Я долго думал почему сегодня мало хороших фильмов о войне. Фильмов о Великой Отечественной снимается весьма много, а вот удачных среди них единицы. Может быть потому, что советские режиссеры, снимая военные фильмы, были сами свидетелями войны или принадлежали к послевоенному поколению. Поэтому для них фильм становился личным высказыванием, той самой лептой, которую они хотели внести в сокровищницу памяти. А для современных режиссеров, в большинстве своем, война становится лишь страницами в учебнике истории. Поэтому и в фильм часто наполняется не болью и страхом повторения трагедии, а набором спецэффектов и зрелищных сцен.

Фильм Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину» я впервые посмотрел еще в школьные годы. Долгое время не пересматривал, но до сих пор помню какие сильные эмоции у меня были после просмотра. Фильм вышел в прокат 12 мая 1975 года. В кинотеатрах СССР его посмотрело 40,6 млн зрителей. Картина стала одной из первых, снятой по новой системе с универсальным форматом кадра, и могла печататься как в обычном, так и в широкоэкранном и даже широкоформатном вариантах.

Согласие писателя Михаила Шолохова на экранизацию первой части его романа «Они сражались за Родину» кинорежиссер Сергей Бондарчук получает в конце 1973 года. Единственное условие писателя: съемки должны проходить в местах реальных событий. Местом съемок выбирают хутор Мелологовский Волгоградской области. Жители этого населенного пункта, тридцать лет назад пережившие те события, еще не догадываются о том, что согласно режиссерскому замыслу их хутору вновь предстоит окунуться в «стихию войны».

Эту статью я написал где-то полгода назад, да все не доходили руки опубликовать ее в блоге. Статью я написал для журнала "Христианское слово".

В школьных сочинениях требуется в самом тексте ответить на все вопросы заголовка. И для нас нет ничего сложного, чтобы ответить на простой вопрос: возможно ли искупление? Конечно, возможно. В конце концов, разбойник на кресте получил от Христа прощение. Все это так, и правильные ответы мы знаем, но всегда ли в реальной жизни теорию мы может сто процентов соотнести с практикой? И все ли достойны прощения?

Вопрос не праздный. Я сам над ним размышляю в последнее время очень много. И, конечно, я не сомневаюсь в Божьем прощении и силе. Однако… жизнь часто ставит нас в очень неоднозначные ситуации, когда правильные ответы как-то сложно применяются в простой человеческой жизни. И, думая об этом, я вспомнил историю, произошедшую не на нашем континенте.

Когда мне было четыре года, то мои родители поехали работать в Народную Республику Бенин на западном побережье Африки, тогда еще социалистическое государство. Папа мой, инженер агентства ТАСС, за время работы изъездил много африканских стран, и очень хорошо ориентировался в культуре и истории стран Африки. Его рассказы было безумно интересно слушать. И я очень жалею, что многие из них не записывал тогда. Он мне тогда и рассказал про историю государства Либерия.  

Давно уже не был в блоге. Жизнь настолько стремительна, что просто не доходят до него руки. Может быть буду тут более регулярно, хотя я более активно выкладываю свои тексты в соцсетях. Это более мобильно и быстрее получается.

Уже не первый раз я слышу словосочетание «качественная литература». Сразу вспомнился бывший гендиректор НТВ Берман с его «я люблю качественный телевизор». И, наверное, это вполне правомерно. Общество постмодерна ориентировано на рынок. Поэтому и культура стала продуктом, который мы оцениваем по критериям качества, то есть стандартов. По сути, стирается грань между продуктами, предметами быта и культурой. При этом культура выделяется в особую отрасль, которой придается сакральность. Но сакральность при этом становится предметом торговли, она продается и покупается. Это часть рынка. И поэтому к ней применимы стандарты качества.

Вчера в моей радиопередаче «Эпиграф» мы с писателем Ирой Богатыревой говорили о том, что же такое фольклор и чем была наполнена культура древнего человека. Для древнего человека все, что наполняло его мир и становилось культурой. Для него обычная тарелка или чашка одновременно была предметом быта и обладала культурной ценностью, потому что все вкруг было уникально. Каждый предмет не просто производился, он был сотворен. И быт человека был актом творения. Поэтому жилище человека, его дом был сакрален. Простая крестьянская изба повторяла по своей структуре храм и несла в себе отпечаток и духовной жизни человека, его отношение к миру и отражала его мировоззрение.

