Меня похоронили на Ваганьковском кладбище...
Я был слишком мертв, чтобы выражать к этому отношение.

Затрепанный том Гоголя был первой книгой в жизни Венедикта Ерофеева, той, по которой четырехлетним он научился читать. И писать. Это вообще была единственная книга в доме. И когда старшая сестра спросила мальчика, что он там пишет, тот серьезно ответил: "Записки сумасшедшего". Клейменный, помеченный, отмеченный Гоголем, он "Москву-Петушки" назовет поэмой в прозе, как "Мертвые души". Там много общего: и роман пути, и высокая поэтика в сочетании с тьмой низких истин, и не вызывающий симпатии герой, который все тоже куда-то едет, так ничего не достигая. Но теперь о "Записках психопата"

Первое произведение, вышедшее из-под пера автора. Дневник, охватывает полуторагодовой период, от октября пятьдесят шестого до начала лета пятьдесят восьмого. Время от отчисления из МГУ до поступления в Орехово-Зуевский пед. Оттуда тоже вскоре изгонят, да он и не перестанет работать ни учясь в Орехово-Зуеве, ни позже во Владимире. Но работающий студент (учащийся в ВУЗе рабочий), имеет в социуме совсем иной статус, чем простой неквалифицированный работяга. А первое столкновение с системой, в ее ориентации на малых мира сего: бесправных, убогих, нищих духом, не отягощенных интеллектом, не имеющих возможности что-то изменить - получен и описан в это время.

Кто в великой русской литературе главный по маленьким людям? Конечно, Достоевский. Вторым источником без колебаний назову "Записки из подполья". Ну, потому что позиция автора, то самое, характерное для Ерофеева отстраненное участие, невовлеченная вовлеченность. Присутствуя в обстоятельствах физически, надстоять им интеллектуально, эмоционально, морально. Выступать катализатором многих неприятных ситуаций, будучи облеченным незримой защитой, которая подстрахует от совершенной катастрофы даже в роковых обстоятельствах. И сюжетно многое совпадает. Сцена (множество сцен) с женщинами, строго говоря, не проститутками, но худшем уровне морального падения - корреспондируют с "Записками из подполья".

Однако к "Запискам психопата". Что вообще за книга? Очень неровный текст. Включает изрядное количество со стенографической дотошностью (благо, память великолепная) перенесенных на бумагу попыток увещевать автора, предпринятых на разных этапах различными функционерами. Из всех столкновений, нетрудно догадаться, Веничка выходит моральным победителем. Что не означает одновременного повышения статуса и улучшения социально-бытовых условий. Скорее наоборот.

Вторым по частоте выступает поток сознания, фиксирующий подробности возлияний, совокуплений, абстинентных состояний. Местами остроумно, большей же частью омерзительно до тошноты. В неряшливом мутном водовороте встречаются замечательной красоты вещи. Вроде рассказа о первой школьной любви, которая покатилась по наклонной плоскости много раньше медалиста Ерофеева и, в отличие от него, скоро достигла дна. Впрочем, это была судьба почти всех женщин, люби vs[ Веничкой.

Жемчужина "Записок" рассказ о Птичьем острове. История родины в форме философской сказки, во многом перекликающаяся с зиновьевскими "Зияющими высотами" и "Удавами и кроликами" Искандера, написанная много раньше, в конце пятидесятых. Таки да, он был чертовски талантлив.

Я подумал: ты запираешь ее в туалете, вставляешь в замочную скважину резиновую трубку и высасываешь весь воздух.

"Риверсайд-Драйв" - сборник, включающий три одноактные пьесы: титульную, "Олд-Сэйбрук" и "Централ-Парк Вест". Последняя ознаменовала возвращение Аллена в театр после долгого перерыва и на сцене ставилась как часть спектакля "Смертельные номера" Death Defying Acts, куда кроме кроме "Централ-Парк Вест", вошли одноактные пьесы Илейны Мэй и Дэвида Мамета. Риверсайд-Драйв и Олд-Сэйбрук Вуди Аллен объединил спустя восемь лет, в две тысячи третьем, в спектакль "Авторский корпус" Writer's Block, его дебют в качестве театрального режиссера-постановщика.

