экранизация "Прибытия" ("История твоей жизни") скорее подтверждает тезис о малой зрелищности этой прозы.

Сказать по правде, фильм изрядно выхолостил литературную основу. Там, кроме контакта, была исполненная безнадежной горькой нежности история женщины, которая в зените славы и на пике активности знает, что вот этот человек, ее нынешняя большая любовь, уйдет от нее и будет счастлив с "как ее там..." Впрочем, и сама она встретит того, с кем будет по-настоящему счастлива. И дочь не станет винить их с отцом за этот разрыв. Отдалится не потому, что ее как-то особенно психотравмировал опыт родительского расставания, а просто потому, что она "девочка-по-имени-хочу" и всегда настаивает на своем. Когда займется экстремальным альпинизмом, отправится на восхождение и сорвется со скалы - ты ничего не могла бы изменить. Остается жить со знанием, которое дало тебе знакомство с языком пришельцев, воннегутова концепция событий, происходящих одновременно. Простите. я увлеклась, просто очень люблю эту повесть.

Тема предопределенности, событий, на которые человек не может влиять - одна из ключевых у Тэда Чана. В "Чего от нас ждут", и в "Великом безмолвии" (приводящем на память "Рюрика" Анны Козловой), в "Купце и волшебных вратах" (есть роскошная аудиокнига в исполнении Олега Булдакова, Чан не кинематографичен, но в аудио воспринимается великолепно), и в титульном рассказе "Выдох" - чему назначено случиться, произойдет независимо от тех усилий, которые ты приложишь, чтобы помешать. Все, что ты можешь - научиться изменять отношение к тому, чего не изменить.

"Запатентованная автоматическая няня Дейси" (своего рода антитеза к "Электрическое тело пою" Брэдбери и "Воспителлам" Саймака) и самая объемная повесть сборника "Жизненный цикл программных объектов" (а это уже новый взгляд на "Маленького принца") о взаимодействии человека и машины. Грубо и приблизительно, но любой рассказ о книге грешит грубостью и приблизительностью. За тем же они и творцы, которые слышат божественное дыхание и записывают его, а мы всего лишь те, кто прочел записанное людьми и говорит о нем теперь.

Жемчужина сборника для меня "Истина факта, истина чувства". Действие рассказа развивается в двух непересекающихся плоскостях: недалекое будущее, когда люди научатся вести запись в реальном времени всего, происходящего с ними. С тем, чтобы в любой момент можно было восстановить во всех подробностях каждое событие. Параллельно рассказ об одном из недавно открытых амазонских племен и юноше из числа аборигенов, который оказался восприимчив к обучению, став писцом (князю прибыль, белке честь, в смысле - соплеменникам не нужно подстраиваться к капризам назначенного белыми людьми чужака, а юноше почет и уважение).

И все бы хорошо, только и в первом, и во втором случае герои сталкиваются с ситуацией намеренного искажения воспоминаний. Не ради выгоды, но в стремлении защитить себя и/или близких от некоего травмирующего знания "правды факта". Понимая, насколько она может расходиться с "правдой ощущения", как все мы склонны редактировать прошлое, оправдывая себя, ища возможности менее травматично разместиться в пространстве-времени. И так ли, в конечном итоге, нужна голая истина факта?

Тэд Чан всегда хорош. Второй сборник не разочарует тех, кто понимает толк в крепкой философской научной фантастике.

Мы жили в квартале мастеров – обработчиков металлов, хотя отец мой и топора-то в руках отродясь не держал. У него была библиотека...Я отцу никогда не пенял, даже тогда, когда он хватал одну из своих драгоценных книг и читал ее перевернутой низом вверх.

