Это не стремление быть жертвой, нет, абсолютно нет.
Просто боль делает меня более прекрасной...делает меня нежнее...
Извращенный ум...извращенное тело..
Он гладит мои волосы. Какая странная ласка. Для него, который только что рисовал лезвием на моем теле. Как можно такую жестокость соединить с блаженством? Как ему удается их сочетать? Какой же он? - оставляющий тонкие узоры порезов или слизывающий капельки моих непрошеных слез? ласкающий поцелуями израненную кожу или до боли прикусывающий мое плечо?
Я совершенно в нем теряюсь. Я просто не помню ни о чем. Мне даже не нужно ничего знать. Лишь бы это длилось вечно. Лишь бы это спутанное, скомканное и неясное ощущение счастья не прекращалось никогда. Хотя бы на всю ночь оно должно остаться со мной! Не нужно дальше. И если бы даже завтра не пришло…. я достигла предела человеческого счастья. Дальнейшее бессмысленно.
Это все равно, что спрыгнуть со скалы. Спрыгнуть, не зная, что ждет внизу. Если это острые камни – мне конец. Я разлечусь на бессчетное множество стонущих от боли кусочков, мириады частиц трепещущей, воющей плоти. Если это река – у меня есть крошечный шанс на жизнь. Жизнь на одну ночь. Настоящую жизнь.
Мгновение страха и сладости. Скоро дно. Ну же!..
В глазах полыхнуло всепоглощающее безумие. Оно накрыло меня с головой и утянуло в темную бездну.
Я сумела, я увидела то, что пряталось за безумием и жестокостью… это была любовь…

Отрешись от себя, если сможешь.
Забудь, кто ты есть.
Не вспоминай, пока хватает сил.
Но однажды, девочка моя, однажды оно тебя настигнет.
Уж я-то знаю

И я смеюсь,
чтобы не плакать, не выть, не стонать, не кричать, не вопить дурным голосом,
не ругаться на чем свет стоит.
Смех – это просто еще один способ дать выход эмоциям.

Я скажу тебе это один раз, даже если буду молчать.
Я люблю тебя.
Знаешь? Знаешь.

Настроение сейчас - Осенью, вместе с опавшими листьями, мы непременно кого-нибудь теряем...

давай станем сумасшедшими и пошлем на хрен планету.
давай поговорим о ноябре и представим,что он уже не с нами.
давай я лягу в ванну,а ты почитаешь мне Набокова рядом.
давай пустим воду и затопим все эти квадратные метра одиночества.
давай разучимся дышать.
давай научимся любить.
давай бросим все и возьмем билеты в город, которого нет на карте.
давай будем ждать счастья на вокзале, а не в роскошных залах ресторанов..
и ты просто возьмешь меня за руку...
"расскажи мне о горизонте и том,что за ним"....
давай вперед,чтобы мелькали звезды и города мимо.
давай встречать рассвет.
давай холод и ветер мне в ладонь.
и чтобы греться висками по скулам и кончиками пальцев любить.
давай хотеть друг друга и прислоняться к окнам ,чтобы пытаться дотронуться до капель дождя ,что с другой стороны...
давай хотеть друг друга.
давай хотеть друг друга и забыть о сексе.
давай представим,что его нет.
и снова давай рассмеемся.
давай хотеть друг друга. .. .а лучше,давай просто купим таблетки от осени и памяти.
давай представим,Что нас нету.
давай нас не будет.
пожалуйста.

давай? а?

В колонках играет - Clint Mansell - Stay With Me

Настроение сейчас - В предверии счастья

Знаешь, у меня кончается кофе и потерялся носок из последней целой
пары, кошка сговорилась с домовым, не иначе, все перетаскали по углам,
теперь сидят довольные, жмурятся, потому что если кошки и домовые
недовольны, то нахрена тогда вообще все?

В колонках играет - 3 Doors Down - Here Without You
I'm here without you baby, я скучаю по тебе. А ведь прошло всего пара дней, But you're still on my lonely mind

Между нами всего ничего. каких -то 700 с чем-то км, I think about you baby and i dream about you all the time.

I'm here without you baby

Приезжай скорее, But you're still with me in my dreams,

Я без тебя
And tonight, there's only you and me …

Вдохни меня.Полными легкими.Так,чтобы хоть частичка меня,но осталось там,внутри тебя.Ведь я так хочу быть с тобой.быть в тебе.быть тобой.Я не буду мешать.Ты даже не заметишь моего присутствия.но я буду.буду в твоих легких.а там уже и до сердца недалеко.

    

Нанизаны звуки на тонкую нить.
Ты можешь связать меня, можешь убить.
Меня это вовсе не будет смущать,
Я, может быть, даже не буду кричать.
 

Когда, наконец, ты меня разорвёшь?
Когда ты под рёбра засунешь мне нож?
И вырежешь знак у меня на спине
И как-то ещё прикоснёшься ко мне?

Ты холоден, хмур, ты не можешь согреть,
Сожги моё платье, я буду гореть.
Сломай мою руку, ударь о косяк,
Я так извелась, что согласна и так... (Fleur - Жертва)

Девушка рассмеялась, откинув голову. Квинн усмехнулся тем кровавым картинам, что промелькнули в его мыслях, и скользнул взглядом по ее горлу. Она почувствовала, что за ней наблюдают, посмотрела на него и послала обольстительную улыбку.
Он кивнул, думая про себя, что это человеческая шлюха даже не достойна целовать подошвы его ботинок. Смертные считают себя особо ценными и уникальными, особенно женщины.
Человеческая кукла подошла к его столику и наклонилась так, чтобы ее грудь была видна ему. Квинн представил, как разорвет ее плоть, зальет ее кровью простыни, и улыбнулся:
- Присаживайся
- Я…
- Меня не интересует твое имя, - резко сказал он, выдохнув дым сигары. - Ты поедешь со мной.
Она вздрогнула, но противостоять Очарованию не смогла. Безропотное подчинение – это все что ему было нужно от нее.
«Бентли» остановился у невзрачного на вид, пустующего дома.
- Иди сюда, – в дверях он сделал жест рукой, как обычно подзывают собаку, и сучка, разве что не виляя хвостом, радостно последовала за «хозяином», не подозревая что ждет ее дальше.
Он грубо бросил ее на постель, отбросил прядь ее волос и отклонил шею.
Действие магии закончилось, и женщина поняла, что происходит. Поняла, что живой ей отсюда не выбраться.
В кровь выплеснулся адреналин, опьяняя Сородича. Она сопротивлялась, пыталась вырваться и полоснула его по щеке. Квинн почувствовал, как кровь выступила из царапины. У него вырвался звериный рык и в одно мгновение он сломал ей запястья. Брюнетка закричала от боли
- Кричи громче, сука – захохотал он и стал рвать клыками ее горло, кровь залила его подбородок, ее грудь, плечо и простыни. Он рвал ее на части, чувствуя, как лопаются сосуды, как трещит ткань органов, как его руки погружаются в липкую горячую кровь.

