У Снарфи был ряд правил, которые должны были обязательно осуществляться с утра. К примеру, идеальное утро должно было начинаться не раньше 10 утра. Но при этом, если утро было в 10 30, то Снарфи никак не могла с ним договориться. Если же утро начиналось в 9 50, или даже в 9 59, то Снарфи с ним абсолютно ругалась. Не помогали тут ни вкусный кофе, ни мягкий халат, ни пушистый Мао. Оно просто не желало налаживаться.

  Еще одним важным кретерием для Снарфи был утренний кофе. если нужно было попытаться дожить до конца утра, то кофе должен быть черный, очень крепкий, с летальной дозой сахара, в поллитровой кружке на керамическом плиточном столе. Обязательно должна быть холодная вода, чтобы разбавлять эту кофейную смоль в чашке. Если хотелось себя порадовать, то кофе должен был быть с молоком, коричневым сахаром и корицей. Ну, а если нужно было себя одарить, то питие кофе превращалось в ритуал.

Первый пункт-проснуться где-то. Это должно быть далеко от дома, чужая кровать, причем иенно кровать, диванам тут нет места. Подъем должен быть на вылет, резкий и суматошный. Наконуне Снарфи обязательно выползает в домашних штанах и растянутой майке в какое-нибудь злачное место, где она сидит до последнего осознанного выдоха со своей стороны. Дальше ищется та самая кровать, подле которой будет проведена большая часть ночи. Затем Снарфи выносит себя на сонных лапках из чужой квартиры, поводя носиком и прислушиваясь к морозному утру. За глубоким вдохом следует нырок в клокочущее подеземелье поездов, где люди суматошно перебегают от одних дверей к другим. Снарфи выбирает точку на карте, где она будет проводит сегодняшнее утро.

  Хотя проводить-тоже не верно, потому что выпроваживать утро Снарфи не собирается. Скорее, она приглашает его провести с ней несколько не совсем обычных часов.По итогам, Снарфи сидит в своей майке и штанах в черном потертом кресле в каком-нибудь заведении, где обязательно есть ряд памятных лавочек,диванов,полок и зеркал, попивает необычный кофе из чашки, которая больше похожа на супницу с ручкой. Она задирает ножки в кресле, хлопает сонными глазищами и уговаривает старые часы с кукушкой запустить ходики и спеть уже полюбившуюся мелодию.

А из колонок доносится перепевка Френка Сенаторы...