И мне хотелось бы быть погруженным в сакральную культуру, быть творцом своего мира. Это очень ясно чувствовал Даниэль Дэфо, сделав Робинзона Крузо творцом нового мира, своего духовного мира, в центре которого был Бог, а человек был Его отражением. Помните, Писатель в фильме А. Тарковского «Сталкер» вздыхал о средневековом человеке: «Тогда все было полно смыслом. В каждой церкви был Бог, в каждом доме был домовой». Впрочем, смысл или его отсутствие зависит от того, что наполняет нашу жизнь.

Моя новая статья, которую я написал специальтно для авторской рубрики в газете "Мирт".  На этот раз о Т.С. Элиоте и его духовных исканиях.

Среди священных скрижалей моей поэтической библиотеки небольшой томик стихов великого Томаса Стернза Элиота «Камень» занимает особое место. Стоит он рядом с «Неизбранной дорогой» Роберта Фроста и «Избранными стихотворениями» Райнера Рильке. И соседство это не случайно. В отличие от многих других тематических полок, поэтическая у меня строго ранжирована. И в этом есть особая система.

Во-первых, поэтам должно быть уютно по соседству друг с другом, как в хорошей компании, когда и общие темы для разговора сразу находятся, и острая дискуссия возникает практически сразу.

Во-вторых, я сам должен быстро находить нужную мне книгу, а для этого ассоциативная логика очень важна. Например, если уж «Кентерберийские рассказы» Чосера, то по соседству с «Божественной комедией» Данте, «Сонетами» Петрарки и «Хрестоматией по западноевропейской литературе. Эпоха Возрождения» под редакцией Б.И. Пуришева. Практически армейская дисциплина и творческая свобода парадоксально объединяются в стройную систему.

Творчество Элиота вошло в мою жизнь довольно поздно. И если Роберта Фроста с его американской фермерской экзотикой и романтикой пути я полюбил еще в школьной юности, то поэтические страдания Полых Людей Старого Опоссума я для себя открыл лишь во время учебы на старших курсах журфака, когда модернистские опыты было читать модно, бравируя в разговоре цитатами из Джойса, Беккета и неизменного Сартра. Но, как водится, понял и полюбил я Элиота гораздо позже, когда смог сам оценить все его духовные метания от «Рапсодии ветреной ночи» до «Бесплодной земли».

Мне кажется именно Элиот должен быть очень близок всем мятущимся личностям по странным и запутанным лабиринтами нашего уже и неизвестно какого постмира.

Моя новая статья о литературных играх Д.Р.Р. Толкина и его "Письмах Рождественского Деда"

Каждое Рождество я стараюсь придумывать для своих детей какую-то литературную игру. Я просто помню, как сам, лежа в детстве под елкой и смотря на мерцание разноцветных лампочек на гирлянде, придумывал для себя разные истории. Иногда они были с продолжением, иногда заканчивались на самом интересном месте, а я давал себе слово, что в следующем году обязательно их закончу, но по своей природной лени так и оставлял их скучать в стране недосказанных историй. Когда-то же они должны были пригодиться?

Истории всегда приходят в дом сами, нагло размещаются на книжной полке или под елкой, словно ожидают, что их немедленно заметят и начнут рассказывать друг другу. С возрастом лени становится больше, но тут им приходят на выручку дети, требуя новых приключений. Приходится тряхнуть стариной и извлекать из причудливой праздничной коробки памяти и фантазии давно уже ждущие тебя рассказы.

Вот меня и заинтересовало кто еще из писателей и творческих родителей залазил в подобные причудливые шкатулки за историями. И, конечно, это делают почти все родители. Так появились самые великие истории в литературе: от «Острова сокровищ» Р.Л. Стивенсона до «Питера Пэна» Джеймса Барри. Но есть среди нас абсолютный рекордсмен – оксфордский профессор Джон Рональд Руэл Толкин. Его рождественская литературная игра со своими детьми продолжалась 23 года и попутно подарила нам «Хоббита» и эпопею «Властелин колец».

Джон Толкин вообще был существом неземным и уникальным, заглядывавшим в замок нерассказанных историй как к себе домой. Там он читал длинные лекции обладателям, что те не в том порядке выстроились, и вообще не так они все рассказывают, а одеяния свои должны привести в полный и абсолютный порядок. Впрочем, он им в этом поможет и начнет прямо сейчас. Даже в стране волшебных историй Толкин оставался стопроцентным Профессором, как и должно быть настоящему сказочнику.

