Из старенького. Но тоже чото вспомнилось.
Стихотворение было опубликовано в языческой подборке в журнала "Российский колокол" в 2006 году и позже в сборнике победителей конкурса "Открытие", которое проводил этот же журнал.

СВЕТ ГРОЗОВОГО ЛЕТА

Не-бо – не-беса –
не Бог, не бесы.
Се-рдце – се рцы вещаго Зевеса
в заверти ветров грядет завет.
Грянул гром, взвивается завеса
коло врат – то Коло-врат, весь свет.
Коли врать – то Велес или Сет,
легкий слог крылатого Гермеса,
око-лесица – не око леса –
от лисицы-прелести совет.
Окоемом грозы отыграли,
око ему грезами застлали.
Свастикой свилася полоса –
лествица в святые небеса.

7 августа 2004

Прям всё мне недосуг в лиру писать...

А сообщения из него всё падают, только не в общую почту, а в специально настроенную для этого папку. Потом заглядываю в нее и с очередным паническим: "Ой, опять тыща!" - бросаюсь хоть что-нибудь самое интересное почитать. Есть у меня при этом любимые дневники, которые хоть как-то стараюсь проглядеть, что нападало.
Один из них - дневник моей тезки по жизни, Светланы, пишущей под ником стареющая_кошка. Пишет она, и сама об этом знает, по большей части всякую ерунду. Но ерунда почему-то прикольная - может быть, из-за непередаваемой самоиронии в постах и неизменного добродушия в комментах.

И вот сейчас прочла очередное "откровение" о желании Светы заглянуть в будущее (а чего в него заглядывать, оно всегда само к нам прибегает и довольно быстро, прямо-таки каждую минуту).
И тут же вспомнила о напписанном еще в январе стихе, который, пожалуй, воспользовавшись этим поводом, и опубликую.

Раскиньте на картах – удастся ли черту игра?
Пространство со временем свяжет ли резвая сводня?
Туманное завтра, погрязшее в мифах вчера
грозились настать, но стряслось, как обычно, сегодня,
случилось взаправду, а может быть, наоборот,
сказалось и спелось, укутавшись в вымыслы наши.
Вот, шею прогнув, носом в небо уставился кот,
а в ухе его собираются звуки, как в чаше
пучком силовых полусогнутых линий, и все
коту сотрясения воздуха вдумчиво внятны.
Кот ловит мгновенье в его мимолетной красе –
мгновенье, как собственный хвост, не идет на попятный.
Нас нежно объемлет сегодня, как терпкий янтарь,
как жизнь не совсем отличает себя от могилы…
Сбежать не желает мгновением полная тварь
в сиянье свершенья и в тьму всеобъемлющей силы,
которую проще почувствовать, чем объяснить,
чем кровью конец подписать, породнившись со всеми,
чтоб вскользь из клубка вожделений волшебную нить
запоем тянуть, отделяя от вечности время.

2 Просинца (Января) 2009

Дни и листья выросли,
согласясь с орбитами.
Кланяются ирисы,
грозами прибитые.
Ясенево любо мне
щегольскими клумбами,
а меж ними вздыблено
ямами и трубами.

Пополам с безбрежными
радостями детскими,
слёзы Битце бережно
принесу в свидетельство,
что и день, и ночь ее –
меж деревьев танец, и
он, как многоточие,
тянется и тянется…

Здесь должна остаться я,
хоть соседка лается,
хоть канализация
из окна бросается,
злеет днями целыми
озверенье техники:
дрели глушат трелями
вздохи веток тихие.

Ведь по женской слабости
верить ох как хочется,
что хотя бы к августу,
а ремонт закончится,
что строителям гроши
не зажмут по свойски, и
растечется жизнь в глуши,
в праведном спокойствии…

Жизнь, в которой радости,
жизнь, в которой мерзости,
жизнь, в которой слабости,
жизнь, в которой дерзости
клонятся, как в дождь стеной
плавный профиль ирисов…
Всё так странно сплетено,
хоть развязка близится.

Открой мне значенье, открой мне веленье,
стремленье приблизиться к вене яремной
того, кто, признав не свое назначенье,
небесный огонь променял на подземный.

Открой мне искусство свободной забавы,
открой мне искусной забавы свободу,
спирали и щели, в которых лукаво
играет в обиды душа колоброда.

Открой мне вперед и направо проходы,
а если придется – назад и налево,
зигзаг, за которым обратного хода
от молний не ждут возбудители гнева…

Она остается с нами, пока мы живы.

Нашим Предкам выпало очень суровое испытание. Но и великая честь - защитить свою страну и дать миру еще одну возможность.

Александр Твардовский

ВАСИЛИЙ ТЕРКИН: СМЕРТЬ И ВОИН

За далекие пригорки
Уходил сраженья жар.
На снегу Василий Теркин
Неподобранный лежал.

Снег под ним, набрякши кровью,
Взялся грудой ледяной.
Смерть склонилась к изголовью:
— Ну, солдат, пойдем со мной.

Я теперь твоя подруга,
Недалеко провожу,
Белой вьюгой, белой вьюгой,
Вьюгой след запорошу.

