Аномальная жара отступила. Но внятного ответа на вопрос, что это было, нет и по сей день. Своей версией случившегося и соображениями о том, можно ли предотвратить будущие климатические катаклизмы, с «Итогами» поделился директор Института глобального климата и экологии Росгидромета и РАН академик Юрий Израэль.

— Юрий Антониевич, рассудите: недавняя температурная аномалия — несчастный случай или все-таки признак глобального потепления?

— За последние сто лет средняя температура на Земле повысилась на 0,76 градуса по Цельсию. Если говорить о России, то за пятьдесят лет мы прибавили целый градус. Но это повышение является усредненным: сюда попадают и зимы, и лета. Сказать, что супераномальное жаркое лето в центре России связано с глобальным потеплением, вряд ли можно. По той причине, что мы обладаем очень небогатой статистикой. Иными словами, по одному такому лету глобальных выводов делать нельзя.

Кстати, раньше тоже были летние периоды с аномальными температурами. Взять хотя бы жару 1972 года, когда Москва стояла вся в дыму от горения лесов и торфяников. И это при том, что тогда средняя температура по всему Советскому Союзу была на градус ниже, чем в нынешнее время.

— Тем не менее последняя аномалия побила все известные статистические рекорды, в том числе и столетней давности. Разве нет?

Извержение вулкана Килауэа на Гавайях (США), мощные ураганы в Европе, не говоря уже о московской аномальной жаре, число катаклизмов этого лета можно перечислять долго

— Все так. Но вопрос, как эти рекорды рассматривать. Ведь напрямую они не отражают тенденции. Эти показатели выведены по принципу усреднения данных за вырванный из хронологического контекста тот или иной год или тот или иной летний период. К примеру, нынешним летом в Москве побиты рекорды, скажем, по 18 отдельным дням. Но ведь непобитые рекорды по остальным дням остались за другими годами! Цельной картины не складывается. Выходит, все дело в том, как это преподнести. С одной стороны, можно сказать, что нынешнее аномальное лето побило все мыслимые и немыслимые рекорды по температуре, а значит, нас накрыло глобальное потепление со всеми вытекающими из этого последствиями. А с другой — делать такой вывод по отдельным дням нельзя! Единственное, о чем можно говорить точно, так это о том, что нынешнее лето стало особенно жарким.

Что касается пожаров, то претензии тут надо предъявлять не к климату, а к нам самим. В этом плане мы внесли значительный антропогенный вклад. В свое время осушали болота, а потом это дело бросили. В итоге горящие торфяники выделяли огромное количество крайне опасных для здоровья мельчайших частиц и газов. Теперь начали затоплять торфяники…

Главный вывод, который мы должны сделать из этого бедствия, — надо быть всегда готовыми к возможным изменениям климата и заранее принимать необходимые меры.

— Сначала все-таки вернемся к причинам аномалии. Кто виноват: природа или человек?

— Я хорошо знаю и историю нашей атмосферы, и климат, и даже то, какими они были, когда человека еще не было. К примеру, сотни миллионов лет назад температура по сравнению с нынешней была на 12—14 градусов выше. Содержание двуокиси углерода достигало нескольких тысяч частей на миллион. А сейчас оно составляет около 380 частей. Конечно, есть в чем и человека упрекнуть… За последние пятьдесят лет промышленность работала очень интенсивно, выбросив огромное количество парниковых газов, которые, безусловно, воздействовали на климат. То есть антропогенный вклад определенно есть. Но климат — очень тонкое явление. Помимо высоких температур на Земле бывали и оледенения. А они возникают при концентрации парниковых газов ниже двухсот частей на миллион. Тогда появляется так называемая белая земля. Так вот, сейчас мы к этой «белой земле» находимся ближе, чем к самым жарким аномалиям, которые были в истории нашей планеты.

— А как вам версия о том, что этим летом против России было применено климатическое оружие?

— Насколько мне как ученому известно, отечественные специалисты не занимаются подобными экспериментами. Что касается других стран, которые бы проводили опыты по изменению климата в России, то я не верю в реальность таких разработок. Во-первых, энергетические возможности человечества в тысячи раз меньше даже небольших климатических событий. Извержение всего лишь одного не самого большого вулкана сравнимо со взрывом сотни ядерных бомб. А уж чтобы удерживать антициклон над конкретной территорией в течение двух месяцев, не хватит всего накопленного человечеством ядерного оружия, даже если бы придумали, как именно его использовать в данном случае.

