Московский Центр Карнеги  

В прошедшие с момента распада СССР 25 лет состояние российской экономики и методы ее преобразования были предметом большого количества спекуляций и поверхностных суждений и в России, и за рубежом. Эта «война заблуждений» стала одной из причин того, что Россия не только упустила 25 лет и несколько уникальных возможностей для экономического и технологического прорыва, но и по своему политическому и экономическому укладу вернулась к состоянию, близкому к началу XX века. Основной проблемой стало предельное упрощение взгляда на статус и перспективы российской экономики, наивность и примитивность большинства предлагавшихся в течение этих лет подходов к управлению и анализу ситуации. Реальная картина всегда была намного сложнее, и увидеть ее можно, только всесторонне разобравшись в достаточно сложном сплетении внешних факторов и внутренних интересов.

Особенности российской экономики последних 25 лет

• К концу 80-х годов XX века экономика СССР окончательно потеряла управление — из-за внутреннего дисбаланса и негибкости плановых методов хозяйствования в условиях социалистической системы собственности. Вместе с тем в наследство от СССР Россия получила не только огромные минеральные ресурсы, но и развитую инфраструктуру и большой объем неэффективных, но функционирующих промышленных активов.
  
  
   
  

   

  
   
• После 1991 года система функционирования экономики быстро менялась, но демократические институты при этом не были сформированы.
   
• В XXI веке Россия пережила классическую «голландскую болезнь», усугубленную централизацией власти и собственности и отсутствием демократических институтов. Однако за то время, пока цены на углеводородное сырье были высокими, страна сумела накопить достаточно резервов, чтобы сегодняшнее падение цен на нефть и относительная международная изоляция страны не стали причиной экономического краха.
   
• Все основные экономические факторы и даже имеющиеся ресурсы управления сегодня либо негативно влияют на экономику России, либо просто не могут обеспечить ее рост.
   
• Внешнеполитические факторы, прежде всего санкции, вторичны, малозначимы и не оказывают на экономику существенного негативного влияния, несмотря на то что власть в России активно использует их как оправдание экономических проблем.

Основные выводы и прогнозы

• В 2017 году не стоит ожидать от российской экономики существенных сюрпризов — как негативных, так и позитивных. В базовом сценарии не просматривается ни катастрофических экономических, ни радикальных социальных процессов.
• Самым слабым звеном в ближайшие годы будет российская банковская сфера.
• Существуют и другие «слабые места», в которых могут произойти изменения катастрофического характера.
• Ответить на экономические вызовы правительство России решило не попыткой реформирования экономики, а курсом на удержание уровня дефицита бюджета в краткосрочной перспективе на приемлемом уровне, в том числе за счет перспективы долгосрочной. Меры в основном направлены на рост налоговых сборов и сокращение обязательств бюджета. Эта стратегия находится только в начале своего естественного пути развития: 2017 и 2018 годы, скорее всего, будут ознаменованы точечным ростом налогов и сборов и мягким сокращением бюджетных расходов. Но с 2019 года рост налогов ускорится, начнется активное наращивание внутреннего государственного долга и ограниченная эмиссионная подпитка бюджета.
• Весьма вероятно, что правительство пойдет на значительную эмиссионную программу с параллельным закрытием трансграничного движения капитала, ограничением валютных операций и контролем за ценами. Однако этого не случится до президентских выборов 2018 года и вряд ли случится до 2022–2024 года.
• Экономика России не уникальна — «голландская болезнь», пережитая ею, имеет вполне типичные симптомы и последствия.
• Россия пока далека от экономического краха и потери управляемости, но медленно движется в их сторону. Если удастся избежать катастрофических сценариев, связанных с ошибками руководства или внешними факторами, у России есть экономический запас прочности на срок от шести до десяти лет и более; затем вопрос будет стоять о необходимости срочных решительных изменений для сохранения целостности и управляемости страны. Однако, судя по общественным настроениям, такие изменения, скорее всего, будут включать в себя ужесточение контроля, дальнейшую национализацию, закрытие экономического пространства и упрощение экономической структуры.