Дрогнул Теркин, замерзая
На постели снеговой.
— Я не звал тебя, Косая,
Я солдат еще живой.

Смерть, смеясь, нагнулась ниже:
— Полно, полно, молодец,
Я-то знаю, я-то вижу:
Ты живой да не жилец.

Мимоходом тенью смертной
Я твоих коснулась щек,
А тебе и незаметно,
Что на них сухой снежок.

Моего не бойся мрака,
Ночь, поверь, не хуже дня...
— А чего тебе, однако,
Нужно лично от меня?

Смерть как будто бы замялась,
Отклонилась от него.
— Нужно мне... такую малость,
Ну почти что ничего.

Нужен знак один согласья,
Что устал беречь ты жизнь,
Что о смертном молишь часе...

— Сам, выходит, подпишись?—
Смерть подумала.
— Ну что же,—
Подпишись, и на покой.
— Нет, уволь. Себе дороже.
— Не торгуйся, дорогой.

Все равно идешь на убыль.—
Смерть подвинулась к плечу.—
Все равно стянулись губы,
Стынут зубы...
— Не хочу.

— А смотри-ка, дело к ночи,
На мороз горит заря.
Я к тому, чтоб мне короче
И тебе не мерзнуть зря...

— Потерплю.
— Ну, что ты, глупый!
Ведь лежишь, всего свело.
Я б тебя тотчас тулупом,
Чтоб уже навек тепло.

Вижу, веришь. Вот и слезы,
Вот уж я тебе милей.

— Врешь, я плачу от мороза,
Не от жалости твоей.

— Что от счастья, что от боли —
Все равно. А холод лют.
Завилась поземка в поле.
Нет, тебя уж не найдут...

И зачем тебе, подумай,
Если кто и подберет.
Пожалеешь, что не умер
Здесь, на месте, без хлопот...

— Шутишь, Смерть, плетешь тенета.—
Отвернул с трудом плечо.—
Мне как раз пожить охота,
Я и не жил-то еще...

— А и встанешь, толку мало,—
Продолжала Смерть, смеясь.—
А и встанешь — все сначала:
Холод, страх, усталость, грязь...
Ну-ка, сладко ли, дружище,
Рассуди-ка в простоте.

— Что судить! С войны не взыщешь
Ни в каком уже суде.

— А тоска, солдат, в придачу:
Как там дома, что с семьей?
— Вот уж выполню задачу —
Кончу немца — и домой.

— Так. Допустим. Но тебе-то
И домой к чему прийти?
Догола земля раздета
И разграблена, учти.
Все в забросе.

— Я работник,
Я бы дома в дело вник,
— Дом разрушен.
— Я и плотник...
— Печки нету.
— И печник...
Я от скуки — на все руки,
Буду жив — мое со мной.

— Дай еще сказать старухе:
Вдруг придешь с одной рукой?
Иль еще каким калекой,—
Сам себе и то постыл...

И со Смертью Человеку
Спорить стало свыше сил.
Истекал уже он кровью,
Коченел. Спускалась ночь...

— При одном моем условье,
Смерть, послушай... я не прочь...

И, томим тоской жестокой,
Одинок, и слаб, и мал,
Он с мольбой, не то с упреком
Уговариваться стал:

— Я не худший и не лучший,
Что погибну на войне.
Но в конце ее, послушай,
Дашь ты на день отпуск мне?
Дашь ты мне в тот день последний,
В праздник славы мировой,
Услыхать салют победный,
Что раздастся над Москвой?

Дашь ты мне в тот день немножко
Погулять среди живых?
Дашь ты мне в одно окошко
Постучать в краях родных,
И как выйдут на крылечко,—
Смерть, а Смерть, еще мне там
Дашь сказать одно словечко?
Полсловечка?
— Нет. Не дам...

Дрогнул Теркин, замерзая
На постели снеговой.

— Так пошла ты прочь, Косая,
Я солдат еще живой.

Буду плакать, выть от боли,
Гибнуть в поле без следа,
Но тебе по доброй воле
Я не сдамся никогда.

— Погоди. Резон почище
Я найду,— подашь мне знак...

— Стой! Идут за мною. Ищут.
Из санбата.
— Где, чудак?
— Вон, по стежке занесенной...

Смерть хохочет во весь рот:
— Из команды похоронной.
— Все равно: живой народ.

Снег шуршит, подходят двое.
Об лопату звякнул лом.

— Вот еще остался воин.
К ночи всех не уберем.

— А и то: устали за день,
Доставай кисет, земляк.
На покойничке присядем
Да покурим натощак.

— Кабы, знаешь, до затяжки —
Щец горячих котелок.

— Кабы капельку из фляжки.
— Кабы так — один глоток.
— Или два...

И тут, хоть слабо,
Подал Теркин голос свой:
— Прогоните эту бабу,
Я солдат еще живой.

Смотрят люди: вот так штука!
Видят: верно,— жив солдат.

— Что ты думаешь!
— А ну-ка,
Понесем его в санбат.

— Ну и редкостное дело,—
Рассуждают не спеша.—
Одно дело — просто тело,
А тут — тело и душа.

