Крайне занятный материал. Там много всего, скажем, на примере утверждения "классов не существует" хорошо видно, как работает вообще этот "механизм отмены" рас, полов, наций и т.д.
Как это классов не существует?! А вот так – задаём избыточно жёсткий критерий и указываем на то, что явление ему не соответствует. В результате – "классов не существует, а есть калейдоскоп", и рас не существует и прочего нет. Первое, что пришло в голову, "ба, да при таком подходе русского дворянства никогда не существовало", всё ж сходится, "границы явления представляются размытыми", в некоторые периоды примерно треть дворянства оказывались дворянами в первом поколении, то есть в узком смысле не благо-родными…
"Друзья прогресса" в этом смысле верны себе через века: "чего ни хватишься — ничего у них нет".
Пишет Густав Эрве (23 December):"ТАСС УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ"
На прошлой неделе сел за перевод "Новой классовой войны" американского историка Майкла Линда. Книга интересна тем, что за неё почтенного американского учёного чуть было не забанили везде, где можно, как "умного трамписта".
На данный момент переведено введение и шесть глав, осталось три главы и эпилог. Надеюсь, до Нового Года успею перевести всю книгу.
Отрывки:
"....Технократический неолиберализм — господствующая идеология трансатлантической элиты — делает вид, что наследственный классовый статус почти исчез в западных обществах, которые являются чистыми меритократиями, за исключением барьеров на пути к индивидуальной вертикальной мобильности, которые существуют из-за расизма и мизогинии. Неспособные признать существование социальных классов, не говоря уже об обсуждении конфликта между классами, неолибералы склонны приписывать популизм изуверству или фрустрации со стороны плохо приспособившихся индивидов или восркешению фашизма 1930-х годов или же зловещим махинациям националистического режима русского президента Владимира Путина.
Мейнстримные консерваторы, как и неолибералы, предполагают, что наследственных классов на западе больше не существует. Консерваторы из числа элит, также, как и неолибералы и либертарианцы, утверждают, что экономическая элита является не полунаследственным классом, но скорее вечно меняющимся калейдосокопическим собранием талантливых и усердных личностей. С точки зрения либертарианско-консервативной идеологии краткосрочные интересы работодателей всегда совпадают с интересами рабочих и общества в целом. В конвенционально-консервативной мысли меритократическому капитализму изнутри угрожает антикапиталистический "новый класс", состоящий из интеллектуалов-прогрессистов — профессоров, журналистов и активистов некоммерческих организаций.
В свою очередь, марксизм серьёзно относится к классам и классовым конфликтам. Но ортодоксальный марксизм, со соей секуляризованной провиденциальной теорией истории и взглядом на промышленных рабочих как на космополитических агентов мировой революции, всегда был абсурден"
"....Как в Европе, так и в США, только трое из каждых десяти граждан имеют диплом об окончании колледжа, и эта треть обеспечивает почти все кадры для правительства, бизнеса, СМИ и некоммерческих организаций. Ещё меньшее количество людей имеет научные степени, которые более точно соотносятся с членством в менеджерском надклассе с университетским образованием - не больше 10 или 15 процентов от населения типичного западного государства, небольшое меньшинство, хотя и значительно большее, чем так много обсуждаемый "один процент". Этот надкласс с дипломами приблизительно владеет половиной богатства в США, в то время как оставшуюся половину делят между собой "один процент" и нижние 90 процентов.
Являются ли менеджеры и специалисты замкнутым, самовоспроизводящимся наследственным классом так же, как и образовательной элитой? В чисто меритократическом обществе ряды менеджеров с университетским образованием и специалистов могли бы полностью обновляться в каждом за счёт вертикальной мобильности индивидов. Однако в США у студентов колледжей есть тенденция, что один или оба их родителя также имеют высшее образование. Также и в других западных демократиях членство в менеджерском надклассе с университетским образованием является частично наследственным, хотя и открытым для талантов из нижних слоёв.
