Стало обычаем в этот день с кафедры «раздавать новый год» [обращаться с новогодними пожеланиями к слушателям разных социальных классов], как будто мало других полезных и спасительных тем, о которых можно проповедовать, и приходится вместо Слова Божьего рассказывать такие никчемные басни, превращая столь важное служение в забаву и позорище. Евангелие требует, чтобы мы проповедовали об обрезании и наречении имени Иисуса; так мы и поступим!

— Мартин Лютер. Проповедь на 1 января

Мы верны этой церкви — не потому, что это церковь наших отцов, но потому, что это церковь Евангелия; не потому, что это церковь Лютера, но потому, что это Церковь Иисуса Христа. Если бы она стала чем-то иным, если бы ее учение было чем-то иным, нежели правильным изложением понятного Слова Божьего, это бы уже была не наша церковь. Важна не лютеранская литургия. Церковь может обойтись и без нее, если придется. Важны не символические книги. Если когда-нибудь будет доказано, что они содержат принципиальные ошибки, мы первыми бросили бы их в огонь, поскольку наша norma normans, стандарт, по которому мы судим любые учения, — одна лишь Библия. Важно не существование евангелическо-лютеранской церкви как самостоятельной части христианского мира. В тот миг, когда она станет чем-либо иным, нежели подсвечником, на котором стоит единственный светильник, который освещает нашу стезю, она превратится в секту и должна будет исчезнуть. Мы не были бы лютеранами, если бы не веровали так!

— Герман Зассе. На сем стоим.

Закон не делает душевного человека более хорошим или более благочестивым; он лишь раскрывает его порочность и усиливает его грех, его гнев и враждебность по отношению к Богу. Он неспособен даже пробудить тайную жажду благодати. Его назначение лишь в том, чтобы открывать грех, судить, наказывать и осуждать. Он скорее уводит людей прочь от Бога в отчаяние и погибель.

Поэтому столь необходимо, чтобы Евангелие вошло в бегущих от своего Судии и творчески произвело в них уверенность в Его благодати, т. е. веру, начало новой жизни. Как хорошо сказал Бенте: «Мы часто слышим, как люди говорят: „Истинное покаяние всегда перерастает в веру; вера происходит от сокрушенного сердца“. Однако вера, хотя она действительно рождается в покаянии, происходит не от покаяния, но от Евангелия».

Оптимизм и синергизм, господствующие в Америке, в такой степени проникли в американское лютеранство, что слова «там и тогда, где и когда это угодно Богу» из Аугсбургского Исповедания (V:2) оказались практически забыты. Свидетельством тому — слепое заимствование программ служения и евангелизации у таких групп, как адвентисты седьмого дня. Пастор тренирует прихожан, чтобы они овладели правильным умением благочестиво говорить и смогли приводить в церковь других людей.

Ясное учение Нового Завета заключается в том, что истинное единство Церкви — это единство в истине. И болезненный опыт церковной истории, особенно последнего столетия, свидетельствует, что всякий раз, когда предпринимались попытки объединить церкви без поиска чистого учения — иными словами, без выяснения того, что в христианстве есть истина, а что заблуждение, — единство не достигалось, и, что еще хуже, разделения всегда усиливались

Последним двум заповедям не место в исповеди, но они даны как цель, которой нам должно достигать, и к которой мы, посредством покаяния и с помощью и благодатью Божьей, должны ежедневно стремиться; ибо порочные наклонности не умирают полностью, пока плоть не обращается в прах и не сотворяется заново. "Пять чувств" включены в Пятую и Шестую Заповедь; "шесть дел милосердия" — в Пятую и Седьмую; из числа "семи смертных грехов" гордость включена в Первую и Вторую, нецеломудрие — в Шестую, гнев и ненависть — в Пятую, обжорство — в Шестую, лень — в Третью, да и во все заповеди. "Чужие грехи" включены во все заповеди, ибо можно грешить против всех заповедей, уговаривая, советуя и помогая другим грешить против них. "Вопиющие грехи" и "незаметные грехи" совершаются против Пятой, Шестой и Седьмой Заповедей и т. д.

Во всех этих делах мы не видим ничего, кроме любви к себе, которая ищет своего, забирает у Бога то, что принадлежит Ему, у людей — то, что принадлежит им, и из всего, что она есть, и всего, что у нее есть, и всего, на что она способна, она не уделяет ничего ни Богу, ни человекам. Св. Августин хорошо говорит: "Начало всякого греха — любовь к самому себе". Из всего сказанного следует, что заповеди не заповедуют нам ничего, кроме любви, и не запрещают ничего, кроме любви; ничто, кроме любви, не исполняет заповеди, и ничто, кроме любви, их не нарушает. Поэтому св. Павел говорит, что любовь есть исполнение всех заповедей; так же как порочная любовь есть преступление всех заповедей.

