В колонках играет - Edith Piaf & Charles Aznavour - Plus bleu que tes yeuxНастроение сейчас - Nostalgic
«Из окна ей был виден острый, как игла, шпиль часовни Сен-Шапель, который поднимался в небо над серыми стенами Консьержери, Лилиан пошла туда в первый же солнечный день. Время приближалось к полудню, и часовня с ее высокими окнами из разноцветного стекла, насквозь пронизанная солнцем, была прозрачной, словно сотканной из лучей. Казалось, она вся состоит из одних окон и вся залита светом – небесно-голубым, алым, как кровь, желтым и зеленым. Яркие краски обволакивали Лилиан так, словно она погрузилась в разноцветную воду.
Кроме Лилиан в часовне было еще несколько американских солдат, которые вскоре ушли. Она сидела на скамье, окутанная светом, - то была тончайшая и самая царственная ткань на земле, ей хотелось снять с себя одежду, чтобы посмотреть, как прозрачная ткань струится по ее телу. То был водопад света, то было опьянение, неподвластное земным законам, падение и в то же время взлет. Ей казалось, что она дышит светом. Она чувствовала, как эти синие, красные и желтые цвета растворяются в ее крови и в ее легких, как будто ее телесная оболочка и сознание – то, что отделяло ее от окружающего мира, - исчезли и всю ее, подобно рентгеновским лучам, пронизывает свет, с той лишь разницей, что рентген обнажает кости, а свет раскрывает ту таинственную силу, которая заставляет биться сердце и пульсировать кровь. То было великое утешение, она никогда не забудет этот день, - пусть ее жизнь, все, что ей еще предстоит прожить, станет таким же, как этот зал, похожий на улей, полный легчайшего меда – лучей, пусть ее жизнь будет подобна свету без тени, счастью без сожаления, горению без пепла.
Привратник во второй раз тронул ее за плечо:
- Мадам, мы закрываем.
Лилиан поднялась. Она увидела старое, усталое, озабоченное лицо. Секунду она была не в силах понять, что этому человеку недоступны ее чувства.
- Вы давно здесь служите? – спросила она старика.
- Уже шестнадцать лет.
- Как хорошо, должно быть, проводить здесь целые дни!
- Как-никак работа, - сказал привратник. – Но денег еле хватает. Все из-за инфляции.
Лилиан не знала, почувствовал ли старик хоть раз в жизни, каким чудом был этот свет, или по привычке воспринимал его как нечто обыденное, так же, как многие здесь, в Париже, воспринимали жизнь. Она порылась в сумочке и достала деньги. Глаза старика заблестели. Лилиан поняла, что его нельзя осуждать – ведь для него в этой бумажке было заключено все колдовство жизни, она сулила ему хлеб, кино и плату за жилище, где он мог приклонить голову.
(Эрих Мария Ремарк "Жизнь взаймы")
Edith Piaf & Charles Aznavour - Plus bleu que tes yeux
