Ещё топлю.
И в печке завывает
Незримый дух
Огня и суеверий.
Опять не сплю.
Но глазки закрываю - 
И только слух
Из тонкой атмосферы
Вылавливает звуки,
Шевеленья - 
И замыкает в круг
Воображенья.

И вздыбилась земля,
И небеса нависли,
Чтоб в поцелуе слиться
И жизнь преобразить.
И уж устав от зла,
Искали люди смыслов,
Пытаясь разучиться
И Господу дерзить,
И ближних ненавидеть,
Прощая всем обиды
В желаньи жить...

Обрываются речи
У порога мечты.
Нет, язык человечий
Дивный лик красоты
Описать не посмеет - 
Что пред нею слова!
Созерцатель немеет.
Всё что сможет - едва
Намекнуть: это тайна,
Пред которой молчишь,
Замыкая свой рот...
И стишок лишь случайный
На мгновение
Благоговение
Боязливо прервёт.

Вьются в зареве тревожном
Предсказаний языки:
"Апокалипсис возможен!
А Антихриста полки
Уж готовы к наступленью
И отмашки только ждут.
Уж при нашем поколеньи
Состоится Страшный суд".

Кто коллайдер обвиняет,
Кто мечети взлом в Мали,
Кто Нибиру привлекает...
В общем, близок крах Земли!

Если мысли воплотимы
И влекущи ожиданья - 
Мы и впрямь накличем ими
На планету наказанье.

Засыпаю, молиться
И во сне душой чистою
Продолжаю,
Всё реже и глубже дыша, я...
Опускаются птицы
На поля серебристые.
Я брожу, не мешая
Им, по лунному раю.

За спиной ощущаю
Крылья я невесомые.
И взлетаю.
И в лунном сиянии таю.
И с небес обещаю
Принести птицам сому я.
А внизу всё блистает
Серебром... Я мечтаю
И во сне.

Растерялся идеал,
Заблудился
В чаще небоскрёбов-скал.
Умалился,
Незамеченным пропал.
Город спал.
И во сне ему прекраснейший снился
Идеал,
Который в детстве искал.
И так искренне его он алкал,
О явлении его так молился,
Что, вернувшись, в снов стране основал
Храм святой свой идеал.
И влюбился
Город с той поры в свои сновиденья.
И чуть ночь подходит, он с наслажденьем
Засыпает, созерцая черты
Несказанной красоты
Мечты.

В жизни снах я чужой и ненужный - 
Исторгают меня в мир иной.
И я бьюсь в силовую окружность
Междумирья как в столб головой.

И весь в шишках и кровоподтёках,
В сновиденья чужие опять
Возвращаюсь - шутом иль пророком,
Не понять. На границе - печать.

Я барражирую над голубой планетой,
Ночная птица в поисках рассвета.
А он, наверно, заблудился где-то.
И кажется непреходящей ночь.

В ночном пространстве нет ориентиров - 
Не видно ни зенита, ни надира.
И наугад парю над грешным миром,
Не в силах вознестись куда-то прочь.

То умирал, то воскресал,
Во сне ли, наяву ли.
Метаморфоз фокстрот плясал
В космическом загуле.

А может дёргали меня
За ниточки, как куклу?
В глазах пылали два огня:
Как звёзды иль как угли?

То умирал, то оживал,
Менял среду и маски.
И не кончался странный бал.
И вечны были пляски.

Никто не слушает пророков.
Забыли люди к Богу путь.
И ковыляют однобоко,
В круг превращая свой маршрут.

А коль заметят - охромели, -
Меняют ногу и опять
Продолжат, да совсем не к цели -
По кругу ж, но назад - хромать

Так, изредка сменяя ногу,
Туда-назад бредут, хромцы,
Закольцевав навек дорогу...
Невероятные глупцы!

Истаскался по дорожкам,
Как пятак по кошелькам.
Отдохнуть бы хоть немножко,
Да неймётся ни рукам,
Ни башке, ни каблукам.
Свистнет ветер за окошком -
В пояс четырём стенам
Поклонюсь, в котомку - ложку,
В руки - посох и - пока!
Ухожу искать свой Храм
По далёким сторонам
Да неизречённым снам,
Одинокий, словно кошка.

Заблудился, затерялся
В иномирных отраженьях.
Лабиринт велик. Попался!
Тупики и искаженья.

Не найду ни Минотавра,
Ни клубка, ни Ариадны.
Сгинул, словно динозавры,
В безне времени. И ладно!

А пространство то матрёшит,
То слоит, то зазеркалит...
Пропадаю ни за грош. И
Знаю - это игры Кали.

Не верьте, что слова -
Пустые оболочки,
Что творческим огнём
Наполнить не дано
Их формы. О, жива
Стихия каждой строчки -
От точки и до точки.
И если не уснём,
Нам будет суждено
Увидеть силу их
В сиянии рассвета...
История есть стих
От Господа-поэта.

Светит месяц за окошком,
Да какой-то трупный свет.
Вновь мировоззренья нет -
Лишь руины, хаос, крошки.
Я дождусь, чтобы окрепла
Вера и порочный круг -
Панскептический недуг -
Одолела. И из пепла
Новый мир явился вдруг!
Но покуда ожидаю
Дивного преображенья
Сфинкса в Феникса - страдаю
И осколки собираю...
Света лунного скольженье:
Блики, тени, искаженья...
Возрождаясь, умираю.

Священное звучание
Лесов доисторических.
Есть в нём воспоминание
О временах мифических.
Как будто речь эльфийская
Пытается вернуть
Нас в древность праведийскую.
Но неясна нам суть
Системности мифической
И вовсе незнаком
Язык доисторический.
Со смутною тоской
Порой мы бродим по лесу,
Как в капище языческом,
Внимая тайны голосу
Средь красоты мистической.

И я не смел произнести слова -
Они бы оказались откровенны.
Так Божий Глас, что различим едва
Для миг назад очнувшейся Вселенной,
Вдруг обретает мощь - и места нет,
Несотрясённого вибрациею Слова...
Я струсил, промолчал и как поэт,
И как пророк. Ведь правда столь сурова,
Что высказать её дано не всякому.
И заглушая совесть, я заплакал.

В вакууме отчаяния
Вызвездилась душа,
Новых надежд ища,
Блёстками робких чаяний.

Знаю - одно из них
Вдруг полыхнёт сверхновой:
Смысл, раскаливши слово,
Жизнь заразмерит в стих!

Опуститься в кровать - как в бездну
Провалиться. Вокруг безмолвье,
Мрак и полная неизвестность.
А внутри - ледяное бескровье.

Опуститься в кровать - как смертью
Захлебнуться и отключиться...
Так бывает порой, поверьте,
Если вдруг разучился молиться.

Верхом на Пегасе поэт,
С невестою Музой в седле.
Вот облако - бегства их след
Из мира, лежит что во зле.

Вот солнце - врата в мир иной,
Где царствуют слово и стих...
А этот удушливый зной -
Не месть ли нам неба за них?
 

Уйти вовнутрь картины или
В роман какой-нибудь скользнуть,
Кометой стать иль звёздной пылью,
Пригрезившейся людям былью,
Уснуть,
Отдаться даже чёрным дырам,
В космическом пропасть сортире,
Но позабыть о грязи мира!