— Еле-еле душа в теле...
— Шутки, что ль, зазяб совсем.
А уж мы тебя хотели,
Понимаешь, в наркомзем...

— Не толкуй. Заждался малый.
Вырубай шинель во льду.
Поднимай.

А Смерть сказала:
— Я, однако, вслед пойду.

Земляки — они к работе
Приспособлены к иной.
Врете, мыслит, растрясете —
И еще он будет мой.

Два ремня да две лопаты,
Две шинели поперек.
— Береги, солдат, солдата.
— Понесли. Терпи, дружок.—
Норовят, чтоб меньше тряски,
Чтоб ровнее как-нибудь,
Берегут, несут с опаской:
Смерть сторонкой держит путь.

А дорога — не дорога,—
Целина, по пояс снег.
— Отдохнули б вы немного,
Хлопцы...
— Милый человек,—
Говорит земляк толково,—
Не тревожься, не жалей.
Потому несем живого,
Мертвый вдвое тяжелей.

А другой:
— Оно известно.
А еще и то учесть,
Что живой спешит до места,—
Мертвый дома — где ни есть.

— Дело, стало быть, в привычке,—
Заключают земляки.—
Что ж ты, друг, без рукавички?
На-ко теплую, с руки...

И подумала впервые
Смерть, следя со стороны:
«До чего они, живые,
Меж собой свои — дружны.
Потому и с одиночкой
Сладить надобно суметь,
Нехотя даешь отсрочку».

И, вздохнув, отстала Смерть.

Год со дня ухода из жизни моего второго сына. Удивительный год, удивительный день.

Я не переставала переживать горе, я не сдерживаю слез при воспоминаниях. И одновременно живу постоянным ощущением присутствия, не «в точности того же, как живого», а нового, изменяющегося существа, которое стало старше меня - благодаря расширенным возможностям, людям плохо понятным.

Стихи, посвященные Мише и связанные с ним, здесь
http://vereya.slavya.ru/post59117649/

А это о жизни… иногда красивой, иногда страшной и трудной.


Карьер

В зеленый мрамор обратилась споро
поверхность вод.
Но страшновато в эдакую пору
ступить на лед.

Как зубы в кровоточащие десны,
смиряя стон,
корнями голыми вцепились сосны
в песчаный склон.

Из хмурой мари лучик длинноногий
скользнул в окне
и пробежал навстречу по дороге
тебе и мне.

Начни молиться, в неизвестность веря,
иль петь без слов,
что в древний океан пробиты двери
среди лесов.

Не жди чудес, не открывай Америк,
сквозит твой дом.
Смеется каменно неровный берег
над вязким сном.

Лишь не страшась на тайный счет зачисли,
что вместо слов
упрямые дубы роняют листья
поверх снегов.


Ореховые небеса

В полуденном лесу
на ветреном мысу
у Серпня на веснушчатом носу
всей шкурой чувствую – пока еще не осень.
От каменных ключей
пробившийся ручей
овражком пробирается, ничей –
так жизнь уйдет в бега – не расшибется оземь.

Пронырливый, как бес,
он вьется через лес
в густой тени ореховых небес,
зеленой шапкой надвигая их на брови…
Живой струей полны,
мужчины в дни войны,
а женщины – в дни мира и весны
для жизни будущей теряют капли крови.

Не иссякает ток,
в нем камушки, песок,
и спелых ягод забродивший сок,
и лягушат снуют пупырчатые спины.
Когда Сварог скует
холодный, белый лёд,
живое пламя полоненных вод
целебной горечью вернет вон та рябина.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Люблю возвращаться в Крым.

Не знаю, будут ли на этот раз стихи (это не особо предсказуемо).

А пока несколько стихов разных лет, написанных в Крыму и о нем.

*********************

ПЕРЕВЕДИТЕ ЧАСЫ
М.Волошину

В заповедном ущелье, откуда умчался туман,
обнажая подснежники, там, где отвесней, чем к морю,
нелюдимый и строгий властитель, царит Бабуган,
и укрыт Чатыр-Даг за своим же лесистым прегорьем,

где олень и кабан наследили широкой дугой
и прорвалась струя меж опавшей листвой и корнями,
мы баклагу наполнили талой прозрачной водой
и подвинули стрелки, на час приближая прощанье.

Мы спешили в дорогу – уехать скорей на восток,
чтобы впервые достичь твоего заповедного царства.
Но не только в обрывах и трещинах прячется рок –
в расписаньях автобусных скрыто не меньше коварства.

Так прости, если что-то в нас странно и вовсе не так.
Пусть, когда мы вернемся (к гнезду позабытому – птицы),
весь – раскрытой ладонью – протянется к нам Карадаг,
и прибой прошумит все, что в книгах не может вместиться.

**************************

Ты - Микеланджело святая тема,
     опора драмы,
ведь он боготворил мужское тело,
     оживший мрамор.

Бывает глина чувственной и влажной
     перстам покорной.
Но проявить возможно лишь однажды
     твой цвет и форму.

Ты - плоть и твердь, текущие сквозь годы,
     особый камень -
крепчайший сплав базальтовой породы
     с известняками.

Распознаю, мгновенно замирая,
     смещаясь длинно,
Внутри и над собой оживший мрамор.
     Ведь я из глины.