Короткие пьесы. Не цикл. Нет сквозных персонажей, жанрово все три в характерном вуди-стиле: не вполне драма и комедией не назовешь, от всего понемногу, бывает забавно, хотя чаще грустно, блестящие диалоги, наличие у зрителей/читателей культурной базы приветствуется, как и определенный уровень толерантности. Оправляющимся от последствий супружеской измены, категорически не рекомендую. Несколько слов о каждой из пьес, начну с конца, двигаясь от наименее понравившейся к той, что лидирует в моем личном рейтинге.

"Централ-Парк Вест" В квартире нью-йоркского психоаналитика Филлис разворачивается многофигурное действо с разоблачением. Страсти накаляются тем сильнее, чем больше участников прибывает на место действия. Поначалу это только Филлис и ее давняя подруга Кэрол, о давнем романе которой со своим мужем Сэмом, как зритель догадывается, Филлис только что узнала. К бурному обсуждению вскоре присоединяются мужья, Сэм и Ховард. Однако появление юной прекрасной Джульет - пациентки Филлис, смешивает все карты и ставит все с ног на голову.

"Олд-Сэйбрук". В загородный дом в Коннектикуте, где хозяева Шейла и Норман затеяли барбекю, пригласив сестру Шейлы Джинни и ее мужа Дэвида, стучится еще одна супружеская пара, прежде владевшая этим домом. Хэл и Сэнди просят разрешения взглянуть на дом, в котором они были так счастливы в начале своего супружества. То, что начинается как романтическая мелодрама, продолжится серией разоблачительных панч-лайнов, комедией положений, абсурдистской комедией и чистым постмодерном.

"Риверсайд-Драйв" успешный голливудский сценарист сорока с небольшим лет, женатый Джим Свейн приходит в уединенное место на берегу Атлантического океана, где у него назначено свидание с любовницей Барбарой. Девушка задерживается, а тем временем на его скамейку подсаживается здоровенный бродяга Фред, с явным намерение общаться. На попытки Джима отказаться от сомнительного удовольствия, не реагирует, прет танком. Герой не сразу поймет, что интерес Фреда небескорыстен, а сам он не то, чтобы вполне психически адекватен. А когда поймет, избавиться от бродяги будет куда проблематичнее, чем можно было представить. Собственно, с Барбарой все тоже окажется не так просто. Самая яркая и сложная, несмотря на малое количество действующих лиц, пьеса сборника. Блистательные диалоги в вудиалленовском стиле, но по общему впечатлению скорее Хармс.

Вуди Аллен лучший, а крысиная возня с тридцатилетней давности скандалом на сегодняшней волне #Me Too, и высказываниями никому не известных актерчиков, что нипочем не согласились бы сниматься в его фильмах, если бы знали, какой он нехороший - вот это вот все явное перегибание палки и очень дурно пахнет.

Это у меня всегда так: когда я ищу Кремль, я неизменно попадаю на Курский вокзал....

Не возьми "Посторонний" главной российской литературной премии, о существовании на свете Олега Лекманова и его соавторов не узнала бы. Это не к тому, чтобы задеть или обидеть - констатация. Мало ли на свете замечательных людей, о которых мы никогда не слышали и уже никогда не услышим. В коротком списке Большой книги было много достойных произведений: обаятельный "Рай земной" Афлатуни, грустный "Дождь в Париже" Сенчина, яркие, ни на что непохожие "Все способные дышать дыхание" Горалик и потрясающее "Опосредованно" Сальникова. Выбрать было из чего.

Почему победила книга о Веничке? Ну, не знаю, жюри большое, ему видней. Или звезды так встали. В астрологии есть понятие эссенциальных и акцидентальных качеств: первые определяют безусловные достоинства вещи (в широком смысле, человека, предмета, явления), вторые - ее способность добиваться результата в предполагаемых обстоятельствах. Акцидентальные достоинства "Венедикта Ерофеева: Постороннего" оказались выше. Это время выбрало Веничку. Почему?

Он предтеча, провозвестник. Образ его жизни и мыслей идеально попадают в резонанс к нашему сегодня. Не в части беспрерывной вакханалии, благо - современность предлагает много не столь травматичных для интеллекта и здоровья способов эскапизма. Дело в другом, вынесенное в заглавие слово "посторонний" в точности описывает отношение к действительности немалой части самостоятельных думающих дееспособных членов общества. Я не за политику сейчас, кровавый режим, новый застой и все вот это вот если и имеет к такого рода умонастроениям какое-то касательство, то довольно отдаленное. Просто нам сейчас интереснее не идти куда-то строем под жестяные барабаны, а гулять в компании единомышленников и слушать песню ветра.

