L'America, L'America, L'America... I took a trip down to L'America. Трип к сердцу Л'Америки. Прорва длиной миль триста, глубиной с гору. Горы красные, непристойного цвета. Взгляд парит как хищная птица, скачет как горный лев по склонам и уступам, забираясь всё глубже и глубже в разреженную пустоту, звенящую звоном монеты с изображением хищной птицы. Большой, очень большой город, за ним пустыня. Сагуэро и юкки царапают взгляд при легких порывах ветра с этой пустыни. Оттуда род этих призраков. Нагромождение больших, очень больших домов не скрывает пустынных привидений. Вязкая музыка неотступно следует шаг в шаг за тобой. Как юго-западный следопыт, вот-вот догонит, беды не миновать. Не подымай руку на дороге, не то остановится голубой автобус и заберёт, только тебя и видели. Всё давно провалилось в ад, пребывает на его пороге. Только взгляд кружит над пустыней, выбирая себе жертву. Марс покорён, теперь там живут призраки. Они приходят во снах, танцуют над поверженным братом ящериц, показуют такое, отчего кровь стынет в молодых жилах. По какой-бы улицы большого города ты ни пошёл, шатаясь от кукурузного самогона, обязательно выйдешь в пустыню.
    Песок пляжа, на котором тела врагов стали бронзовыми, надуло из тех мест. Под ним бетон. Полярная звезда уже не ведёт на север, как ей заповедано, она висит прямо над головой, небесная шлюха. Закончится ли это лето, будет ли завершение у этой музыки? Когда душа открыта свету своей звезды, остаётся только плясать. Я видел эту звезду, она ослепила меня неоновой вспышкой с рекламы кафе в сердце большого города. Покой потерян, да его и не было никогда. Оранжевость с фиолетовыми прожилками давно навязчива, слепит верных своей галлогеновой ясностью. Оступиться нельзя, иначе каньон поглотит тебя, сделает своим призраком, пугающим неразумных, заснувших на дне. Мир становится овалом, втягивающим в себя взгляд, овалом чёрного света, пульсирующим мерным дыханием первобытного чудовища. Тело, до этого устойчивое, начинает змеиться и клокотать, уходя кольцами в калейдоскоп снов. Марсиане-жители пустыни добры и приветливы, не обидят новичка, но и объяснять ничего не станут. Те, кто давно в этом зное, живут древними страстями, тенями кривляются на отвесных камнях гор, не ведающих собственного возраста. Не верь ни единому слову пьяных атапасков, да ты и не поймёшь ничего. Не выходи на полуденное солнце, оно такого не прощает - отнимет разум и поместит огненного змея в сердце. Но и не выйти нельзя - невинность толкает в сторону взора. Пару спотыкающихся шагов - и у тебя больше нет души, она унесена ветром со склонов красных скал. Никто этого не заметит, пока длится вечное бабье лето. 
    Так танцуй, приплясывай, дитя города! Кому-то не победить. Хичхайкеры допоют твою песню. Шипенье змей, грохот погремушек которых доходил до жёлтого неба, будет растоптано. Эта дорога, брат, дотащит тебя до океана, ты будешь свободен. American boy, american girl, most beautiful people in the world!  

                                             Постмодерн:  дерзость, гордыня и секс

Для новой философии сомнительно всё.

Элемент огня исчез, солнце потеряно и земля, и никто не знает, где их искать. 

                                                                                                                           Джон Донн

    Размышляя над смысловыми перспективами, открывающимися при определённом взгляде на постмодерн, у меня возникла, как мне кажется, нетривиальная гипотеза. Но заранее прошу всех читающих воздержаться от поспешной, непродуманной критики. Не очень хорошо, когда процесс оппонирования опережает процесс понимания. Предлагаю попробовать подвесить свои эмоции и просто поразмышлять над выдвигаемой сырой гипотезой. Заранее хочу сказать, что предлагаемый текст не имеет цели развить какой-бы то ни было "властный дискурс" и кого-то унизить. Кроме того, если некий читатель считает вопросы пола и секса непристойными для озвучивания, то такому человеку, при всём моём к нему уважении, дальше читать не рекомендую. Хочу чётко и недвусмысленно заявить: моя задача - спокойно понять наличную ситуацию и, исходя из неё, попробовать совместно со всеми её перерасти, выйдя за ограничивающие нас пределы.   

    Постмодерн, постмодерн, где твоя сладость? Ох-хо-хо... Всё врут... Дурят нашего брата, ох, дурят... Правительства от нас скрывают. Референта нет, смысла нет, означаемого нет, ни хрена нет. Одни коннотаты с симулякрами... "Думательная машинка" дедушки Машкина ацки жжот, производя знаковую галиматью, не отягощённую никаким содержанием. Сон про не сон. Миф о мифе. Текст о тексте. Если б не правдорубы-французишки, так и плыли бы мы по волнам собственного бреда. Но нас просветили. Всё, окассса ложь! Решительно всё! Грек убедил-таки пару миллионов, что все греки - лжецы. Ну и флаг им фиолетовый в руки. Пусть и дальше продолжают "сниться" старику Микки Мао с его даобабом.
    Хотя... Нефиг. Нехай тоже трудятся на смысловое благо несчастного человечества, мозгой шурупят. Увеличивают, так сказать, контент. Вдруг чего дельного скажут. И доврутся-таки до правды. Ведь всяко бывает, всё-таки не хорьки. Ладно, "сплясать качучу на могилах" шибко умных завсегда успеем. Мы ж не изверги какие. Побережём свой яд, нам ещё из него фармакон варить. Давайте так поступим - попытаемся понять чё к чему. Как так вышло у них, у постмодернистов, что чего ни хватишься, того и нет. Только мы пойдём не путём занудного повторения заклинаний вражеской подрывной литературы, а совсем с другого боку. Может быть даже с начала...
    Дело-то в чём... Мы находим себя, обнаруживаем себя в некой "здесь-и-сейчастности". Но заметьте, это никогда не происходит "просто так". Восприятие, внешнее или внутреннее, обязательно помещено в рамки смысловой оптики. Как бы ни казался чистым Наблюдатель, признайтесь себе, что он фоном обязательно окрашен каким-нибудь пред-рассудком, неким априорным смыслом. То есть, восприятие всегда интерпретативно. Пусть это звучит как банальность, но ведь мы говорим о началах, по-другому, вроде, никак. Так вот: по настоящему мы не можем утверждать, что мы что-то железно знаем. То есть, мы либо "на автопилоте" отдаёмся во власть пред-рассудков, не заморачиваясь особо на "дискурс подозрительности", либо четко отдаём себе отчёт в том, что мы не знаем наверняка - взойдёт завтра Солнце или нет, или окончится ли наша жизнь смертью, или мы, как мифические даосы, будем жить до скончания веков. Кроме того, спокойно осмотревшись, мы можем признать, что метафизическая Истина не дана нам "здесь-и-сейчасно", телесно, воочию, на то Она и метафизическая. Это даёт некоторым философам, скажем так, меланхолически настроенными, определённые основания утверждать о нашей экзистенциальной необеспеченности, о нашей метафизической заброшенности.             

