Я заранее прошу простить мне мою панковско-киническую иронию, а временами и некоторый патос. Несмотря ни на что, я надеюсь, читатель сможет самостоятельно уложить мозаику и увидеть простое. Если я недостаточно сказал, чтобы структура "схлопнулась", став достаточно тучной, чтобы породить молнию Понимания, то... Тогда "...слушай! О, Сватакету!"
    Добравшись до изумрудной горы Каф, тридцать птиц внезапно поняли, что они и есть - Симург. Все сразу. Запредельное входит в границы композиции, образованной терминусами. Они недаром удерживали пустоту меж собой. Невозможная энтелехия ариадновой нитью интуиции и догадок приводит терминусы (метафоры и схемы) к их единственно-возможным местам в общем композиционном строе, замкнутому, подобно кругу, с пустотой-впусканием в центре. Но хитрость в том, что каждый элемент-терминус как-бы подвешен в пустоте, не имея видимой, однозначной связи с прочими. Тем самым, замкнутость общего "контура" весьма условна, если угодно виртуальна, столь же невидима, как и нити энтелехии. Но и сами терминусы в процессе создания композиции должны потерять свою навязчивую однозначность, как-бы жертвуя ею во имя чего-то другого. То есть речь идёт об "остранении", Verfremdung'е, alienation effect'е. И вот терминусы больше не мешают друг другу, паузально замирая в ожидании Годо.
    Итак: разъятая структура, собранная вокруг пустоты-впускания. Назовём её "кенотической" формой. "Воля к Истине", осуществившая свой кенозис, способна создать формальное вместилище невместимой Истины, суть которой - непотаенность Тайны. Если части разъято собраны, то появляется шанс впустить Целое. Исцеляющее. "Но как же? Ведь говорилось же, что Истина, Смысл не могут входить целиком в загородки формы?" - спросит читатель. Так и есть. Целое, большее своих частей и от них не зависящее, входит в пределы формы как отсутствующее Присутствие. Оно появляется, как Дух, невидимый, неосязаемый и не имеющий телесного лика. Единственным образом такого Присутствия может быть лишь светлый простор, в котором и которым несомненно, достоверно, Кто-то или Что-то апофатически присутствует. "Не всегда необходимо, чтобы истинное телесно воплотилось; достаточно уже, если его дух веет окрест и производит согласие, если оно, как колокольный звон с важной дружественностью колышется в воздухе".
    Входя в терминусональную композицию, в этот дом-храм ожидания, Целое исцеляет части, делая каждый элемент и всю систему целиком как-бы своим разъятым телом, неким органом восприятия, оптическим прибором, через которые можно увидеть и пережить Невидимое, как невидимое. Тридцать птиц становятся Симургом, Царём птиц. И тут происходит удивительное. В свете тихой молнии, повисающей в некоей "вечности", человек вдруг видит сам Мир. Напряжение и суета уходят, освобождая "умное место" собранной распахнутости самого белого света, мира. Человек блудил невесть где, пытаясь отыскать забытую Итаку, и вот - он вернулся домой. Целое мира выводит на свет вещи, кенотически позволяя им быть просто самими собой, являть их простую "чтойность". Хотя бы в мерцании человек может увидеть и пережить совместность всего, событие Со-Бытия. Просторную ладность всего, охваченную незримым присутствием Целого, как Дара всему.
    Ну что же, сказанного пока довольно. В дальнейшем, я надеюсь, буду проговаривать всё вновь и вновь, добавляя детали и расширяя главное, пытаясь многословием указать на тишину Целого.