Cayetana_de_Alba все записи автора Провалы повстанцев и их попытки интернационализировать конфликт

Максимилиан Герымский. Патруль повстанцев. 1872-1873

Начальный период восстания привел к краху планов центра мятежников, во всяком случае в Юго-Западном и Северо-Западном крае, то есть на Украине, в Белоруссии и Литве. В Царстве Польском положение оставалось сложным, кроме того, польские революционеры имели надежный плацдарм на территории Австрии. Все большие надежды мятежники связывали и с поддержкой, которая должна прийти извне. Интернационализация восстания, максимальное расширение действий против русского правительства и тех, кто его поддерживает — именно эти задачи постоянно пытались решить инсургенты.

С конца весны в Галицию в поисках убежища потянулись остатки разгромленных банд. Их пытались переформировывать и снова бросать в бой, но каждый раз неудачно. Импровизированные отряды держались несколько дней. Начиная с июня 1863 г. подобного рода вылазки стали все более редкими, а число беженцев постоянно росло. Последний раз поляки попытались предпринять попытки крупного вторжения в Волынь в октябре 1863 года — банды от 300 до 800 и даже до 2 тыс. чел. попытались перейти границу, но повсюду были быстро разгромлены и отброшены назад, оставив за собой массу брошенного оружия, трупов и пленных. До 500 чел. было обезоружено при возвращении на австрийскую территорию местными властями.

Провалом в целом закончились и попытки повстанцев сорвать сбор податей в Северо-Западном и Юго-Западном крае. Опираясь на развитую сеть информаторов среди ксендзов и чиновников польского происхождения, они сумели добиться ряда успехов, перехватывая собранные для правительства деньги. Но в целом с 1(13) января по 1(13) мая 1863 г. поступления в казну из Гродненской, Ковенской, Могилевской, Минской, Виленской, Витебской, Киевской, Подольской и Волынской губерний превысили такой же показатель 1862 г. на 894 тыс. руб. При этом в ряде губерний были сокращения поступлений, например, в Гродненской — на 62 тыс. руб.(при уровне 1862 г. в 451 144 руб. 80 коп.), Ковенской — на 318 тыс. руб. (при уровне 1862 г. в 1 050 592 руб. 06 коп.), Могилевской — на 67 тыс. руб.(при уровне 1862 г. в 305 080 руб.). Остальные губернии дали прирост — от 57 тыс. в Волынской до 544 тыс. в Киевской.

Следует отметить, что и в Варшавском Военном округе повстанцы, в основном представленные горожанами и дворянством, не пользовались поддержкой крестьян. Это сословие в большинстве своем было союзником правительства. Последнее не удивительно, если вспомнить о том, что положение польского крестьянина было чрезвычайно тяжелым, и он имел все основания для неприязни по отношению к своим господам, ставшим революционерами. В Царстве Польском практически сразу же после его образования беспрерывно шел процесс обезземеливания крестьян. Этому способствовали и декрет Фридриха-Августа III Саксонского от 21 декабря 1807 г., и почти полное отсутствие изменений в крестьянском вопросе в 1815—1830 гг. Русские власти в 1840-е годы попытались облегчить положение крестьян и способствовать их переводу на оброк, но в целом положение селян оставалось тяжелым.

Ко второй половине 40-х гг. XIX в. безземельных крестьян насчитывалось от 30 до 40% всего населения. С 1846 по 1859 гг. число крестьянских хозяйств с наделом свыше 5 моргов на семью сократилось на 5%, а до 3 моргов — на 65%. В пользовании крестьян к началу 60-х находилось 6,2 млн моргов — 27,9% земель Царства. Число безземельных и малоземельных крестьян (с наделом от 1,9 до 3,1 морга в среднем на семью) составило 528 631 чел., а вместе с членами семей — 1 178 807 чел.

Крестьяне

Увеличение численности русской армии, расквартированной в Царстве и пограничных регионах, ставило весьма сложную задачу перед генерал-провиантмейстером. Лето 1863 г. было засушливым, урожай зерновых и фуража незначительным. Тем не менее, благодаря хорошим закупочным ценам, удалось обеспечить к концу года 4-месячные запасы хлеба на 400 тыс. чел., к сожалению, положение с овсом и сеном было сложное, пришлось решать его за счет поставок из Динабурга. Отчеты армии пестрят сообщениями о том, как крестьяне выдали 59 мятежников солдатам, как захватывали и выдавали подозрительных лиц. В деревне Клут близ Конске для борьбы с такими лицами собралось свыше 3 тыс. крестьян. Выступления против помещиков начали приобретать столь масштабный характер, что это стало пугать власти. Это не удивительно — местные помещики постоянно злоупотребляли своими правами в отношении крестьян. «Крестьяне так были ожесточены против повстанцев, — вспоминал один из них, — что при первом удобном случае вооружались чем попало, вязали их и связанных приводили прямо в города». В январе 1863 г. были случаи выдачи не просто рядовых мятежников, но и возмутителей-ксендзов.