Перечитывал "Голодную дорогу" по кругу, когда писал "Черного леопарда, рыжего волка", да, в романе многое перекликается с книгой Бена Окри о долгой дороге к матери мальчика-абико. Говорит, что вдохновлялся "Расёмоном" Куросавы, и это заметно: постоянная смена ракурсов, не проясняющая, а еще больше запутывающая события. Он не упоминает в качестве литературного источника этнического фэнтези Амоса Тутуолы, но без того никак не могло обойтись, структурная близость книгам нигерийского писателя очевидна.

Вот вам три источника, три составные части африканского романа Марлона Джеймса. К кинематографическому ассоциативному ряду стоит добавить Тарантино в части стильного снобского насилия и почти невыносимую отстраненную эротику Бертолуччи. Парадоксальтным образом, шестисотстраничный роман по ощущениям тянет на все тыщу двести, а читать его, при всей занимательности, порой было невыносимо тяжело. Настолько, что откладывала месяца на полтора, прежде чем вернуться и дочитать. Но теперь уж непременно прочту всю Трилогию Темной Звезды, которую Джеймс открывает этой книгой. Когнитивный диссонанс удалось преодолеть.

Мне кажется, это главная причина, по которой "Черного леопарда..." так трудно читать. Не обилие насилия, превышающее способность восприятия. Не агрессивная гомоэротика. Но именно общая неподготовленность аппарата восприятия и осмысления к такого рода нарративу. Мы слишком интегрированы в европейскую повествовательную традицию, весь наш предыдущий опыт основан на усредненно-европейском подходе к пониманию, допускающем незначительные этнические вкрапления. Эта книга как мощная волна инаковости с крохотным добавлением привычного (только чтобы было, за что уцепиться).

О чем книга? Рассказ о поисках пропавшего мальчика, встроенный в историю жизни, странствий, взросления Следопыта, того самого Рыжего Волка из заглавия. Его сверхспособность, великолепный нюх, а поиски пропавшего стали работой, приносящей деньги и славу. Впрочем, первых много меньше. чем хотелось бы. Потому, когда на горизонте после семилетнего отсутствия в жизни героя появляется его старый друг Леопард с предложением пуститься на поиски Малого (так на протяжении книги будет зваться объект поисков), герой соглашается, поступившись даже принципом работать всегда в одиночку.

С Леопардом, который буквально оборотень, умеющий превращаться в этого хищника, его связывают долгие сложные отношения. Не самые комфортные как для Следопыта, так и для читательского восприятия (но я уже предупреждала, что в книге довольно шокирующих подробностей). Неприятным сюрпризом станет необходимость осуществлять поиск в компании целой толпы народу, среди которого окажется еще один привет из прошлого, наемник Найка, умеющий менять обличья; травница и целительница Сангома, она обучит Следопыта кое-какому несложному волшебству; Лунная Ведьма Соголон, гигант Уныл-Ого (чтобы понятнее - фигура, соединяющая в себе Шрека и Рыцаря Печального образа), префект Мосси, элементаль ( только я не разобралась, воздуха или воды) Бунши.

Ну а дальше все будет ужасно и интересно. Ужасно интересно. Хотя не для слабонервных, брезгливых и гомофобов. крутая книга, такого вы еще не читали, стопудово.

Рок-н-ролл мертв - а мы еще нет,
Те, что нас любят, смотрят нам вслед

Стиг Ларссон умер, но дело его живет. Хотя книги, написанные Дэвидом Лагеркранцем в продолжение трилогии Миллениума с оригинальной серией сравнивать не стоит. Его Лисбет Соландер отличается от покорившей мир Девушки с татуировкой дракона, как гипсовый слепок от античной статуи: форма та же, и по цвету почти совпадает, только жизни нет. Да вы ведь и не ждали, что будет то же самое?

И довольно о грустном, у книги масса достоинств, не последнее в ряду которых наличие аудиоварианта. Исполнение Игоря Князева само по с ебе роскошный подарок читателю. Продолжу о хорошем. Когда я говорю, что не люблю "сделанных" книг, это верно для всех жанров, кроме детектива. Хороший должен быть ладно скроен, крепко сшит, иметь все хвосты подобранными, а следы заметенными.