Она больше не кричала. Тарквиний распластался рядом на постели с этим покореженным телом, которое когда-то было красивой брюнеткой лет 22х. Ей просто не повезло, что она оказалась похожей на его врага. Просто не повезло.
Он безумно улыбался.
«Даже Изверги Шабаша позавидовали бы такой работе».
 Когда-нибудь на месте этих смертных сучек будет она. Он растянет удовольствие, убивая ее. Бессмертные могут продолжать жить даже с очень большими повреждениями. Для начала он займется ее руками. Холеными пальчиками этой неженки. Он сломает их один за другим, а потом возьмется за скальпель и она почувствует настоящую боль. Осторожно снимет кожу, чтобы не повредить это бархатное полотно. Вдоволь насладившись ее криками, он отрежет ее лживый язык…
«Лучше бы ты не переходила мне дорогу, камарильская подстилка»
Он помнил свое поражение, как он поставил на карту все и проиграл. Тарквиний столько лет служил ему, ждал, когда ему подарят вечную жизнь. Потом появилась она и хладнокровный, мудрый Александр потерял от нее голову. Он подарил ей новую жизнь.
Ночь за ночью он наблюдал как они смеялись, сидя в уютной гостиной. Как они ссорились за закрытой дверью его кабинета. Как он, возвращаясь с ней из оперы, помогал снять манто и целовал ее. И с каждой ночью Квинн ненавидел ее все больше. Ненавидел за украденную жизнь, за украденную вечность.
В одну из ночей он вернулся в особняк и никого там не обнаружил. Он уехал с ней, бросив Квинна.
« Ты за все заплатишь сполна тореадорская шлюшка».
Тарквиний улыбался, как будто он уже видел ее окровавленное тело.
«Я доберусь до тебя. Очень скоро».


 

В колонках играет - Lafee - Lonely tears

Каждый, кто отметится в комментах, получит от меня два числа и должен будет написать пост с телеграммой-обращением к себе самому в прошлом. Первое число будет означать возраст, в котором вы должны были бы получить эту телеграмму, а второе - сколько слов в ней должно быть. Телеграмму - в дневник, этот текст туда же.

***

Мои числа: 15/28



 

 

 Девочка моя, сейчас твоя жизнь только начинается. Впереди тебя ожидает много сложного, неприятного, но и радостного, светлого. Ты справишься. Ты перестанешь бояться. И да, прости его за все.

  

В колонках играет - Винтаж - Девочки-Лунатики

Настроение сейчас - Всё сделать как надо, закурить и забыть

 

 

головная боль..
желание спать просто смертельное.
а ведь лягу - не усну.
и здравствуй снова, моя бессоница долбанная!! я так и знала, что ты придешь, поэтому почти ждала..

а я снова пытаюсь быть сильной.
а вернее маскирую страх. быть сильной и благоразумной - теперь так у нас называется типичный страх быть нелюбимыми, одинокими и всю-жизнь-страдающими.
я боюсь...
фаааакт....спасибо капитан очевидность

 

что же ты за человек?
у тебя травмы какие то в детстве были?
за что ты так ненавидешь женщин в особенности меня?

 

Надо все это заканчивать. Устала. Синяки под глазами не скрывает даже корректор...

Все, хватит. Говорят, что если сердце мешает идти дальше, то надо оставить его позади. Обломитесь, я его потом на пересадку кому-нибудь отдам. Мне сейчас уже не так важно любят ли меня\ждут\хотят (нужное подчеркнуть). Мне главное что я реализую себя как личность. Вот так все просто. Мне было нужно это. Я занялась проектом который мне нравится, который важен для меня.

Я планирую научиться играть на пианино, выучить итальянский, научиться танцевать танго. Тысяча планов. С каждым днем я боюсь все меньше. Мне спокойно.  У меня получилось

 

 

 

 

 

Прости за все слова,что не сказала тебе.
за все задуманные,но не выполненные "первые шаги",за все не осуществленные поцелуи,обьятия,признания в любви.
прости за то,что я была такой скромной,смущенной,тихой.
а ты был таким мудаком.

Но я хочу чтобы твои воспоминания обо мне заканчивались так:
" а однажды она просто ушла...исчезла из моей жизни...
стерла все контакт...поменяла телефон...
удалила всю информацию о себе...
и я ее больше никогда не встечал...
но всегда помнил..."
 

Еще одна глава от прекрасного архиепископа Саббат, господина Пейнхейма

 (авт. прим. Ласомбра не отражаются в зеркалах и на снимках, как классические вампиры)Дерен знал, что на город скоро упадет смертоносный, обращающий братьев и сестер в пепел солнечный свет. Не смотря на то, что это было более двухсот лет назад, он прекрасно помнил как часть его стаи и его Сир были мучительно убиты человечными и сострадательными представителями Камарилла.

Почти ностальгическая улыбка скользнула по лицу архиепископа, когда он вызвал в памяти мгновения в которых лица тех самых любителей человечности, столь торжественно и победоносно взирающих на жестокую смерть его Сира и собратьев, начали меняться, меняться так, что Дерену было приятно смотреть на эти перемены в их мимике. Сплевывающий сгустки крови князь выглядел почти великолепно, особенно, когда Пейнхейм приказывал выгребкам раз за разом заставлять это венценосное убожество слизывать выблеванную кровь с сапог будущего архиепископа до того, как князь стал рабски предан ему. В сущности в этой истории все было очень просто, для научившегося играть тенями и становиться тенью или делать их осязаемыми и вполне телесными воплощениями себя: убежище князя было захвачено днем загулеными Дереном дружинниками-тихо и почти мирно были вырезаны гули и дневные стражи князя, князь проснулся, лишь когда кол был вынут из его сердца-практически обескровленый, добит доминированием и вызывал к себе примогенов и старейшин по одиночке, по приказу Пейнхейма, вышеназванные связывались трехкратными кровными узами с представителем клана ласомбра, получали от него приказ и выполняли его во вред себе, своему клану, людям и что самое приятное- во вред камарилла. Это была дерзкая и грубая выходка, которую Дерен впоследствии считал ребячеством, посчитав месть достаточной он извлек из нее пользу как для себя, забрав все ценное имущество у человеколюбивых камарильцев и для экспериментов Тзимицу и Тремеров-антитрибу, отправив им разнообразный и в меру не-живой экспериментальный материал.
"Я становлюсь сентиментальным перед рассветом"- с легкой самоиронией улыбнулся своим мыслям архиепископ, периодически посматривая за тем как вдали от того пути, которым он направился в убежище догорают взорванные его выстрелами машины.
Список, который он составил на балу был не полным, но в нем было все необходимое для замыслов Пейнхейма.
Войдя в убежище, которым ему служил старинный особняк в черте города, Дерен заметил что тень от свечи, которую он зажег при входе почти не движется и немного недовольно приподнял бровь:
-Мэри, если ты недостаточно восстановилась не думай удивить меня этими поползновениями осквернять сущность тени.
-Сир, как вы узнали что это я, ведь это мог быть кто-то иной из наших соклановцев?
Усмешка прорисовалась на лице архиепископа, как чернила просачиваются через дорогую шелковую бумагу, взгляд его вспыхнувших зеленым огнем глаз, подобных глазам хищника, остро приковывал тень к полу, не давая ей двигаться. Лезвием бритвы взгляд скользнул по тени и растворился в предрассветном сумраке.