****************************

Можжевельник казацкий - лохматый,
можжевельник обычный - колючий.
Мы вчера пробирались низом,
а сегодня берем покруче.

С каждым летом мы все настырней,
с Чатыр-Дагом не церемонясь.
На подъеме рвали пустырник,
на яйле собрали лимонник.

Я в маршрутах невинна, как дева,
после века туристского топа,
и беру то вправо, то влево,
то и дело путая тропы.

Уж с шоссе так и тянет бровка,
под ногами – шорохи, хрусты…
А турбаза внизу – Сосновка,
хоть сосны кругом и негусто.

Нас встречал Александр Степаныч
строго: “Печку топите сами!”
Обустроил, как надо, на ночь…
Чуть к обеду – валит с дровами.

И всего там перепадало.
Здесь, в Крыму – пропадем неужто.
Шел троллейбус до перевала,
а захочешь - и до Алушты.

Я жевала чабрец и лаванду
и казалась себе овечкой,
но писала парню из банды,
чтоб готовил к свадьбе колечки.

“Все, что лепится, не без толка
посреди беспросветной скверны.
Я покличу серого волка,
чтоб служил царевичу верно.

Что коня он загрыз ошибкой -
время самое потрудиться.”
И царевич мой ждал с улыбкой
и меня, и коня, и птицу.

Вот пристало ему жениться
в пять минут - как только, так сразу,
хоть приданого у девицы -
сборник русских народных сказок.

*******************************

КАРАДАГ

Печаль о жившем здесь,
как о любом другом.
Печаль об этих скалах,
как о любых других.
А впереди – свобода.
Свобода выбрать ужасы подъема
по крутизнам.
Капризный детский крик:
жара, опасности, в сандалиях колючки.
Свобода этого не замечать,
но чуять хвойный запах взморья,
но чувствовать печаль об этих скалах –
что слишком быстро пролетают мимо,
раз преступленье входа в заповедник
уже совершено.

Безумье скал
почувствовать,
кружиться в хороводе,
безумном, каменном – вокруг Святой горы.
Издалека коситься на Сюрю-Кая –
которая главнее здесь вершина.
И снова жалобы и крики
про ноги стертые и про усталость.
Затем финал счастливый – Коктебель.

Потом, в бессоннице, нашепчет бес ночной.
. . . . . .
. . . . . .
Ну, так давай играть с огнем:
мечту о живших здесь,
мечту о живших там
пытаться привести к счастливому финалу
вслепую по неведомой тропе…

*************************

КАСТЕЛЬ

Ты осыпал меня облаком
желтой пыльцы
длинноиглой, разнузданной
южной сосны,
возбуждая ветра порывы.
Я любила мир,
порожденный Тобой.
Я любила миг,
сотворенный сосной.
Это было красиво.

Кружились варакушки и дрозды
вокруг моей ветреной головы.
Ведь окружают утесы и рвы
наш королевский замок.
В кирпичной кладке –
гнездовье ос.
Личинки жуков
слетают с волос.
Блажен, кто решился и перерос
край запредельный – амок.

Южнобережье –
вмести в ладонь!
Карусель теней –
пусти посолонь!
Тот, кто зажег в небесах огонь –
авантюрист был по крови.
Теперь и Ты - начало начал…
Он нам так много наобещал!
Да на прощание
завещал:
безумие без условий.

Пару раз в литературном сообществе объявляли темы о молодежных субкультурах. То, что я написала, видимо, имеет к этим субкультурам косвенное отношение.

Давно перестала писать стихи «о ком-то» или «о нас, людях». Лирическая поэзия живет по большей части там, где автор выражает свой внутренний мир, пропускает в него до самой глубины все явления и переживания, о которых пишет. Попытка кого-то пафосно учить, осуждать, разоблачать посредством лирической поэзии чаще всего приводит к художественным неудачам, если только не продиктована действительно мощным личным чувством.

Эпическая поэзия и проза живут несколько по другим законам. Но об этом в другой раз.

Итак, я написала в обоих стихах не о субкультурах, а о том внутреннем, что позволяет мне их понять, прочувствовать, выразить определенную часть их истоков.



Насмешливым взглядом презрительно смерьте,
блесните прикольной мыслишкой.
А девочка в сердце в обнимку со смертью
забилась, как с плюшевым мишкой.

Ее отпинали внезапно и грубо,
замучили словом ученым.
И черным накрашены ногти и губы,
и сердце закрашено черным.

Холодная кукла, глазищи больше,
по капле тепло отнимает.
И там, где вчера еще слезы душили –
сегодня лишь горло сжимает.

Я пела с надрывом, я плакала немо,
я видела тень на пороге.
Когда говорит во мне девочка-эмо –
на миг умолкают и Боги.

……………………
При агонии всякой империи
странным воздухом дышат люди.
Воплощение антиматерии
в человеке – в память о чуде.

Загоняют… Дай отстреляться им!
Что ж, потери миру не внове.
Это просто аннигиляция,
встреча разума с бешенством крови.

Стонет демон. Кто осиянней его?
Им разбросаны наобум слова.
Измерений лишних касания
проецируются в безумства.