С этой точки зрения "Девушка, которая должна умереть" хороша: всякая деталь на своем месте и двигает сюжет в заданном направлении, все развешанные по стенам ружья стреляют в нужный момент, все вместе создает впечатление цельной, хотя несколько пестроватой картины. Которая играючи впрягает в одну повозку коня русской мафии и трепетную лань сестринской ненависти-любви. Мало того, яку гималайской экспедиции, единорогу ДНК-исследований, темной лошадке игр спецслужб - всему найдется место, и вся пятерка в согласии попрет повозку к финишу.

В соответствии с каноном, переплетая судьбы министра обороны и сумасшедшего бомжа, российского спецслужбиста и невероятной красотки, перемещающейся по миру в собственном Джете (чего мелочиться?) с судьбами, вы уже догадались, Лисбет Соландер и Микаэля Блумквиста. Немалым бонусом для меня лично явилось отсутствие натуралистических подробностей с расчлененкой в промышленных масштабах, на которую горазд скандинавский детектив.

Книга не чужда просветительства, любопытный и неленивый читатель почерпнет кое-что для себя о новейших достижениях в области ДНК-исследований: Y-хромосома и всякое такое. Читать можно, а слушать даже рекомендовано.

- Я знала, ты что-то там придумал, - сказала она. - Ты ведь мой старший брат. Я знала, с тобой я не пропаду.

В отличие от меня она всегда верила, что стог окажется на месте.

Кингу было едва за тридцать в год выхода этого сборника. Мне что-то, около того же, когда прочла впервые. С тех пор много воды утекло, сейчас можно видеть, насколько это пошло в народ, немалая часть названий стала устойчивыми выражениями. Произнеси в разговоре: "Дети кукурузы", "И пришел Бука", "Я знаю, чего ты хочешь", "Иногда они возвращаются", "Корпорация "Бросайте курить" - и в глазах собеседника мгновенно сверкнет узнавание. Он вовсе не обязательно будет таким же фанатичным поклонником Мэтра, как ты; может его вовсе не читать и даже не читать совсем никаких книг, но это уже в океане коллективного бессознательного, из которого все мы пьем, не задумываясь.

Поводом вернуться, чтобы послушать давно прочитанное явился выход аудиокниги в исполнении Игоря Князева, стараюсь ничего у него не пропускать, а когда читает Кинга, это просто праздник.. И вот что поразительно, не случись предисловия Джона Д.Макдональда с этим ясно прозвучавшим "тридцать лет", не задумалась бы, насколько зрелым был дар Кинга уже тогда, в конце семидесятых. Насколько он константа, золотой слиток, защищенный от воздействия объективного и субъективного времени. Это как?

Сейчас объясню. С субъективным просто, читательское восприятие меняется с годами. Большая часть из того, что приводило в восторг в детстве и юности - к зрелости мелеет, ветшает. И напротив, до понимания определенных вещей дорастаешь только с накопленным опытом. С объективным тоже ничего особо сложного. Помните, каким был мир сорок лет назад? Иная Вселенная, другая реальность. Не беря во внимание техники и гаджетов; изменилось незыблемое веками качество семейных и дружеских связей; многие социальные структуры перестали существовать или до неузнаваемости переродились. Кинг не подвержен коррозии, при том, что он остросоциальный автор, Как такое возможно? Гений.

Лавкрафтианы "Салемс Лота" с Книгой червя и Ужасом глубин как не любила прежде, так и сейчас не поняла. Поклонники Говарда нашего Лавкрафта особая каста, к коей не принадлежу. "Газонокосильщика" теперь, будучи знакомой с "Великим богом Паном" Артура Мейчена восприняла может самую малость иначе, а в "Детях кукурузы" вовсе не ощутила его влияния, для меня это Кинг, без возможности разъять на источники и составные части. "Мясорубка", "Серая дрянь", "Ночная смена", " Поле боя" и "Грузовики" были и остались не вполне моими. "Я - дверь отверстая" тогда и сейчас напомнила о Рэе Бредбери.