В США и Европе межпоколенческая мобильность, приблизительно оцениваемая по корреляциями между доходами отцов и сыновей, потрясающе низка. По данным Джулии Б. Айзекс из Института Брукингс, примерно половина "преимущества родительских доходов" наследуется сыновьями: "...если проследить за этой тенденцией, в среднем потребуется шесть поколений для семьи в США и Соединённом Королевстве, чтобы семейное экономическое преимущество перестало действовать". В Канаде, Норвегии, Финляндии и Дании социальная мобильность несколько выше, так что там "...нужно три, не шесть, поколений, чтобы, по сути, исключить эффект рождения в богатой семье". Если бы только Америка была бы похожа на социал-демократическую Европу, то требовалось бы только три поколения, чтобы стать джентльменом"
"....Споры о торговле, подобно спорам об экологической политике, являются полями боя классовой войны. Члены надкласса, живущие в хабах, продолжают превозносить блага торговой либерализации между странами с высокими зарплатами для рабочих и странами с низкими зарплатами, включая некоторое понижение цен на товары для потребителей благодарю импорту из стран с низкооплачиваемой рабочей силой, но большая часть западного рабочего класса больше их не слушает. По мере того, как промышленные рабочие места исчезали за морями, что непропорционально влияло на жизни рабочих в глубинке, всё больше и больше разочарованных американцев глядело на лидеров, которые обещали бы исправить торговый баланс — и послать к чёрту экономическую ортодоксию"
"...После второй Мировой войны те либералы свободного рынка, которых называют "неолибералами" или "либератарианцами", вроде Людвига фон Мизеса и Фридриха Хайека, настаивали на том, что западные страны больше не могут считаться либеральными в экономическом отношении. Они были правы. Даже в самых дружественно настроенных к бизнесу послевоенных демократиях, таких, как США, Великобритания и Западная Германия были смешанные экономики, которые отличались теми или иными формами переговоров между профсоюзами и бзнесом, экономическими регуляциями и государственными расходами — которые были бы политически невозможными до Великой Депрессии и Второй Мировой войне. В рамках послевоенной Бреттон-вудской системы обмен валют контролировался, а контроль за движением капиталов в западно-европейских странах был смягчён только к концу 1950-х годов. "
"Безусловно, самой важной формой стратегии арбитража, используемой западными корпорациями, был глобальный трудовой арбитраж. В 2003 году экономист Стивен Роач популяризовал этот термин: "...В эру избыточного предложения компаниям как никогда раньше не хватает ценового рычага. Поэтому бизнес должен быть неуёмным в поиске новых эффективностей. Неудивительно, что главным фокусом подобных усилий стал труд, представляющий собой основу издержек производства в развитых странах; например, в США компенсации рабочим по-прежнему съедают почти 80% от внутренних корпоративных прибылей. И в этом соль: уровень зарплат в Китае и Индии варьируется от 10% до 25% от зарплаты рабочих сопоставимой квалификации в США и других развитых странах. Следовательно, вынос производств за рубеж, которое извлекает прибыль из рабочих в развивающихся странах с относительно низкой заработной платой, становится всё более и более важной тактикой выживания для компаний в странах с развитой экономикой"."
"Опора на суды вместо легислатур в оформлении государственной политики сместила центр силы от избирателей-рабочих к судьям, принадлежащим к надклассу. В США лица, назначаемые на посты федеральных судей и судей Верховного Суда , обычно имеют самое элитарное социальное и образовательное положение, чем любая другая группа в правительстве. Они часто разделяют сочетание социального либерализма и экономического консерватизма свободного рынка, обычное для получивших высшее образование представителей западного надкласса, но непопоулярное среди избирателей. Те же самые федеральные судьи, что отменили ограничения на аборты и поддержавшие права геев также последовательно выносили решения, направленные против профсоюзов и уничтожили законодательные пределы пожертвований на избирательные кампании для корпораций и богатых людей.
Долго откладываемые победы, покончившие с несправедливой дискриминациями на основании расы, пола и сексуальной ориентации, могли быть достигнуты и электоральной коалицией, вводящей демократическое законодательство и без навязывания судьей-элитариев с либертарианскими предпочтениями всем сферам государственной политики. Правление судейского корпуса склонно оказывается диктатурой элитариев-либертарианцев в мантиях. "
"Друтман вычислил, что в США "популисты" (определяемые как сторонники сохранения или увеличения социального обеспечения и сохранения или понижения текущего уровня иммиграции) составляют 40,3 процента от общего числа электората, "умеренные левые" (в Америке называемые "либералами" или "прогрессистами"), поддерживающие сохранение или увеличение как социального обеспечения, так и уровня иммиграции, составляют 32,9 процентов, а "умеренные" (которые не хотят перемен ни в области социального обеспечения, ни в области иммиграционной политики) - 20,5%. Две группы, желающие урезать социальное обеспечение и увеличить иммиграцию, "бизнес-консерваторы (3,8%), которых лучше назвать "неолибералами", и "политические консерваторы"(2,4%), которые также могут быть описаны как "либертарианцы", составляют всего 6,2% избирателей.
