Наклонившись над корзиной, Даша вынула оттуда маленького котенка, совершенно белого и очень пушистого. Он сладко спал.

— Вот. — Барышня протянула кавказцу зверька. — Сайигат.

Последнее слово по-туземному означало подарок. Дарья Александровна, наверное, выучила его специально.

Никогда еще не видал я Галбация таким ошеломленным. Я не думал, что это дикое лицо вообще способно выражать что-то кроме свирепой неприязни или угрюмой погруженности в себя.

Я думал, он не возьмет котенка. Вначале аварец и в самом деле отшатнулся. Но тут пробудившийся ангелочек очаровательно зевнул, потянулся. Даша приложила его к груди абрека, и котенок будто прилип к черкеске, вцепившись в нее коготками. Галбаций подхватил его своей огромной ладонью, пробурчал что-то гортанное и чуть не бегом кинулся вон из комнаты.

— Башку оттяпает, — предположил доктор. — Или утопит. Держу пари!

— Не думаю. — Никитин выглядел озадаченным. — Но со своей невезучестью биться об заклад не стану. Пойду-ка посмотрю. — И тоже вышел.

Даша побледнела.

— Неужто он может…? Боже, что я натворила!

С минуту мы все молчали, потом вернулся Олег Львович, обескураженный еще больше прежнего.

— Представьте, мой Галбаций посадил котенка на руку, смотрит на него и осторожно гладит! Это невообразимо! С ума он что ли сошел?

— Сударыня, — чуть ли не впервые за все время разомкнул уста Иноземцов. — Как вы догадались, что этому суровому человеку следует подарить «нечто вроде этого»?

— Каждому нужно дарить то, чего ему больше всего не хватает, — ответила она не совсем понятно.

(Борис Акунин "Герой иного времени)"