— Мартин Лютер. Краткое объяснение Десяти Заповедей, Символа Веры и Молитвы Господней (1520)

Самую большую трудность, порожденную расщеплением христианства, никогда не преодолеть простым заявлением, что границ между алтарями больше нет, и провозглашением всеобщего общения алтаря. Общение алтаря возможно только там, где уже имеет место реальное церковное общение.

 ЧТО ТАКОЕ ЛИБЕРАЛЬНОЕ БОГОСЛОВИЕ?

 Если вам когда-нибудь зададут вопрос: «Сколько в мире существенно отличающихся друг от друга религий?», единственно правильным ответом будет: «Две, всего две и не больше». Одна учит, что человеку необходимо обрести спасение и заслужить лучшую жизнь после смерти собственными стремлениями и усилиями, короче говоря, посредством своих собственных усилий. Другая учит, что человеческие дела не являются составным элементом в вопросе спасения. Человек оправдывается и спасается исключительно делами другого, то есть делами Христа. Эта последняя и есть истинная христианская религия. Первая же включает в себя все языческие религии, вне зависимости от многообразия их имен.

— Франц Пипер. Лютеранское учение об оправдании

Как я ненавижу эти глупости — не верить в Евхаристию и т. д. Если Евангелие говорит правду, если И. Х. — Бог, какие тут могут быть затруднения.

— Блез Паскаль. Мысли, 168 (224)

В 2017 г. от Р.Х. отмечается 500-летие начала Реформации Церкви. Дата, конечно же, символическая и привязана к 95-ти тезисам Мартина Лютера о покаянии и индульгенции, которые он вывесил на двери замковой церкви в Виттенберге. Но свой общественный резонанс они получили позже с их опубликованием. Тезисы Лютера не являются программным документом реформации, как это себе представляют некоторые, и которую Лютер тогда не планировал. Реформация - это не модернизация и не преобразование Церкви в соответствии с требованиями духа времени. Она - возврат в покаянии и послушании к истокам Соборной и Апостольской Церкви во слове Божьем Священного Писания как Божия предания Церкви Христовой. Все людские предания имеют своё место и право в Церкви только лишь как не противоречащие Божьему откровению во слове и как не стремящиеся его дополнить или вытеснить. Любая человеческая традиция может быть только лишь производным толкованием Писания, которое как власть имеющее испытывает её на истинность и соответствие истине Божьей. Ежедневное возвращение к Богу во Христе и есть, собственно, единственно возможный христианский прогресс и духовный рост.

Также следует помнить о том, что многие части богослужение невозможно исполнять, и они не предназначены для исполнения иначе, нежели посредством установленного Богом публичного служения.

С одной стороны, священнослужитель действует как назначенное свыше орудие для публичной проповеди Слова и совершения Таинства, посредством которых Бог вступает в общение с приходом. С другой стороны, ради благопристойности, он также выступает в роли хормейстера, когда приход, в свою очередь вступает в общение с Богом, выражая его посредством молитвы, прославления и поклонения.

Ибо я не подхожу для того, чтобы видеть сны и толковать их, и не стремлюсь обрести эту способность или знание, и заключил с Господом Богом моим соглашение, что Он не будет посылать мне видения, или сны, или даже ангелов. Ибо с меня довольно дара, который у меня есть, — Священного Писания, которое в изобилии учит меня всему и снабжает меня всем, что необходимо как для этой жизни, так и для жизни будущей. В это я верую и с этим соглашаюсь и уверен, что меня не обмануть. Однако же я не умаляю чужие дары, если Бог ненароком откроет кому-либо что-либо помимо Писания через сны, через видения и посредством ангелов. Конечно, такие дары возможны, однако я не забочусь о них и их не желаю. Ибо я нахожусь под впечатлением того бесконечного множества иллюзий, обмана и мошенничества, посредством которых во времена папства мир, по действию сатаны, пребывал в столь ужасном заблуждении.  Меня также впечатляет достаточность Писания, и если я не поверю Писанию, мне тем более непросто будет поверить ангелу, видению или сну. Но, как я уже сказал, эта причина касается только меня, и я не осмелюсь навязывать ее другим. Ибо с меня довольно откровений, даже с избытком, если я знаю, во что мне верить, и на что мне надеяться, как мне относиться к другим людям, и как жить в этом мире честно и богоугодно.  И это, в меру своих скудных даров, я возвещаю другим, чтобы и они также знали и понимали Десятисловие, Символ Веры, Молитву Господню и т. п.

Маркус Ниеминен

 Человек может притворяться христианином,  не будучи им на самом деле. И пока он пребывает в таком состоянии, он вполне удовлетворен тем, что знает христианское учение лишь в общих чертах. Все, что сверх того, говорит он, — для пасторов и богословов. Понимать сколь возможно ясно все, открытое Богом, — к этому нехристианин не испытывает интереса. Однако в тот миг, когда человек становится христианином, в нем пробуждается острая жажда учения Христова. Даже самый неотесанный крестьянин, который все еще не обращен, неожиданно пробуждается в момент своего обращения и начинает размышлять о Боге и небесах, о спасении и осуждении и т. п. Его начинают занимать высочайшие загадки человеческой жизни.

