В Иерусалиме каждую зиму ждут снега.
Когда столбик термометра стремительно понижается до заветной нулевой отметки.
Когда в стране становится особо холодно, промозгло и сыро. Тогда в Иерусалиме ждут снега. Ждут как чуда, как мессию.
И предсказывают это чудо современные пророки – метеослужба. Часто эти предсказания-прогнозы заканчиваются только небольшой поземкой из ледяных градинок. Но иногда и сбываются. И тогда наступает чудо! Обыкновенное чудо.

На Иерусалим спускается снежное покрывало. А может наоборот, это Иерусалим поднимается вверх в небеса. Ведь не зря говорят, что есть земной Иерусалим, а есть небесный.


И в этом небесном Иерусалиме мне посчастливилось провести полдня. А моет и больше, там ведь совсем другое время. И улицы другие, и дома, и люди. Впрочем, обо всем по порядку.


Снег в Иерусалим пошел еще с вечера, но поехала я не на ночь глядя, а рано утром.
В 6 утра села на маршрутное такси в Тель Авиве, а в 7 утра наша героическая маршрутка медленно и осторожно приземлилась на другой планете.


То, что это была другая планета, и другой мир я поняла еще в автобусе. Так резко изменился пейзаж за окном. Горы, деревья, дороги, дорожные указатели – все здесь было былым бело!
Каким-то чудом, не застряв на нерасчищенном шоссе, мы проехали и остановились прямо возле дверей центральной автобусной станции Иерусалима. Но станцию было не узнать. Как впрочем, и улицу.
Эта широкая ровная белоснежная дорога совсем не походила на знакомую мне яффскую улицу.
А улице Яффо небесного Иерусалима не было даже трамвайных рельс!


А редкие встречные прохожие, жители этой белоснежной планеты, были очень приветливы.
Вообще на небесном Иерусалиме живут счастливые люди. Они постоянно счастливо улыбаются. На их лицах широко открытые глаза и слегка удивленный взгляд.
Они, словно всемогущие боги, создают прямо из снега людей. По своему образу и подобию.


И выполняя некий таинственный религиозный ритуал , они лепят из снега шарики и кидают эти шарики друг в друга. А если нет пары, то кидают в дерево или в дом.
И тот, в кого попадет этот снежный шарик, не обижается, не ругается, а весело смеется.


Один трамвай на улице впрочем был. Но без рельс спереди, только сзади.


А когда я шла обратно, трамвая уже не было. Наверное, улетел.


Возле площади иерусалимского муниципалитета тоже лепили снеговиков.


Там я повернула и увидела Россию.
В земном Иерусалиме на этом месте находится русское подворье. Но в небесном Иерусалиме – настоящая, заснеженная Россия!


И только стены вечного города были неизменны и легко узнаваемы. Даже заснеженные пальмы не могли изменить их облик.


Зато мельница на горке напротив и первые кварталы за стенами города словно перенеслись в гости к своему основателю сэру Мозесу Монтифиори, в туманную Англию.


Проем возле Яффских ворот, сделан еще сто с чёртовой дюжиной лет назад для проезда на коне германского кайзера.


С тех пор через него на чем только в город не въезжали. На лошадях, на дилижансах, на автомобилях и мотоциклах. Но вот снегоуборочного трактора эти стены еще не знали!


И единственная во всем старом городе туристическая группа, естественно, говорила по-русски. Каким-то чудом их занесло в без-транспортное пространство Иерусалима. Не иначе, как на санях.


В непривычно пустынном христианском квартале я увидела девственно чистый Храм Гроба Господня. Даже не столь чистый от присутствия снега, сколько от отсутствия туристов и паломников.


На рыночной площади Мористан вместо многочисленных продавцов крестиков и иконок, мне встретилась только пара-тройка ребятишек.


И тишина!
И снег скрипит под ногами!


И заснеженные елки нависают над мальтийским крестом. Когдато здесь, под елками был основан орден госпитальеров, в дальнейшем сбежавший на Мальту. Вот только таким шикарных елок я почему-то тут раньше не замечала.


Как не замечала и многих других интересных деталей Иерусалима.
Например, что кустики каперсов в Котеле растут исключительно на женской половине.


Стена Плача, Котель.


Это святое место тоже было все заснежено и тоже было совсем другое. Я смотрела, как будто в первый раз. Впрочем, да, такую Западную Стену я видела впервые.


Впервые я видела и заснеженное кладбище масличной горы


И купол над Скалой


И Эль Аксу


Подъем на Храмовую Гору был закрыт.
Впрочем, арабов я там тоже не заметила. Заглянув через ворота Шильшелет.


А ворота улицы хлопкового рынка вообще были наглухо закрыты. По одной версии, потому что пограничники не смогли добраться до работы. По другой, потому что на Храмовой Горе из –за снегопада стало очень скользко и опасно. Как будто ХГ поднялась по уровню сложности до Эвереста как минимум.


В еврейском квартале около Хурвы дети играли в снежки.


А их ортодоксальные родители, призрев все запреты о создании идолов, лепили снеговиков.
Все были в шоке, в восторге, в экстазе.


Еще бы. Даже римская улица Кардо за свои тысяча восемьсот лет вряд-ли помнит много таких снежных зим. Тем более, что откопана из забвения веков она была совсем недавно.


А снег все шел, и шел. Времена была просто снежная целина.


Нет, этот снегопад категорически надо было отметить.
И на крыше одного из зданий в еврейском квартале, с такой хорошей смотровой площадкой на Котель и Храмовую Гору, я вдруг увидела початую бутылку вина. Вино мне очень понравилось.
Вдобавок оно придало мне силы и смелось.


И я пошла гулять по мусульманскому кварталу. Мимо Виа Долоросы.


Самое главное в мусульманском квартале, это не Виа Долороса, а крыша австрийской гостиницы.
Вот там, на этой гостинице, я и попала в самую настоящую снежную бурю. Снег уже не падал, а сыпал крупными хлопьями, да еще поднялся ветер.


И у меня сломался фотоаппарат.
Поэтому на масличную гору я уже не пошла.


А пошла на Мамилу искать магазин по продаже фотоаппаратов. Но все магазины на Мамиле были закрыты. Как, наверное, во всем городе.
И только каким-то чудом открылось кафе Арома. Горячее кофе, свежая выпечка и сухие носки – три составляющих счастья. В небесном Иерусалиме, в белоснежном городе!
А когда уже я подъезжала обратно к Тель Авиву, с крыши нашей маршрутки текли потоки чистейшей воды. Это таял снег. Он таял на крыше. Но не у меня в памяти!!!