Рождественская звезда

Стояла зима. Дул ветер из степи.
И холодно было Младенцу в вертепе
На склоне холма.
Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями тёплая дымка плыла.

Доху отряхнув от постельной трухи
И зёрнышек проса,
Смотрели с утёса
Спросонья в полночную даль пастухи.

Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звёзд.

А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.

Она пламенела, как стог, в стороне
От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.

Она возвышалась горящей скирдой
Соломы и сена
Средь целой вселенной,
Встревоженной этою новой звездой.

Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочёта
Спешили на зов небывалых огней.

За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого, шажками спускались с горы.
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали всё пришедшее после.

Все мысли веков, все мечты, все миры,
Всё будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все ёлки на свете, все сны детворы.

Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Всё великолепье цветной мишуры...

...Всё злей и свирепей дул ветер из степи..
...Все яблоки, все золотые шары.

Часть пруда скрывали верхушки ольхи,
Но часть было видно отлично отсюда
Сквозь гнёзда грачей и деревьев верхи.
Как шли вдоль запруды ослы и верблюды,
Могли хорошо разглядеть пастухи.
- Пойдёмте со всеми, поклонимся чуду, -
Сказали они, запахнув кожухи.

От шарканья по снегу сделалось жарко.
По яркой поляне листами слюды
Вели за хибарку босые следы.
На эти следы, как на пламя огарка,
Ворчали овчарки при свете звезды...

Морозная ночь походила на сказку,
И кто-то с навьюженной снежной гряды
Всё время незримо входил в их ряды.
Собаки брели, озираясь с опаской,
И жались к подпаску, и ждали беды.

По той же дороге, чрез эту же местность
Шло несколько ангелов в гуще толпы.
Незримыми делала их бестелесность,
Но шаг оставлял отпечаток стопы.

У камня толпилась орава народу.
Светало. Означились кедров стволы.
- А кто вы такие? - спросила Мария.
- Мы племя пастушье и неба послы,
Пришли вознести Вам обоим хвалы.

- Всем вместе нельзя. Подождите у входа.
Средь серой, как пепел, предутренней мглы
Топтались погонщики и овцеводы,
Ругались со всадниками пешеходы,
У выдолбленной водопойной колоды
Ревели верблюды, лягались ослы.

Светало. Рассвет, как пылинки золы,
Последние звёзды сметал с небосвода.
И только волхвов из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.

Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.

Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то, в потёмках, немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на Деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества.

Борис Пастернак

1947

    Утро, не сменяющееся сумерками утомления. Блаженный полдень, насыщенный нежалящим солнцем детства. Надежды, неотличимые от яви. Тот берег, такой близкий, ставший однажды твоим. Расширь сознание, и сквозь него поплывут мифы древнего леса. Не бойся собственной тихой радости, заглушающей грохот улицы. Пусть душа и тело проснутся под волшебную музыку обитателей холмов. В фей и эльфов не верят только те, кто ни разу не слышал их чарующей музыки. Изначальное волшебство, впущенное в наш мир, претворяет его в поэзию. Пройдя по Долине снов, подойдёт ли человек к Истоку?
   Донован, беззаботный страж души 60-х. Один из тех, кто размахивая цветными вороновыми крылами, растущими прямо из гладких плеч, приплясывая, увёл, под звуки дудочки, целое поколение туда, куда впадают все реки. И дальше, прямо по дну.
   Говорят, раз в эон, сроки которого неведомы никому, полог Запада отходит, и тогда сонмам счастливцем даётся видеть и чувствовать свет этого мира.

Donovan "Atlantis"

    Анатолий Степанов, я это понял, уже персонаж мифический, как Учитель Йода, как Гендальф, как дон Хуан. Обитает, ясно дело, в Шамбале, бестелесен, обладает полнотой Знания, по-видимому бессмертен, иногда является во снах и наставляет. После чудесных встреч с этим эфирным персонажем счастливцы долго не моют рук, касавшихся Великого и Ужасного, а потом зачарованно бродят по миру, исполненные сверхчеловеческой мудростью степного Философа. Легендарный Онотоле Вассерман - просто жалкая, ничтожная личность, по сравнению с величественным образом нашего Simulacr'a. Те, кто знаком с современными философским, психологическим и эзотерическим дискурсами, должен знать, что фамилия Степанов - одна из самых распространенных в этих духовных областях. Это всё он. Это его дубли. Рассказывают, что его многие видят в разных местах одновременно. Очень может быть. Не удивлюсь, коли так. Немощных он исцеляет декламацией теории групп, прелюбодеев и атеистов повергает ниц парадоксами теории множеств. Без его водительства где бы мы были? Незавидна была бы наша участь. Но он с нами, да продлятся дни его! Да не уменьшится его Дянь-Тянь!
    Имея редкую, даже для посвященных возможность периодически сноситься с Симуляционным Кр'ом, я многое приобрёл и понял. Книги не хватит, чтобы охватить все духовные сокровища, почерпнутые мною из сладостного общения с Толей всех Толь. Но одна из самым эзотеричных тайн, поведанных мне Анатолием Анатольевичем, такова: "Все бабы - дуры". Я не боюсь предавать этот страшный антропологический секрет огласке, ибо время пришло.
    Знаю, как отреагируют ба... женщины, но благо всех живых существ требует этого! Как бы мы не прятались за ветхую броню психологических защит, правда остаётся правдой. Все бабы - дуры. Такова суровая реальность. Но будучи людьми философически настроенными, мы не станем останавливаться на простом феноменологическом всматривании в эту печальную фактичность. Не таковы мы, чтоб посыпать голову пеплом перед лицом трагической самоочевидности. Наше дело - пойти дальше кажимости, путями чистой мысли. 
    Но тема женской безмозглости практически бездонна. Это следует учитывать. Со времён мифического бунта светлых патриархальных богов против хтонических Матерей, умствующими мужиками накоплен невероятный объём познаний о скорбном положении дел на фронте взаимотношений эМ-Жо в целом, и о природе женской, в частности. Но гносеологический аспект проблемы усугубляется ещё и тем, что объект познания, мягко говоря, не совсем есть. Ведь познавать можно только то, что имеет хоть какой-нибудь смысл. Бытие есть, небытия же нет. А бабы - дуры. Хоть априори, хоть апостериори. И то, что они умеют разговаривать, не должно вводить нас в заблуждение. Смысла-то нетути! Чего делать, спрашивается? И спрашивается, между прочим, уже несколько тысячелетий. Ну да ничего, разберёмся.