ВВЕДЕНИЕ. МОЖНО ЛИ ВЕРИТЬ СВОИМ ГЛАЗАМ?

Количественная оценка показателей российской экономики упирается в условность систем изменения различных параметров и точность данных, которыми мы располагаем. Данные до 1991 года вообще сложно признать значимыми, так как статистика времен СССР формировалась по совершенно отличным от современных принципам, вела измерения в искусственно оцениваемой валюте и в экономике регулируемых цен. После 1991 года статистика стала более адекватной, но существенные вопросы к ней все равно остались.

Основным вопросом оценки ВВП России всегда была доля теневой экономики, причем не только в прямой форме (не учтенные официально заработки и прибыли).

В частности, сильно искажала статистику практика искусственного ценообразования — завышения цен на государственные поставки и подряды. По строительным подрядам завышение цен составляло и составляет, по разным данным, от 20 до 50%. По поставкам сложного технологического и потребительского оборудования — до 200% от реальной цены1. Очень распространена была и практика частного искажения цен на ввозимые товары с целью уплаты более низких пошлин2, на оказанные услуги с целью снижения НДС, на вывозимые товары с целью снижения выручки и неуплаты налогов на прибыль и проч.

Доля неформального бизнеса в России в 1990-х годах, по некоторым оценкам, превышала весь размер официально зарегистрированного бизнеса. К 2013–2014 годам эта доля, по официальным же данным, сократилась до 10% экономики. Однако неизвестно, как проводились официальные измерения неофициального бизнеса3. Зато в 2014 году Росстат сообщил, что существенно пересмотрел методику и значительно увеличил долю неформального бизнеса в ВВП4. Благодаря этому, а также включению экономики Крыма в расчет ВВП 2014 года, по официальным данным, даже вырос, правда менее чем на один процент.

О таких показателях, как средние доходы домохозяйств (в целом и по индустриям или регионам), достаточно сложно судить по следующим причинам.

В России, из-за запретительных сборов с фонда заработной платы и налогообложения зарплат и доходов начиная от нулевого уровня, большая часть выплат маскируется под другие формы финансовых операций либо производится из неучтенной наличности5. Доля наличного оборота в розничной торговле в 2014 году превышала 80%, 30% жителей не имели банковских карт6, а количество наличных рублей в обращении за последние 14 лет выросло более чем в 45 раз7.

На оценку среднего дохода домохозяйств и равномерности его распределения влияет также факт массового фиктивного трудоустройства граждан8.

Непросто оценивать в России распределение расходов бюджета: более 30% этих расходов засекречено9. Традиционно считается, что засекреченные статьи бюджета используются на финансирование оборонно-промышленного комплекса и других силовых ведомств. Но есть косвенные свидетельства того, что диапазон их использования существенно шире.

Даже резервы, сформированные правительством, бывает непросто оценить: несмотря на то что их состав публикуется, многие статьи непрозрачны, а некоторые (как, например, деньги, переданные Внешэкономбанку) с большой вероятностью представляют собой невозвратные кредиты.

Сложности вызывает и оценка единиц измерения: за 2000−2015 годы (см. ниже) рыночный курс доллара США к рублю колебался относительно расчетно-инфляционного курса в диапазоне от примерно 140 до 60%. Если бы ВВП России, например, за 2013 год был пересчитан в доллары не по рыночному курсу, а по расчетно-инфляционному10, сумма 2,1 трлн долларов превратилась бы не более чем в 1,4 трлн. Последовательный взгляд на события российской экономики с учетом такой волатильности рубля относительно своей справедливой стоимости должен скорее говорить не о падении ВВП России в 2015–2016 годах, а о неадекватном его завышении в 2005–2013 годах из-за переоценки рубля.

