Вот тема, которую я так долго объезжала «на кривой козе».
Я практически не умею делиться болью. Если и пыталась – часто делала хуже: становилось больнее от безразличия тех, кому признавалась, что мне плохо. Впрочем, подчеркнутое сочувствие-сострадание, типа «ах, как тебе тяжело!», тоже страшно раздражает. Особенно там, где ты и не собирался жаловаться. По большому счету, признаваясь в боли и страданиях, я хочу всего лишь понимания… ну и, чтобы не напрягали, оставили в покое с теми делами и темами, до которых не.
Сейчас я, кажется, поняла, в чем тут секрет.
Боль сопровождается выделением огромного количества жизненной силы (энергии). Притом эта сила направлена человеком против себя самого (на физическом или нравственном плане, соответственно при физической или душевной боли). Это самонаказание за неумение правильно жить, предупредить наступившие несчастные последствия. И отчаянный сигнал, что еще не поздно хоть
что-то изменить!
Когда ты «делишься» болью, то от сострадания, отражения твоей боли другими людьми, тебе может стать видимо легче. По сути же этот человек забирает вовсе не боль, а жизненную силу, тот последний аварийный запас, который боль вышвырнула отчаянным движением, чтобы как-то изменить ход вещей. Забирает охотно – он облегчает твои страдания и одновременно сам становится сильнее. Но ты опускаешься чуть ниже и глубже, чем был до этого.
Другое дело – понимание и покой. Теплый и ненавязчивый сигнал: я рядом, я с тобой, я тебя понимаю и принимаю, – от близкого или просто чуткого, тактичного человека.
И возможно, жесткость, с которой я закрываю свою боль, всё же несколько избыточна, отгораживает в том числе от тех, кто мог бы понять и поддержать? Не знаю.
Даже стихи о самых тяжелых моментах жизни заканчиваются «под сурдинку», и боль, как дракон, лежит связанная у ног.
Перейдя за пороги боли,
я поверю в слова твои,
чтоб в костре безграничной Воли
заплясать язычком любви.
Или
Вот чайник. Вот бумаги со стола.
От страха я опять едва уснула.
“А кто тебе к виску представил дуло?
Взаправду ли? Кругом такая мгла.” –
“От страха я опять едва уснула.” –
“Взаправду ли? Кругом такая мгла...”
В дневник, отбросив лишнее акулам,
пишу: “Сего-дня. Я. Не-умерла”.
Ничего себе жизнеутверждение? Когда о том, что ты еще жив, пишешь подчеркнуто гордо, как о получении медали. Да… Это признание сильного человека в том, до какой крайности он дошел… но многим ли охота в это вникать?
А вот здесь – совсем плохой конец:
Но пустота? Шаг в пустоту, известно,
и надо расплеваться с настоящим.
Он записал в дневник: “Играю честно,
а правила диктует черный ящик.”
Это – отыгранный суицид, несостоявшийся… Но он отделен каким-то героем, который «он», а не «я». Какое отношение ко мне имеет этот, черный, который пытался двигать моими намерениями? Это был
его неправильный билет из ящика, не мой.
Лишенная способности
отдавать боль, я научилась с некоторым толком ее
проживать. Внимательно выслушивать, анализировать детали, воспринимать спрятанное за болезненным переживанием «послание». При болезнях и травме это помогает быстрее выздороветь… а потом и предупредить такие явления в самом зародыше.
Чего же не хватает? Если такая прям благодать, и дракон на поводке?
Да наверное, все-таки было бы неплохо стать несколько более проницаемой, снять напряжение и кое-где сбрасывать излишки болезненного чувства, не бояться говорить «меня огорчает», «мне очень неприятно», «я страдаю из-за этого» и тому подобные фразы. А то, пряча о других, и сама-то не всегда заметишь… зверя этого, боль и страдание, занятного, по большому счету, и вполне полезного в хозяйстве, если к нему правильно подойти. А он подкрадется и… опасный это зверь, и не хвались раньше времени, что вполне его победила и запрягла.
Вопросы остаются открытыми…