Кто шепнет про волшбу вам древнюю,
кто раскроет личины власти?
Подымая драконий гребень,
не страшись и драконьей пасти!

В то же время, находя в этих образах свое, я чувствовала, что мои внутренние движения отражаются от чувств и состояний других людей. Ощущала с ними нечто общее. Ведь все мы – дети одной эпохи, просто несколько разные дети.

        Моцарт отечества не выбирает,
        просто играет всю жизнь напролёт.
              Б.Окуджава

Слёзы счастья текут из завистливых глаз,
да недобрая мысль у тебя на уме.
Что ж, Сальери, – я выполнил тёмный заказ,
а печальный заказчик растаял во тьме.

Ты всей жизнью готовился к этому дню
и над музыкой так никогда не рыдал.
Вытри слёзы, Сальери, а я подменю
незаметным движением смертный бокал.

Я отправлюсь в иные страны,
сгинет странный запах бензина.
Буду жить в мечтах пиромана,
что сжигает в ночи машины.

Поминает прошлое Мара
у поверженного кумира.
Причастись моего кошмара,
поджигатель хрупкого мира!

Во скиту запалили стены,
опознав тебя слишком рано.
Затянули в ночи сирены
спозаранку стихи Корана.

Не желая страшного дара,
город спешно латает дыры,
но в костре сердечного жара,
как сарделька, лопнет от жира.

Если яд в твоей груди –
понапрасну не пиши.
Лучше честно погляди
в глубину своей души.

Поразмысли, обмозгуй,
взвесь приметы и следы.
А не то получишь нуль,
а возможно, и пи, иррациональное число.

Как-то раз император Нерон
запустил в производство закон:
тот, кто вирши царя
костерит почем зря -
отдан львам на обед будет он.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Был Калигула крут до конца:
он в сенат приводил жеребца.
Кто б царю возражал?
И сенат дружно ржал,
не теряя нисколько лица.

Если встанешь не с той ноги –
не сумеешь попасть на бал.
Мне учитель сказал: «Не лги!» –
хоть и сам он, возможно, лгал.

Ноги тащатся через гать,
и сомнение сердце жжет:
«Как же можно, скажи, не лгать,
если каждое слово лжет?»

Из-за синих цветочков лжи
выйдет ниток суровых жуть.
На кровавый край повяжи
кипятком закаленный жгут.

Как по свежей росе косить –
говорить средь простых сердец.
… никогда не боюсь спросить,
где же истина, наконец.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Если ты сегодня лжешь –
может, твой партнер хорош.
Может, он с тобою прост,
даже если гость со звезд.

Это тянется хвостом.
Очень может быть, потом
прилетит обратно ложь –
словно в спину острый нож.

Кто вернул ее тебе –
не судья твоей судьбе.
Не воспитывал, не мстил…
Тихо, буднично убил.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Если деревья – люди,
если они мечтают –
что этим людям будет
лучше, чем сбиться в стаю?

Если деревья помнят,
кто иссушил их корни –
кто эту память полнит,
болью питает черной?

Если деревья любят,
верят легенде древней –
значит, деревья – люди…
если не лгут деревья.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Закрыть глаза на застарелые шрамы,
зацеловать вас, заиграть, заласкать.
В плену у странного, забавного шарма
загадку вечную на круг загадать.

Вам снова кажется, что лгать вам по силам,
вам представляется забавной игра.
Зачем же плакать, разве вас я просила
настойку сладкую лакать до утра?

Напрасно шрамы раскраснелись в досаде.
Задачка – старость, переменная – страх.
За вашу славу иль забвения ради
фантазий мрачных да развеется прах!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Ветер? Нет – сердце змеем
Мудрым слова диктует:
Перекрещенье судеб
В песню сложить простую,
Как в берестяный туес.
Счет потерям потерян,
Но распахнется терем,
Где краса-Василиса
Прячет слова и числа.
И не сверят покражи
В ночь кощеевы стражи.
Ласково испытуя,
Песня жжет, если даже
Лжет и божится всуе
Ветер… Нет, сердце змеем…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Ты ушел, и мой мир
поглотила волна нищеты.
Ты ушел…
Сквозь обман,
сквозь раскол
я с тобой говорила:
Ты ушел, но уснуть не могла ни на миг
растворенная в Амрите сила.

Ты ушел.
Но осталась, как воздух, любовь,
не желая пространство
распять
иль сменить на иное.
Задыхалось земное,
и слово удушливо-злое
проступило, как соль,
ведь любви
не хватило ни всхлипов, ни слов.

Черным выплеском кровь
претворилась в вино и
рассмеялся рыбак и вернул
невеликий улов
в океан, в окаянство волны,
в окоема разгульную синь,
в бескорыстье сердец, в перехлест,
в перекрестье – прости, я открою
твой заклад.
Я попробую лад.
Ты
стенания струн не отринь.
Море Амритой вспень
или
горы в безвременье
сдвинь…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Средь твоей пустоты
формул невиданных зреют укромно соплодья.
От зарниц красоты
в пене вздымает крыла крутобедрая лодья.