Большая проблема существует в России и с применением коэффициента паритета покупательной способности (ППС) к экономическим показателям. Проблема не только системная, но и индивидуальная: в России существенно искажены цены на коммунальные услуги, изменчивость цен на одни и те же товары и услуги в разных регионах достигает сотен процентов, потребительские корзины для разных слоев населения в силу высокого расслоения имеют совершенно разный состав. Официально принятые уровни ППС, превышающие 300%, вряд ли могут адекватно отражать сравнительные уровни цен в России и США. Достаточно вспомнить, что более половины потребления россиян составляет импорт, цены на топливо в России и США сегодня примерно одинаковы, цены на недвижимость сопоставимы, а по целому ряду продуктов потребительского спроса (продукты питания, одежда, предметы быта, бытовая техника, автомобили и проч.) цены в России по отдельным товарам оказываются выше, чем в США.

Все эти издержки количественных методов нам придется учитывать, анализируя экономику России. Необходимо помнить, что результаты анализа будут лишь настолько точны, насколько это позволяют данные.

БЕНЗОКОЛОНКА В ПЕРИОД БУМА: ЭКОНОМИКА РОССИИ В 2000–2013 ГОДАХ

Экономика России за последние 15–16 лет пережила классический ресурсный цикл и «голландскую болезнь» — явления банальные и хорошо изученные. К 2000 году Россия подошла с крайне высокой концентрацией активов в государственной собственности и в руках ограниченного круга частных лиц, практически на 100% получивших эти активы из рук государства в обмен на управляемость и лояльность.

Власть после конфликта между президентом и парламентом в 1993 году практически полностью перешла в руки президента и его администрации, сделав парламент в лучшем случае совещательным органом, а партии, в нем представленные, — лояльными президенту в обмен на экономические возможности. При этом в стране так и не сложились институты независимой судебной власти, законы все еще были архаичны, противоречивы и неэффективны, защита прав собственности, инвестиций, защита от изменений законодательства и прочие атрибуты снижения рисков предпринимателей не работали. Страна только что пережила дефолт по внутреннему долгу и шестикратную девальвацию своей валюты к доллару США11. В этих условиях в обществе был высок запрос на реформы, который поддерживался властью, не видящей другого выхода из экономического кризиса.

Повышение цен на нефть в начале века привело к быстрому росту бюджетных доходов и выручки секторов, занятых в добыче, транспортировке и переработке природных ресурсов, и позволило власти отказаться от стимулирования процесса расширения налоговой базы через реформы.

Рост благосостояния граждан, явившийся следствием пролиферации нефтяных доходов, быстро создал и у общества, и у инвесторов иллюзию правильности и эффективности правительственной политики.

С другой стороны, благодаря возможности12 контролировать нефтяные потоки власть консолидировала непрямой контроль за углеводородной индустрией, банковским бизнесом и через них — за всей экономической и политической жизнью страны. Это оказало негативное влияние и на развитие любого ненефтяного бизнеса, и на эффективность экономических и бюджетных решений, и на приток инвестиций в страну.

Фактически к 2008 году бюджет России на 65–70% состоял прямо или косвенно из доходов от экспорта углеводородов13, 14, а корреляция темпов роста ВВП, доходов федерального бюджета и размеров резервов с изменениями цены на нефть достигла 90–95% (см. таблицы и графики). На этом фоне рубль за счет массивного притока нефтедолларов оказался значительно переоценен — в 2006–2007 годах его рыночный курс превышал расчетный инфляционный на 35% (см. график). На экономическое развитие России оказывали влияние три негативных фактора:

1. Власть в своем стремлении к контролю за финансовыми потоками15 невольно ухудшала инвестиционный климат, отказываясь от защиты прав инвесторов и предпринимателей и даже дискриминируя их. Это привело к сокращению потока инвестиций, удорожанию денег, снижению предпринимательской активности и постоянно растущим потерям финансового и человеческого капитала — из России было выведено более 1 трлн долларов, лучшие бизнесмены и профессионалы уезжали из страны16.
    
2. В первые же годы роста нефтяных цен на правительственном уровне было принято решение о стерилизации дополнительных прибылей бюджета в резервы. Эта политика, которая вполне оправдала себя в моменты кризисов 2008 года и 2014−2015 годов, создав возможность для смягчения бюджетных последствий, тем не менее увеличивала стоимость привлечения бизнесом денег. Вследствие этого привлекательность инвестирования снижалась, а формирование капиталоемких или медленно развивающихся областей становилось практически невозможным.
    