Настроения были таковы, что русские власти поначалу даже предупредили местное население о нежелательности слишком суровых расправ с мятежниками. Это было ошибкой. Русский административный аппарат был немногочисленным, и в основном сформирован из местных уроженцев. Это объясняет, каким образом повстанцы легко истребили власть вне городов. Константин Николаевич с явным опозданием понял значение террора мятежников и его последствия. «Зверство их, особенно к крестьянам, — докладывал он императору 2(14) мая, — превосходят всякое воображение! Они их вешают и режут беспощадно, даже жен и детей. Чрез это крестьяне совершенно терроризированы… От всеобщего терроризма происходит также и всеобщая безнаказанность». Повстанцы действительно беспощадно расправлялись с «освобождаемым» ими народом, жгли деревни за отказ от поддержки и т. п. В ответ на поддержку русских военных польских крестьян и крестьянок вешали, иногда по 2 и по 4 вместе, связывая в «братском» объятии. Были и случаи расправ с детьми. Часто перед убийством людей пытали, сдирали с них кожу, вырезали сердце и т. п. Карательные акции осуществляли так называемые жандармы-вешатели: «Эти господа, переезжая в пределах своего района с места на место, поддерживали в жителях революционный жар верёвкой и пулей».

Как правило, это были наиболее религиозные и наиболее беспощадные кадры мятежников, совершавшие весьма жестокие убийства. «Поляку, воспитанному в иезуитской школе, — вспоминал очевидец этих событий, — ничего не значило содрать кожу с живого человека, даже брата-поляка, вонзить кинжал в сердце мирного гражданина, отца семейства, или отравить его ядом. Ксендзу, служителю алтаря Господня, проповедующему с кафедры о человеколюбивом учении Христа, ничего не значило самому убить какую-нибудь беспомощную женщину на глазах ее детей, повесить беззащитного старца или отравить не внемлющего их богопротивному учению». С крестьянами такие люди не церемонились. Террор, развязанный революционерами и мягкость правительства вызвали колебания — крестьянство в Польше начало склоняться в сторону «настоящей», то есть сильной власти. Были случаи, когда крестьяне и старосты умоляли русских офицеров не разговаривать с ними, «потому что их за это повесят». При такой манере действий повстанцы имели больше оснований надеяться на помощь извне, чем на поддержку самого многочисленного сословия — крестьянства.

«Белиберда и галиматья в здешних умах, и, в особенности, в так называемой умеренной партии — полная. — Докладывал своему брату Великий Князь Константин 22 февраля (6 марта). — С ними толком рассуждать невозможно, такую они несут чепуху. Надежды их на Европу огромны». В самом начале восстания его зачинщики надеялись на поставки оружия из Франции, как вскоре выяснилось, безосновательно. На деле о тысячах винтовок и речи не было. Уже зимой 1863 года мятежники ожидали прихода французов, в отрядах ходили слухи о том, что они уже высаживаются на побережье Ковенской губернии и лишь выжидают весны, чтобы избежать повторения 1812 года. Кто-то даже уже видел французскую конницу у Буга.

В Гродно среди поляков внезапно разнесся слух о том, что французы высадили десант в Петербурге. Радости не было пределов. Потом выяснилось, что ничего подобного не произошло, но вот-вот совершится. Польская колония ждала «и каждый день сообщался точный наступательный маршрут французского флота». Слухи стали еще более интенсивными весной, сомневающиеся в глубинке молчали в страхе перед террором. Десанта, конечно, не было, но ожидания вмешательства с Запада были не беспочвенны. Общественное мнение Англии и Франции, а вслед за ним и правительства этих государств, заняли откровенно антирусскую позицию, австрийская Галиция превратилась в базу для польских отрядов. Особенную активность развил Папский престол. В Краковских костелах публично освящались знамена повстанцев.

Джордж Хили. Папа Пий IX. 1871

Католический элемент польской пропаганды удачно действовал в Лондоне и Париже, где нисколько не останавливались в действиях против католиков-мексиканцев, итальянцев и ирландцев. Католическая церковь в Польше активно участвовала в восстании, папа Пий IX публично крайне жестко осуждал ответные репрессивные действия русских властей, упрекая их в преследовании католицизма. В 1863 г. Ватикан по просьбе польских кругов начал процесс канонизации Иосафата Кунцевича — епископа Полоцкого и Витебского, который прославился своими изуверскими преследованиями православной церкви в XVII веке и был убит в 1623 г. отчаявшимися жителями гор. Витебска. Интересно, что Ватикан не был столь внимателен к судьбам своей паствы в Ирландии, ¾ населения которой исповедовало католицизм. Между тем вплоть до 1869 г. там существовала ирландская англиканская церковь и действовали официальные ограничения в отношении католической.

