Ветер слепящего мрака,
Пепел сгоревших гнёзд,
Это - "Двенадцать" Блока
С точностью в небе звёзд.

Эта морзянка шифра
Здесь на века вперёд.
Точен поэт, как цифра.
Всё остальное врёт.

Врёт толкователь текста,
Видящий за версту,
Что не должно быть места
Именно здесь Христу.

Ветер слепящего мрака,
Ужаса высота,
Это - "Двенадцать" Блока
С точностью здесь Христа.

Музыка тайны жгучей,
Ужаса высоту
Держит библейский случай, -
Где ещё быть Христу?..

Особенно весной - проветривайте вещи
От мерзкой затхлости, чьи запахи зловещи,
Как - "разве жить ещё не надоело?"
Шкафы проветривайте, ящики, кладовки -
От мерзкой затхлости, от этой голодовки,
Что вещи ношенные жрёт и жрёт обновки,
Где затхлость мерзкая достигла беспредела, -
Ей надоело жизни вашей тело!

Особенно весной - проветривайте запах
Той мерзкой затхлости,чья сила гложет слабых,
Которым трудно совершить святое дело -
Проветрить всё, где затхлый запах гибели
Не истребили, не зачистили, не выбили,
А дохлый запах о такой мечтает прибыли,
Как - "разве жить ещё не надоело?"

Два слова - в слове "надоело" - надо, ело!
Особенно весной - не надо, чтобы ело
Нас это затхлое чудовище!.. И смело
Проветривайте всё, особенно весной,
Чтоб вам, проветренным, сиял ответ сквозной :
Ни на мгновенье, даже в мысли ни одной
Не надоел вам жизни путь земной, -
Проветрен дух, и жизни вашей тело
Проветрено!.. И жить ещё не надоело!

«Обсудили и решили — не едем»: Сборная России по гребле отказалась от участия в Олимпиаде

Наши гребцы отказались от участия в отборочных соревнованиях к Играм в Париже. И, как следствие, от самой поездки на Олимпиаду.

Судьбоносное, а главное — показательное решение об отказе было принято на общем собрании тренерского штаба с самими спортсменами. Тренера не давили на подопечных, понимая, что век спортсмена недолог, и участие в олимпиадах всегда были знаковым этапом в спортивной карьере. Но наши атлеты решили единогласно, что с такими драконовскими условиями Международного олимпийского комитета ехать в Париж нет никакого смысла.

В общем, наши гребцы открыто говорят: греби отсюда, Париж, со своей клоповьей олимпиадой!

Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня.
Я с кормы всё время мимо
В своего стрелял коня.

А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Всё не веря, всё не зная,
Что прощается со мной.

Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь всё плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.

Мой денщик стрелял не мимо -
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.

Это одно из самых известных стихотворений русского поэта Белой эмиграции Николая Туроверова. Молодому офицеру было всего 20 лет, когда ему пришлось вместе с тысячами других воинов покинуть свою Родину. Уходя на пароходе из Севастополя, Туроверов стал свидетелем страшного зрелища, когда кони бросились в воду и поплыли за кораблем... А казаки и офицеры стали стрелять по ним, не в силах вынести такую трагическую сцену.

А Николай Туроверов всю свою жизнь отдаст сохранению русской культуры в эмиграции. Он всегда надеялся на возвращение в Россию, но этого так и не случилось. Зато в 80-е годы вместо него в СССР пришли его стихи и поэт получил заслуженную славу уже после своей смерти...