В апреле 2020 года Польша будет вспоминать расстрел польских военнопленных, которые погибли 80 лет назад под Катынью от рук НКВД (а, может, и не НКВД, а может, и не в апреле 1940 года…).

Я не буду говорить о том, что почему-то руки расстрелянных были перевязаны шпагатом, который производился только в Германии, а в телах погибших были найдены только пули калибра 7, 65 мм, подходящие к пистолетам типа «Вальтер» или «Браунинг».

Я не буду говорить о том, зачем Сталину и НКВД понадобилось расстреливать свыше 4 тысяч поляков рядом со Смоленском, ещё и на территории дач НКВД, когда, если бы они хотели сохранить эти казни в тайне, было гораздо проще и логичнее просто отправить всех этих поляков далеко-далеко на Восток и дать им возможность бесследно сгинуть в сибирской тайге в многочисленных лагерях ГУЛАГА.

Впрочем, там же их можно было бы спокойно расстрелять.

Я не буду говорить о всех тех несусветных глупостях, которые несут сторонники признания вины НКВД и СССР в целом за Катынь, которые утверждают, что хитрые «энкаведисты», предполагая близкую войну с Третьим рейхом, специально использовали немецкий шпагат и патроны 7, 65 мм, чтобы тем самым «подставить» «благородных» арийцев и переложить ответственность за расстрел на них.

Точно также я не стану говорить о том, что впервые о катынском деле заявило ведомство Йозефа Геббельса, известное своей «объективностью». Также я не буду говорить о том, что Нюрнбергский трибунал отказался признавать вину СССР за Катынь.

Тем более, я не стану говорить о так называемой «катынской папке», появившейся у Михаила Горбачёва, и переданной им впоследствии Борису Ельцину, поскольку у любых мало-мальски авторитетных специалистов подлинность документов в ней вызывает необоримые сомнения.

Меморандумы, направленные в ЕСПЧ, Минюст России и Главную военную прокуратуру РФ, проводившую с 1990 по 2004 год следствие по уголовному делу № 159, подвергли сомнению достоверность записки Л. Берии Сталину № 794/Б от «_» марта 1940 года с предложением о расстреле 25 700 польских граждан, а также записки председателя КГБ А. Шелепина Н. Хрущеву № 632 ш от 3 марта 1959 года о якобы состоявшемся расстреле в 1940 году 21 857 польских граждан, являющихся основными документами, якобы подтверждающими факт расстрела поляков в 1940 году.

Я только спрошу о том, как Польша вообще оказалась на территории Западной Белоруссии и Западной Украины, которыми владела с 1920 по 1939 год?

А она просто напала в 1920 году на Советскую Россию и аннексировала эти земли, игнорировав все предложения западных держав и ноту британского министра иностранных дел лорда Джорджа Керзона от 11 июля 1920 года, согласно которой польско-советская граница должна была проходить через Гродно, Яловку, Немиров, Брест-Литовск, Дорогуск, Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов и далее западнее Равы-Русской и восточнее Перемышля до Карпат.

На этих территориях в течение 19 лет проводилась политика беспощадной полонизации, на деле вылившаяся в политику  совершенно звериного государственного террора со стороны польских властей и колонистов в отношении белорусов, евреев, украинцев, русских и людей других национальностей.

О том, что это утверждение, по сути, является даже слишком мягким, свидетельствуют многочисленные запросы от имени Белорусской крестьянско-рабочей громады, поступавшие на имя военного министра и других высших должностных лиц Польши едва ли не каждый день.

5 марта 1940 года власти СССР приняли решение о применении к военнопленным полякам высшей формы наказания – расстрела. Было положено начало катынской трагедии, одного из главных камней преткновения в российско-польских отношениях.

Пропавшие офицеры

8 августа 1941 года, на фоне начавшейся войны с Германией, Сталин заключает дипломатические отношения с новообретенным союзником – польским правительством в изгнании. В рамках нового договора, всем польским военнопленным, особенно пленникам 1939 года на территории Советского Союза объявлялась амнистия и право свободного перемещения по всей территории Союза. Началось формирование армии Андерса. Тем не менее польское правительство не досчиталось около 15000 офицеров, которые по документам должны были находиться в Козельском, Старобельском и Юхновском лагерях. На все обвинения польского генерала Сикорского и генерала Андерса в нарушении договора об амнистии Сталин отвечал, что все узники были освобождены, но могли убежать в Маньчжурию.