"Иногда они возвращаются", "Я знаю, что тебе нужно", "И пришел Бука" безусловные шедевры, а "Корпорация "Бросайте курить" обрела в последнее время необычайную актуальность. И еще одно. В моей бумажной книге совершенно точно не было "Последней перекладины", истории двух детей, которые прыгали с чердака сеновала, взбираясь по хлипкой лестнице. А этот рассказ чудо как хорош. и теперь он тоже есть у меня. Спасибо.

Бог не только не создавал нас, но и не собирался нас создавать, мы произведение божества низшего разряда, Демиурга, который ошибочно счел себя Богом. Господи, как это похоже на правду; и этот вселенский hubris, эта самонадеянность перешла по наследству к нам, его детям.

"Клеа" заключительная часть тетралогии, своего рода развернутый эпилог: объясняет бывшее непонятным, сводит воедино все линии, завершает историю. Послесловие, самое изощренное с точки зрения мастерства, о каком можно мечтать; с пружиной динамичного действия, которое продолжает по инерции раскручиваться, даря читателю множество интересных, забавных, трагичных, грустных, смешных подробностей.

Герой первой книги Дарли возвращается в военную (II Мировая) Александрию, чтобы вернуть Нессиму дочь, девочку, рожденную незадолго до смерти Мелиссой. Младенцем он призрел никому не нужную сироту, но теперь пришло время вернуть отцу подросшую дочь. Хотя у последнего дела идут не блестяще, он теперь работает водителем скорой помощи, лишился глаза. Большую часть богатств тоже утратил, и в последнее время они с Жюстин жили под домашним арестом, где супруга растеряла изрядную долю привлекательности, опустилась, а ее прежний сарказм превратился в сварливость.

Они встретятся и молодой англичанин удивится, как мало в этой тетке от прежней обольстительной Жюстин, а она даже снизойдет до уже ненужных объяснений и попросит прощения. А он покинет ее, чтобы встретить Клеа и влюбиться без памяти. Молодая художница и прежде появлялась на страницах романа. Юная талантливая красавица, ведущая богемную жизнь, обладает собственными средствами, знает в городе всех, кто есть кто-то и всеми любима. Живое воплощение идеала и безнадежная любовь Наруза, который молил о том, чтобы она пришла, умирая, но так и не дождался.

Рассказывая прежде о Жюстин, я говорила, что она существо не вполне человеческой природы, что-то от безупречно отлаженного автоматона сквозит в ее блистательной отстраненности. Клеа тоже не вполне человек, хотя это инаковость другого рода. Молодая художница муза этой истории. Пережив еще до описываемых в романе событий опыт горькой мучительной любви к Жюстин, получает своего рода иммунитет. Отныне то, что разбивает жизнь другим, по ней может лишь ударить, хотя и довольно болезненно. Финальная трансформация с протезом руки, который не только не ставит крест на возможности писать, но придает дополнительный импульс творчеству, блестящее тому подтверждение.

Боюсь забыть из этой книги, а потому набрасываю здесь горстью цветных камушков. Ванна святого Скоба. Сожженные письма Персуордена. История с гомункулами. Нос прекрасной Семиры. Жюстин, рассказывающая маленьким пленницам детского борделя сказку над мертвым телом дочери. Клеа: свободная, умная, талантливая. Умеющая из самого кислого лимона, что подсовывает жизнь, приготовить отличный лимонад.

Одиночество ничуть не делает меня беднее, да я и не смогла бы жить иначе. Я хочу, чтобы ты знал: у меня все в порядке - и не считал меня скопищем скрытых комплексов. Что же касается любви, cher ami, я уже говорила тебе, что любовь интересовала меня весьма недолгое время - а мужская любовь и того меньше.