Любая статья о литературных итогах будет неполной. Поэтому я кратко решил написать о тех книгах, которые не оставили меня равнодушным в 2017 году. Это добавление к моей декабрьской статье "Обращение к себе". Все будет почти списком и очень по делу.

Итак, начну я с тех книг, которые очено важны были для меня и не вошли в статью. Начнем с нон-фикшена.

Для начала весьма объемная книга Питера Уотсона "Эпоха пустоты.  Как люди начали жить без Бога, чем заменили религию и что из всего этого вышло". Эта книга стоит того, чтобы прочитать ради того хотя бы, чтобы систематизировать историю развития иедолгии атеизма. Мне в ней не хватило как раз авторской оценки и анализа, но как великолепный обзор атеизма я бы эту книгу посоветовал всем, кто интересуется историей религиозного и антирелигиозного дискурса.

Ну и продолжаю свой праздничный цикл "Рождественская лестница". На этот раз мой небольшой обзор рождественского чтения. Читайте на здоровье :-)

В моем детстве радио играло примерно такую же роль для нас, как сейчас сервисы youtube и социальные сети. Сколько бы мы не говорили, что сейчас молодежь пропадает в соцсетях, по большому счету, молодые люди ищут там того же, что и мы тогда – желания общаться со всем миром.

Каждую пятницу, после школы, я вечером включал старенькую «Спидолу», которую позже разобрал по винтикам, и, преодолевая треск помех, пытался поймать самое вожделенное тогда – радиоспектали. В один из вечеров я впервые поймал музыкальный спектакль, который поразил меня тогда. Слушал я не сначала и не понял, почему к какому-то Скруджу пришли страшные призраки. Но история преображения старого скряги в веселого и милосердного человека поразила меня тогда. Уже потом я прочитал ее в «Рождественских повестях» Чарльза Диккенса, и теперь почти каждое Рождество открываю потрепанные страницы «Рождественской песни в прозе» и встречаюсь со своим старым другом.

Среди рождественских семейных традиций мне больше всего греет сердце читать книги о Рождестве Христовом и смотреть об этом фильмы. Это особое время, когда мы можем включить гирлянды, налить всей семьей горячего чая с вареньем, и вслух читать истории о чудесах необыкновенных и обыкновенных. А когда еще, собственно, можно проникнуться атмосферой праздника и чудес, как не в Рождество?

Безусловным законодателем жанра и главным «рождественским дедом» является Чарльз Диккенс. «Рождественские повести» – фактически второе после «Посмертных записок Пиквикского клуба» программное произведение писателя, если воспринимать повести, регулярно выходившие с 1843 по 1849 г. (пропущен лишь 1847 г.- период интенсивной работы над «Домби и сыном») как единое целое.

Все подводят литературные итоги года. И я решил вставить свои пять копеек. В статью вошли не все книги, которые бы хотелось отметить, но самые важные и те, которые мне бы хотелось обязательно отметить, вошли. Статья написана для моей авторской рубрики, которую я веду в газете "Мирт".

Вы часто обращаетесь к самим себе? Например, разговариваете с собой, когда чистите зубы, умываетесь, бреетесь? Обращение к себе кажется таким странным. И если спросить в обыденной жизни, пишем ли мы письма себе, то в ответ мы рефлекторно произнесем: «Что за чушь?! Зачем писать себе письма? Я еще не сошел с ума!»

Однако, если приглядеться к нашей культуре, то можно увидеть, что она полна человеческой рефлексии. Разговаривая с аудиторией, на самом деле мы говорим сами с собой. Дневники, блоги и социальные сети стали востребованы не только потому, что они дают возможность обратиться к большому числу людей, но и потому, что нам иногда очень нужны монологи. Благодаря этому мне не нужно применять знаменитую фразу Уинстона Черчилля: «И не перебивайте меня, когда я вас перебиваю!»

В 2011 году в США вышла книга «Дорогой я: письма 16-летнему себе». В ней собрана большая коллекция трогательных посланий в прошлое от известных актеров, режиссеров, телеведущих, музыкантов и фотографов, дающих самим себе именно те советы, которых им больше всего не хватало в подростковом возрасте. Такой сборник писем в прошлое оказался очень востребованным. Забавно еще и то, с каким удовольствием известные люди согласились на такую форму диалога с собой.

