Утратив былое очарование, многие знаменитые фаворитки теряли всякое влияние и умирали в бедности. У мадам Дюбарри оставалась не только красота (она убереглась от оспы только чудом), но и богатство. Через год новый король вернул любовницу деда в подаренный ей когда-то замок Лувесьен.

Имение Мадам Дюбарри в Лувесьен:

Интерьеры.«Павильон музыки» мадам Дю Барри в поместье Лувесьен.

Лувесьенское имение Жанны

В банковских сейфах ее ждали драгоценности, она могла себе позволить жить в привычной роскоши. Более того, смерть старого монарха избавила ее от придворной ненависти, а отношение знати к бывшей королевской возлюбленной, не имея теперь повода для жгучей зависти, радикально изменилось. Она стала наконец уважаемой дамой, владелицей поместья и повелительницей местного общества.

Кровать, в которой не раз проводил ночи покойный король, тоже пустовала недолго: графиня не устояла перед старомодными ухаживаниями герцога де Бриссака, гвардейского капитана и парижского губернатора.

Бриссак давно уже жил отдельно от жены и был тайно влюблен в Дюбарри. Естественно, при жизни Людовика XV лояльный придворный не осмеливался даже думать о ней. Но теперь Жанна была свободна.

В мае 1782 года 46-летний Бриссак привез 40-летнюю возлюбленную на версальский бал. Циничный граф Дюбарри когда-то называл этого идеалиста и поклонника Руссо скучноватым и даже глупым человеком. Но в нем Жанна впервые нашла мужчину, считавшего за честь быть рядом с ней. Герцог увлекался живописью — и пополнил галерею мадам Дюбарри пейзажами Верне и Юбера Робера, а также трижды заказывал ее портреты модной художнице Вижи-Лебрен.

Жанна, несмотря на свой возраст, мало изменилась — голубые глаза все так же кокетливо щурились, маленький смеющийся ротик по-прежнему напрашивался на поцелуи. Бриссак оплачивал счета ее многочисленной родни и заботился о Бетси. Жанна меньше всего походила на стареющую куртизанку, зависящую от прихотей покровителя. Она сделалась независимой. Конечно, Мария-Антуанетта так и не признала великосветской любовницы. Ее недовольство и немилость распространились и на Бриссака — дворянина, который — один из немногих — останется с королевской семьей даже после отстранения Людовика XVI от власти. В известном Павильоне Дюбарри в Лувесьене собирались роялисты. Жанна не обращала внимания на снующих вокруг шпионов. Именно эта — все такая же легкомысленная, как всегда, — графиня укрыла у себя в замке раненых офицеров-роялистов, защищавших королеву во время бойни, учиненной во дворце незадолго до свержения королевской власти — Мария-Антуанетта так ее и не поблагодарила. Тем временем Людовик XVI подписал Новую Конституцию, что лишь ненадолго отсрочило его гибель. Террор распространялся по стране со скоростью пожара…Ирония судьбы — именно в дни революции внучка повара почувствовала свое родство со знатью. Она сочувствовала тем, кто еще недавно презирал и ненавидел ее. Тем, кого теперь злобно называли «аристо».