Средь моей пустоты
быстрые миги застыли в слюде неизменной.
Золотой простоты
крылья вздымаются, светлой рожденные пеной.

Средь пучин пустоты
плещутся светлые крылья возлюбленной Лады.
Тихо молят листы:
сон этот снова продли, а иного не надо…

Я буду размещать в этой теме избранные стихи участников сообщества «Поэтические игры», которым выражала «поэтическую симпатию» (одна из очковых игр сообщества).
Это, конечно, далеко не всё, что мне нравится, из опубликованного в сообществе, и в дальнейшем лист может пополняться.

Снус

Триптих «Яблоня»

Я люблю ее цвет в городах по весне
Белым, розовым, смелым кричит на ветвях
Лижет ветер листву весь в пыльцы вине
Она кружит в мечте о плодовых днях
На закате ее аромат так наивно-чист
Я хочу посвятить ей вот этот лист

Яркое солнце светит, играет, кричит бурля
Яблони в танце, по ветру бежит земля
Ясностью неба на лицах играют этюды для
Ярых ценителей яблочных соков "Я"
Я позову тебя милая, добрая, яблоня
Я пропою тебе слово, простое как сон коня
Я полюблю всю планету за миг. Не зря
Яблоня встретилась мне как моя заря

Мне окошко в яблоневый сад
Где каждый день заяблочивши небо
На яблоками сломленных ветвях
Играет ветер с яблоновым хлебом
Здесь яблонь силуэты так стройны
Что солнце-яблоко проходит не касаясь
Их яблочно-прозрачной вышины
И в яблочко лучами попадает
Под тяжестью всех яблок вниз склонясь
По стеклам яблоня стучится до меня
И в яблочных отсветах прояснясь
Вся яблонность струится бытия


Feniks-poetry,

Велено тебя позвать с собой
И катать всю ночь по лунным горкам.
Горько? - подтвердили люди: "Горько!"
Знать, что не проснешься ты седой.

Утекает голос в два ручья -
В пустоту у самого запястья.
Хочешь узел развяжу на счастье?
Хочешь будет новая ничья?

Велено топить губами лёд
И впиваться в темноту зубами,
Но костры, сожженные кострами,
Презирают будничный полёт.


Utopist

Война

Вспоминая войну, уже
Выросший из молодых седин,
Прячу, стыдясь, генеральский жезл,
Выковавший победы, среди
Побед разрывается чей-то шаг
На слезинки погоста, с больной росы
Отпадает поклоном, собой шурша,
Память – как голова с косы.

Тень теперь играет не на ноже,
Это ярко радует – столько раз,
Когда свет улыбки на вираже,
А не горящее облако рвётся в глаз.
Когда листья, захлёбываясь в поту,
Уже не вымазывают в крови,
Когда средь любых смертельных потуг -
Не дозваться смертей, сколько ни зови.

Только память, казалось, и рвётся с жил,
Искривляя пространство, и время вспять,
Оборачивая к зеркалу – «так я жил»
Среди и лиц и взглядов, что ныне спят.
Только это – тягучее, как ковыль,
Остальное всё светит, стекает с лет.
След грядущего, правда, спешит, увы,
Из песочницы раскопав скелет.


Васильев_Иван

Стиральная машина жуёт носки часами,
Торчащая пружина в диване меж телами,
Давно прогнивший телек заплесневел местами,
И пыль из под постели кругами за глазами
Осела, не сдаётся, рисуя свои тени,
С маразмом юность бьётся, пусть волю поимели,
Наверно ненормален..Нет, всё идёт по плану
Хоть мир почти реален, но жить мне ещё рано...


Василий_Алоев

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Голоса, голоса, голоса,
Лай собачий и крики ворон.
В это утро в родные леса
Заявился со свитой барон.

Ловят волки ноздрями крутой
Запах псов и людей, конский пот.
Воздух утра пропитан бедой.
Смерть – богиня всех волчьих охот.

Стая рвётся из леса в овраг,
Поле там, за оврагом, жнивьё.
А в лесу, каждый куст – это враг,
Где в засаде охотник с ружьём.

Словно впилась в загривок оса -
Пуля, волк завертелся и взвыл.
Но, увидев бегущего пса,
Он, ощерившись, в стойке застыл.

Вдалеке вожака властный вой,
Слух матёрого волка ласкал.
Он отстал. И, теперь, - только бой.
Страха нет - грозный рык и оскал.

Лают псы. Их теперь даже три.
Рассчитать нужно верно прыжок.
Злость в глазах, отраженье зари,
И охотничий слышен рожок.

Боль забыта. Подсед и бросок.
И полёт над полеглой травой.
Шерсти клок, мяса сладкий кусок,
Визг собаки, воинственный вой.