    Любую умную книгу, я уверен в этом, следует рассматривать лишь как детонатор для собственного мышления. Совершенно не обязательно читать много, пытаясь отрыть в сотой, в тысячной книге ответ на волнующий вопрос. Скорей всего, это - время впустую. Говоря в терминах Гурджиева, собственное бытие не будет поспевать за собственной личностью. Своей головой надо думать, и чувствовать... горячим молодым сердцем. Короче, необходимо собственное Присутствие. Не долдонить, как дрессированая птица в золочёной клетке заученные формулы, а попытаться быть. Жить в некой умной динамике. Самому плавать в море смысла, а не смотреть, как другие барахтаются или тонут. Соучастие в смысловой жизни - есть истинное наслаждение, распробовав которое хоть раз, душа уже не будет более спокойна. Пока опять не поместит себя в море истинной страсти.
    Что с этим может сравнится? Теплая грудь любимой женщины, запах её затылка, упругая её нежность? Ангельский ор детей, невинно отрицающих твоё бессмертие? Своей суетой у твоих ног примиряющих тебя с жизнью. Любимая работа, которое погружает тело и душу в трепетное наваждение? Призвание, дающее блаженную иллюзию пути. Поядающий и животворящий огнь религии? Религии, сводящей с ума и дарующей величайшие обетования.
    Да. Это так много, этого никогда не было мало... Если есть согласие, если есть хотя бы контрапункт, то это неслыханное для смертных счастье. Пусть так будет. Но если ты не видишь в этом смысл, то есть ли в этом смысл?
    Пойми.

Гор Чахал. "Умная молитва". 2002 г.

Новые приколы от гения философского юмора Саши Сазыкина, нашего общего друга:

Первая шутка - Объявление: "Продаём диоген бочками".

И ещё одна - "В философском клубе "Сократ" проводится чемпионат по борьбе с умом".

                                                              Истинное желание

                                                                                                            Поднимайся душа, ты должна учиться, когда нет звезд,

                                                                                                                                       когда черные своды ночи нас устрашают,

                                                                                                                                            быть себе своим собственным светом.

                                                                                                                                              Христиан Гофман фон Гофмансвальдау

    Речь у нас сегодня пойдёт о Геспера сиянии, о естестве человеческом и ещё о некоторых вещах, взаимосвязанных и касающихся всякого. Например о воли. Или вот об истинном желании. Я, конечно, не дерзаю прописать всю эту бездонную "волевую" тему, но хотя бы приблизиться к её подножию, пусть и сумбурно, всё же попробую. Или к краю...
    Как известно, устав достославного Телемского аббатства, утопии, порождённой безмерной фантазией Франсуа Рабле, состоял лишь из одного, но сурового правила: "Делай что хочешь". Нынешние заигрывающие с инферно эпигоны великого бенедиктинца склонны переводить французское "fay ce que vouldras", как "делай, что изволишь". Не всегда кроулианцы говорят бред, всё-таки "телема" - это и есть по-гречески "воля".
    Так уж получилось, что не разрешают нам социум и "те, кто у нас внутри" делать то, что нам охота. Нечего, дескать, тут баловством заниматься, есть такое слово "надо". Встав, когда-то в детстве, под чуткое водительство интроектов, большинство из нас уже так и не сворачивают с наезженной чужими колёсами колеи. И ладно бы нам импринтировали просто некую квинтессецию выживания, так нет же... Целый корпус социальных условностей, не очень внятных ритуалов, ещё Бог знает чего... Суета, да и только. Недаром одна из главных операций алхимического nigredo называется сепарация. То есть, отделение и отшвыривание внешних ориентиров - того, что нам не подходит, не соответствует. Но зададимся вопросом: "Не соответствует, собственно, чему?"

Настроение сейчас - Хорошо!

Короче, смысл в чём... Вот граждане дорогие, чего я вам поведать хочу. А то вдруг вы не знали. Упущение выйдет, нехорошо будет.
    Читал я когда-то у психолога Алексея Вовка смешное определение цели психотерапии. Перескажу своими словами. В каждую секунду своего существования взрослый человек знает, что делать в эту каждую секунду. В любой момент времени возможен лишь единственный своевременный экологичный шаг. Если человек сформулировал цель, понял, чего ему надо, то всё. Он встаёт на тропу однозначности. Если..., то..., если..., то.... Вот сейчас, скажем, я сижу и печатаю, сочиняю типа, а у меня завтра тяжёлый день. Вероятность завтрашнего встревалова от усталости настолько велика, что по-уму, следовало бы пойти покемарить часков десять, выспаться. Ан нет... Как говорит один мой друг, полоротость неизлечима. Ладно, пусть мне будет хуже...
    Так о чём это я? А ну да... Озвучивание интуиции. Человек всегда знает, что ему делать в данный момент. Знает и всё тут. Но ежели он невротик, то слышать собственную интуицию отказывается. Всегда найдутся причины, чтоб увильнуть от очевидного. Психологические защиты - штука серьёзная. Но тем, не менее, бывает - успокоится человек, найдет на него awareness и он чётко понимает и проговаривает - вот оно, именно так и никак иначе. И тут важно действовать. Волю врубать. Понуждать себя четко следовать тому, что подсказывает интуиция. Повторюсь - мы в каждую секунду знаем, как делать правильно, и можем сделать только один-единственный правильный шаг. Потом второй правильный шаг, потом третий, ну и так далее. Если не врём себе, конечно.
    И тут интересная вещь. Если человек поступает верно, экологично-адекватно, то в такой ситуации не может быть никакой свободы выбора.  То есть,  конечно, есть, но... Вот как говорит сам Вовк: "Вот есть граната в руках, куда бросать есть, и ты можешь теперь или в трусы её засунуть, или ползти и бросить туда, куда нужно. Вот это и есть выбор. Когда твои "помидоры" уже на проводах: "Точно ведь, - взорвалась! Нет ли у меня других?". Вот это - реальный выбор, то есть, ты знаешь, что делать и ты выбираешь: делать или не делать, потому что делание требует от тебя интеграции."
    Ну вы понимаете? Какая уж тут может быть свобода выбора... То есть, если ты попёрся в трансформаторную будку, то не удивляйся потом... Тебя же предупреждали. Да и сам знал. Ведь знал же... Нафиг, спрашивается, попёрся против рожна? 