-Керн, тебе не стоит использовать одни и те же духи, если ты желаешь быть принятой за другую женщину, но это довольно рискованно в твоем положении и, тем более, в этом доме.
Дерен был в меру консервативен и спал в изысканно обставленном помещении, в центре подвальной части дома. Проснувшись на следущую ночь он обнаружил, что дверь сложно сдвинуть с места и лишь с силой толкнув ее он увидел спящую у порога его спальни Марию. Архиепископ поднял потомка, отнес его в спальню и закрыв за собой дверь включил настольную лампу и просмотрев записи в блокноте поднес правую руку к подбородку, и довольно мучительно задумался о чем-то. После он закрыл блокнот в маленький сейф для записей и подошел к зеркалу: в зеркале отражалась изысканная комната, со вкусом подобранная мебель, смятая постель, на которой не отражалась разве что Мария Керн, свечи, бар, где он хранил блодпаки, письменный стол и бумаги, того, что он хотел бы найти там, обнаружить не удалось. Дерен обнаженным стоял перед зеркалом и всматривался в него. Он ощутил что руки Марии нежно и настойчиво обнимают его и мягко повернулся к ней.
-Одень меня- обратился к ней Дерен нежно приподнимая ее лицо за подбородок и скользя взглядом по ее прекрасной шейке.
Мэри помогла ему с облачением.
-Ты не едешь со мной, Дмитрий скоро будет.- сказал он улыбаясь с прохладной небрежностью. Мария легла на его постель и стала пристально смотреть в зеркало.
Дерен выехал из особняка в сопровождении астеничного молодого человека на ягуаре, через сорок минут они стояли во дворике собора Святого Петра.
-Найди Ольгу и держитесь невдалеке, после вчерашнего инциндента с малкавиан на балу лучше быть аккуратнее-не удостаивая взглядом Дмитрия спокойно, наслаждаясь происходящим тихо сказал архиепископ. После того, как вентру-отступник, Дмитрий Корнеев удалился Пейнхейм бросил беглый взгляд на дворик перед храмом и медленным шагом подошел к Паоле.

Ему не нужно было искать ее в толпе-столь упоительно прекрасный цветок виден сразу и его не спутать с тысячами и миллионами других, ее нельзя с ними сравнивать. Заметив странную позу примогена Дерену удалось перехватить ее взгляд и ту, на кого он был направлен. Заметив рядом с беременной женщиной Дмитрия архиепископ понял на кого смотрела Паола и это открытие его не радовало. В изумрудно-зеленых глазах Дерена замерцали золотистые огоньки беспокойства, но он мягко улыбнулся своей спутнице, по ее лицу было видно как сильно ее волнует увиденное.
-Примоген тореодор, вряд ли испытывает проблемы с пищеварением с таким серьезным видом- с улыбкой в голосе медленно произнес архиепископ.- что вас тревожит?

Она мягко улыбнулась и покачала головой
Дерен говорил мягким низким голосом, проникновенно вглядываясь в глаза Паолы и предлагая ей руку, чтобы пройти в капеллу. Места, которые были предназначены для них находились в середине возвышения зала, откуда открывался превосходный вид и присутствовали все прелести шикарной акустики зала. Дерен наслаждался духом католического храма и обществом обольстительного примогена клана розы. Освещение делало цвет ее кожи еще более светлым, подобно цвету слоновой кости, мерцающие в полутьме глаза и темные кудри заставляли играть на его лице таинственную улыбку.
-Вам нельзя отказать в храбрости, Примоген, если вы не побоялись гнева Княгини и ее прихвостней и пришли сюда-что вы думаете о произошедшем? Почему вы пришли, рискуя своей репутацией? Я не осмелился бы просить вас об этой жертве. -Дерен говорил приятным, низким, почти интимным голосом, звучание которого оттеняла исполняемая в полумраке la cremosa Моцарта, проникающие в глубину души звуки скрипки наполняли все пространство, превращая собор в резонирующий портал трансцендентного. Глаза Дерена улыбались, затягивая в свой изумрудный водоворот свет свечей, свет глаз Паолы и становясь прекрасными флюорисцирующими безднами. Он мягко притянул ее к себе, и слился с ней в долгом поцелуе, полном наслаждения и сладостного, давно забытого, пьянящего ощущения близости.
Внезапно первый акт кончился и по залу пронесся шквал аплодисментов, в холле кто-то прикоснулся к плечу Дерена и архиепископ режущим холодным взглядом одарил наглеца-это был парень лет двадцати пяти на вид, с широкой улыбкой и горящими любопытством небольшими глазами.
-Слушай, не знаю как вы это делаете, но дорого заплачу, если научите меня этому фокусу-парень в искреннем упоении показывал на дисплей своей камеры, где был запечатлен момент поцелуя с Паолой: прекрасная девушка целовалась с пустотой, причем очень реалистично, а на ее платье были видны следы от давления мужских рук. Дерен мрачно посмотрел на парня:
-Прошу прощения-мы на минуту, извиняясь перед Паолой он вышел, таща за собой парня.
Его перехватила Ольга и Дерен передал парнишку ей, беременная женщина повела его на выход с заднего крыльца собора.



 

Мне казалось что я бесконечно готова утопать в изумрудном блеске его глаз.
Внезапно волшебство разрушил громкий крик: «Диаблери»
Незнакомец склонился к моему уху и прошептал:
- Я буду рад увидеть вас завтра в протестантском храме Святого Петра, если вы любите оперное бельканто в итальянском исполнении. Я вас найду, просто приходите, я нуждаюсь в приятной кампании и жажду вашего общества.
Он оставил меня, так как Малкавиан крикнувший обвинение указал именно на него. Трое Бруджа кинулись за ним.
Я растерянно смотрела на происходящее.
- «Кровавая Охота» - крикнула Княгиня - « Он нарушил правила крови и лишился их.»
Сородичи кинулись за Вентру - диаблеристом. Ко мне подошел Мирослав и приобнял за талию.
- Паола, ты в порядке?
- Кто он?
- Говорят, что это гость. Дамиан Рейн-Хагген, служитель домена Франкфурта . В любом случае мир его праху. От Малкавиан не скроешься. Пойдем, я отвезу тебя домой.
Я хотела было отказаться, что бы отыскать Эди, но Мирослав покачал головой
Извинившись перед Княгиней, мы покинули бал. Наверняка спишут на мою чувствительную тореадорскую натуру.
Мирослав завел Бугатти и машина понеслась по ночному городу.
Тореадор довез меня до дома, я предложила ему остаться. Скоро уже рассвет.
Мирослав отрицательно покачал головой:
- Я успею добраться к себе. До встречи, мой Примоген.
Машина скрылась за поворотом и я зашла в дом.
Скинув платье, я забралась в постель и долго смотрела в пустоту, вспоминая сегодняшний вечер.
“…храме святого Петра…я жажду вашего общества…» - в голове все еще звучал голос. Глаза цвета изумруда…Наступил рассвет и умерла до следующей ночи…

«Лес был затоплен водой.