А во-вторых, те же США, как наиболее мощная в мире держава, сами не в состоянии справиться с собственными ураганами и прочими бедствиями. Если они могли бы вызывать аномалии, подобные нынешнему лету в России, то почему тогда не могут совладать со своими катаклизмами? Короче, я полностью исключаю версию об испытании некоего климатического оружия.

— Хорошо, еще одна апокалиптическая гипотеза: если подобная аномалия случится в северных широтах, то может начаться процесс разрушения вечной мерзлоты и канет в бездну половина России.

Тут нужно совершенно четко понимать, что такое разрушение вечной мерзлоты. Конечно, потепление даже на один градус влияет на поверхность Земли, а вечная мерзлота, как известно, составляет около 60 процентов всей территории России. Нынешнее потепление воздействует на полуметровый — метровый слой в летнее время. Но это не приведет к существенному разрушению вечной мерзлоты: ее слой составляет несколько сот метров. То есть потепление на глубину в сотни метров, где есть газогидраты, которые могли бы освободиться, выйти на поверхность и способствовать изменению климата, с моей точки зрения, невозможно.

А вот на поверхности возможность раскисания почвы вполне вероятна. Но здесь есть свои за и против. К примеру, при строительстве домов это сказывается отрицательно. Во избежание разрушений их нужно будет строить на больших «ходулях». Могут также пострадать трубопроводы. Их тоже придется удерживать на специальных подставках. Но есть и положительные моменты: в летнее время можно будет шире использовать эффект потепления для производства сельхозкультур. К примеру, в Якутии, где летом очень тепло, выращивают вкусные яблоки, которые зимой для сохранности закапывают в верхний слой почвы. Так что и в этом плане нет худа без добра.

— По некоторым прогнозам, аномальные волны тепла будут накатываться все чаще. Подтверждаете?

— Что значит чаще? Чаще в смысле на два месяца, как было этим летом? Или чаще с точки зрения целых отдельных лет? Делать такой вывод по событиям нынешнего года нельзя — это только один год. Кроме того, экстремальные события бывают различными. Может установиться аномальная жара, а может наступить в некоторых районах и аномальное похолодание.

Отвечать на этот вопрос — значит признать, что то или иное аномальное событие является последствием климатических изменений. Таким образом, как я уже говорил, нужно иметь полную статистическую картину за целые столетия плюс прогноз на будущее. А вот с этим-то как раз и проблема.

— Продолжаю мучить вас гипотезами. Существует мнение, что вулканы спасут Землю от надвигающегося потепления.

— Не совсем так. Сами вулканы Землю не спасут. Дело в том, что еще в 1974 году российский академик Михаил Будыко обратил внимание на то, что после извержения в определенной полосе от его эпицентра образуется «холодный» след. Метеостанции, которые весьма тщательно измеряют температуру атмосферы, четко показывают, что в определенных местах она понижается. Отсюда возникла идея, что мельчайшие частицы, которые попадают в стратосферу и надолго там сохраняются, отражают часть солнечного излучения, что приводит к некоторому похолоданию.

Эта гипотеза начиная с 2005 года разрабатывается нашим институтом совместно с коллегами, в частности из объединения «Тайфун» и Центральной аэрологической обсерватории Росгидромета. Речь идет не только о теории — мы проводим натурные эксперименты по воздействию на климат.

Так, уже проведен эксперимент по распылению частиц на высоте около трех с половиной километров. Более того, выяснилось, что можно подобрать наиболее эффективный размер частиц (он составил примерно полмикрона). Они действительно отражают солнечное излучение. И чтобы стабилизировать климат на том уровне, на котором он был 30—40 лет назад, достаточно экранировать солнечное излучение на один, максимум на два процента. Даже незначительная его экранировка может привести к сохранению климата. Это и есть использование новых геоинженерных технологий в рамках исследований воздействия на климат и всю климатическую систему.

— То есть воздействовать на климат все-таки можно?