В 2017 году для писателей из разных стран особенной темой стало обращение к индивидуальной или коллективной памяти. Литераторы пытались осмыслить разные стороны человеческого существования.

Свой традиционный цикл "Рождественская лестница" открываю статьей о рождественских традицияих и Адвенте.

С возрастом все мы становимся скептиками и ворчунами, периодически напоминая старого скрягу Эбинейзера Скруджа. Но, как мы уже знаем из самого рождественского произведения «Рождественской песни в прозе» Чарльза Диккенса, именно в Сочельник к нам могут заглянуть нежданные гости, встречать которых с мрачным лицом – дело неблагодарное, да и опасное.

Адвент – это четырехнедельный период подготовки и время ожидания Рождества Христова (от лат. adventus — приход), время тишины и спокойствия, время духовных размышлений, молитв, покаяния, время заботы о семье и дорогих людях. Кроме этого в период Адвента Церковь особо призывает христиан к благотворительности, совершению дел милосердия и помощи нуждающимся. И именно об этом «проповедуют» все рождественские традиции.

В декабрьские дни мы с каждым днем ощущаем наступление Праздника, а с ним приходят новые ожидания, события и планы. На дверях появляются рождественские венки, на стены вешают рождественские календари, а в церквях каждое воскресенье зажигают свечи Адвента. Рождество принято считать во всем мире «праздником праздников» - самым светлым торжеством, когда возможно примирение врагов и во всем чувствуется ожидание чуда.

За многие века Рождество Христово обросло множеством традиций, смысл которых часто ускользает от празднующих, но изначально они должны были рассказать о духовном смысле праздника и были своеобразными проповедями, обращенными к людям, указывающими на Спасителя мира, родившегося в Вифлееме, чтобы принести мир и преображение в жизнь каждого человека.

В честь Дня Реформации написал небольшой обзор про фильмы о Реформации.

31 октября все протестантские церкви в мире отмечают День Реформации. Именно в этот день 31 октября 1517 года смиренный католический монах (как он сам скромно себя именовал) Мартин Лютер разослал свои знаменитые 95 тезисов местным епископам, чтобы они выступили против индульгенций и прибил их к двери церкви в Виттенберге — событие, считающееся официальным началом Реформации в Европе. Начавшись с одного решительного шага католического монаха, это движение привело не только к образованию новой христианской деноминации, но и повлияло на ход всей мировой истории.

Solo Scriptura – «только Писание», этот простой принцип произвел революцию в духовной жизни Европы, привел к невероятным по своим масштабам изменениями в религиозной, общественной, политической и экономической жизни мира. Реформация не только изменила Церковь, она во многом определила облик того мира, в котором мы живем. Уже в XVI веке День Реформации частично отмечался. Сначала использовали даты 10 ноября или 18 февраля (дни рождения и смерти Лютера). Отмечался и праздник 25 июня день Аугсбургского исповедания. И вот Курфюрст Саксонии Иоганн-Георг II в 1667 году впервые объявил 31 октября праздником Дня Реформации.

Интервью, которое я взял у патриарха латиноамериканской литературы, Нобелевского лауреата по литературе 2010 года Марио Варгас Льоса для журнала GQ.

Перуанский писатель и нобелевский лауреат 2010 года рассказал GQ, что думает о диктатуре, независимости Каталонии, рэп-баттлах и соцсетях.

Все побежали, и я побежал.  Моя статья о Кадзуо Исигуро и литературном Нобеле, написанная специально для журнала "It BOOK".

Кто же мог предсказать его победу? Все, затаив дыхание, ожидали часа икс, еще за месяц до объявления победителя глубокомысленно делая свои прогнозы. На за сутки до официального объявления лауреата атмосфера накалилась. В социальных сетях стало жарко от обсуждений. Каждый выдвигал своих фаворитов, букмекеры принимали ставки и потирали руки. И, наконец, свершилось. 5 октября мы узнали лауреата Нобелевской премии по литературе 2017 года. Им стал британский писатель японского происхождения Кадзуо Исигуро.