Католики преследовались и в имущественных отношениях — уже в 1776 г. им принадлежало только 5% всех земель в Ирландии. Дворянское землевладение было полностью протестантским, католики вынуждены были арендовать землю на весьма жестких условиях. Все сказалось во времена «великого голода». Во второй половине 40-х гг. XIX в., а именно в 1845, 1846 и особенно в 1848 г. неурожай картофеля и жесточайшее английское, т. е. некатолическое, управление Ирландией привели к катастрофе: от голода погибли около 1 млн. чел., а покинуть «зеленый остров» в промежуток между 1845 и 1855 гг. вынуждены были около 2 млн чел. Точное количество жертв трудно поддается исчислению (о размерах катастрофы можно судить по следующим цифрам: население Ирландии в 1801 г. — 5,22 млн; в 1831 г. — 7,77 млн; в 1851 г. — 6,51 млн чел.). Об объеме потерь населения можно судить по официальным данным — только с января по февраль 1847 г. в Ирландии умерли от голода и его последствий 36 тыс. чел. Абсолютное большинство населения острова были крестьянами и жили в однокомнатных землянках вместе со скотиной (из 1 528 839 домов 1 024 275 были такими хижинами). Протестов со стороны Ватикана относительно ирландской политики Лондона во время голода не последовало. Пий IX ограничился участием в подписке на нужду голодающих ирландцев, организованной английской общиной Рима. Папа внес 1 тыс. эскудо.

А в апреле 1864 г. дипломатические отношения Ватикана и России были фактически разорваны, а бестактные выходки папы, заявившего, что поляки защищают католицизм от ереси и преследуются за верность «религии Иисуса Христа», привели и к формальному разрыву отношений в конце 1865 г. В 1866 г. в Ирландии также началось восстание, которое, конечно, не вызвало такого же внимания со стороны Ватикана, как Польша тремя годами ранее. Партия «отеля Ламберт», традиционно рассматривавшая Кавказ как уязвимую точку на карте России, осложнения в которой могут способствовать достижению задач польского революционного движения, с 1861 г. заметно активизировала свои усилия по поддержке черкесской эмиграции в Константинополе, Париже и Лондоне, надеясь привлечь общественное мнение этих стран и, в первую очередь, Англии к планам организации «войны народов» против России. С января 1863 г. они начали готовить провокации, подобные делу «Виксена».

Парижский польский комитет планировал послать суда с оружием к берегам Балтики. На эти цели было собрано около 700 тыс. франков, и при организационной поддержке лондонского комитета был зафрахтован пароход «Уорд Джексон», на который было погружено 600 бочонков с порохом, 3 нарезных орудия, 1200 карабинов, 2000 сабель и 300 добровольцев. 23 марта судно вышло из Лондона и через пять дней прибыло в Копенгаген. Здесь у «экспедиционеров» начались проблемы. Капитан парохода, узнав о цели экспедиции, оставил корабль, а вслед за ним последовала большая часть команды. Добровольцы с трудом перевели «Джексон» в Швецию, где поляков аплодисментами встретили жители Мальмё, а затем на него был наложен секвестр. Шведские власти конфисковали оружие, а пароход позже вернули владельцу. Позже было предпринято еще две попытки подобного рода на Балтике, но все они заканчивались приблизительно так же. Некоторые добровольцы добирались до Польши — в результате иногда в плен попадали итальянцы и французы в расшитых золотом куртках и бурнусах или в форме зуавов.

Князь Куза

Вслед за этим центр внимания был перенесен на Черное море. Польская эмиграция попыталась подготовить вторжение на юг России со стороны Румынии. Эта попытка была пресечена румынскими войсками 15−18 июля 1863 г. Князь Куза симпатизировал повстанцам, но не мог позволить себе участия в этой авантюре. Сдавшиеся — 194 человек — были отпущены на свободу. Затем настал черед Кавказа. В Константинополе активно старался установить связи с черкесами М. Чайковский (Садык-паша). Постепенно здесь возник план переброски на Кавказ пушек и винтовок в сопровождении с кадрами будущей армии горцев. В Ньюкасле для перевозки оружия к берегам Кавказа была куплена шхуна «Чезапик». Общие расходы на операцию составили 125 тыс. франков, из которых поляки выдели 15 тыс., остальное было получено от сочувствующей планам общественности, прежде всего — британской.