Мадам дю Барри с чашкой шоколада

С первых лет правления Людовика XVI и до начала Великой французской революции Жанна Дюбарри не имела никакого веса в политической жизни королевства и не участвовала в каких – либо значимых событиях. Однако обвинения Революционного трибунала в её адрес сложно назвать необоснованными, так как связи с королевским домом и дворянами – эмигрантами были слишком очевидными. В тоже время мотивы, которые двигали Дюбарри, не дают основания называть её идейным врагом революции. Выражаясь языком суда присяжных – «виновна, но заслуживает снисхождения». Дюбарри не приняла революцию с самого начала. Известно, что, узнав о взятии Бастилии, она сказала: «Если бы Людовик XV был жив, ничего такого бы не произошло!». В своём имении Лувесьен она продолжала хранить портреты королевской четы. Её дом стал убежищем для противников новой власти. Мадам Дюбарри укрывала раненых королевских гвардейцев, которые пострадали во время событий в Версале в октябре 1789 года, а также священников и тайком вернувшихся во Францию дворян – роялистов. Она состояла в переписке с Марией – Антуанеттой. Дюбарри предлагала королеве «передать в полное распоряжение» все драгоценности, которые получила в подарок от Людовика XV. Но Мария – Антуанетта отказалась ввиду личной неприязни к бывшей фаворитке. Тем не менее, Дюбарри оказала финансовую помощь королевскому дому. В ноябре 1789 года она продала часть своих драгоценностей и передала 133 тысячи ливров в секретный фонд, созданный для подготовки побега Людовика XVI и его семьи. Могла месяцами не платить по счетам портнихе, но арендовать три квартиры в Париже для тайных встреч роялистов и буквально метаться между Парижем и Лондоном, используя свои связи и деньги, чтобы обеспечить там сносные условия для эмигрантов из революционной Франции…

Весной 1792 года Бриссак, успевший стать командующим конституционной гвардией, был отрешен Национальным Собранием от этой должности, обвинен в государственной измене и помещен в Орлеанскую тюрьму. У Жанны хватило мужества поехать к нему — она растрогала герцога почти до слез, передав ему чистое постельное белье, варенье и компоты, фрукты из своего сада и множество маленьких сувениров. Мир вокруг рушился, но Дюбарри не желала этого признавать и стойко держалась того образа жизни, к которому привыкла.

20 июня 1792 года, узнав о свержении монархии и погроме в Тюильри, старый герцог написал завещание. Своей любовнице он оставил ежегодный доход в 24 тысячи ливров, или, если она пожелает получить деньги сразу, триста тысяч наличными. Невероятно, но в последнем письме он просит женщину, которая никогда не отказывалась от предлагаемых подарков, «оказать ему милость и принять этот скромный дар любви и уважения от человека, который только рядом с ней был по-настоящему счастлив».

Якобинские власти выделили конвой для сопровождения государственного преступника в Версаль, где его ждал трибунал. Высокий, все еще элегантный господин в голубом мундире с золотыми пуговицами в открытой тюремной повозке не мог не вызвать ярости толпы. Охрана в смятении разбежалась, и герцог, выхватив у кого-то из нападавших пику, сражался до тех пор, пока не упал замертво на мостовую. Несколько человек боролись за право отрубить ему голову…

…Был теплый осенний вечер, и запах роз из сада проникал сквозь открытые окна внутрь замка Лувесьен. Морин, слуга, услышав яростные крики ворвавшейся в поместье банды, бросился закрывать их, чтобы избавить госпожу от страшного зрелища — размахивая горящими факелами, разъяренные люди высоко держали над собой голову герцога... По легенде, мадам Дюбарри, несколько часов пролежав без сознания, нашла в себе силы похоронить голову возлюбленного в саду, среди цветов. Но теперь и она попала в список неблагонадежных! Бывшая фаворитка монарха, она делила со своим любовником де Бриссаком не только постель и богатство, но и старорежимные убеждения.

Переломным моментом в судьбе мадам Дюбарри стала её поездка в Лондон. Главной целью был поиск драгоценностей, украденных из Лувесьена в январе 1791 года и переправленных в Англию. Вернуть их не удалось. Также во время пребывания в Лондоне она встречалась с французскими дворянами – эмигрантами и британским премьер – министром Уильямом Питом – младшим. Он предложил Дюбарри остаться в Англии. Но графиня отказалась. Даже понимая, что во Франции её может ожидать эшафот, Дюбарри вернулась из Лондона, поскольку не хотела оставлять своё богатое имение в Лувесьене.