    В среде современных православных имяславцев существует устойчивое мнение, что философия была воцерковлена богословской деятельностью святого Максима Исповедника. Тем самым, насколько я понимаю, с точки зрения ономатодоксов, классическая античная философия, оплодотворившись благодатью Благой Вести, превратилась как-бы в некую непрерывную прямую линию, от иконоборческих споров к святому Григорию Паламе, с его учением о Божественных Энергиях и дальше, вплоть до XX века, к спорам об Имени Божьем. После скандального расхождения с варлаамитами, а в их лице и со всей западной философией, православное любомудрие, отряхнув с ног своих прах иконоборческих сомнений, с точки зрения нынешних ономатодоксов, стала медленно, но верно развиваться в сторону дальнейшего развития того, что Лосев называл абсолютной мифологией.
    Тем самым, повторюсь, почти вся мировая философия превращается в учебник по ересиологии. Еретик "бо се навыкоша" - Декарт, еретик Кант, еретик Витгенштейн, ну и так далее. К сожалению, я не могу похвастаться полнотой понимания всех богословских и философских тонкостей современного имяславия, однако, даже исходя из своего поверхностного ознакомления, могу сказать, что такая дерзкая точка зрения вполне убедительна и фундирована.
    "Бога не видел никто никогда; единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил". Насколько я понимаю, этим стихом из Евангелия от Иоанна явлена вся драма истории человеческого Понимания. В том числе и имяславческих споров. Воплощенный Иисус Христос, Сын Божий, по-прежнему, есть камень преткновения, о который спотыкаются многие, в том числе и философы, вроде бы далёкие от богословской проблематики.
    В чём суть проблемы? Дело вот в чём. Бог-Абсолют - предельная Цель философского познания, но... Бог - непознаваем в своей сути, сущности. "Бога не видел никто никогда..." Посему, возможен лишь некий таинственный апофатический диалог с Тем, кто за гранью всякого разумения и понимания.
    Следует сказать, что истоки философии диалогизма лежат, вне всяких сомнений, в недрах ветхозаветного иудаизма. Напряженные размышления Бубера, Розенштока-Хюсси, Левинаса, нашего Бахтина коренятся в вслушивании ветхозаветного еврея в немыслимый Глас трансцендентного "Ты".  Бог-"Кто" в Ветхом Завете не являет свой Лик, всегда оставаясь в апофатической запредельности. Поэтому для диалогиста естественно бежать всякой статики, подозревать любую статуарность в идолотворчестве и политеизме. Для диалогиста есть только процесс Священной Истории, как разворачивающийся Диалог человеческого "Я" и загадочного, таинственного Божественного "Ты", Диалог, который темпоральной стрелой направлен к эсхатологическому явлению Последнего Бога.
    Кроме того, если ухватиться за нить библеровской диалогики (совершенно очевидно тоже иудействующей), то можно попробовать утверждать, что и всё философское мышление античного Осевого времени также прикровенно является диалогическим, в том же контексте, который был заявлен мною выше. Да, язычники постоянно срывались в своём сознании в онтологические циклы, то гармонически-чарующие, то пугающе-тягостные, и вроде бы эсхатологический горизонт был для них закрыт, но... Осевое время породило экзистенциальный разлом Спорного, и оно-то и стало специфическим аналогом ветхозаветного онтологического диалогизма. Тем самым и в круге язычества появляется возможность для линеарной ниточки Истории.
    И вдруг, совершенно неожиданно для большинства участников диалогического потока Истории, воплощается Сын Божий! Сам запредельный, таинственный Бог субботы, "праздный" Бог, как Его называли язычники, вдруг входит в самые недра нашей истории и становится Человеком. "...единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил". Всё! Отныне история не может быть прежней, ибо в Историю входит Сам Хозяин Истории.
    Помните проповедь апостола Павла в афинском ареопаге? "Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашёл и жертвенник, на котором написано: "неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам..." (Деян. гл.17, с. 23).
    Итак, Бог воплотился ТЕЛЕСНО. Бог стал виден и осязаем, каким-то непонятным образом выйдя из своей апофатической Потаенности к нам, в наш мир. Но ведь Бог не перестал быть при этом Богом, таинственным и апофатичным. Как так? Проблема. Парадокс. Антиномия... И вот, с тех пор, как только человек своей мыслью пробует прикоснуться к этой обжигающей Загадке, он начинает понимать, что Христос - есть камень преткновения, о Который спотыкаются многие. Похоже, именно в этом вся жгучая соль христологических споров, растянувшихся на века, и не прекращающихся по сию пору.
    Не так очевидно, но та же проблема является краеугольной и во многих светских философских спорах. Я понимаю, что это очень смелое заявление, но я пока не ставлю перед собой задачу его обоснования. Для этого бы следовало написать целую книгу...
    Но вернёмя к нашим имяславцам. Пожалуй, главное обвинение, предъявляемое имяславцам их оппонетами - это обвинение в ходе мысли, якобы прямо приводящем к магизму и , хуже того, к политеизму. То бишь, ономатодоксия-де  приводит к прямому обожествлению слова, и тем самым, и вообще материи. Такое обвинение не лишено некоторого основания. В самом деле, многие почитатели Имени Божьего опасно близко подходят к черте, за которой начинается языческая магия, со всеми вытекающими. Причем, насколько я понимаю, некоторые из них прямо говорят, что "да, дескать, мы толкуем о некоей новой особой магичности, только не языческой, а новозаветной, христианской".
    В свою очередь, имяславцы обвиняют своих оппонентов, отрицающих Божественный статус Имени Божьего в явном или неявном иконоборчестве, прямо приводящем к отрицанию реальности Воплощения Сына Божьего. То есть приводящем всё к тому же доновозаветному иудаизму.
    Я хочу, чтобы читатели поняли меня правильно - я вовсе не желаю погрузить вас в пучины имяславческих споров, я сам в них пока не очень разобрался. Просто я хочу более-менее четко поставить проблему, имеющую безусловную сотериологическую важность.
    Итак, мы имеем две опасные крайности, между которыми колеблется богословствующая и философствующая мысль. Магический политеизм и доновозаветный иудаизм. Афины и Иерусалим. И где-то между ними пролегает тончайшая грань "золотой середины" халкидонской "нераздельности и неслиянности".

Придумал очередной неологизм - бывает беседа сократическая, а ещё бывает беседа ксантиппическая :)))))