3. Неэффективность несырьевых секторов экономики, низкий уровень инвестиций, гипертрофированный государственный сектор и переоцененный рубль привели к 2007−2009 годам к такому уровню имущественного расслоения населения, что правительство уже не могло его игнорировать. Перед лицом падения своей популярности власть приняла решение пойти на популистские меры, направленные на необоснованный рост зарплат в государственном секторе и социальных выплат. Эти меры, получившие отражение в так называемых майских указах президента, вместе с сохраняющимися высокими налогами на компании и социальными сборами с фондов заработной платы резко завышали себестоимость продукции, делая внутреннее производство нерентабельным.

В результате на фоне общего роста доходов — за счет экспорта углеводородов и опережающего роста потребления — Россия деградировала практически во всех областях экономики, так и не создав конкурентной производительной сферы. В российском ВВП до 20% заняла добыча углеводородов; до 30% — торговля17, гипертрофированная из-за огромных за счет нефтедолларов потоков импорта; около 15% — внутренний рынок энергии и инфраструктура; еще 15% пришлось на государственные проекты; 9% составила доля банковской сферы. И наконец, не более 10% ВВП к 2013 году относилось к сфере независимых услуг и нересурсному производству. К 2014 году, по данным Росстата, доля импорта в области средств производства в России достигла 85−95%, в области товаров народного потребления — 50−70%.

На это наложилась неразумная социальная политика: рост доходов населения опережал рост ВВП даже с учетом нефтяной составляющей. В 2013 году на фоне пиковых цен на нефть рост ВВП составил всего 1,3%, причем инвестиции сократились на 0,5%, капитальное строительство — на 1,5%, экспорт — на 0,8%. На фоне инфляции в 6,5% заработная плата в реальном выражении выросла на 11,9%, торговля — на 4%, импорт — на 1,7%, стоимость государственных коммунальных услуг — на 8%18.

Бюджет стал работодателем для 30% трудоспособного населения, приняв на себя непомерную нагрузку. Три пенсионные реформы фактически провалились из-за нерешительности власти и неготовности отказаться от социалистических принципов социального обеспечения, и на 2015 год дефицит Пенсионного фонда России составлял около 15% доходов федерального бюджета (примерно 3% ВВП). Вдобавок бюджет был перегружен амбициозными неэффективными проектами и гипертрофированными затратами на оборону и безопасность, а расходы бюджета сильно увеличивались не только потому, что деньги тратились неэффективно, но и из-за высокого уровня коррупции.

По данным Минфина РФ, в 2014 году доходы от внешнеэкономической деятельности составляли 38% доходов федерального бюджета. Поскольку доля несырьевого экспорта в 2014 году, по данным Госкомстата, составляла около 8% (но при этом вывозные пошлины по несырьевым товарам ниже примерно в два раза), можно заключить, что федеральный бюджет на 35,4% был наполнен напрямую за счет экспорта углеводородов.

Кроме того, налоги, сборы, платежи за природные ресурсы, кроме налогов на внешнеэкономическую деятельность, составляли 20% бюджета, а акцизы и прочие налоги на ввозимые товары — 13%.

НДС, полученный при продаже импортных товаров, которые, как уже указано выше, закуплены на 92% на средства от экспорта сырья, составил еще 17% бюджета, то есть 15% — это НДС с товаров, купленных за счет выручки от экспорта сырья.

Суммируя вышеуказанное, можно заключить, что 83,4% доходов федерального бюджета составили доходы от добычи и экспорта сырья.

Но и это еще не все. Существенную часть налогов на прибыль платят предприятия, добывающие сырье. Существенная часть подоходных налогов уплачивается работниками добывающего и топливно-энергетического комплексов. До 40% налогов на доходы физических лиц собирается с работников федеральных предприятий и бюджетных организаций — это средства, возвращающиеся в бюджет. Неудивительно, что корреляция стоимости нефти и доходов федерального бюджета составляет более 98%.