Примером тому могут служить иудеи, которые толпами стекались к Христу, а также апостолы. Эти толпы слушали Христа с великой радостью и поражались тому, что Он проповедовал, как власть имеющий, а не как книжники. Однако большинство этих слушателей так и не поднялось выше некоторого чувства удовлетворения и восхищения. Апостолы тоже были людьми неучеными, однако они поступали иначе. Они не остановились на том, на чем остановились все остальные, но задавали Христу всевозможные вопросы. Услышав одну из Его притч, они сказали: «Изъясни нам притчу» (Мф. 13:36). Аналогично повели себя и верийцы, которые ежедневно исследовали Писание (Деян. 17:11).

— C.F.W. Walther, Law and Gospel, Second Evening Lecture (September 19, 1884)

Мартин Лютер укрывался в крепости Вартбург, когда зимой 1521/22 гг. в Виттенбеге начались разбой и иконоборчество. Стрáстные проповеди таких, как Андреас Карлштадт и Габриель Цвиллинг посеяли смуту и привели к бунту. Насильно были упразднены частные мессы, Таинство отправлялось с изменённой литургией и в двух видах; пропагандировалось прекращение поста и запрет исповеди; иконы и фигуры святых из монастыря св. Августина были сожжены. Все эти действия привели только к тому, что оттолкнули даже самых благосклонно настроенных к Реформации представителей Римской Церкви и создали угрозу военного вмешательства для разрешения конфликта. Лютер был занят переводом Нового Завета на родной язык и хотел только к Пасхе возвратиться Виттенберг, но ввиду происходивших событий был вынужден прибыть туда уже 6-го марта. В свoем письменном обращении к курфюрстру Фридриху Мудрому, давшему ему укрытие в своей крепости, Лютер назвал причины своего преждевременного прибытия в город: настойчивый призыв его паствы, долг личного участия и поддержки в час диавольского соблазна и сохранение Германии от грозящих ей возмущений и бунта.

Экуменизм: факты и иллюзии

Курт Маркуарт

Слова «экуменический» и «экуменизм» происходят от греческого слова, которое означает «весь обитаемый мир». «Экуменическое движение» стремится объединить все разрозненные осколки и части христианского мира в одну всемирную церковь. Сама по себе эта цель благородна. Все зависит от того, насколько реалистично наше понимание проблемы единства и разрозненности христиан. В противном случае мы, вероятнее всего, будем лечить рак с помощью лейкопластыря и лишь усугубим проблему.

Из упомянутой выше присущей основному богословию оценки содержания религиозных представлений и всего религиозного переживания в целом вытекает апологетическая функция основного богословия, что и явилось поводом для его второго, традиционного наименования: «Апологетика» — от άπολογέομαι (оправдываю, защищаю), απολογία (защита, оправдание).

В прошлом это наименование науки являлось наиболее распространенным, без достаточного, на наш взгляд, к тому обоснования. В самом деле, если речь идет о защите, то возникает ряд вопросов: кого или что должно защищать, кто должен за эту защиту браться и какие средства защиты применять?

О защите Бога не может быть и речи, ибо само понятие Бога подразумевает всемогущество, силу, возможности коей бесконечно превосходят любые силы в созданном Богом мире, и потому постановка задачи о защите Бога столь же бессмысленна, сколько кощунственна.

То же можно сказать и о защите Церкви, точнее, ее внутренней духовной основы, пытаться защищать каковую — все равно, что защищать живущего в Церкви Духа Святого.

Что же касается человечески-земной стороны Церкви, ее иерархической структуры, ее возможностей обладания материальными ценностями, материальных и правовых условий ее жизнедеятельности, то защита всего этого требует преимущественно внешних, организационных, юридических и материальных способов; для решения проблем правовых приходится пользоваться в первую очередь гражданским законодательством, при решении проблем материальных — заниматься бухгалтерией и кассовыми книгами и даже к членам Церкви обращаться не только со словами благовестия, но и с призывами к активному трудовому и финансовому участию в церковной жизни. Конечно, повышение нравственного и религиозно-общеобразовательного уровня христиан сказывается положительно и на этом материальном аспекте церковной жизни, но для этой цели приходится применять не столько научно-проповеднические методы, сколько пастырско-душепопечительный.

Говоря о проблемах защиты интересов Церкви, не следует упускать из вида прямо относящихся к ним слов Спасителя, сказанных в Гефсимании апостолу Петру: «Возврати меч твой в его место; ибо все, взявшие меч, мечом и. погибнут. Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?» (Мф 26:52-53).

Апологетический аспект, присущий всякой богословской науке, сводится в конечном счете к стремлению защитить человеческие души от негативного эффекта заблуждений, т. е. отрицания истины или ее извращений.