За мгновение - лязг челюстей.
Волка рвут два охотничьих пса.
Он не чувствует хруста костей.
Волчью шерсть намочила роса…


Крокодилыч

Шесть лет. За лето по морщине
На лбу, на теле - только раны.
Как роспись бога на личине,
Шесть лет. За лето по морщине.
Смерть... Смерть - как повышенье в чине,
И вновь поход в чужие страны...
Шесть лет. За лето по морщине
На лбу, на теле - только раны.


pretty2dangerous

Помада цвета крови
И стрелки на глазах...
Ещё так много боли,
Немых порезов страх.
А волосы растреплют
Холодные ветра.
Душа мечтою бредит:
Жива или мертва?
И джинсы её рваны,
Как и её душа,
И мыслям нет преграды,
И трудно ей дышать.
А день за днём так пусто
В том городе ночном-
Там, где пылают чувства,
Там, где чужой - свой дом,
А в нём душа закрыта-
Четыре лишь стены,
Через решётку видит
Серебряные сны.
Мечты её туманны,
Далёки, как покой,
Желанья часто странны,
Затушены водой.
И кеды вновь наденет,
Шнурки под цвет огня.
Быть может кем-то бредит,
А жизнь её - тюрьма.
Проснувшись на рассвете,
Открывши вновь глаза,
Всё видит в сером цвете-
Покатится слеза.
Единым лишь движеньем
Её она смахнёт.
Улыбка. Настежь двери.
К друзьям-врагам идёт...

Добавлено дополнительно:


Coletta

Дневник небесный свой я открываю,
А в нем отметки - двойка, три и пять.
Да, за "ботаниками" я не успеваю
Уроки мира у природы перенять.
Дневник небесный не похож на школьный,
Хотя в них что-то родственное есть.
Он ЖИЗНИ учит, чтобы, ей довольный,
Ты смог науку правнукам прочесть.
Усталый дядя, главный мой Учитель,
С иконы бросит одинокий взгляд...
Дарите людям радости, дарите!..
И знайте - время не вернуть назад...


Niphredil_Tinuviel

Мы вместе так давно, а может так недавно...
Часы остановив, смотрю на облака...
Минуты, годы , дни – всё это так забавно -
Мгновения любви в глазах часовщика...

Мы год ...иль полтора знакомы – ах, как чудно!
Линейкой расчертив всю жизнь, слагаю я
Тот день, когда в кафе нам было слишком людно,
С той ночью, что с твоей сроднилась тень моя...

ЧуднЫх сложений счёт беспечно перепутав,
Остановлю я ход космических светил:
Ты подарил века мне счастья за минуту,
В секунду нежности весь мир с лихвой вместил!


Дмитрий_Фангорн

И лишь пережить эту зиму, и север
в окалине глаз.
Как снег бережет пожелтелую землю,
меня берегла.

И если когда не узнаем друг друга -
не надо о том.
Осенним кленовым листом прямо в руку
упала ладонь.

Останется оттиск прожилок и впадин.
Меня же, старик,
оставь ей на память, а если не надо –
к себе прибери.

Мой давний знакомый, такая погода,
и целая жизнь.
Не надо полсчастья, оставь мне полгода,
чтоб все завершить.

Из всей этой жизни я знаю на память
лишь несколько лет.
Мой старый попутчик, я мыслил губами
на этой земле.


Еж__

-"здравствуй". чмок в щёчку,
нажать на пульт, упасть на диван - устал
любовь в рассрочку
приевшийся ритуал
-"привет. ужин грей"
смотреть в окно, курить ментоловый Vogue
и пусть он не Грэй
и ты не Ассоль - ничего
зато - все ладно, зато - уютно и завтра пойдём в кино.
сегодня четверг, значит ночь принесёт пятнадцать минут любви.
не нужно каких-то далёких высот, синица в руках - живи.
зато спокойно и каждое утро - чмок в щёчку и ничего.

==============

По какому принципу выбраны эти стихи?

Читать далее...

Наталья правильно предсказала его явление. Он не замедлил появиться и повести дело в какие-то странные кусты…

Пошли то что называется смехуечки… в обидной, видимо, кое для кого поэтической форме.

Вот и сегодня в процессе беганья по сермяжным делам сложился стишок, который, видимо, войдет в категорию «Ответ поэту сообщества»… Но чуть позже, когда будет открыта для обозрения очередная закрытая игра.
Пока на исходный текст ссылки дать не могу. Приведу лишь краткий эпиграф – строчку, которая и породила дальнейшее развитие мысли:


Нет, не пускают в Китеж, если…

Ты, Вася, словцом разобидишь,
и в этом по сути не прав ты.
Таких не пускают в град Китеж.
Таких не берут в космонавты.

Ты нас оценил слишком мало,
смотрел как-то косо и странно.
Таким нет дороги в Вальгаллу.
Таких не пускают в Нирвану.

Мой дар офигительно редок:
я, Вася, и в прави и в силе
проклясть твоих бабок и дедок
за то, что тебя породили.

Ладно, переползем к более приятному.
Уже подходя обратно к дому, вдохновилась пышно расцветшими в округе одуванчиками.

Одуваны-одуванчики,
разбежались по поляночке.
Раздала бы им стаканчики,
как ребятам на гуляночке.

Одуваны-одуванчики
на постриженном газончике,
Твое фото на экранчике,
твой рингтон звонит в смартфончике.

Одеваться в одуванчики,
кофту желтую и прочее…
Отдаваться не диванчике,
не забыв про многоточия.

Ну это тоже, похоже, Локки, но уже в более добродушном складе и настроении.