Я стояла по пояс в воде и беспомощно озиралась по сторонам. Высокие черные деревья, стальное серое небо. Я слышала плеск воды, слышала его крик. Он звал на помощь.
- Маттео! - я звала его, пытаясь отыскать взглядом.
- Помоги мне! - его крик доносился откуда -то справа.
Мокрое платье, как сеть, опутывало ноги, мешая двигаться дальше.

Повернувшись, вдалеке я увидела его, увидела как он борется с тем, что бы не уйти под воду. Отчаянно, изо всех сил. Он захлебывался.
Я бросилась к нему, стараясь быстрее добраться . Несколько шагов и я провалилась в воду по грудь. Вода была ледяной, сковывала движения. Боль в мышцах нарастала. Он звал меня.
- Маттео! Держись…я сейчас!
Нужно было спешить. Над водой виднелись лишь его руки, но и они начинали исчезать в черноте.
- Маттео!- его больше не было видно. Я нырнула за ним, легкие сдавили ледяные иглы. Он уходил вниз, туда где наступала непроглядная чернота. Он все еще тянул ко мне свою ручку, я попыталась ухвати его, но пальцы выскользнули. Я сделала рывок вперед но вода не пропустила меня. Вязкая преграда. Я молотила руками и ногами, но не сдвинулась с места.

Темнота поглотила его, сомкнула свои объятия и забрала его вниз»

Проснувшись, я рывком села на постели. Его лицо исчезающее в темноте все еще стояло перед глазами. Сколько раз я еще буду проживать его смерть? Сколько раз буду видеть как темные воды забирают его у меня?
Встав с постели, я накинула шелковый халат и подошла к окну. Раздвинув шторы, я распахнула окно, позволяя ночному холодному ветру ворваться в спальню. Свежесть ветра прогонит мои кошмары.
Мне нужна кровь. Голод еще не проснулся, но лучше перестраховаться. Сегодня мне предстоял необычный вечер. Я открыла дверь в спальню и пройдя по коридору вошла в гостиную. Гуль менявший старые розы на свежие букеты, обернулся. Хорошенький, молодой юноша. Я нашла его прошлой осенью. Он играл на скрипке возле Невского проспекта. Он называл себя Дайс. Настоящего имени я спрашивать не стала.
- Подойди ко мне
Он поправил розы и подойдя ко мне, с обожанием заглянул в глаза.
Я провела указательным пальцем по его шее, Дайс зажмурился от удовольствия и обнял меня за талию. Я слегка отклонила его голову и вонзила клыки. Он вздрогнул и прижался еще сильнее. Пожалуй слишком близко, чем надо было.
Что бы не чувствовать его удовольствие от моего укуса, я отодвинулась назад и отпустила его.
- Я уезжаю. У меня встреча. Отправь факс в издательство и позвони в галерею, узнай как проходит подготовка. На сегодня все.
Гуль кивнул и опустился в кресло, переводя дух.
- Мне вызвать шофера?
- Нет, сегодня я обойдусь своими силами.
Теплый душ немного привел меня в чувство, завернувшись в полотенце я зашла в гардеробную и сняв с вешалки белое шелковое платье до колен, с низким вырезом бросила его на постель. Высушив волосы, я оделась. Я подошла к зеркалу, оставляя на пушистом ковре “колотые раны” от каблуков -шпилек, и одела бархотку с камеей, на которой была изображена роза. На шее у меня все так же красовался небольшой, тонкий, но заметный шрам
«Обожаю Джованни, - с иронией подумала я - особенно их зомби»
Я не знала могут ли вампиры чувствовать фантомную боль, но иногда мне казалось что шрам неприятно тянет.
. Забрав волосы на верх, я выпустила несколько прядей что бы они свободно выбивались из прически и накрасила губы.

По человеческим меркам на улице было тепло. Весна была в разгаре, но погода в Северной Венеции была апогеем непредсказуемости.
Черны порше стоял у дома. Я бросила на водительское сидение легкий короткий жакет и отправилась на встречу.
Немецкая протестантская церковь святого Петра находилась на Невском. Красивый, изящный кафедральный собор.
Никогда здесь раньше не была, хотя имперская певческая капелла организует лучшие в городе, закрытые инструментальные концерты.
Похоже я успела во время. Изящные своды, просторное помещение. Люди, судя по всему состоятельные. Я собиралась отыскать вчерашнего Вентру, хотя по моему он такой же Вентру, как я Бруджа, но внезапно мой взгляд наткнулся на девушку. Невысокая, красивая, изящная блондинка с короткой стрижкой. Беременная. Живот сильно выпирал, скорее всего месяц шестой. Мои руки непроизвольно легли на мой живот. Но кроме шелка платья и плоского живота я ничего не ощутила. Пустота. Я помнила эти ощущения. Прошло 300 лет, но я помнила эти невероятные ощущения, ожидание, предвкушение.
Я так зачарованно смотрела на беременную девушку, что даже не заметила как он подошел.
Он задумчиво посмотрел как я прижимаю ладони к животу, потом на беременную девушку, потом снова на меня. Похоже пытался догадаться.
Я убрала руки и посмотрела в изумрудные глаза.
- Честно говоря, я понятия не имею что я здесь делаю. Учитывая что случилось на балу…

Глава by [/COLOR] Teretta

Эди быстрым шагом направился к «Прекрасной, Вдохновенной и Неподражаемой», едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Да он дров еще больше, чем я наломает!
- Ночи доброй, многоуважаемая сородич.
Я обернулась и мне потребовались все мои силы, чтобы сохранить на лице невозмутимо вежливую маску и не дать из особняка деру. Рядом со мной стоял Малкавиан в полупоклоне и вежливо протягивал руку. Как я догадалась, что это Малк? Он был в противогазе….