Впоследствии один из подчиненных Андерса описывал свою тревогу: «Несмотря на «амнистию», твердое обещание самого Сталина вернуть нам военнопленных, несмотря на его заверения, что узники из Старобельска, Козельска и Осташкова были найдены и освобождены, к нам не поступило ни единого призыва о помощи от военнопленных из вышеупомянутых лагерей. Расспрашивая тысячи возвращающихся из лагерей и тюрем коллег, мы ни разу не услышали сколько-нибудь достоверного подтверждения местопребывания узников, вывезенных из тех трех лагерей». Ему же принадлежали слова произнесенные через несколько лет: «Только весной 1943 года открылась миру страшная тайна, мир услышал слово, от которого до сих пор веет ужасом: Катынь».

Инсценировка

Как известно, катынское захоронение обнаружили немцы в 1943 году, когда эти области находились под оккупацией. Именно фашисты способствовали «раскрутке» дела Катыни. Было привлечено много специалистов, тщательно произведена эксгумация, они даже водили туда экскурсии местным жителям. Неожиданная находка на оккупированной территории дала повод к появлению версии о намеренной инсценировке, которая должна была исполнить роль пропаганды против СССР во время Второй мировой войны. Это стало важным аргументом в обвинении немецкой стороны. Тем более в списке идентифицированных оказалось много евреев.

Привлекали внимание и детали. В.В. Колтурович из Даугавпилса изложил свою беседу с женщиной, которая вместе с односельчанами ходила смотреть вскрытые могилы: «Я ее спросил: «Вера, а что говорили люди между собой, рассматривая могилы?» Ответ был следующим: «Нашим халатным разгильдяям так не сделать — слишком аккуратная работа». Действительно, рвы были идеально выкопанные под шнур, трупы уложены идеальными штабелями. Аргумент, конечно, двусмысленный, но не стоит забывать, что согласно документам, расстрел такого огромного количества людей был произведен в максимально короткие сроки. У исполнителей должно было просто не хватить на это времени.

Вот здесь https://goo.gl/uKUXc1 собирают подписи за закрытие польских мемориалов в Катыни и Медном. Опрос на тему http://kolybanov.livejournal.com/11546746.html Мотивация простая, мемориалы посвящены расстрелу поляков НКВД, а на деле поляков расстреливали немцы, поэтому мемориалы фейковые и их надо закрыть. Так как я всегда придерживался мнения, что поляков расстреливали немцы (в блоге выложена масса материалов и свидетельств на тему), то конечно надо закрывать. Уверен, что рано или поздно их закроют, пускай и не в краткосрочной перспективе. Кстати, единственное решение суда по делу ясно говорит http://colonelcassad.livejournal.com/661017.html, что поляков расстреляли осенью 1941, а не весной 1940 года. Спасибо Мухину, так как это единственная юридически значимая бумага, которая устанавливает дату расстрела польских офицеров. Кстати о Мухине, пикет в его защиту прошел, но пришло туда не очень много людей. Как уже писал на этот счет, вот зря они деда шпыняют, никакой опасности он не представляет, только людей без нужды раздражают. Читатели сообщают, что Мухина перевели под домашний арест.

В длинной эпопее вокруг Катыни постепенно появляются все новые и новые эпизоды. Теперь эта волна докатилась и до Армении. Хотя казалось бы, что может быть дальше от расстрелянных под Смоленском польских офицеров, нежели эта республика Южного Кавказа? Однако, связь, оказывается, есть.

В Ереване планируется поставить памятник знаменитому советскому государственному деятелю Анастасу Микояну, и вот это решение вызвало протест посла Польши в Армении Здислава Рачиньского, который в своем интервью газете The Armenian Times 5 мая 2014 года заявил о том, что планы увековечивания памяти Микояна непонятны, поскольку, мол, его подпись была под решением о расстреле польских офцеров. В Армении по этому поводу разгорелась бурная дискуссия, многие высказывались за памятник и подчеркивали, что не посольское это дело - вмешиваться в подобные вопросы, многие выступали против памятника.