Настроение сейчас - Намана

2.  Недавно спросил у Степанова: " Вот скажи мне любезный Толя, что первичней  - Пир Друзей или Спорное-полемос?" Отвечает : "Ну конечно Пир Друзей". Я ему: " А чё ж тогда мы с тобой и с Зайцевым постоянно спорим, а не просто, что называется, "члены друг другу сосём"? Ну и пребывали бы в совместном таком поэзисе! Нет же. Кипятимся, орём, спорим. Зачем это нам?" И тут он отвечает: "Не знаю. Надо подумать". Вот человек! Вот это я понимаю! Сразу, как диснеевский Плуто, в стойку встал, сразу проблемность почуял. Начал было заводить рака за камень, про два крыла одного целого, а но тут же повторил: "Это проблема... ".
    Он мне давно ещё рассказывал такую штуку. Закончил он значит своё диссер по философии и повёз его в Алма-Ату, к своему научному руководителю. В диссертации, как всегда, "всеобщая теория всего", чего-то там про инвариант, про треугольник Фреге, про эрлангенскую программу Клейна, про голографию чего-то, уж не помню деталей. Помню, что круто, лихо закручено. Ну так вот, а в Алма-Ате ему руководитель и говорит: "Братан, вот это вот не философия. Это всё натурфилософия, к настоящей философии отношение имеющее очень и очень косвенное. Отставь в сторону эту пургу, и займись стоящим делом - настоящей философией".
    Так что же это такое - настоящая философия? О-о-о... Это много чего. Там и про инвариант и про эрлангенскую программу Клейна... Но не в этом суть философии. Философия - это, прежде всего, полемос. Диалог-полилог про Начала. Разговор-спор о корнях всего. Я не знаю, как о философском диалоге говорить нарративом. Не обучен.        
    Попробую вещать чего-нибудь сбивчиво, вдруг хотя-бы приближусь к пониманию. Как я уже говорил, мы и просто слышим-то друг друга редко. Не хочем, как правило. Нафиг мне Другой, когда я сам у себя есть. Не, другой, конечно, нужен, но для утилитарных нужд. Свободные уши всякому нужны, эрос, опять же... Кто-нибудь скажет: " А вот мне интересны люди!" Зачем? Точно ли мы видим в другом чуждое нам Присутствие, или же только своё отражение, как царь Мидас золото? Мы в натуре удивляемся друг другу? Или всегда есть некое "зачем"? И наоборот - можешь ли ты почувствовать в чужаке брата, такого же, как ты сам? Равного тебе? Или Другой так и будет для нас адом? Доросли ли мы просто до Человечности? Можем ли мы, оставаясь честными, сказать: "Мой мир - это те, к кому я привык, и с кем не надо напрягать язык. А просто быть рядом, и чувствовать, что жив".
    Слушайте, какая гнида брякнула, что диалог - это обмен информацией? Кто эту бредятину выдумал? Наверно, Черчилль в 18-м году, больше некому :) Не, ребята, всё не так, всё не так, ребята... Мы же не ходячие аудиокниги, и наше общение - не файлообменник. Был такой гениальный советский мультфильм на стихи Юнны Мориц - "Большой секрет для маленькой компании". Помните? У каждого героя там была своя правда, своё маленькое истинное Место, свой гнозис, я б сказал. Но вот, видишь ли, не хватало им чего-то. Какой-то секрет во всём этом был... И вдруг они всё бросают, эти свои загородки, эти свои "понимания". И Секрет-то оказывается простой: "Ах, было б только с кем поговорить". Я считаю, это онтология. Это предельная цель. Кому говорю об этом - глаза по пять копеек! Ты чего, дескать, попутал? Некогда, понимаешь, болтать! Косить надо, как ежу из анекдота. Все всё про всё знают! Чё ж мы тогда в жопе такой?
    Так нафиг мы грузим друг друга? Мы ж не дети малые, нуждающиеся в образовании. Или дети? У меня ещё есть пару десятков вопросов, вы не расслабляйтесь. Что такое вот ЭТО? Вот этот мир-то, понимаешь. Или вот, например, почему надо любить, а не наоборот - дать кому-нибудь в переносицу? Или скажем, почему лучше диалог, а не философский журнал для детей "Грузилка"? А может достаточно просто чуйств? Типа сердце не врёт, все дела... Не понятно... Не знаю я. И вы не знаете. Только вы пока не знаете о собственном незнании. А давайте спросим! У кого? Да друг у друга! Но мы ж нихрена не знаем! Вот! Это и будет философский диалог.

    Как бы я жил без песен Гребенщикова? Точно был бы другим человеком... Его грандиозное творчество настолько плотно смешалось с тканью моей жизни, что отделить одно от другого, ну невероятно. Слов нет... Ну это целая жизнь, наверное... Вот пару-тройку историй:
    Помню, как впервые услышал Боба, ещё до перестройки, в году этак 83-м, 84-м. Опять же Джаз, храни его Господь, подсунул. У него старший брат постоянно слушал подпольный русский рок, имел плотные связи с Питером, и у него постоянно водились уникальные по тем временам альбомы. "Зоопарк", молодой Цой, "Странные игры" (помните? - "метаморфо'ЗЫ, метаморфо'ЗЫ!") и, конечно, "Аквариум". Куча каких-то редчайших (даже по сию пору) квартирников, каких-то нелегальных концертов в каких-то ДК, всё это на бобинах... И вот всё энто дело Джаз мне ставил с заговорщицким видом , поскольку вожделенного "мага" у меня тогда не было. И вот иду я, значит, по улице, одинадцателетний советский пацан, совершенно обалдевший, после первого прослушивания, а в голове крутиться: "друзья, давайте все умрём, к чему нам жизни трепетанье, уж лучше гроба громыханье и смерти чёрный водоём". Иду и думаю: " Нифига себе! Вот это музыка! Вот это песни! Неужели такие бывают на свете?!" Поразил меня тогда БГ в самое детское сердце, перевернул девственное советское сознание, зараза.
    А помните дурацкую эту "Ассу"? Это сейчас этот фильм - жалкое зрелище, а тогда! Так мы всё и чувствовали: "БГ - бог! От него сияние исходит." Первые же такты "Мы стояли на плоскости" немедленно вводили несовершеннолетних реципиентов в нехилую изменёнку. А "Город золотой" просто в оцепенение какое-то ввергал.
    Для себя сейчас карьеру Гребенщикова условно делю - до "Русского альбома" и после. До этого - гениальный щегол-пацан, бывший математик-ботаник, певший, как правило о том, о чём имел микроскопическое представление. Дао-шмао - начитался, понимаешь... Как там у Майка Науменко: " И кто-то на кухне привычно проповедует дзен". И тут вдруг "Русский альбом" - бац! Это вам не хухры-мухры... Во-первых, я думаю, что это лучший христианский альбом в русском роке. Гребенщикову удалось проникнуть в самую суть Православия, прикоснуться к какому-то важному нерву. И даже его последуещее "бунташество" там объяснено: "Не вменяйте мне ангелы это в вину. Не крутите мне ангелы хвост. Кто-то ж должен постичь Красоту в глубину, от Москвы до загадочных звёзд". А во-вторых, как я уже сказал, после "Русского альбома" Боб стал другим. Поврослевшим, мужественным, глубоким, по-настоящему трагичным. У него даже строй текстов поменялся, стал не таким математичным. Он стал Присутствовать, появилась Подлинность.
    Кстати, насчет его мнимого "буддизма". Одна тётька, героиня очередного тома "Хроник русской саньясы", хорошо знающая Гребенщикова, рассказывала в своём интервью Владу Лебедько: "Меня все так задолбали, когда спрашивали, как это Б.Г. стал буддистом, что я ему не очень давно позвонила и спрашиваю: "Ты что - буддист?" Он говорит: "Ты охренела что ли?" "Нет, - отвечаю, - меня просто все задергали!" Тогда Б.Г. с апломбом говорит: "Я - православный. Но я использую некоторые буддийские практики." Н-да, смешно...
    Вообще, надо сказать, я вижу со стороны минимум двух Гребенщиковых - один сидит в полулотосе перед интервьюером, отрешенно улыбаясь: " Да всё хорошо, всё прекрасно", или вещает чего-то просветлённое на "Аэростат-радио". А другой Гребень рвет и мечет в своих песнях, стенает с русским трагизмом: " - А я, брат боюсь. - А, ты брат, на бойся! Принесло дождём, унесёт по-утру. А если я умру, ты не беспокойся. Просто потерпи, станет легче к утру". Дальше некуда, дальше дно... Наш человек! Впрочем, оба милы моему сердцу.
    Вспоминаю, как оно бывало - соберёмся с братвой, гитары, водка и понесла-а-а-сь... "Аделаида", "Песни Вертинского"... Или Вадька Акул, каратист-IV дан, братское сердце, берёт гитару и откашлившись, "Бурлака" заводит. Джаз подпевает, Джо-шешеанец на губной гармошке наяривает, я ритм выстукиваю... Стёкла дребезжат, соседи вешаются. Кайф! Поразъехались все, блин... Надо будет как-нибудь собраться, да по-новой! Ещё поди не разучились водку-то пить?
    А "Капитан Воронин" долгими сибинскими вечерами, при свете керосинки? Купол ночи с мириадами звёзд, срывающимися вниз от тесноты на небе... Ночные горы, ухающие и стрекочущие своей загадочной живностью...
    Или вот друзья расказывали, как наши богатые кенты-нефтянники выписали себе на вечеруху весь "Аквариум". Ну, пробашляли, естественно, сколько надо, все дела-волоса, салаты-мулаты. Петь Гребенщиков отказался, поэтому всё превратилось во вдохновенную пьянку с участниками группы. Кстати, пить БГ тоже отказался, просто присутствовал, как свадебный генерал, поедаемый обожающими взглядами нефтянников. Потом, через пару лет, он, при случайной встрече: " А, казахи! Помню, помню, ну как же!" Хороший он дядька.
    Любимое занятие почитателей "Аквариума" - бухтеть: "Вот, дескать, БГ исписался. Последний альбом - ну полное говно! Вот позапрошлый - другое дело." И тут вдруг - хрясь! Выходит новый альбом. И все выпадают в осадок, белый и творожистый, от невероятной крути нового детища Великого и Ужасного. Гребенщиков не устает, он всё растёт и растёт, как Белое Древо Валинора. Вот ждём-с "Лошадь белую" в декабре, поди раскайфуемся...
    А как стареет дядька! Только матереет и матереет, скоро бородища до пояса будет. Да уж, рокеры - это вам не попсари какие, с растянутыми от пластики рожами, с силиконовыми губищами, рокеры-то умеют стареть, являя собой похвалу годам. Давай Борис Борисыч, живи дольше, не вздумай ласты склеить, живи до упора, нам на радость!