- Уважаемый Примоген клана Малкавиан. Остроумный, Верный, Мудрый Мортон Райт, служитель клана Малкавиан, - произнес он таким голосом, как будто вместо него представлялся диктофон с записью. Но, поскольку сородич был в противогазе, я никогда не узнаю, верна ли моя догадка.
Зыркнув на протянутую ладонь, я осторожно пожала ее, стараясь, чтобы контакт длился как можно меньше. Ловко поймав мою руку, Мортон повозил по тыльной стороне ладони противогазом, изображая поцелуй.
- Сенешаль домена Лос-Анджелеса Хранимая, Почитаемая, Наследная Эгна Ро, Служитель клана Вентру, - произнесла я на одном дыхании, но меня не оставляло чувство, что титулы я все-таки напутала. Ладно, неважно.
- Приятно познакомиться, миледи Ро. Чью плотность вы символизируете?
Плотность? Ах, да, «ро».
- Я сопровождаю благородного князя Лос-Анджелеса, Эдуарда Фартрана.
Мортон огляделся и безошибочно выцепил в толпе Эди, кружащего в вальсе с Паолой, несколько раз кивнул, раскачиваясь с носков на пятку.
- Вы позволите пригласить Вас на танец? – спросил он, дернув плечом, как если бы страдал болезнью Альцгеймера.
Эди заставил сменить меня мой привычный комбинезон и «гады», на платье и туфли. Пусть платье было закрытым, «в пол», а туфли на незначительном каблуке, но я чувствовала себя в этом неуверенно, а уж танцевать, тем более с Малком, тем более в противогазе…. Увольте!
- Я не танцую, Мудрый Мортон. Прошу прощения.
Райт издал странный хрюкающий звук, искаженный фильтрами противогаза, который с натяжкой можно было бы назвать смешком.
- Что же смущает достопочтимого Сенешаля во мне и моем клане? – заметив мой удивленный взгляд, Малк продолжал. – Глаза – зеркало души, которой у нас нет, а Вы стремитесь отделаться от меня с первой секунды, как увидели.
Вообще-то, так разговаривать не положено, тем более с сородичами из другого домена, но Райт был Малком, и я была Малком (хоть об этом никто и не знал), так что мы могли не опасаться Кровавой Охоты за вольный диалог.
- Вы же не снимаете противогаз, - заметила я, улыбнувшись так широко, что стали заметны клыки. Мортон еще раз хрюкнул, непроизвольно ощупав свой «намордник», но молчал. – Прошу прощения, меня зовет мой князь.
И я поспешила убраться из общества Примогена. Вальс как раз закончился, Эди и Паола завершили танец и тихонько разговаривали. Я кивнула Паоле, сохраняя на лице приветливо – невозмутимую маску (после общения с Райтом уже ничто не могло выбить меня из колеи).
- Примоген клана Тореодор, позвольте представится. Сенешаль домена Лос-Анджелеса Хранимая, Почитаемая, Наследная Эгна Ро, Служитель клана Вентру.
Нет, в титулах точно было что-то другое, но я уже запомнила их так. Паола любезно кивнула мне в ответ, но в ее взгляде читалось недоумение вперемешку с любопытством. Она меня не узнала, и силилась понять, как я «попала на место Тэретты». Я бы задавалась этим вопросом на ее месте.
Мне было любопытно: куда эта чертовка свалила, не сказав никому ни слова, почему не сообщила о себе, и какого черта за три десятка лет, что я ее не видела, она постарела лет на двести? Я ощущала по-другому ее силу, уже не могла с той же легкостью коснуться ее разума, а пробивать защиту значило выдать себя с головой. А уж Паоле я сообщу в последнюю очередь: так будет лучше.
- Доброй ночи, Сородичи. Прошу прошения, но я украду у вас Примогена Тореадор.
И Паола упорхнула вслед за другим Примогеном из этого домена. Мы с Эди проводили ее взглядом, пока она не исчезла в толпе сородичей.
- Она стала сильнее. Мне одной кажется, или это действительно странно, что неонат стал Примогеном?
- Ее обратили гораздо раньше, чем мы думали, - задумчиво произнес Эди. – Пойдем, выпьем, - тяжко вдохнул он и отправился на поиски витэ.
Сородичи кружили в танцах, курсировали по залу с бокалами витэ, вели осторожные беседы, тщательно взвешивая каждое слово…. В общем, скука была смертная. Эдуард разговорился с местным Сенешалем, Элейн Милле, а я, помирая от скуки, отправилась на поиски приключений. Стоило мне только отойти от Эди, как ко мне стали подходить представляться «Российские Малки», а я старательно улепетывала от них по залу. Что им тут, медом намазано, я не понимаю?!
Но один попался особенно настырный. Он был одет в полосатый, черно белый костюм - тройку, от которого рябило в глазах, красные башмаки, а на коротких волосах, цвета взбесившегося арбуза, покоился массивный лавровый венок (и как он только ему мозги не отдавил). Представился Колмусом Бальмером, а как только зазвучала очередная композиция, без разговоров поволок меня танцевать. Вырваться мне не удалось: Колмус оказался сильным и цепким, хоть я и извивалась, как могла.
Я вслушалась в музыку, и мне очень захотелось оказаться в Азилуме, на своем диванчике в окружении Южноамериканских кактусов Trichocereus pachanoi. Я не умею танцевать, тем более танго!!! Заметив на моем лице плохо скрываемую панику, Колмус улыбнулся, привлек меня к себе и закружил в танце, больше похожем на изнасилование. Я ощущала себя пружиной, которую умелые руки мнут, вытягивают и сжимают, стараясь подогнать под готовый слаженный механизм. Чем жестче пружина, тем медленнее продвигается работа, а механизм дольше стоит не налаженный.
Блуждающая улыбка на лице Бальмера стала еще шире, когда он понял, что мое сопротивление себя исчерпало. Надо отдать ему должное – танцевал он не плохо (уж точно лучше меня), умело вел пару, и даже я радом с ним не казалась неуклюжей коровой. Рядом скользнула еще одна пара сородичей (уж они-то отжигали по полной!), довольно близко, но на удобоваримом расстоянии от нас, но Колмус вздрогнул так, как если бы пара врезалась прямо в нас.
Замерев, Бальмер выпустил меня, абсолютно забыв о моем существовании, вперился взглядом в танцора, поднял на него указующий перст и заорал на всю залу:
- Диаблери!
Я вздрогнула от его вопля, шагнула в сторону, а когда Эди взял меня под руку, чуть не закричала от неожиданности. Фартран настойчиво тянул меня в сторону от гущи событий, поближе к выходу.
- Ты что делаешь? А кто говорил о конспирации и прочем? – яростно шептал он.
- Не поверишь, но я тут не причем!
Уже позже, в гостинице (от приглашения Елены мы тактично отказались), я беспорядочно бродила по номеру из угла в угол, дымила самокруткой и изливала бедному Эди свое возмущение.
- Малки ходили за мной по пятам, что б их!.. Когда надо – никого не найти, а тут…
Эди тяжко вздохнул, явно борясь с желанием вставить свои пять копеек о том, какими иногда бывают Малки занозами в заднице.
- А этот Колмус…. Он потащил меня танцевать танго! Танго, понимаешь?! Вот засранец…
- Со мной ты никогда не танцевала, - холодно заметил Эди, старательно уводя взгляд, когда я к нему повернулась.
- Ну, еще обидься на меня! – воскликнула я, яростно затушив сигарету в пепельнице и упав на кровать. От туфель ныли ноги и икры, а в платье я запуталась, так что Эди пришлось самому раздевать меня. Это заметно повысило его настроение, и он уже не так злился из-за танцев. – Что будем делать с Паолой?
- Через пару дней я навещу ее в клубе, - отозвался Фартран, а я фыркнула. – Он называется «Бархат», - уже осторожнее добавил Эди.
Он улегся на постели рядом со мной, заложив руки за голову, и я, недолго думая, устроилась у него под боком, положив голову ему на плечо.
- Как думаешь, в этом городе можно найти амулет, отгоняющий Малкавианов? – задумчиво протянула я. Эди усмехнулся, покачивая головой.
- Даже если есть, то ты вряд ли захочешь его надеть.
Мы замолчали, на этот раз надолго. Разговор не клеился, а мысли все возвращались к произошедшему в особняке Брандт, где бал в рекордные сроки превратился в охоту. Я не могла точно вспомнить внешность того диаблериста, но зато помнила то ощущение, которое возникло при попытке определить его ауру. Чувство знакомое, как будто я уже встречала сородича с таким «ментальным запахом». Бр….
- Я слышал, он представился Дамианом Рейн-Хаггеном, Служителем домена Франкфурта на Майне, - тихо произнес Эди.
Я приподняла голову и нахмурилась.
- Нет там такого Служителся.
- Откуда ты знаешь?
- Альберт, мой давний друг, контролирует территорию почти всей Германии, оставляя в каждом городе своего заместителся, аки президент. В Берлине правит Аглая фон Майер, в Кельне – Кина Фиана, в Коблинце – Эрик Таунус, во Франкфурте – Алекс Гессен, а его служитель – его же родной брат и птенец – Виктор. Так что, тот парень, так стремительно убегавший с бала, как Золушка в полночь, совсем не тот, за кого себя выдает.
Эди выругался и потянулся к телефону. Не знаю, куда он собрался звонить, но этого явно делать не стоило.
- Перестань, Елена наверняка уже связалась с князем того домена и они во всем разобрались. И вообще, не лезь в это дело, а поехали отсюда как можно скорее.