Нет, не деградация. Даже не декаданс. Вполне себе творческий подъем, на котором всякий, способный отличить весло от лопаты, поднимает свой парус. Он был Одиссеем, научившим ходить по воде народ, знавший прежде только Железную Дорогу (кто понимает). А ведь по всему не только воссиять во славе не должен, но даже и выжить было проблематично. Как, как, КАК мог слабенький рахитичный ребенок, рожденный в тьмутаракани Кольского полуострова, сын и внук репрессированных, все детство недоедавший и мыкавшийся по убогим углам, а потом вовсе сданный в детдом - как смог прожить такую жизнь и написать такую книгу?

Восхитительный дилетант и потрясающий самоучка. В доме была одна книга, растрепанный том Гоголя, по нему в четыре года научился читать, а чуть позже, когда сестра спросила: - Что ты там пишешь, Вена? (в семье так звали, Веничка появится много позже), - серьезно ответил: "Записки сумасшедшего". Позже он напишет и свои "Записки психопата" и свои "Москва-Петушки", которые не что иное, как "Мертвые души" - первая любовь не ржавеет.. Но прежде окончит с золотой медалью школу, поступит в самое престижное учебное заведение страны (мальчик с улицы, без академических корней - совершенный нонсенс); войдет как равный в компанию ярчайших интеллектуалов из числа профессорских детей; блестяще сдаст первую сессию; запьет и завалит вторую; а до третьей не дотянет - отчислят.

Огонь, вода, медные трубы. Вращение в чудовищно несоответствующей среде, отупляющий физический труд, беспорядочность связей и беспрерывное пьянство отчего-то не лишили его ума. Невероятного масштаба личность. Отталкивающий социопат, даже в большей степени, чем ожидала, принимаясь читать. Трикстер, Панч, Локи. И одновременно фигура страдающая, жертвенная. Такой себе Один, шесть дней провисевший на ветвях древа Иггдрасиль ради своих рун и меда поэзии. Да ведь причиной смерти стало не пьянство. Рак горла. Не то превысил меру того, что глотал, не то сказал к пятидесяти двум все, что должен был сказать. Такие дела.

Книга хорошая. Не эталонно хороша, кто читал биографическую прозу Льва Данилкина, кое-какой толк в этом знает. Но очень достойная, интересная и своевременная. И она излечила меня от идиосинкразии к Венедикту Ерофееву. Простое читательское счастье - обрести шедевр, за полвека, в которые изменилось ВСЕ, не утративший обаяния и актуальности.

Мы люди, когда грешим. Но мы боги, когда прощаем.

Первая попытка полюбить детективы Ю Несбё с треском провалилась. Однако нет в мире таких крепостей, которых большевики не смогли бы взять. Не вышло лобовой атакой со "Снеговиком" и сильно пьющим Харри Холе, попробуем обходной маневр: "Сын" и героиновый наркоман Сонни Лофтхус. Упс, еще лучше. А кого-нибудь без выраженных зависимостей у автора не нашлось? Не привередничай, бери, что дают. Да он и в завязке уже. Как долго? Сразу после начала книги бросит. Имея в анамнезе двенадцать лет непрерывного употребления? Разве это не должно было бы убить его - как минимум превратить в развалину?

И кажется я нашла алгоритм чтения Несбё. Всякий материал просит своего инструмента и способов обработки. Желая взять максимум от книг норвежского писателя, прежде нужно поработать с настройками восприятия. 1. Отключить критичность в части "так не может быть, потому что не может быть никогда". 2. Принять как данность, что герой и антагонист обладают superpower.

Всякий автор пишет персонажей немного с себя. Не в смысле наличия, у Несбё аддикций, а в том, что сам он демонстрирует невероятно высокий уровень адаптивности к меняющимся обстоятельствам и умения добиваться скорого внушительного успеха в том, чем занимается. В юности играл в футбол с видами на профессиональную карьеру, но из-за травмы вынужден был расстаться со спортом. Отслужив в армии, поступил в Высшую школу экономики, работал как журналист-фрилансер, одновременно занимаясь музыкой - группа Di Derre, автором и вокалистом которой выступает, занимала топовые позиции в хит-парадах Норвегии. Начав писать, стал суперзвездой мирового детектива.