Вскоре после возвращения Дюбарри была арестована по доносу. Её управляющий дал против неё показания. В 1793 году Конвент, состоявший в основном из хладнокровных монтаньяров, постановил: арестовать гражданку Дюбарри, поместить ее в тюрьму Святой Пелагеи и произвести обыск в поместье. Вскоре все имущество графини будет конфисковано — картины, мебель, золотая и серебряная посуда, одна из богатейших коллекций предметов роскоши в Европе. Обыск в имении подтвердил симпатии графини к свергнутым Бурбонам. Революционный трибунал признал мадам Дюбарри виновной в связях с эмигрантами и жирондистами. Графиня не была непримиримым врагом революции, так как не разбиралась в политике. Дюбарри не состояла в связях с жирондистами и не оказывала помощь войскам антифранцузской коалиции, лагерю принца Конде или вандейским повстанцам с целью свержения якобинцев. Её контакты с домом Бурбонов и эмигрантами были продиктованы другими устремлениями – сохранить причастность к придворным делам и свою безбедную жизнь, то есть то, к чему она привыкла за много лет.

В глазах якобинцев Дюбарри олицетворяла собой одно из ненавистных явлений времён абсолютной монархии – фаворитизм, когда женщина, ставшая королевской любовницей, получала огромное влияние при дворе и могла позволить себе жить в роскоши, в то время как многие подданные государства едва сводили концы с концами. Марат в газете «Друг народа» заявлял: «У Национального собрания за год была едва ли треть тех денег, что старый распутник Людовик XV потратил на свою последнюю и самую дорогую шлюху». Похожие слова звучали и во время процесса бывшей фаворитки. Общественный обвинитель Фукье – Тенвиль говорил, что Дюбарри это «Мессалина, опутавшая сетями старого распутника короля Людовика XV и заставившая его жертвовать ради бесстыжих развлечений благосостоянием и кровью целого народа». Почти всеобщую народную неприязнь вызывала богатая жизнь графини, которую она продолжала вести в своём имении в годы революции. При обыске в Лувесьене была конфискована одна из богатейших коллекций предметов роскоши в Европе – золотая и серебряная посуда, картины, мебель и многое другое. Можно предположить, что даже если бы Дюбарри после начала революции не имела бы никаких контактов с эмигрантами и королевским домом, она всё равно стала бы жертвой террора по причине своих прошлых связей и любви к красивой жизни. Своим поведением в ходе следствия и процесса Дюбарри не производила впечатления убеждённого врага революции.

В 9 часов утра 8 декабря 1793 года (или, по новому республиканскому календарю, 18 фримера 2 - го года) Жанна Мария Дюбарри, бывшая графиня, предстала перед судом — в том самом парижском Зале Верхней Палаты, где за 20 лет до этого Людовик XV в ее присутствии распустил парламент, не желавший выделить Версалю очередной кредит.

Теперь он назывался Залом Свободы. Стены пестрели революционными лозунгами, золотые лилии были закрашены, огромный трон в центре композиции покрывал триколор, воздух пропитался потом и дешевым табаком. Яблоку упасть было некуда…

Перед трибуналом предстала немолодая женщина, запутавшаяся в своих делах и чувствах. Она искренне не понимала, за что её судят. Графиня плакала и говорила, что не могла помешать Людовику XV дарить ей подарки, поскольку любила его. Впрочем, на предварительном следствии она вины за собой не признавала: «Я не могла ничего поделать. Как я могла помешать королю дарить мне подарки? Я просто любила его, вот и все», — говорила она своим мягким и нежным, сохранившим интонации капризного ребенка, голосом. Но сбить этим лепетом с толку обвинителей, конечно, не могла. Если бы не эта, вопреки разуму не покинувшая ее и в дни всеобщего разрушения уверенность в собственных чарах, возможно, Жанна никогда не написала бы и глупого покаянного письма: «Я не собиралась эмигрировать. Я не снабжала эмигрантов деньгами. Если я и встречалась с людьми, приближенными ко двору, то искренне уповаю на то, что вы примете во внимание мои обстоятельства и мои отношения с гражданином Бриссаком, которые я вынуждена была принять, учитывая свое печальное положение». Ответом на жалобный и постыдный крик души, адресованный власти, стал перевод в тюрьму Консьержери — к месту последнего убежища перед гильотиной.  Стремясь любой ценой спасти свою жизнь, она предлагала членам Комитета общественного спасения передать им в обмен на освобождение свои драгоценности, которые не были найдены при обыске. Риторический пафос речи, реплики и определения общественного обвинителя («Мессалина, опутавшая сетями старого распутника короля Людовика XV и заставившая его жертвовать ради бесстыжих развлечений благосостоянием и кровью целого народа!») звучали странно применительно к немолодой располневшей матроне с красными от слез глазами. Лишь в одном она напоминала прежнюю безупречную красавицу: ее чуть тронутые сединой кудри были тщательно вымыты и уложены, несмотря на двухмесячное пребывание в камере. Когда огласили вердикт («Виновна по всем пунктам, казнь в 11 часов следующего дня»), Жанна потеряла сознание.