Я хочу что бы меня любили.
Не за горячие ладони, не за жадные губы и не за шелк кожи.
Просто любили.
А знаешь как яростно он меня целует?
Он просто раздирает все мое тело.
И мне хочется выть.
То ли от боли, то ли от того, что это не нежный ты

В её глазах из-под ресниц сигналы s.o.s по всей планете.
В её блокноте не осталось неисписанных страниц. И сервер не отобразит страницы эти.
По вечерам она включает телефон, ложится в ванну, не готовит ужин.
Стакан мартини пуст, автоответчик сломан, день спасён. И только кажется что голос чуть простужен.
Билеты бизнесс-класса на вчера. И в пачке сигарет, как в зале ожиданья, пусто.
Аэропортный coffee-shop закрыт и до утра ей будет сниться запрещённое искусство.
Она хотела умереть, но за неё уже сегодня кто-то умер,
Ей было лень, она так любит лесть. И доверяет телефонным книжкам семизначный номер.
Она не помнит ни имён, ни дат. И лица всех знакомых для неё похожи.
С журнального стола поверх неё глядят фотомодели с грустными глазами на обложках.
Дорожки кокаина разлетелись в прах, холодный кофе помнит вкус её помады.
И вечером она мечтает о мечтах, а утром в зеркале боится своих взглядов.

Глава написана мои самым любимым Малком. Глава by Teretta


Эта ночь ничем не отличалась от тысячи других, что подобно мгновению промелькнули мимо меня. Только со мной больше нет единственного в мире сородича, чья поддержка всегда была со мной, а вера заставляла двигаться вперед, даже когда у меня самого опускались руки. Лос-Анджелес тихий город, только его тишина не похожа на сумеречное спокойствие, она – как затишье перед грозой, как гулкая пустота темной комнаты со спрятанными за семью печатями страхами.
Все мои сегодняшние дела я оставил на Антуана – моего первого помощника. Он был обязан жизнью Тэретте так же, как я был обязан ей своим положением, и служил верой и правдой, что очень редко встречается в нашем сообществе. Я же отправился в клуб Азилум, маленький кусочек шумного хаоса, пристанище для сородичей всех кланов и убеждений, а все потому, что его хозяйка – Тэретта – отдалена от политических дрязг наподобие древним Инконню. Она стала аутарком, и мне пришлось отпустить ее.