Одно из самых волнительных событий в мировой литературной жизни - это присуждение Нобелевской премии по литературе. Списки номинантов не разглашаются, они становятся известны лишь спустя 50 лет. Это не мешает крупнейшим букмекерским конторам устраивать тотализатор каждый год. Нобелевка, конечно, не бои без правил, но страсти тут кипят нешуточные.

Если кто-то вдруг еще не знает, то есть великолепный журнал о литературе It BOOK. Специально для этого издания я к выходу фильма Дэни Вельнёва "Бегущий по лезвию 2049" написал о визионерстве Филипа Дика, нео-нуаре и классической экранизации Ридли Скотта. Читайте, и не говорите, что не видели.

Я люблю сложные романы. В них погружаешься с головой, истосковавшись по бурным и чистым водам среди знойного лета. Такие тексты не дают готовых и шаблонных ответов, но зато выводят тебя из себя, заставляют спорить, думать, формулировать свои мысли и дописывать или переписывать то, что прочитал. Это настоящее чтение – яркое, эмоциональное, неравнодушное. 

С современной израильской прозой мы знакомы не так хорошо, как хотелось бы. В моем личном списке есть несколько израильских авторов, к произведениям которых я неравнодушен. Это Елена Минкина-Тайчер, роман которой «Эффект Ребиндера» я смело рекомендую всем, кто любит формат семейной саги.

Конечно, это лауреат Международной Букеровской премии 2017 года Давид Гроссман. Его проза полемична, полна боли и чувств, политических идей и конфликтов. Кстати, специфика многих израильских авторов в том, что они одновременно являются еще и журналистами, общественными деятелями и яркими публицистами. Не исключение в этом списке и Эдгар Керет, книгу которого «Семь тучных лет» я крайне рекомендую к прочтению.

1 сентября наступил, как бы мы его не оттягивали. Вот я и решил порадовать вас обзором фильмов на школьную тему. Моя новая статья "Когда я стану великаном".

Начинается осень и у каждого с датой 1 сентября свои ассоциации. Кто-то с ностальгией вспоминает школьные годы, все радости и беды которых кажутся сейчас игрушечными и смешными. У кого-то, наоборот, нерадостные воспоминания о школе и начале учебного года. Было много всего: и хорошего и не очень, но это было детство. Потом все было иначе.

И мне стало интересно вспомнить фильмы, которые рассказывают о взрослении и школе, о всех переживаниях, радостных и трагических. Ведь именно через искусство мы часто проживаем и переживаем травмировавший нас опыт, отпуская все плохое и стараясь в этом увидеть то, что стало для нас важным. И интересно как менялось отношение к проблемам взросления и школы в кино.

Какие вы фильмы про школу вспоминаете сразу без поиска в Google или Яндекс? Я могу назвать сразу несколько фильмов, которые не просто смотрел сам, но и посмотрел со своей дочкой.

Первым в этом списке будет фильм режиссера Инны Туманян «Когда я стану великаном» 1978 года. Фильм этот до сих пор смотрится невероятно увлекательно и ярко. И я лично считаю, что это до сих пор одна из самых лучших ролей Михаила Ефремова, которому тогда было 13 лет.

В этом фильме есть все, что может понравится юному, да и не очень юному романтику. Несколько историй из жизни Петра Копейкина, восьмиклассника и поэта, покорили тогда всю страну. Скажу честно, именно с ним я ассоциировал себя, поэтому смотрел фильм бесчисленное количество раз. Мне не хватало смелости, борзости и бесшабашности главного героя, но в душе-то я был именно им.

Вторая половина августа - самое время побродить по картинным галереям и выставкам. Ну и как раз в тему будет моя новая статья о моем любимом живописце эпохи Возрождения Тициане Вечеллио.

Еще при жизни он завоевал титул «короля живописцев и живописца королей». Сильные мира сего почитали за счастье выделить весьма круглую сумму, чтобы только стать моделью мастера. Наряду с Рафаэлем, Леонардо да Винчи и Микеланджело его называли титаном итальянского Возрождения.

Открытия этого художника в области живописи оказали огромное влияние на мастеров последующих поколений. Среди его преданных поклонников были такие гении как Рубенс, Ван-Дейк, Рембрандт, Веласкес и своенравный Сальвадор Дали. Считалось, что быть написанным кистью этого живописца — значило обрести бессмертие.