В свете того факта, что по этим оценкам, популисты в США превосходят по численности неолибералов и либертарианцев, взятых вместе, почти в шесть раз, то почему же нет партии, и более того, нет фракции ни в одной из двух крупных партий, которая представляла бы их взгляды?"
"Современный популизм — это контркультура,а не контрэлита. Контркультура определяет себя через оппозицию элите. Контрэлита желает быть элитой. Представители контркультуры лелют свой статус аутсайдера; представители контрэлиты сожалеют о нём. Контркультура — это насмешник в зале. Контрэлита — дублёр, ожидающий шанса сыграть свою роль."
"...Моей целью не является защита популистской демагогии, которая может быть вредной и разрушительной и без того, чтобы быть предательской или тоталитарной. Современный популизм является судорожным аутоиммунным ответом политического тела снедаемого хроническим дегенеративным заболеванием олигархии. Величайшей угрозой либеральной демократии по обе стороны Атлантики является не близкое её низвержение манипулирующими мемами гениями из Москвы или белыми националистами, которые стремятся создать Четвёртый Рейх. Величайшей угрозой западной демократии является постепенное вырождение Северной Америки и Европы под руководством хорошо образованных, хорошо воспитанных и хорошо спонсируемых центристских неолиберальных политиков в нечто, напоминающее режимы, которые долго были знакомы латиноамериканским странам или штатам американского Юга, в которых угнетательское правление олигархов провоцировало разрушительные популистские восстания.
Веймарская республика? Нет. Банановая республика? Может быть."
[источник] Пишет Густав Эрве (27 December):"Новая классовая война" Майкла Линда переведена полностью. 115 страниц в формате epub за 11 дней.
Отрывки:
"...Ответ истеблишмента на популизм угрожает демократии больше, чем сам популизм. Отвечая на популистские мятежи потрёпанные западные элиты могут использовать две стратегии: кооптацию и репрессии. Как мы увидели в прошлой главе, большинство идей, предлагаемых для кооптации отчуждённых популистских избирателей и примирения с ними в рамках более или менее неизменного неолиберального экономического порядка — масштабные схемы перераспределения доходов после уплаты налогов, использование антимонопольного законодательства для увеличения числа мелких бизнесменов, выдача большего количества дипломов колледжей для людей, работающих в профессиях, которые таковых дипломов не требуют — являются либо непрактичными, либо исключительно дорогими, либо и тем, и другим сразу.
Репрессии дешевле кооптации. Западному менеджерскому надклассу легче просто маргинализовать политиков-популистов, которые излагают обоснованные народные претензии, во имя борьбы с иллюзорной угрозой демократии: предполагаемой опасностью неонацистского переворота или гипотетического русского заговора по захвату Запада с помощью помещённых на важные посты тайных агентов и использования интернета для гипнотизирования западных избирателей."
"...Укоренённость многих американских и европейских рабочих в своих родных городах и регионах часто оплакивается интеллектуалами менеджерского надкласса: почему эти ленивые неудачники из глубинки не проявят немного инициативы и не переедут в регион Залива, чтобы изобретать приложение, или в Лондон, чтобы стать финансистами? Но географическая неподвижность рабочего класса является как политическим вызовом в мире подвижного капитала, так и политической возможностью — возможностью выстроить общины на несколько поколений вместо временных трудовых лагерей."
"...Сегодня религиозное и флософское разнообразие вновь находится под угрозой со стороны правящих классов трансатлантического Запада. Для многих представителей исключительно светского надкласса с университетским образованием домодерновые религиозные традиции и светское западное греко-римское наследие было заменено на постоянно меняющиеся социологические моды, и одновременно с этим светские и церковные авторитеты заменяются в качестве моральных арбитров общества на академиков, активистов, спонсируемых фондами, и даже корпоративными менеджерами. Заголовок на неолиберальном сайте "Вокс" в 2017 году гласил: "Корпорации заменяют церкви как совесть Америки".
Эволюция менеджеризма на Западе заменила далёких и снобствующих — но, к счастью, безразличных — боссов послевоенного образца на новую "пробудившуюся" корпоративную элиту. В рамках компромисса между классами на Западе в середине XX века, как только звучал заводской гудок, пролетарий мог выйти из ворот фабрики в безопасность мира, в котором не было боссов, в мир рабочих кварталов, церквей, клубов и кабаков. Но при технократическом неолиберализме босс, однако, преследует рабочих и после завершения рабочего дня, пытаясь убрать с его тарелки "нездоровые" стейк или соду, клеймит теологию рабочей церкви как открытое оскорбление и, вероятно, незаконную проповедь ненависти, о которой надо сообщить полиции, клеймит солёный, ориентированный на пролетарскую аудиторию интернет-таблоид как "фейк ньюс", который нужно подвергнуть цензуре со стороны стражей неолиберальной ортодоксии и пристойности.