В результате после падения цен на нефть Россия осталась с недиверсифицированной, квазимонополизированной экономикой, в которой отсутствуют как факторы, так и ресурсы для роста.

ОЖИДАНИЯ ПЕССИМИСТОВ НЕ ОПРАВДЫВАЮТСЯ

В 2014 году многие европейские аналитики и экономисты ждали скорого краха российской экономики и удивлялись, когда им говорили об успешном прохождении «нефтяного шока». Пройти нефтяной шок относительно гладко России помогли два фактора.

Во-первых, за годы высокой стоимости нефти Россия накопила достаточные запасы. Золотовалютные резервы в три раза превышали ожидаемый объем импорта 2015 года; предприятия создали достаточное количество основных фондов; население накопило более 250 млрд долларов в банках и, возможно, не меньше наличными, сформировало запас товаров долгосрочного пользования, средняя жилая площадь на человека увеличилась более чем в два раза.

Во-вторых, экономические отношения в России были в большой степени либерализованы. В частности, трансграничное движение капитала ограничено не было; цены на основные товары и услуги и стоимость труда определялись на основе рыночного балансирования спроса и предложения; курс рубля устанавливался хотя и не без участия ЦБ как крупнейшего игрока, но все же на рынке и по рыночным правилам.

В течение 2014−2015 годов российская экономика существенно сокращалась, но происходило это без катастрофических деформаций. Единственным опасным моментом можно было бы считать валютный кризис начала декабря 2014 года19, когда неразумное решение ЦБ в ночь объявить о подъеме ставки рефинансирования в два раза20 спровоцировало панику на рынках. Однако ситуация была исправлена очень быстро достаточно жесткими заявлениями правительства, которое взяло на себя обязательство воздержаться от других резких действий.

К осени 2016 года Россия пришла с сокращением долларового эквивалента ВВП на 40% по сравнению с 2013 годом (падение примерно на 15% в реальных рублевых ценах). Падение доходов домохозяйств, безусловно, является беспрецедентным21, однако и оно пока вернуло россиян на уровень доходов 2007 года, то есть во времена в целом стабильные. Подушевой ВВП в России в 2016 году составит около 8,2 тыс. долларов. В списке стран это конец седьмого десятка, рядом с Турцией, Мексикой и Суринамом, а с ВВП по ППС Россия окажется в начале шестого десятка — вместе с Латвией, Казахстаном, Чили, Аргентиной.

Эти показатели скромны, но еще далеки от катастрофических: зона «цветных революций», в которой находились в моменты дестабилизации Египет, Сирия, Украина, Колумбия, Индонезия, Тунис и подавляющее большинство других стран, переживших периоды нестабильности, начинается на отметке около 6 тыс. долларов подушевого номинального ВВП22.

Важнейшим стабилизирующим экономическим фактором стало сокращение импорта, опередившее как падение доходов домохозяйств, так и экспортную выручку. Причиной этого сокращения стало катастрофическое падение спроса23, произошедшее, в свою очередь, из-за быстрой девальвации рубля и крайне пессимистических настроений всех без исключения экономических агентов. В результате счет внешнеторговых операций и внешний счет удержали позитивный баланс, и когда цены на нефть стабилизировались на новых уровнях, это привело к стабилизации курса рубля и снижению инфляции.

РОССИЙСКАЯ ЭКОНОМИКА: АРХАИКА, РИСКИ, СОКРАЩЕНИЕ ТРУДОВЫХ РЕСУРСОВ

В настоящий момент российскую экономику тормозит ряд факторов.

В области производственных ресурсов Россия, исторически недоинвестировавшая в основной капитал, даже сегодня сталкивается с почти 85%-ным заполнением производственных мощностей24. И это притом, что существенная часть (по некоторым оценкам, более 40%) производственных мощностей в России устарела технологически и физически и не может производить конкурентоспособную и потребляемую рынком продукцию. Например, за десять лет станочный парк в России уменьшился почти в два раза, и такое сокращение редко объясняется выбыванием старых, маломощных станков и вводом в строй новых, более высокой мощности.