Так бывает. А потому расслабьтесь и получайте от книги удовольствие. Тем более, что аудиовариант в исполнении Игоря Князева немыслимо хорош. В случае "Сына" важно было создать фигуру сочетающую харизму и мягкость, вещи противоположные с точки зрения обыденной логики, но на этом контрасте строится образ Сонни. Удалось блестяще. Итак, тридцатилетний мужчина сидит в тюрьме-откуда-невозможно-сбежать. Находится здесь последние двенадцать лет, будучи на особом положении, его все время снабжают героином в обмен на особые услуги, которые оказывает коррумпированному тюремному начальству. Какого рода услуги? Берет на себя особо тяжкие преступления.

То есть, как он может совершать какие-то тяжкие преступления, сидя в тюрьме? То же гуманная Норвегия, там заключенным иногда отпуска полагаются, понимать надо! К очередному кошмару, который нужно закрыть признательными показаниями приурочивают очередной отпуск заключенного Лофтхуса - voila! УВ гуманной Норвегии, кстати, существует и практика создания приютов для совсем уж конченных наркоманов, где они содержатся на государственном довольствии. В одном из таких, с конченными торчками, по велению сердца работает чудесная девушка Марта, умница и красавица. И не говорите, что так не бывает, см. выше.

Это была вводная, рассказ еще не начался. А когда начнется, будет круто. Можете представить историю, в которой Гамлет соединится с графом Монте-Кристо, Дон Кихотом, Робин Гудом, Крестным отцом? Скажете, так не бывает? В жизни бывает всякое.

Это было правдой. Учитывая время и место, мои прогулки с томиком "Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем", могли внушать соседям ужас. It was true that, given the time and place, I might have been scary, walking around, terrorising the neighbourhood with ‘How Ivan Ivanovich Quarrelled with Ivan Nikiforovich’

Поразительно, до какой степени мы зависимы от социальных установок. Это еще не о книге, хотя к ней имеет самое непосредственное отношение. Пока только о себе. О том, как два года назад, когда Букера взял "Линкольн в Бардо" и все, кто есть кто-то тотчас высказались в том духе, что вот, наконец-то, награда нашла достойного себя героя, и какой это совершенно заслуженный триумф Сондерса. Так вот, я тогда тотчас взялась читать роман в оригинале, и это был опыт английского чтения из самых сложных (лютый постмодерн, экспериментальная проза). Винила в том, что не получаю удовольствия от книги, свое недостаточное владение языком, и была сильно удивлена, когда уже после появления русского перевода, публика приняла роман столь прохладно, что он даже номинировался в читательском голосовании на "Разочарование года". С "Молочником" Анны Бернс было с точностью до наоборот. Тотчас после присуждения прошлогоднего Букера наши критики снисходительно улыбнулись, закатили глаза - поди разбери преференции Букеровского комитета, не иначе, политика рулит.

И прошел год, пока взяла роман. На английском, хотя русский перевод Григория Крылова уже появился, и он прекрасен. Больше того, есть дивная аудиокнига Ксении Бржезовской, (не удержалась, послушала фрагмент). Но мне было проще прочесть в оригинале, чем ждать очереди на Литресе. И поверьте, это совершенно прекрасная книга. Да, графически не самый удобный для чтения формат, сарамагоподобный кирпич сплошного текста без абзацев, красных строк и привычного выделения диалогов. Но адаптируешься очень скоро и не особо удивляешься, обнаружив себя в зоне читательского комфорта. там еще дело в том, что средствами английского языка Бернс создает атмосферу ирландскости, вот не знаю, как объяснить, но кто имеет опыт чтения ирландских авторов в переводах Шаши Мартыновой и Максима Немцова, тот поймет.

Знаете, мне кажется, что таким мог бы быть роман, написанный Джейн Остин, доведись ей жить в Северной Ирландии конца семидесятых прошлого века (а мисс Остин, на всякий случай, моя самая большая любовь). История, рассказанная от первого лица юной женщиной, жительницей неназванного маленького городка с замкнутой, общиной, весьма агрессивно контролирующей лояльность членов. Своего рода изолят, с не менее жестким регламентом правил допустимого поведения, чем в "Алой букве" Готорна. С поправкой на ветер: XX век не XVIII; католики не протестанты. Одна из немаловажных особенностей католической общины - многодетные семьи. Десяток там не предел, что для нас полная дичь, конечно, но в чужой монастырь со своим уставом, вы понимаете...