…Очнувшись в сырой камере после вынесения вердикта, она в последний раз попыталась спасти свою жизнь. Прагматическая и находчивая, она противилась смерти — к чему тогда титулы, богатство и репутация? Уж лучше ей было оставаться простой куртизанкой без рода и звания, которую никто не обвинил бы во всех этих ужасах. Госпожа Дюбарри затребовала к себе нескольких членов Комитета общественного спасения и долгое время рассказывала им о своих не найденных при обысках сокровищах — золотых монетах, драгоценностях, шкатулках. Все это якобы было закопано в лувесьенском парке вместе с головой Бриссака. В обмен Жанна надеялась получить свободу.Показания были тщательно записаны. Потом явился тюремщик и выстриг ей волосы на затылке. Увидев золотистые кудри на грязном пыльном полу камеры, она обезумела и забилась, как раненое животное…

Уже темнело. На площади Революции (бывшей — Людовика XV, а впоследствии — Согласия), где стояла гильотина, осталось немного народу — прошел слух, что казнь королевской любовницы на сегодня отменили. Остались лишь те, кто уже не мог обходиться без ежедневного кровавого спектакля. Здесь было принято провожать презрительными выкриками аристократов, идущих на смерть с гордо поднятой головой. Женщина, которую палач тащил по ступенькам к гильотине, извивалась и умоляла не причинять ей боли. Это ли та самая прекрасная Дюбарри?

Госпожу Дюбарри ведут на эшафот

Перед лицом смерти она не проявила невозмутимого спокойствия, подобно тому, как это делали Шарлота Корде или Мария – Антуанетта. До последнего мгновения Жанна Дюбарри билась в истерике и вырывалась из рук Анри Сансона, умоляя его: «Encore un moment, monsieur le bourreau!» («Ещё минуточку, господин палач!»). «Да здравствует Революция!» — устало пробормотал палач, и голова королевской фаворитки упала на дно окровавленной корзины.

Разумеется, якобинцам было за что отправить на эшафот бывшую королевскую фаворитку. Однако важно понимать, что все её поступки, которые могли быть расценены как враждебные революции, она совершала исключительно из меркантильных соображений и, возможно, сама не до конца осознавала их опасность. Именно слабость к королевскому блеску и роскоши в конечном счёте и погубила её. Она была приговорена к смертной казни и обезглавлена 8 декабря 1793 года.
Участь графини Дюбарри — участь античных танцовщиц которые рождались, чтобы пленить и умереть. Цветок, расцветший при закатном солнце старой Франции, она жила и пережила себя благодаря любви. Любовь открыла ей золотые ворота Версаля, судьба увела ее из дворца на эшафот, но красота открыла ей двери Искусства, и до сего дня ее бюст украшает залы Лувра.

  Источники текста: http://www.oneoflady.com/2012/05/xv.html

http://www.c-cafe.ru/days/bio/18/dubarry.php

http://www.kulturologia.ru/blogs/250517/34673/

https://thequestion.ru/questions/96769/imela-li-sm...eriod-pravleniya-lyudovika-xvi