— Безусловно. Однако кроме нашей группы никто в России этим активно не занимается. Должен заметить, что и наша скромная деятельность вызвала определенное сопротивление. Дескать, в данную область не стоит вмешиваться, пусть все останется так, как есть. Да, человек не способен пока управлять климатом. Но самое странное состоит в том, что он и не хочет этим заниматься. Наше предложение о том, чтобы провести всего лишь международную конференцию на эту тему, встречает нешуточное отторжение в определенных кругах, даже академических.

— У нас или за рубежом?

— За границей, напротив, наше предложение вызвало мощную поддержку. Сопротивление идет с российской стороны. Я же считаю, что, безусловно, было бы крайне полезно провести серьезную дискуссию по данной теме. Созыв конференции, широкая научная дискуссия дали бы нам, климатологам, возможность договориться о создании некоего международного проекта. Конечно, одной стране в одиночку осуществлять стабилизацию климата вряд ли возможно. Хотя бы потому, что другая сторона может отнестись к этому с неким подозрением. Надо создать международный проект с участием ученых и представителей различных стран. На начальной стадии мы могли бы провести подготовительные работы, а затем и те эксперименты, о которых я говорил выше. Миру это стоило бы гораздо дешевле, чем методы Киотского протокола. К тому же наши разработки требуют меньшего времени для осуществления, и они гораздо эффективнее.

— Откуда же такое неприятие?

— А я не знаю ответа на этот вопрос. Есть люди, которые считают, что этим вообще не следует заниматься. В лучшем случае надо вести работу по адаптации к изменениям климата. Но на примере нынешнего года встает вопрос: что эффективнее — уже после аномалии и жутких пожаров приступить к строительству домов, заливке болот и прочая или заранее, до того как это все произошло, предпринять некие действия? В наших предложениях речь идет о том, чтобы сохранить тот климат, который есть сегодня или даже был вчера. Я не призываю к тому, чтобы управлять климатом. Не нужно добиваться, чтобы в Москве или Санкт-Петербурге выращивали бананы. Но я не горю желанием адаптироваться к чему-то непонятному. С моей точки зрения, соображения наших критиков необъективны.

— Сколько лет вы отводите мировой науке, чтобы научиться воздействовать на климат?

— При благоприятном исходе — буквально пять—десять лет. Но если будут создаваться разного рода препятствия, этот путь может занять многие годы, а то и десятилетия. В принципе наше предложение можно реализовать довольно быстро. Достаточно выделить несколько самолетов, которые на высоте 12—14 километров могли бы выбросить мельчайшие аэрозоли размером около полмикрона. И все! Мы получили бы нужный эффект. Пример: в 1991 году на Филиппинах произошло крупное извержение вулкана Пинатубо. Эффект в широком кольце вокруг земного шара был сильнее, чем от парниковых газов, но в обратную сторону — к похолоданию. Так что на ваш вопрос, могут ли вулканы спасти Землю от надвигающегося потепления, я даю ответ: да, вулканы могут спасти нашу планету. Правда, при одном маленьком условии: если человек смог бы их в нужное время «включать» и «выключать». Но это больше похоже на фантастику. А вот искусственное внедрение частиц в нижнюю стратосферу — это вполне решаемая, а главное, повторюсь, не столь дорогая задача.

— Но где гарантия, что ваш эффективный и менее дорогостоящий метод не приведет к еще большим климатическим рискам?

— Так можно сказать про любое крупное начинание. Про ту же атомную энергетику, которую человечество все активнее развивает: мол, опасно, был Чернобыль. Но это не значит, что АЭС перестанут строить. Существует две разные стороны прогресса. Первая — это разумная, теоретически и экспериментально проверенная схема. А вторая — это уже ее широкое применение, которое нужно воплощать весьма осмотрительно.

— Вернемся на грешную землю. Что нас ожидает — аномальные морозы зимой, очередной катаклизм следующим летом?

— Вообще-то я не специалист по прогнозам, этим занимается Гидрометцентр. Могу лишь сказать следующее: этот год показал, что проявление подобных экстремальных явлений вполне возможно и дальше. И если ничего не делать в плане предотвращения изменения климата, то такие аномальные явления могут происходить чаще. По прогнозам, которые дают различные международные группы, за сто лет температура может измениться в пределах от 1,5 до 4,5 градуса. Полтора градуса — не так уж много. Да и два — еще вполне допустимо. А вот свыше двух градусов — это уже может привести к неприятностям. Такая вероятность в принципе существует, но ее можно избежать, если начать с умом воздействовать на климат.