- Привет, Эди, - тихо и ласково произнесла она, когда я вошел в ее кабинет.
Кто не знал, что это кабинет, никогда бы не догадался: все стены занимали книжные полки со множеством фолиантов и разнообразных безделушек, на потолке вместо люстры – контуры клана Тэретты, выведенные светящейся краской, а единственным источником света была настольная лампа на дубовом письменном столе такой грубой работы, что мне казалось Тэр сама его вырезала.
Малкавианка сидела за столом, методично общипывая пинцетом огромные иголки с толстого желтоватого кактуса и складывая их в колбу, на одном из трех кресел, что стояли напротив стола, сидел молодой юноша, худой, тонкокостный, с короткими русыми волосами и бесцветными глазами, от которых бросало в дрожь. Рихан, чертов цимиск. Он любил этот облик и знал, как действует на окружающих.
- Здравствуй, Тэр. У меня к тебе разговор.
Она даже не взглянула на Рихана, только шевельнула бровью, а он уже поднялся с кресла и покинул кабинет. Я знал, что Тэр умеет налаживать мысленный контакт со своими птенцами, но не думал, что она выдрессировала их настолько.
- Я их не дрессирую. Просто, моя система работает, они слушаются и все. Вспомни, хоть один птенец из «детского сада» нарушил твои законы? Нет.
Я нахмурился оттого, с какой легкостью она могла прочесть мои мысли.
- Зачем ты пришел?
Еще одна иголка упала в колбу. Заметив мою нерешительность, Тэретта отложила пинцет в сторону.
- Ты что, убил кого-нибудь?
- Нет! – возмутился я, а она расхохоталась. – Я пришел просить тебя об услуге.
- Эди, я больше не работаю ни на Камарилу, ни на Анархов, ни на какую-либо другую организацию. Я не твой Служитель и не твой Шериф.
Да, ее теперь ничем не заманишь в резиденцию – лишь бы держаться подальше от политики.
- Тэр, дорогая, послушай. Я собираюсь поехать на пару недель в домен Санкт-Петербурга, даже выслал картину для местной галереи. Я предлагаю тебе поехать со мной, посмотреть город, познакомиться с новыми сородичами. Я слышал, там самые отвязные Малкавиане. К тому же, я буду гораздо увереннее себя чувствовать, если ты будешь рядом, - и я улыбнулся, изобразив на лице самое невинное выражение, какое только мог.
Дело было не в уверенности, а в надежде скрасить скучную поездку. Отказываться не стоило – это могло серьезно омрачить будущие отношения двух доменов, но все эти политические разговоры так утомляют….
- Эдуард, - мрачно произнесла она, а я поежился: если Тэретта зовет меня полным именем – это не к добру. – Ты должен помнить, чем я занималась последнее десятилетие, сам спонсировал мои эксперименты и помог в оборудовании лаборатории. Как бы тебе объяснить…. Об этом известно очень многим сородичам и почти все они негативно относятся к моим научным изысканиям. Тем более, я давно отошла от дел, а если заявлюсь в твоем обществе в незнакомый домен, то это серьезно навредит всему, что я с таким трудом создавала.
- Ты говоришь о равновесии?
Равновесие. Только благодаря этому хрупкому понятию местные анархии борются с оплотом Камарилы чисто символически, а все птенцы из «детского сада» до сих пор живы. Нет гарантий, что выход в свет Тэретты в качестве моей сопровождающей, не вызовет новой волны разногласий.
- Есть у меня одна идея….
Тэретта вновь шевельнула бровью (может, там был скрытый пульт управления?), через минуту в кабинет без стука вошел Рихан, застыл чуть не дойдя до письменного стола и посмотрел на Малкавианку с вежливым вниманием.
- Аве, мастер, - тихо произнес он, и я заметил, как дрогнули уголки его губ в едва сдерживаемой улыбке. Тэр закатила глаза, показывая, как же ей надоела эта глупая шутка. Но она так и не отучила своих птенцов от этого приветствия.
- Выйди, - сказала она, а я не сразу понял, что обращалась она ко мне. – Езжай в особняк (я надеюсь, ты его не продал и не купил себе новый?), я приеду позже, а ты пока готовь легенду.
Какую еще легенду? Я вышел из Азилума в смущенных чувствах. А через несколько часов, когда Тэретта приехала в мой особняк, я едва ее узнал. Малкавианка кардинально поменяла внешность: стала выше, бледная кожа потемнела, волосы стали черными и короткими, а глаза голубыми. Даже голос изменился и взгляд, но это была она.

- Рихан серьезно надо мной поработал, теперь никто не узнает, - говорила Тэретта, пока крутилась перед зеркалом. – Теперь я могу с чистой совестью ехать с тобой к Российским Малкам. Ох, и наведу ж я там шороху!
Тэретта хихикнула и в предвкушении потерла свои ладошки друг о друга. Я тактично кашлянул, возвращая ее с небес на землю, и протянул ей лист с «легендой».
- Хранимая, Почитаемая, Наследная… Что за бред? – возмутилась она, бегло просматривая написанное и укоризненно посмотрела на меня. – Зачем столько бессмысленной информации?
- Это титулы, - я безнадежно махнул рукой, глядя, как она состроила гримасу. – Просто выучи их и говори, когда представляешься. И, прошу тебя, не ляпни ничего, когда будут представляться другие, ладно?
- Пф, похоже, бессмертным действительно нечем заняться…. Служитель клана Вентру? Какой из меня Вентру, Эди?! – не дав мне объяснить, она пробежала глазами по остальной части текста, а потом разорвала лист пополам. – Еще и Сенешаль… Ты хочешь, чтобы меня развоплотили прямо на балу?
Несколько минут Тэретта только недовольно бродила по комнате и хмурилась, но ее как магнитом притянуло к зеркалу, она встала перед ним и стала корчить смешные рожицы. Я не сразу привык к этой ее… хм, особенности. Если ее заметит кто-то из домена за этим занятием, то Тэретта, а вместе с ней и я, попадем в незавидную ситуацию.
Я подошел к Тэр, положил ладони ей на плечи и, разминая их, чмокнул ее в макушку.
- Еще не избавилась от этого психоза?
Она покачала головой и показала своему отражению язык. Задумавшись на долю секунды, отражение ответило ей тем же.
- Послушай, Тэр, с твоим актерским талантом и безграничной фантазией, ты сможешь легко сыграть представителя клана Вентру. А к роли служителя тебе не привыкать.
Усилием воли она отвернулась от зеркала и, улыбнувшись, посмотрела мне в глаза.
- Хорошо, только, чур, имя я себе сама придумаю!

***
Мы вышли из машины у особняка, Тэретта взяла меня под руку, и мы двинулись к наполненному музыкой и сородичей залу. У главного входа стояла Елена Брандт собственной персоной, она сдержанно кивнула в приветствии, церемониально представили друг другу свои княжеские титулы. Я чуть сжал локоть Тэр, подсказывая, что теперь ее очередь, но по затянувшейся паузе с ужасом понял, что она напрочь забыла все слова.
- Я… - невнятно залепетала Тэретта, глядя на Елену. – Простите, княгиня. До меня доходили слухи, что княгиня Санкт-Петербурга благородна, умна и добра к своим подчиненным, но никто не сказал, что она прекрасна, как звезда с неба.
Брандт чуть приподняла брови и едва заметно улыбнулась. Тэретта, наконец, произнесла свое вымышленное имя, и мы вошли в зал.
- Выкрутилась, - шепнул я ей на ухо, так, чтобы никто больше не смог расслышать.
- Думаешь, она мне поверила? – так же тихо откликнулась Малкавианка.
- Комплементам всегда хотят вверять. Но больше этот номер у тебя не пройдет, так что будь добра…
- Я поняла.
Тэретта прервала меня взмахом руки, покосилась на группу Малкавианов недалеко у стены и уверенным шагом пошла в противоположную сторону.
- Я думал, ты захочешь с ними пообщаться?
- Эди, они, наверное, единственные, кто может меня раскусить. В другой раз.
Я вздохнул. Получается, единственная причина, по которой Тэр могла «соблазниться» поездкой, оказалась запретной.
От мрачных мыслей меня оторвал голос Брандт.
- Уважаемые Сородичи и гости домена Санкт-Петербурга! Наконец, позвольте вам представить один из достойнейших кланов!..
- Кто же у них тут достойнейший? – ехидно буркнула Тэр.
Я обернулся на вход в залу и поначалу был уверен, что Малкавианка заразила меня галлюцинациями. Тьма и свет, неужели сородичи научились восставать из пепла? Паола встретилась со мной взглядом, и на ее лице появилось то же ошарашенное выражение.
- Уважаемая Примоген клана Тореадор, Вдохновенная, Прекрасная, Неподражаемая Паола Филиппа Амедеа Доминика Нуар – Джованни, старейшина клана Тореадор.
Я вздрогнул. Меня не покидало ощущение, что я встретился с призраком. Тэретта сдавила мой локоть, весьма ощутимо, и я обернулся к ней.
- Держи себя в руках, - произнесла она с абсолютно невозмутимым лицом.
- Но там же…
- Держи. Себя. В руках, - с нажимом повторила Тэретта. Значит, она увидела и узнала Паолу. И как она может оставаться такой спокойной?
- Я хочу поговорить с ней.