Для роста экономики необходимо ускоренно капитализировать производство, создавать новые мощности. На это у государства нет средств: дефицит бюджета в 2016 году превысит 3% ВВП25, а в 2017 или 2018 году достигнет, скорее всего, 5%; у государственных компаний нет свободных ресурсов. Частные и иностранные компании не готовы сегодня инвестировать в Россию из-за кризиса доверия.

В области эффективности Россия сильно отстала от мировых конкурентов. Речь идет об эффективности и энергетической26, и логистической27. Соответственно, снижается конкурентоспособность производимых товаров, а это барьер на пути к увеличению производства и рынков сбыта.

В области производительных сил Россия все больше страдает от нехватки трудовых ресурсов, они сокращаются в силу естественных демографических причин на 0,5% в год.

Большая часть трудовых ресурсов при этом задействована в сферах с нулевым или очень низким уровнем добавленной стоимости: на государственной службе, в силовых структурах, частной охране, торговле, крайне неэффективной банковской сфере. Оставшаяся часть не покрывает потребностей государства. Катастрофически не хватает, даже при сегодняшнем уровне развития производства и сервиса, инженерных и технологических кадров, квалифицированных рабочих и одновременно эффективных менеджеров, специалистов по управлению.

Российское коммунальное хозяйство фактически держалось на полузаконной эксплуатации труда миллионов мигрантов, в том числе нелегальных. До недавнего времени remittances (денежные переводы, посылаемые иностранными работниками на родину) из России были статьей государственного дохода №1 в Киргизии и №2 в Таджикистане, существенными для Украины, Узбекистана, Молдавии, Белоруссии. Сегодня, в связи с резким падением рубля и покупательной способности населения, количество трудовых мигрантов в России резко сокращается. Дефицит рабочей силы начинают испытывать и коммунальные службы, и все виды бизнеса, в которых задействовано большое количество неквалифицированных работников, вплоть до сетевых ретейлеров.

Непоследовательная и нелогичная политика в области законотворчества и правоприменения28, а также в области экономики и предпринимательства продемонстрировала инвестиционному и бизнес-сообществу как внутри, так и за пределами России, что власть ненадежна, настроена враждебно по отношению к предпринимателям, поддерживает высокий уровень коррупции, склонна к приоритизации государственных интересов, программ и бизнесов в ущерб частным.

Естественной реакцией стал отказ от инвестиций в Россию — сперва в долгосрочные, а потом и в любые проекты — и отъезд местных предпринимателей и инвесторов. За 16 лет доля частного бизнеса в ВВП сократилась до 30%29. Объем внешнего долга упал до уровня ниже 50% ВВП из-за стагнации инвестирования. Можно считать, что у российской экономики инвестиционный и предпринимательский ресурсы отсутствуют. И они не появятся как минимум до тех пор, пока не произойдет радикальная смена управленческой парадигмы.

Не слишком велик в России и девальвационный ресурс. Безусловно, девальвация сыграла позитивную роль в поддержке экспортеров, бюджета и сглаживании проблем «жесткой посадки» экономики. Однако сложно ожидать от нее позитивного эффекта в части роста ВВП. Во-первых, потенциальный рост ВВП в России завязан практически полностью на внутренний спрос — для роста экспорта нужны капиталовложения и технологии, которых нет. То есть этот рост измеряется в рублях и практически не растет. Во-вторых, почти 100% российского производства в большей или меньшей степени завязано на импорт сырья, комплектующих или оборудования (зависимость варьируется от 15 до 70–80%), и в связи с девальвацией рублевая себестоимость производимых товаров и даже услуг повышается существенно быстрее роста платежеспособного спроса.

На сегодняшний день все большее и большее количество подростков и даже взрослых стремятся заработать с помощью различных интернет-ресурсов. Но далеко не всегда та или иная онлайн-работа будет приносить вам желаемый достаток, более того, под этим предлогом могут скрываться интернет-мошенники. Так что будьте бдительны!