давай построим корабль и рассчитаем такой маршрут
чтобы везде, где мы бросим якорь, было одно и тоже:
спелые яблоки, падающие в траву,
спелые звезды, летящие в синеву
океана, легкий мороз по коже,
и ощущение, что они никогда не умрут:
те, кого любишь, цветы и собаки, Рей Бредбери,
что никто умереть не может.

мы не возьмем с собой ничего, кроме массы отличных идей,
потому что идеи живут дольше всего на свете,
они и останутся после нас, вместо имущества и детей,
а то какие тут дети,
мы сами – дети.

мы не будет писать путевых заметок, песен и писем, вообще
не будем писать ничего длинней и умней, чем имя на чеке,
мы не станем героями книг или новостей, это нам зачем.
мы – история
(не о любви, но о человеке и человеке).

и никто не вытерпит нас достаточно долго, чтобы стать другом или соседом,
нас выселят изо всех квартир, нас высадят изо всех такси,
но если хотя бы мы на всем этом белом свете
будем друг друга терпеть – и на том спасибо.

давай все сделаем так, как захочешь, но чтоб потом,
если будем однажды держать ответ перед тем судом,
где ведут учет всем деяниям и вещам,
мы сказали (и это бы многое оправдало):
да, мы не сделали ничего путного,
но мы сделали столько ошибок,
мы были,
разве этого мало?
и еще - мы ходили гулять по ночам.

Couple en marche. Obra Jean Pierre Augier

Вероника Тушнова

Как счастье внезапное - оттепель эта.
Весны дуновеньем земля обогрета.
Еще не начало весны, а предвестье,
и даже еще не предвестье - намек,
что будет,
что рядом,
что срок недалек.

Вот это и есть настоящее, да?

Вот эта тоска, темнота и вода,

бегущая с крыш по ста желобам,

спросонок бормочущая в канавах,

где скорчившись спят нерожденные травы,

где хлюпает глина со льдом пополам.

Весна по проселкам и городам

проходит, тяжелые слезы роняя...

Тоска, подступающая к губам,

тебя никому, ни за что не отдам,

на самое светлое не променяю.

Лежи до поры нерастаявшим льдом.

Я помню, я знаю, что будет потом!

http://www.lensart.ru/album-uid-5b9-aid-1996-sh-1.htm?ps=18

~Ничего личного~...

Ты сама себе придумывала крылья,
И прикидывалась птицей Метерлинка,
Разлетались все мечты дорожной пылью,
Разрывалась жизни ткань, как паутинка.

Этот город обещал в ладони - звёзды,
А швырял под ноги битые надежды,
Были строгими предъявленные счёты,
И в чулане тлели бальные одежды.

Слышишь, фея опьянявших переулков,

Как колотится зима в районе сердца?

Опустела враз любимая шкатулка,

Где ты складывала счастье так усердно.

И рассказами про коста дель аморе

Прекращай, душа, терзать свой тихий терем.

Посмотри: ведь в этом тёмном коридоре

Каждый встречный обернётся цепким зверем.

~Ничейная Кошка~

Ольга Кралина
Жизнь - совсем в другой реальности...
Жизнь - короткая, как миг.
Символическая тайнопись -
То ли - вздох, а то ли - крик...

Открываю глаза - ты рядом,
Закрываю - мне это снится!
Замираю от рук, от взгляда,
И в душе поселились птицы...

Прижимаюсь к тебе покрепче,
Как давно я об этом мечтала,
И на сердце становится легче...
Как же я без тебя устала!!!

Марина Бойкова

До глубины небес…
У дна замрём,,,
Всей нежностью,
Всей смелостью,
Всей страстью…
Мы по течению вдвоём –
к бессмертью части.

Прелюдия любви и обладанье
Мужской диез и женская бемоль…
И двуединое дыханье
Переплетённого в огонь.
Горячее сопрано полнолунья
И обоюдно острый жар…
Где долгим - долгим, поцелуем в губы
Будить в степи твоей пожар……

Я не знаю как её звали,
Я был с ней под одним небом,
Мы друг друга запоминали-
Обречённо, безропотно, слепо.
Мы друг другом с ума сходили,
Безраздельно и безрассудно,
Не могли удержать бессилье
И срывались ежеминутно.