Что поделаешь, лето начинается – в голове игривые мысли. Хочу, чтобы лето удалось!
И готова для этого вообразить весь мир большущим таким диваном, на котором мы друг друга все, так сказать, сильно и бескорыстно любим.

О жизни сочная малина!
Путь восхитительно далек.
Немножечко окситоцина –
и ты влюбленный мотылек.

Тебе подарит дочь и сына
жизнь, как неслыханную честь…
Совсем немного эндорфина,
чтоб их проказы перенесть!

Для полноты – рецепт старинный:
ловя угрозы на лету,
добавить в кровь адреналина,
бесстрашно заступить черту.

Всё это яростно сжигая,
в конце откинуть, как балласт…
Вот счастья формула простая,
она соскучиться не даст.

PS перестраховочное примечание: все названные в тексте вещества самостоятельно вырабатываются организмом в указанных жизненных ситуациях.

… строкой, предложенной для поэтического турнира. Франсуа Вийон, в свою очередь, обессмертил эту строку своей балладой…

"Je meurs de seuf auprès de la fontaine")
В переводе эта строка звучит как «От жажды умираю над ручьем» или «От жажды умираю у ручья».

Турнир в Блуа, на котором впервые были написаны стихи на эту тему, продолжается поэтами разных стран и времен. Контекстный поиск показывает, что и в рунете регулярно проводятся конкурсы или проявляется личная инициатива в этом направлении.

И вот этот выдающийся Боян (слово это здесь да прозвучит не просто как падонкафский сленг, а с некоторым оттенком высокого «Боян бо вещий…», да, вот именно так всё смешалось в нашей странной жизни) дошагал до «Поэтических игр», которые также объявляли конкурс на эту тему.
http://www.liveinternet.ru/community/2115022/post75219270/

И так уж получилось, что попытка отыскать в этой идее что-то для себя «зажигающее» привела к довольно злой сатире…


NN

От жажды умираю над ручьем
твоих, о Мастерица, сочинений!
Ты трудишься над строчками без лени,
рифмуя смело молоко с дерьмом.
Ты утопила стих в бадье с вином
невнятных ударений и склонений,
хоть посещали некогда твой дом
Поэзии волнующие тени.

Ты упиваешься тщедушным злом,
скелеты страсти строя на арене.
Стенаешь вслед увядшей бледной тени:
«Когда б взбодрилась вслед брела б за нЁм!»
Ты пишешь, как перед твоим окном
весь мир раз двадцать оттоптал колени,
но спят, не дочитав, тяжелым сном
Поэзии волнующие тени.

Вершишь пороков мерзостных погром,
чужих свидетельница преступлений,
потоки жалоб и нравоучений
рождая то и дело за столом.
Взгляни на тех, кто смог в себе самом
найти источник общего смятенья:
их осеняют бережно крылом
Поэзии волнующие тени.

От жажды умираю над ручьем
напыщенных, холодных сочинений!
Живой воды не освятили в нём
Поэзии волнующие тени.


Надо сказать, что стих не посвящен однозначно тому человеку, который его навеял. В этом качестве он был бы достаточно необъективным пасквилем, так как в любом творческом пути есть взлеты и провалы, а к тому же мы вряд ли имеем право резко судить чье-то творчество, его тематику и мотивы.
Под некоей абстрактной NN четко и обостренно сформулировано то, что я не люблю в искусстве и что искусством не считаю.

Вот и всё.
И довольно об этом.
Пора выполнить свое обещание и продолжить писать о поэтической технике не только как о явлении эстетическом, но и как о магическом процессе.
Это не так уж просто – тем более стоит собраться и сделать усилие…

Продолжение

Если встанешь не с той ноги –
не сумеешь попасть на бал.
Мне учитель сказал: «Не лги!» –
хоть и сам он, возможно, лгал.

Ноги тащатся через гать,
и сомнение сердце жжет:
«Как же можно, скажи, не лгать,
если каждое слово лжет?»

Из-за синих цветочков лжи
выйдет ниток суровых жуть.
На кровавый край повяжи
кипятком закаленный жгут.

Как по свежей росе косить –
говорить средь простых сердец.
… никогда не боюсь спросить,
где же истина, наконец.

Снова память болезненно рада
перейти в летний вечер простой,
подышать глубиной перепада
между зеленью и чернотой.

Устраняя банальности в тоне,
опознать высшей воли следы
в проявлении первой звезды
на темнеющем синем картоне.

Всплески пьяного смеха и слов,
жаркий выдох прошедшего лета
совместить с позабытостью детства
и с курортных тоской вечеров,

где о мол бесконечны удары,
и на шум их, на голос ничей
наложились и заумь гитары,
и внезапность руки на плече.

(Из старого...)

Рассказ о поездке и обработка фото заняли уже более 2 дней. И еще не готово.
Выложу пока стихи

Велес – где лес
вешний и летний,
верности всплеск
вечного – смертным.
Выбросит Влес
в небо свой невод –
выстрелит лес
зеленью в небо.

Велес – где лес
зимний, осенний.
Млечный рассвет,
сирые сени.
Кто на крыльцо
тяжко ступает,
время в кольцо
вьет-завивает?

Читать далее...