Летом 1863 г. «Чезапик» достиг Константинополя, на борту имелось оружие и обмундирование на 150 человек и небольшой отряд из 6 поляков, 4 турок, 4 черкесов и 2 французских офицеров. Предполагалось, что этот отряд станет организационным ядром для создания специального легиона из поляков, захваченных в плен горцами и русских дезертиров. Протесты русского посольства заставили турецкие таможенные власти обратить внимание на шхуну только в Трапезунде, где ее груз был перегружен на баркас, достигший в сентябре 1863 г. небольшой бухты, контролируемой убыхами — одним из черкесских племен. Никакой поддержки у горцев провокация не получила, скорее наоборот, они были разочарованы малочисленностью отряда. К тому же закупленные для горцев пушки были задержаны поляками для собственных нужд, на Кавказ была перевезена только одна партия ружей. В 1863—1864 гг. для действий у берегов Кавказа был сформирован Особый отряд Черноморского флота, крейсерство судов которого усложнила возможность военной контрабанды и провокаций в этой районе. Война на Кавказе уверенно шла к неизбежному концу. В 1857—1858 гг. войска добились значительных успехов в действиях против черкесских племен, которые получали регулярную поддержку из Турции по морю, включая артиллерию и европейских специалистов. В августе 1860 г. Барятинский поставил задачу скорейшего завершения покорения Западного Кавказа, заселения этих территорий христианским населением и создания новой организации Кубанской и Терской областей. Был принят план генерал-лейтенанта Н.И. Евдокимова, согласно которому сопротивлявшихся начали постепенно вытеснять к побережью Черного моря. Горцы в конечном итоге должны были сделать выбор — переселение на Кубанскую плоскость, где их легко было контролировать, или в Османскую империю. Уже в ноябре 1860 г. войска приступили к активным действиям — вырубались просеки, строились дороги, закладывались новые укрепления. Некоторые семьи горцев, не дожидаясь финала, начали покидать свои земли, чтобы морем уйти в Турцию. 4(16) декабря 1860 г. Барятинский торопил Евдокимова в письме: «Положение Европейское все делается грознее; много предстоит нам с вами вопросов решить; надо быть на все готовым».

С осени 1861 г., после посещения императором Западного Кавказа, здесь начались активные военные действия. Вместе с ними началось и настоящее переселение народов. Будущее региона обсуждалось на особой комиссии. Предполагались различные варианты действий, вплоть до переселения донских казаков за Кубань, а черкесов на Дон. В конечном итоге было принято решение о выселении непокорных. На территориях за Кубанью уже к концу 1861 г. было расселено 1930 человек в 11 новых станицах. В августе 1863 г. сложили оружие абадзехи, а 21 мая (2 июня) 1864 г. — шапсуги и убыхи. В этот день Наместник Кавказа Великий Князь Михаил Николаевич телеграфировал императору: «Имею счастье поздравить Ваше Величество с окончанием Кавказской войны — отныне не осталось более на Кавказе ни одного непокорного племени». На празднике в Тифлисе 9(21) июня Наместник сказал: «Отныне война кавказская принадлежит уже истории». Её окончание было связано с трагическими событиями.

Уже с 1862 г. началось массовое выселение непокорных племен. На подготовку к выселению давалось 3 недели, иногда 2−3 дня. Это были трагические события. По официальным подсчетам с 1858 по 1865 гг. 470 753 человек покинули свои земли, отправляясь морем в Турцию и, продавая за бесценок свою скотину перед тем, как погрузиться на корабли. В первый год навигация началась в марте. Скученность на узком берегу устья Туапсе, под открытым небом, дождями и ветром привела к росту болезней и смертности. Казаки поначалу категорически отказывались переселяться за Кубань, возникла даже угроза вооруженного сопротивления. Недовольство было преодолено разумным поведением властей и льготами. С 1861 по 1866 гг. на оставленных территориях было размещено 14 396 семей в 111 новых станицах. Переселенцам выдавалось по 50 рублей на семью, в течение 3 лет они получали ежемесячный продовольственный паек, освобождались на 15 лет от подушной подати и рекрутского набора. Тем не менее освоение земель долгое время шло с трудом. Земля раздавалась также генералам и полковникам (по 1 тыс. десятин), штаб-офицерам (по 400 десятин) и обер-офицерам (по 200 десятин).

Сопротивление горцев было уже сломлено. Единственной надеждой для противников России могло быть восстание лезгин в Закаталах в июне 1863 г. Обстановка в Закавказье накануне отмены крепостного права была довольно напряженной, и замирение лезгинского района оказалось непрочным. Однако восставшим не удалось ни захватить старую крепость, ни добиться сколько-нибудь значительных успехов. Вскоре они были разбиты и загнаны в горы, в ноябре того же года лезгинам пришлось сдаться и выдать своего вождя Хаджи-Муртузу, который был сослан в Сибирь. После разгрома шапсугов и убыхов французским дипломатам в Турции оставалось только жалеть о том, что шансы на диверсию на Кавказе были утеряны.

Олег Айрапетов, ИА REGNUM