Жарко, нежно и тесно терпели,
Беспричинно и бесконечно
Оставляли места касаний,
Чтоб вобрать и вдохнуть навечно
И открытым желаньем молчали
Шквальным ветром, безумным цунами,
Где глаза шелка обещали,
Приручёнными, дикими нами....
И твоё голубое платье
Смело сброшенное в прихожей....

Мы дышали с Тобой этим небом-
плотью, кровью, душой и кожей.

стихи : @ Эдуард Делюж

фотораф :@ James Houston

Во времена незапамятные жил на свете среброволосый пастушок. Его отец и мать так любили друг друга, что нарекли первенца именем бога любовной страсти — Лель. Паренек красиво играл на дудочке, и зачарованный этой игрою небесный Лель подарил тезке волшебную свирель из тростника. Под звуки этой свирели танцевали даже дикие звери, деревья и цветы водили хороводы, а птицы подпевали божественной игре Леля.

И вот полюбила пастушка красавица Светана. Но как она ни пыталась разжечь страсть в его сердце, все было напрасно: Лель будто навеки увлекся своей волшебной властью над природой и не обращал на Светану никакого внимания. И тогда разгневанная красавица подстерегла миг, когда Лель, притомленный полдневным зноем, задремал в березняке, и незаметно унесла от него волшебную свирель. Унесла, а вечером сожгла на костре — в надежде, что непокорный пастушок теперь-то ее наконец полюбит.

Но Светана ошиблась. Не найдя своей свирели, Лель впал в глубокую грусть, затосковал, а осенью и вовсе угас, как свеча. Похоронили его на речном берегу, и вскоре вокруг могилы вырос тростник. Он печально пел под ветром, а небесные птицы ему подпевали. С той поры все пастухи искусно играют на свирелях из тростника, но редко бывают счастливы в любви...

Недаром же долетела к нам из старины задорная девичья песня:

Пастушок, пастушок, 
Что ж играешь ты в рожок,
На лугу, как пень, торчишь, 
На меня не поглядишь? 
Ой, тебе я на беду 
Всех коровок уведу!

О Леле — этом маленьком боге страсти — до сих пор напоминает слово «лелеять», то есть нежить, любить. Он сын богини красоты Лады, а красота, естественно, рождает страсть. Изображался он в виде златовласого, как и мать, крылатого младенца: ведь любовь свободна и неуловима. Лель метал из рук искры: ведь страсть — это пламенная, жаркая любовь! Он то же, что греческий Эрос или римский Амур, только те поражают сердца людей стрелами, а Лель возжигал их своим ярым пламенем.

Священной птицей его считался аист. Другое название этой птицы в некоторых славянских языках — лелека. В связи с Лелем почитались и журавли, и жаворонки — символы весны.

Художник Борис Ольшанский

То, о чем я сейчас напишу, не для слабонервных. Поэтому заранее прошу прощения и, если вы не уверены в крепости вашей нервной системы, советую дальше не читать.

Мирра Соломоновна была тихой еврейской старушкой. Типичный божий одуванчик. Я ее воспринимала как родственницу, хотя таковой она не была – просто знала эту бабушкину соседку с детства. Меня удивляли в ней почти всегда упертая в бок правая рука и вечно перебинтованная левая нога.

Она приходила к моей бабушке, опираясь на костыль, а потом они часами чаевничали и обсуждали мировые проблемы.

После чаепития бабушка Мирра не давала убирать со стола, а сметала крошки кривой рукой в левую ладонь и, сладострастно подержав во рту, проглатывала.

Один раз она увидела, как я собралась выбрасывать завалявшийся в портфеле бутерброд с сыром, и принялась ругать меня, а потом зарыдала.

Новое украшение норвежской столицы. Бронзовые люди прорастают из земли, несмотря на груз каменных плит. Давите, не давите, мы все равно будем нормально жить. Размещено в самом центре бюрократического Осло, среди министерств и госучреждений, на задах суда, где шел процесс над Брейвиком.

Не очень афишируется, что пока во французском сопротивлении с фашистами сражалось около 25 тысяч человек, в армии вермахта служило более 100 тысяч французов. Но самыми "страшными врагами" Франции стали француженки, которые “водились” с немцами. Когда немцы отступали, здоровые мужики и молодые парни демонстрировали свой патриотизм, преследуя предательниц. Их обривали наголо, водили обнаженными по улицам на потеху толпе, обливали помоями; их детям, прижитым от немцев, тоже осталось клеймо на всю жизнь…