Это вам не наши семейные отношения с одним-двумя детьми, лелеющими свои психотравмы и до пенсионного возраста винящими родителей во всех своих неудачах. В большой семье клювом не щелкай, и полновластный материнский диктат над всей оравой. Почему не отцовский? Потому что отцы на работе или в пабе. А когда не там и не там, а например, как отец героини, со страстью к чтению и энтомологии, толку от них в семейном хозяйстве все равно чуть. В общем, изо всей горластой задиристой родни она больше всего похожа на спокойного интеллигентного отца, вот только обрести в нем друга уже не удастся. Папа умер. Но не будем о грустном. Тем более, что проблем девушке и в сегодняшнем дне хватает.

Главная из которых Молочник. Мне сейчас так смешно, что весь год, после того как прочла краткую аннотацию к роману, на периферии сознания маячил образ юной субтильной девицы, вынужденной покупать продукты в молочной лавке под раздевающим взглядом толстого молочника, отпускающим в ее адрес скабрезности. Может потому и не рвалась читать, ну что в таком может быть интересного? Так вот, это совсем мимо. Героиня худощавая, конечно, но то спортивная выносливая худоба, она любит бегать в единственном удобном в их городке месте, где парки и водохранилища. Она много ходит пешком. С книгой Не с книгой под мышкой или, там, в ридикюле, а идти по улице и читать. Сегодня кто любит читать, может воткнуть в уши клипсы наушников, залить на телефон или MP3 хоть Британскую Энциклопедию, и читать, гуляя. А полвека назад, если очень любишь читать и не хочешь тратить время попусту, при этом имея хорошие двигательные навыки - почему не гулять с книгой?

Но общественность такого поведения не понимает, расценивая как эпатаж - какая еще нашлась! А когда к девушке начинает проявлять настойчивый интерес мужчина намного старше нее,да к тому же женатый. и главное - ходят слухи, что он не последнее лицо в ИРА, известный в определенных кругах под прозвищем Молочник. Тут уж разговорам, сплетням, пересудам нет конца. Ага, довыпендривалась, заносчивая дрянь, теперь она позор своей семьи, в полюбовницах у Молочника. На самом деле бедняжка даже в машину к мужику ни разу не села (ни в одну из его машин). Да если совсем начистоту, он просто разговаривал, выказывая удивительную осведомленность в ее личных и семейных обстоятельствах; и даже ни разу не сказал в ее адрес никакой сальности, не то, что муженек старшей сестры, который с ее двенадцати лет, едва оставшись с девочкой наедине, отпускал мерзкие шуточки о ее мохнатке (бр-рр, так бы и поубывала таких!)

Все уверения в невиновности разбиваются о железобетонную уверенность социума, это еще достаточно изолированное сообщество, не вполне изолят, но очень близко к нему. Но хуже всего, что родные и близкие тоже не верят. Как помните, в "Cell block tango": Я стою на кухне, режу курицу на ужин, и тут врывается мой муж Вилбур. Ты трахалась с молочником! - кричит. С той разницей, что никто не напорется здесь на нож, хотя Молочник получит таки свою пулю от миротворцев. И тогда призрачная тень защиты, витающая над ней, как над Возлюбленной Босса мгновенно истает, а
славный паренек из числа отвергнутых ею в свое время, подкараулит в женском туалете самого популярного в их местах ночного клуба и макнет головой в унитаз - а чо? Променяла меня на автомеханика, сучка!

Стоп. Какой автомеханик, там же молочник. Да нет же, Молочник - это тот, кто влюблен в нее, а в отношениях она с молодым мальчишкой из соседнего района возможно-бойфрендом. Это как? Это она еще колеблется, не может окончательно решиться на статус его девушки, хотя вместе им хорошо. Вроде бы. Но там много всего накручено, не расскажешь, да и смысла нет. Чего стоит история девушки-отравительницы-которая-на-самом-деле-женщина. А эпопея с Настоящим Молочником и восемнадцатью его поклонницами. А оторванная кошачья голова и радионуклеиновый юноша.

В общем, обалденная вещь. И такого вы еще реально не читали. А если хотите получить от нее полный максимум удовольствия, берите аудиокнигу. Ксения Бржезовская великолепна.