Неудивительно, что рабочий класс западных демократий бунтует против своих высокомерных и надоедливых владык. Как мы видели, одной из причин успеха демагогов-популистов в США и Европе является их готовность насмехаться над благочестием и попирать этикет, которые агрессивный менеджерский надкласс стремится сверху навязать рабочему большинству."
"Это имеет значение, поскольку, по некоторым оценкам, упадок профсоюзов объясняет целую треть от роста неравенства в оплате труда. Связь между охватом коллективными трудовыми договорами и долей работающих бедных в западных странах неоспорима. В США, где всего лишь каждый десятый рабочий работает по профсоюзному договору, более четверти рабочих работают за низкие зарплаты. Во Франции и Дании, где более восьмидесяти процентов рабочих работают по профсоюзному договору, низкие зарплаты получают, соответственно,11% и 8% рабочих.
Профсоюзы могут быть ослаблены или уничтожены выносом производства за рубеж или угрозой такого выноса, или, в некоторых случаях, использованием иммигрантов, как легальных, так и нелегальных, в качестве резервной армии труда. В случае профсоюзов автомобильных рабочих, последствия трудового арбитража — как внутри отдельных стран, так и между ними — очевидны. Не только американские компании, но и немецкие, японские и южнокорейские автомобильные фирмы избегали сделок с состоящей в профсоюзах американской рабочей силой в штатах "ржавого пояса" за счёт перевода рабочих мест к не состоящей в профсоюзах рабочей силе в Мексике и американских южных штатах. Использование работодателями иммигрантов, как легальных, так и нелегальных, для ослабления или уничтожения американских профсоюзах в отраслях вроде сельского хозяйства, мясоконсервной промышленности и уборки хорошо задокументировано."
"....Это обычная тема для разговоров богатых людей, чувствующих, что им следует поддержать жребий низкооплачиваемых рабочих-иммигрантов. Миллиардер и бывший мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг спрашивал: "Кто заботится о газоне и дорожках на ваших полях для гольфа?". Говоря перед аудиторией богатых людей в Абу-Даби, на саммите, организованном аналитическим центром опозоренного бывшего финансиста Майкла Милкена, бывший губернатор Техаса и бывший президент США Джордж Буш-младший заявил: "...Американцы не хотят собирать хлопок при 105 градусах по фаренгейту [40 градусов по Цельсию], но есть люди, которые хотят кормить свои семьи и готовы этим заниматься". Другой техасец, родившийся, подобно Бушу, в семье из высшего класса, конгрессмен Роберт "Бето" О'Рурк согласен со своей партийной и политической противоположностью, Бушем-младшим, что низкооплачиваемые иммигранты необходимы для выращивания и уборки хлопка в бывшем конфедеративном штате Техас. Когда техасский афро-американец спросил О'Рурка о нелегальной иммиграции, тот некритически процитировал слова владельца хлопковой фабрики: "...Там круглосуточная работа и менеджер фабрики говорит, что размер предлагаемых мной зарплат и условий труда не имеет значения, потому что никто, рождённый в Роско.... или в Техасе или в этой стране, не желает там работать".
История не знает ни одного случая, когда бы все сборщики хлопка, горничные, садовники или строительные рабочие внезапно решили бы, что они слишком хороши для своих работ и массово бы уволились. Господство в отдельных отраслях иммигрантов вместо местных рабочих обычно является результатом долгой дискриминации последних на рынке труда работодателями, которые предпочитают иммигрантов, которые готовы работать за меньшие деньги и боятся жаловаться. В США этот феномен очевиден в мясоконсервной и строительных отраслях, среди других."
"...В соревновании между экономической моделью, по-разному воплощённой в жизнь в Японии, Южной Корее и на Тайване (за вычетом традиционного ориентированного на экспорт меркантилизма), с одной стороны и олигархической моделью экономики, в которой господствуют рантье, существующей в Бразилии и Мексике, с другой стороны, было бы глупо ставить на вторую. Североамериканские и европейские не могут и не должны копировать современные восточно-азиатские государства национального развития. Но всё же должно быть причиной для беспокойства то, что с момента окончания Холодной войны, США и Западная Европа движутся, в рамках этого спектра, от Восточной Азии к Латинской Америке."
[источник] https://arsenikum.livejournal.com/262913.html