P.S.  Когда вышел "Пси", я немного увлекался учением Гурджиева (ну вот было такое дело). Даже чего-то мутил там из практик - отслеживание автоматизмов, работа с дыханием, даже вникал в его водородную математику. И тут вдруг появляется песня " Маша и медведь". И как-то так наложилось одно на другое, что с тех пор, хоть кол мне на голове тешите, эта песня для меня чётко гурджиевская - "спящий всё равно не проснётся", "те, кто легче воздуха всё равно с нами", "есть грань за которой железо уже не ранит", "скажи, что им будут звонить", ну короче, почти весь набор дяди Гоги... Вот такой вот автоматизм :))))

P.S.S.  OkSun_a, спасибо за вдохновение :)

1. Зачем философы книжки пишут? Ну не дурачки ли? Только время тратят, своё и чужое. А я зачем всё это пишу? Ответ очевиден - потому что кретин. Пишу, а у самого слюна на клавиатуру капает. Одно успокаивает - я не одинок в своём дебилизме. Работа у нас, у людей такая - грузить друг дружку. Тут штука ведь в чём... Всё дело в эросе. Щас я вам всё это дело кратенько размаячу, в порядке бреда, так сказать.
    Каждый из нас, прежде всего, тупо есть. Мы живём себе, жрём, срём, размножаемся и помирать не хотим. Это всё понятно и вызывает лишь уважение. Я сам пока таков. А ещё мы любим. Тянемся друг к другу. Всей этой аптекой заведует специальная сила в нас - эрос. Вожделение, желание быть. То, что нас прёт. Что только об этой силе не говорят, как только не называют. Об этом Фрейд, опять же, Платон, типа... Но всё просто, как три советских рубля. Так вот: из района попы, как говорят тантристы, или из живота, как говорят китайцы, или же из нижней части сердца, как говорят другие, бьёт в нас ключ этой самой силы, поверх всякого разумения , толкая нас быть. И быть не в убытке. Это она заставляет нас экспансивно расширять себя, превращая всё, до чего мы можем дотянуться, в себя родных. Полагаю, этот вселенский эрос одинаков для всех живых существ. От инфузории-туфельки до академика РАЕН.
    Но тут важная штука. Эрос не видит себя, он весь направлен на то, что вне него. Вообще, самая элементарная оппозиция в этом мире - это "одно" и "другое". Таки вот, одно эротически стремиться к другому. Зачем, спрашивается? Тут обыкновенно два варианта. Вариант намба уан: слиться. Вариант намба ту: слить (естественно, "слить в тёмную"). Что значит это всё? А вот: субъект пред-полагает, ставит перед собой внешнюю себе цель и стремиться к ней. Зачем? Чтобы познать. Понимаете? Познать, вообще-то, это просто совокупиться. Что телесно, что ментально - это неважно. Обращали внимание, как говорят маленькие дети: "Я так тебя люблю, что хочу съесть"? А объятия? Разве это не буквальный образ слияния? Я уж не говорю о секесе... Итак два варианта - поиметь или отдаться; сожрать или быть сожранным. Это всё просто модусы осуществления эроса.
    Дерзну утверждать такое: неважно, кто сильней окажеться, а кто скушан будет. Это всё путь к смерти. Такой эрос постоянно норовит обернуться танатосом. Объясню. Ежели субъект своей экспансией захватывает, в порыве Воли к власти, объект, подминая его, то в оконцовке субъект просто остаётся один. И тогда логически неизбежно последнее - растворения в себе своего существования, своего бытия. Субъект тогда просто обязан схлопнуться, превратившись в неразличимую едИницу. Всё. Капут.
    Но если побеждает не фаллическая интенция, а оргиастически-вагинальная, то амба наступает ещё быстрей. Полностью отдавшись внешнему, субъект оказывается захлёстнутым океаном объектного. Объект-то останеться, а вот субъекта уже не будет. Всё. Дырка от бублика.
    Естественно, я описываю некие мыслимые пределы. Но вся эта кухня просвечивает в реальности житейского моря. Экспансия фаллоса и поддатливость вагины. Vagina dentata и раб Приап. Все эти страшненькие джуки-пуки заметны как в нашем повседневном общении, так и в "духовке". Отгадайте с трёх раз, кто там с чем сливается... Всё это понимали уже неоплатоники: адепт стремиться познать отстоящее от него ПервоЕдиное, и когда цель достигнута, то "хороводы богов остаются у человека за спиной". Отождествившись с ПервоЕдиным, человек уже ничего не знает, теряя необходимую для всякого процесса познания дистанцию. Познав, он уже ничего не знает. Такой вот языческий аналог учёного незнания. Ну ладно, отвлёкся я на этих греков. У всяких эзотериков с буддистами, впрочем не лучше. Ну да ихое дело. Кому нравиться попадья, а кому свинной хрящик.
    Блоггеры! Обратите внимание - как мы общаемся. Посылаем друг другу этакие проективные посылочки под никами. Открываешь, а там бонба... Биг бадабум! Ой! Но мы ж не со зла... Ну как не просветить собеседника собственными познаниями о том, "как оно всё на самом деле". Мне всё это напоминает внешнее пищеварение у некоторых насекомых. Только не кипятитесь, пожалуйста. Я сам пока таков.
    Но не всё так плохо. Мы живём в мире Человеческого. Я уже говорил, мы маленькие дети, которых вывели в ржаное поле над пропастью, и бросили одних. Мы устраиваемся, как можем. И это вызывает лишь уважение. Но... Поймите - наша человеческая природа больна, расшатана и разболтана. Нас, как маятник, колбасит от неслиянности к нераздельности. Единицы из нас обретают духовную устойчивость в золотой середине.
    Но, вообще-то, я хотел просветить вас насчет диалога. Типа, зачем философы книжки пишут. Сбивчиво это, конечно, но ведь "так оно всё и есть на самом деле". Н-да-а-а... Придеться ещё одну телегу толкать...