Дорогой воображаемый друг,
Порождение бесконечного сна...
...Дорогой мой друг, не тревожься - я посещаю врача,
пью таблетки вовремя и вместо кофе - чай.
Лемерт

Хоррор года по версии Goodreads, да и просто хотелось прочесть вторую, после "Хорошо быть тихоней" книгу Стивена Чбоски. Первый роман явил триумф столь полный, какой вообще может выпасть на долю писателя. Мгновенный после публикации культовый статус. Немыслимое количество изданий и переизданий с суммарным тиражом под два миллиона. Снятый через тринадцать лет фильм, где автор выступил сценаристом и режиссером, тотчас номинируется на все мыслимые премии, изрядное количество из них получая. Между первым и вторым романами проходит двадцать лет.

Тема воображаемого друга для Чбоски неслучайна, первый роман целиком построен как эпистолярный, с тем отличием, что все письма написаны одним персонажем и нет совершенной ясности в вопросе, существует ли адресат в действительности. Ребенок с, как бы поделикатнее, психическими особенностями, тоже сквозная тема - героя "Тихони" они приводят в психиатрическую лечебницу. Здесь автор следует проторенной дорогой - "не сходит с асфальта" в терминологии "Воображаемого друга"

Итак, восьмилетний мальчик Кристофер с мамой приезжают на видавшем виды "Форде" в маленький городок. Все их имущество умещается в багажнике рыдвана. Больше всего на свете мальчику хочется, чтобы мама была счастлива, но как раз с этим отчего-то никак не выходит. Вот и теперь они спасаются бегством из очередной попытки Кейт построить отношения. Джерри ударил ее, ничего не оставалось, кроме как дождаться, пока он уснет пьяным сном и сматываться. Вперед, навстречу необходимости завоевывать место под солнцем, имея отрицательный стартовый капитал.

Было время, когда все в их жизни обстояло иначе. До того, как отец заболел этим своим психическим расстройством и потерял работу. Маме тогда пришлось трудиться за двоих и еще ухаживать за ним, но это не помогло, и однажды, вернувшись домой, она нашла мужа в кровавой ванне с перерезанными венами. Мальчик был мал и ничего этого не помнит. Для него папа просто умер. Без подробностей о том, в какие долги пришлось влезть, чтобы похоронить, и как они лишились дома. А череду мамины "друзей", ни с одним из которых так и не удалось создать семьи, он мог видеть, подрастая. Много радости это не доставляло. Вот теперь Милл-Гроув и необходимость идти в новую школу в брюках, которые за лето стали коротковаты. Но Ура! Мама получила здесь работу, а значит все у них будет хорошо.

Славный маленький городок, кругом лес, и олени частенько выбегают на дорогу. И еще, здесь необычные облака. Особенно одно, похожее на лицо. Не мужское и не женское, а просто милое. Когда бы Кристофер не взглянул на небо, оно всегда там и вскоре мальчик начинает видеть в нем друга. Чувствуете глубину одиночества? Почти железом, обмокнутым в сурьму, нарезом по сердцу. В один из дней, когда мама опаздывает забрать его из-за затора на дороге (машина сбила оленя, да еще ливень начался, видимость нулевая), мальчик бесследно исчезает. Поиски не дают результатов. Через шесть дней и шесть ночей он выходит из леса на дорогу, сильно похудевший и обезвоженный но без следов физического насилия.

После начинается новая жизнь, назвать которую веселой и интересной язык не повернется. А впрочем, интересно будет. Примерно треть от общего объема семисотпятидесятистраничной книги. "Тихоня" тоже грешил длиннотами, но эта книга превосходит пределы читательского терпения. Такое дивное яркое динамичное начало и такая чудовищная нудная нечитаемая ересь, в которую все после скатывается. Шизофренические повторы словесных формулировок, вроде "славного человека" и "девочки с накрашенными ноготками". Назойливые до навязчивости аллюзии к "Необходимым вещам" Кинга, "Коралине" Геймана и совсем уж ни к селу, ни к городу "Красоте по-американски" (танцующий белый пакетик, который очень скоро начинает ассоциироваться с последним выдохом господина Пежо).

Если бы роман сократить страниц до трехсот, он мог быть великолепным. Но в чудовищном объеме, с обилием монотонно повторяющихся, не несущих смысловой нагрузки однотипных сцен - со второй трети вызывает лишь скуку и желание, чтобы это хоть как-то уже наконец закончилось. Даже если для этого придется убить всех персонажей. И еще одно. Совершенно неясны богоборческие тенденции, когда Иисус фактически приравнивается к дьяволу. Воля ваша, но в этом какая-то глубинная червоточина. прогнило что-то в Датском королевстве.