Не вините любовь!Она ни в чем не виновата.

Вините тех людей,которые причинили вам боль.Вините тех людей из-за которых вам больно.Вините себя, что чувствуете что-то, а вам отказали....
Как можно винить любовь? Самое прекрасное и небесное чувство!!!
От безысходности? От тупика? От страха,что вам отказали? От удара по самооценке?От слабости?
Это ваша вина,что вы путаете любовь с блядской влюбленностью на пару месяцев!
Это ваша вина, что спите с кем попало,а потом это оказывается "любовью".
Это ваша вина что вы плачете ночами напролет, жалея себя бедных и несчастных из-за выдуманного вами мачо мэна!
Плакать - не значит любить!
Плакать - не значит доказывать любовь!
Если вас послали, значит все! Конец! "Любви неет, бла-бла". Вам самим не противно от столь дешевой логики?
Конечно, плакать легче, чем поднять голову и идти дальше...
Добиваться или смириться.
Рассчитывать всегда только на самого себя.
Становиться сильнее и крепнуть, а не пачкать подушку каждой ночью очередной порцией соплей!
Любовь есть.
И вы это знаете,просто боитесь это признать, ибо решили примерить на себя образы заядлых стерв.
Любовь есть.Только ее нельзя ни с чем путать...
Любовь есть.
И она живет в каждом из нас....
Берегите

Он что-то сказал спутнице и подошел ко мне.
- Всеизвестный, славный, благородный Эдуард Фартран, старейшина клана Вентру, князь Лос-Анджелеса.
- Прекрасная, Вдохновенная, Неподражаемая Паола Филиппа Амедеа Доменика Нуар – Джованни, старейшина и Примоген клана Тореадор.
Он сохранял беспристрастный вид, но похоже внутри него протекала борьба. Радость от того, что я жива и не стала пеплом, и злость с обидой от того что за все эти годы я так и не связалась с ним.
Зазвучал вальс.
- Вы позволите?
Я кивнула. Он осторожно взял меня з талию, я положила ему руку на плечо и мы закружились в вальсе.
- Я хочу знать, что произошло.-произнес он- Почему ты исчезла в ту ночь из города?
- Эди…все очень сложно
- Я думал, что тебя нет в живых. Гадал настиг ли тебя рассвет или Саббат. Ты была неонатом...
- Я не была неонатом . Все было это было неправдой.
- Ты лгала мне?!
- Нет, клянусь тебе. Я ничего не знала, до тех пор пока в ту ночь не появился мой Сир, мой настоящий Сир.
Он нахмурился, а я спросила:
- Где Тэретта? Она с тобой?
- С ней все в порядке. Азилум процветает. Но ее отношение к Камарилле не изменилось. Она аутарк.
- Эди, мы обо всем поговорим. Я расскажу тебе всю правду, все что случилось, но не сегодня и не здесь.
- Я пробуду в городе не более двух недель. Где я могу найти тебя?
- Клуб Бархат. Любой Сородич знает о нем. Это Элизиум. Приходи туда через пару ночей.
Вальс завершился.
- До встречи, Паола - он поцеловал мою руку. - Рад что ты осталась жива.
- Рада, что ты стал Князем.
К нам подошла девушка, спутница Фартрана.
Она приветливо кинула.
- Примоген клана Тореадор, позвольте представится. Сенешаль домена Лос-Анджелеса Хранимая, Почитаемая, Наследная Эгна Ро, служитель клана Вентру.
В ней не было ничего необычного, короткие темные волосы, синие глаза, темная кожа. Смотрит с легким любопытством.
К нам приблизился Примоген Вентру.
- Доброй ночи, Сородичи. Прошу прощения, но украду у вас прелестного Примогена Тореадор. Паола?
- Разумеется - я кивнула и улыбнулась - До встречи, Эди - шепнула я и если бы позволял этикет я бы его обняла, но увы…
Максимильян протянул мне бокал вите

- Паола, вы помните о чем мы говорили в последний раз?
- Разумеется. Я согласна с вами сотрудничать. Тореадор и Вентру всегда друг друга поддерживали. Не будем друг -другу портить карты.
- Совсем скоро будет раздел сфер влияния и я надеюсь на вашу поддержку.
- В ответ - разумеется. Вы не лезете в искусство, мы в политику и все довольны.
- Считаете что Вентру не могут понять искусство? - он улыбнулся
- Я не говорила этого. Но вы привыкли проводить время в зале заседаний нежели в галереях
- Отчасти правда, но лишь отчасти - он взял меня по руку и повел по залу. - Красота есть красота.
- Роза пахнет розой. Хоть розой назови ее хоть нет?
- Именно - он кивнул- Я коллекционирую произведения искусства. Думаю вам будет интересно на них взглянуть. Несколько картин я готов предоставить для вашей галереи
- Благодарю, Максимильян, это очень щедро с вашей стороны. Я постараюсь выкроить время и мы назначим встречу.
- Обещаю никаких разговоров о клановой политике
- Ну как могу отказаться от такого предложения? - я рассмеялась
- Тогда я буду ждать. Позвольте мне пригласить вас на вальс, роза Камариллы, и я больше не буду докучать вам в этот вечер.
На таких мероприятиях у меня никогда не получалось остаться в одиночестве. Один танец с неонатом Тремер, еще один с служителем Тореадор и я с радостью осталась в одиночестве хотя бы на несколько минут.
Блеск света, драгоценностей, тканей ослеплял, музыка ласкала слух, а вкус вите оказался выше всяких похвал.
Однако ничего нового.
- Вы танцуете танго?
Спокойная уверенность, чувство собственного достоинства, едва заметная усмешка. Изумрудные глаза и черные как смоль волосы. Любая смертная не задумываясь отдала бы все за такого мужчину.
У меня внезапно пропал дар речи, но похоже незнакомцу все сказал мой взгляд.
Он вывел меня на середину бальной залы и музыка танго проникла в мою кровь.
Хорошее танго - это страсть, боль, это разлука с прежними представлениями о жизни, это гибель иллюзий и начало действия, когда ты уже обладаешь желаемым и понимаешь, что скоро время танца закончится, и только пока звучит музыка ты можешь пользоваться партнером. Танго - это независимость, это насилие. Кажется все в руках: любовь, страсть, секс, вседозволенность, но стоит прибавить лишнюю ноту и все растает. Танго - это баланс на грани мечты и обыденности, это то, чего не существует на самом деле. Миф. Возможность быть искренним, не говоря ни слова, быть собой играя любую роль..Вечная темнота страсти