Продолжение следует...

Использована фотография Рауфа Мамедова "Бог да, Бог взял", из цикла "Игры на подоконниках". Взята с сайта azeri.ru

    С чего начинается философия? Или так - нахрена она сдалась? Зачем люди тратят силы, время, сидят с умным видом - пялятся в книгу, или чего-то там спорят, как ненормальные? Нет, чтоб пойти пивка для рывка, или с тёткой какой зависнуть, или в асану усесться, или нищим помочь... Короче делать что-то. Общественнополезное. Типа, скока можна болтать-то вот это! Ан нет... И длится и длится и длится...
    Да неужели ж это непонятно? Нет никакой специальной академической мудрости, нет никакой книжной философии, которая объяснит - как оно там на самом деле. И никакое воспитание и образование сами по себе не помогут... Тут другое...
    Философия начинается с того, что человека вдруг, внезапно вырывает что-то из будничной круговерти. Он вдруг останавливается, ошарашенно оглядывается и чешет репу: "Что это такое - вот это вот, вокруг меня? Какого хрена?! Что это такое всё?!" В этот момент он чувствует, как он стал как-бы чужим в этом мире, смотрящим на него как-бы со стороны. Уверяю вас, это не то же самое, что пресловутый Наблюдатель, хотя и похоже. Тут другое... Это радикальное удивление миром. Человек ясно понял, что он ничего не понимает про мир, про жизнь. Человек просто вопросительно видит мир и себя посреди него, обалдевшего и озадаченного. При этом возникает пугающее, по-началу, ощущение одиночества; всё что до этого делало мир понятным, вдруг отлетает "за спину", в какой-то неактуальный фон. Зачем-то люди куда-то спешат, чего-то суетятся...
    Бывает по-другому. Случается трагическое. Какая-то жизненная травма. Человеку очень плохо, и вдруг его прорубает - "Что это такое всё?! Почему я здесь?! Нафиг мне-то это надо?! Стоит ли мне воообще жить в этом мире?" И он отрешенно глядит на чуждую, пугающую красоту мира, которому плевать на человека.
    Так случается "философская ситуация". Философская точка отчёта. Это она и есть. Удивлённое вопрошание человека о мире в целом. И обязательно на фоне отказа от привычных "само-собой-разумеемостей". Иначе это не философия, что угодно, но не она. Это тяжело и непросто - устоять в этой как-бы пустоте, немедленно не побежать за первой попавшейся идеей-"объяснялкой", закрыв тем самым для себя распахнутость мира. Теперь, отсюда, из этой точки только самому, никто за тебя этого не сделает... Иначе опять сон...
    Вот так, я уверен, оно всё и было в Осевое время. Сейчас я думаю, что это было само Провидение: люди стали просыпаться, одномоментно и везде. Люди открыли глаза души и увидели, что они одни в этом потрясающе красивом мире. И все задали одни и те же вопросы, простые и человечные.
    Но ответы были очень разные, вы же помните... Все они вызывают по-своему уважение, ведь за них заплачено человеческим Присутствием. Но... странная штука... Люди стали городить философские системы - объяснять мир. Мир - это то, мир - это сё. Причем любопытно, в поисках наощупь смысла, большинство стало оглядываться назад, в мир мифа, мучительно пытаясь рассмотреть Золотой Век, человеческий Дом, именно там. Как если бы они опять захотели заснуть, отдавшись во власть самоочевидностей Традиции. Но семена сомнений и озадаченности были брошены, человеческое никогда уже не станет прежним, постоянно, спирально возвращаясь к началу, к этой пугающей прорехе удивления и личностного вопрошания, в которой только и рождается истинная, неподдельная философия.

Чевой-то обленился я. Временно надоело собственные слова сочетавать в тексты. Несколько дней назад нашёл в Сети хорошую статью, её и предлагаю вашему вниманию. Статья взята отсюда .

А. Л. Анисин:
Синергийная соборность бытия мира

Исходным пунктом философии всегда является некое «впадение в философскую ситуацию». Смысл этой ситуации заключается в том, что человек встает на край своей обыденности перед лицом необычайности бытия как такового. Эта ситуация, в которой рождается вопрошание о сущности и смысле бытия, возникает благодаря выдвинутости человека в Ничто, благодаря выступанию человека из границ осмысляемого бытия, – только так бытие может быть поставлено под вопрос.

Первое, что происходит в этом случае, – мир, повседневно обступающий человека бесконечно и сплошно простирающейся плотностью, обнаруживает свою разомкнутость. «Сквознячки небытия» пронизывают все пространство человеческой жизни, мир человека «негерметичен». «Как верно то, что мы никогда не схватываем все сущее в его безусловной совокупности, так несомненно и то, что мы все же нередко видим себя стоящими посреди так или иначе приоткрывшейся совокупности сущего. Охват совокупности сущего, собственно говоря, по самой своей природе отличается от ощущения себя посреди сущего в целом. Первое в принципе невозможно. Второе постоянно совершается в нашем бытии»[1]. Эта вот «совокупность сущего», охватить которую невозможно в принципе, но стоящими посреди которой человек обнаруживает себя постоянно, – это «сущее в целом» называется по-русски Мир.

Мир есть первый предмет философии в той мере, в какой вообще возможно деление предмета философии на предметы и насколько вообще возможна очередность этих предметов. Посреди «совокупности сущего», в «просвете бытия» одновременно с проблематизацией мира и именно вследствие ее для человека делается возможным и необходимым обращение к пониманию собственного бытия и сверхбытия Абсолютного. Прежде чем по-настоящему встретиться с самим собой и с Богом, человеческое существование встречает на своем пути мир. Именно из этой встречи один на один лицом к лицу с миром и рождается то удивление, которое есть «начало философии».

Чтобы достичь таких результатов, индусам требуются годы тренировок. Красным цветом обведено: "...поза требует значительных усилий шеи, плеч и спины, требуются долгие годы тренировок... Не предпринимать без контроля со стороны!"