Великих художников часто сопровождает нелегкая и полная драм жизнь. Некоторые считают, что именно тяготы и испытания ограняют драгоценный дар и творят из него гениальность. Но все же есть счастливчики, которые являются в этот мир, не ведая невзгод, словно бы ведомые рукой Всевышнего, что, впрочем, не мешает им во всей полноте проявить свой дар и подарить потомкам великие шедевры, со временем только набирающие силу. Тициан Вечеллио да Кадоре прожил долгую жизнь, подарив миру великие шедевры живописи, которые восхищают нас до сих пор. Остается лишь задаваться вопросом в чем же был секрет выдающегося сына Венеции?

Тициано Вечеллио родился в семье военного в небольшом городке Пьеве ди Кадоре, входившем в венецианские владения. Точно установить дату его рождения так и не удалось, ученые до сих пор об этом спорят. Некоторые утверждают, что в 1576 году, когда художник умер, ему было 103 года, другие - 98-99 лет. Большинство склоняется к тому, что прожил Тициан больше 80, но никак не больше 90 лет. Следовательно, родился где-то в период 1485 - 1490 годы. Впрочем, современник художника и его первый биограф Джорджо Вазари утверждает, что Тициан был рожден в 1477 году.

Продолжаю серию статей про христианский роман. На этот раз статья посвящена великому французскому писателю Франсуа Мориаку и католическому роману.

Его называли крупнейшим французским писателем XX века, наравне с Марселем Прустом. Он любил Толстого и Достоевского больше своих соотечественников — Стендаля и Флобера. В своей прозе он не боялся, среди общего увлечения социалистическими и коммунистическими идеями, взывать к человеку XX века, как к личности, потерявшей духовные ориентиры. И «за глубокое духовное прозрение и художественную силу, с которой он в своих романах отразил драму человеческой жизни» ему присудили Нобелевскую премию по литературе.

Во время Второй мировой войны он пишет книгу, которая вдохновляет многих французов на борьбу против нацизма и правительства коллаборационистов, после чего был вынужден скрываться от властей. А после войны призвал французов к милосердию по отношению к тем, кто сотрудничал с немцами. Выдающийся католический писатель XX века Франсуа Шарль Мориак до конца жизни был верным сыном церкви, беспощадно обличая недостатки в ней с пылом реформатского проповедника.

Творчество Мориака вошло в мою жизнь очень странным образом. Сначала я был очарован не пронзительными и страшными в своей точности романами, а… его биографией. Небольшая книжка в зеленой обложке, написанная Федором Наркирьером,  до сих пор лежит на моей книжной полке на самом почетном месте. Я был очарован жизнью и страстью выдающегося француза настолько, что в 6 классе начал глотать все книги Мориака, до которых смог дотянуться. И даже пытался писать рассказы, подражая кумиру своей юности. И все же понял я творчество писателя, лишь перечитав его романы в зрелом возрасте.

Моя статья о традиции стихотворных переложений псалмов в русской поэзии.

Для русской поэзии не было книги, которая бы оказала такое мощное влияние на литературную традицию, как Псалтирь. По сути русская поэзия была рождена из псалмов, впитав с молоком матери все культурное и духовное богатство этой библейской книги. Она так точно отражала радости, терзания, драмы, поиск высшей справедливости, трагедии русского человека, что было бы странно представлять русскую культуру без этой книги.

Русская литература родилась вместе с письменностью, а письменность пришла на Русь вместе с Библией. Исследователи утверждают, что первая полная церковно-славянская Библия появилась только в 1499 году в Новгороде. Она стала самой цитируемой книгой в древнерусской литературе. Но задолго до этого времени литературные источники были наполнены небольшими цитатами из Священного Писания. Библия с годами стала главной книгой русской литературы: по ней ребенок учился не только грамоте, но и христианским истинам и нормам жизни, началам нравственности.

И все же из всех книг Библии именно Псалтирь был наиболее известной и цитируемой книгой Ветхого Завета. Кстати сказать, и в Новом Завете чаще всего цитируются именно псалмы. Псалтирь изначально был сборником литургических гимнов для Иерусалимского храма (при том, что многие псалмы были, по-видимому, написаны до строительства первого храма). Пение гимнов многотысячным хором левитов и молящихся, которое сопровождал аккомпанемент струнных и духовых инструментов, было важной частью богослужения. Звуки музыки были слышны на значительном расстоянии от храма.