Нашим же это по силам всего за час...

    Вообще, писал я уже об этом. Но можно и повторить такие вещи. Трудна жисть поэта, непроста жизнь сознания. Много в голове всего. Я бы даже сказал "всех". Сублишности всякие, понимаешь... Внутренний диалог опять же... Тема большая, огромная, напрямую связана и с сотериологией и с бытом. Биг-бытом, как говорит один мой друг. Покушав борща, маринованных груздей и прочитав последний пост Эдульвейса , я подумал (или не я? короче, подумалось) - а чё бы мне тоже пост не накатать про "богатый внутренний мир"? Это я щас у кого спросил? Шучу, шучу. Однако писать развернутый постяру, со ссылками, отсылками и рассуждениями, мне лень. Надоело "супонить и помпонить". Кому интересно, берите книги, открывайте "Яндекс", читайте. А я лишь "кратенько, минут на сорок, дольше, думаю, не стоит". Так вот:
    Кто первый назвал субличности "субличностями" я не помню. Ассаджиоли, наверное, или другой кто из гуманистических психологов. Хотя, наверно, ноги от Гурджиева растут. Неважно. После этого понеслось, закрутилось... НЛП, понимаешь, эриксоновский гипноз, все дела. Кто об этом только не писал и не работал с этими самыми... Модничающие эзотерики-путейцы, нью-эйджеры всякие, так вообще, паром писают от этого неоанимизма. Хотя, надо сказать то, что "Я" не одиноко у себя дома, в сознании, об этом, так или иначе, говорилось давно. Веками. Люди давно заметили, что в голове у нас проходной двор. Разные были термины - духи, идеи, эйдосы, ангелы, категории, понятия, трансцендентальные схемы, устойчивые психодинамические паттерны (о, как!) - все эти слова об одном и том же феномене. Мы не одни. Но раскручивать всё это духоведение, на ночь глядя, я не стану. Потом, если получится. Хочу лишь вывесить краткую классификацию методов взаимотношения с этими, скажем так, существами-мирами. Ну вот, примерно так:

1. Ситуация - "бардак в голове". Обычное наше состояние - слабоконтролируемый дурдом в голове. "Ум-обезьяна" и всё такое. Ребёнку ясно, что задача большинства субличностей отождествиться со всей полнотой нашего сознания, растолкав остальных, и добраться до нашего двигательного центра. Из-за этого, собственно, и весь сыр-бор. Субличность захватывает место "спикера", начинает принимать решения и главное - толкать тело к поступкам. В радикальных случаях это даёт буквально шизофрению. "Множественные умы Билли Миллигана" многие читали, я думаю. Одно успокаивает: в головёшке у нас - внутренний диалог-спор, переходящий в гражданскую войну, полноту власти захватить не так-то просто. Ну и, кроме того, есть "Я" - тот, про кого написан мой паспорт.

2. "Царь в голове". Ну это понятно. Избирается единственная идея, связанный с ней единственный паттерн поведения и вперёд, с песней. Ну тоже, по-своему, целостность сознания... Правда на почве моноидеи и идеологии. И чревато паранойей. А так всё нормально.

3. "Пустота в голове". Ну это йога. Полная остановка внутреннего диалога, изгнание всех смысловых жильцов сознания долой. Но йога, как известно, бывает разная - йога Патанджали, тантрическая йога, буддийская йога. "Йога Майсорского дворца", опять же :)) Но, в принципе, если отрешиться от различий, то идея такова (именно идея, кстати): раз в сознании бардак, значит поступим радикально - всех вон. Очистим , так сказать, Пурушу от Пракрити. Таким образом, якобы достигается девственная самотождественность сознания. Н-да, некоторые верят... Но простите, чистота сознания от пред-рассудков - это тоже пред-рассудок. Ладно, ихое дело, как говорят кержаки.

4. "Ветер в голове". Это про дон Гуана и Карлоса Костоеду. Правильней было бы сказать словами индейцев нагуа - "ветер и ночь". Внешне кастанедовщина очень похожа на предыдущий пункт. Тоже остановка внутреннего диалога, какая-то там целостность, все дела. Но предельные цели (по-крайней мере, озвучиваемые), мягко выражаясь, немного разные. Насколько я понимаю, воинов Абсолютной Свободы (естественно, с большой буквы) интересует внешняя реальность, нагуаль. ОВД и "сон про не сон" это лишь средства для достижения бессмертия и свободы в энтом мире, в котором доморощенные маги плануют, аки серфингисты, гонять (или гнать?) по энергетическим волокнам Вселенной до морковкиного заговения. Ну не знаю... Как говорил один умник: "ЛСД подтвердит вам всё что угодно". В то что, "третье внимание" лишь предмет веры, верить нагуалисты категорически отказываются. Они, видите ли, верят не веря. Ну ладно, что ж теперь, светящиеся коконы, так светящиеся коконы. Ихое дело. Одно только удивляет - почему мало кто упоминает о том, откуда пресловутые "новые видящие" берут энергию для перехода в "третье внимание"? Но это так, к слову пришлось.

5. "Вече в голове". Ох, граждане дорогие, это про философов, столь милых моему сердцу. Буду совсем краток. Тут изюм вот в чем: на почве идеи полноты-всеединства, философ пробует из разброда и шатания, царящего в уме, создать то, что древние римляне называли "res" народа. Res-publica. Дело народа. То, что касается всех. Делается это примерно так: смысловое содержание сознания не изгоняется, а просто "подвешивается". Греки называли это "эпохэ", Гуссерль - "феноменологической редукцией". И затем, спокойненько, с чувством, с толком, с расстановкой, устраивается из противоречивого хора голосов народное вече, круг тинга. То есть гуссерлевское "назад к вещам" можно интерпретировать и как возвращение к "thing", которое этимологически родственно "ding". Короче, тоже, что и римское "res" и русское "дело". Появляется какая-то идейка, хвать её за шиворот и на обсуждение. На рассмотрение и на суд. И в этом смысле внутренний диалог, внутренняя речь, как говорил Платон, это собственно и есть мышление, как таковое. То есть у греков буквально: диалектика - это разговор-спор с внутренними собеседниками о Началах. Гераклитовское "распря - отец всего" помните? Во-во...

6. Православно-христианская метанойа. Изменение ума. Вот это уже серьёзно. Это уже область чуда. Метанойа - это не просто раскаяние в своих грехах, это при помощи Бога, буквально переворачивание ума, из которого исчезает, рассыпается всё лишнее, наносное, ненужное. Ум кризизно становиться светлым простором, готовым приять благодать Христа. Ладно, да будет это почтено молчанием.
Ну вот как-то так, друзья. Ну так с кем вы, деятели культуры? Делать выбор будем?

Семён Файбисович. "Портрет Льва Рубинштейна". Холст, масло.

После прочтения ЛЮБОЙ оккультной литературы, возникает характерное непосредственное ощущение - как-будто измазался в какой-то слизи.