Показательная штука. Большинство сторон украинского конфликта, как внутри, так и снаружи, постоянно апеллирует к памяти о Второй Мировой Войне: «фашизм», «нацизм», «аншлюсс» и так далее. Оно и понятно, всё же, WWII стала ключевым событием истории ХХ века, с которым не сравнится ни большевистский эксперимент, ни холодная война, ни космический прорыв. Мы до сих пор живём в послевоенное время, это – тот самый момент, от которого до сих пор отсчитывается история мира. Не мудрено, что любые современные события постоянно пытаются поверить по этим лекалам.
Беда в том, что всё ещё будучи современностью, Вторая Мировая так и не стала историей, оставаясь, по большей части, материалом идеологическим. Вот этого мы позволить не можем. Вот это по-настоящему мерзко – продолжать эксплуатировать десятки миллионов жертв ради сиюминутных интересов.
Противники России (те самые, которые любят употреблять словечки типа «Путлер») следуют принципу банальной аналогии:
Аншлюс Австрии-Крыма уже произошел, даже медальки похожие выдали.
Теперь идет Судетский-Донбасский кризис. Даже даты похожие.
Ввод войск 13 марта/27 февраля,
Первый референдум (по Австрии-Крыму) 10 апреля/16 марта
Второй референдум (по Судетам-Донбассу) 22 мая/11 мая
В мае Гитлера убедили отказаться, он Судеты забрал после второго Судетского кризиса, 10 октября.
Следующим требованием стал "коридор к Данцигу". Путин, надо думать, потребует "коридор к Крыму".
Цитирую именно этот пассаж, поскольку он первым из аналогичных попался мне на глаза, к тому же, что немаловажно, его автора я знаю как неглупого и порядочного человека.
Голубчики. Но ведь не собирание земель (мирное собирание, заметим) делает Гитлера Гитлером. Иначе в гитлеры придётся записать уж слишком большое количество народа. «Там, где разговаривают по-французски, править должен я» - это не Гитлер сказал, и даже не Бонапарт. Это Анри IV, Весёлый Король, один из самых обаятельных и романтизированных французских монархов. Про святость границ и территориальную целостность расскажите Лопе де Веге, «собака на сене» – это его копирайт. Так вот. Если бы бесноватый фюрер просто собирал земли, пусть даже не всегда мирным путём – его бы сейчас помнили едва ли не Бонапартом ХХ века. Масса строителей империй осталась в истории во вполне презентабельном виде, и только Гитлер – упырём, символом всего мерзкого и ужасного, что только может породить человечество. Нет, вдумайтесь: сравнить кого-то с Наполеоном, значит сделать комплимент. Сравнить с Гитлером – нанести смертельное оскорбление.
А потому, что не территориальная экспансия сделала из Шикльгрубера монстра. А этнические чистки, лагеря смерти, полное пренебрежение всеми законами войны. Любая империя стояла на том, что была открытой структурой. Прими христианство (или ислам), присягни Карлу, Ивану или Филиппу, строй коммунизм в отдельно взятой стране – и тебе открыты все пути. Третий Рейх был структурой закрытой. Это тот самый возврат к кровавой архаике, когда чужак рассматривался даже не как человек второго сорта, варвар или гайдзин, а как вообще не-человек. Когда миллионы оказываются обречёнными на смерть уже по факту своего рождения, без единого шанса что-либо изменить. С самого начала, с момента прихода нацистов к власти, Рейх создавался как машина уничтожения. Вот это-то и делает всех причастных к её созданию преступниками без срока давности.
То есть. Когда «прогрессивные силы» сравнивают действия России на Украине с действиями Третьего Рейха, они лгут. Они пользуются формальным сходством, не вникая, сознательно или нет, в принципиальные различия. При этом их не смущает ни активно используемая частью пришедших к власти элементов откровенно нацистской символики и риторики, ни их стремление реабилитировать тех, кто был союзниками нацистов в той войне. А вот когда подонки из «Свободы» или «Правого Сектора» убивают за инакомыслие, когда иметь мнение – опасно для жизнь, вот это и есть фашизм, Даже не факельные шествия и свастикообразные тризубы на рукавах. Впрочем, после одесской Хатыни это понятно всем, у кого ещё осталась совесть.
Тут есть два интересных момента, которые как-то выпускаются из поля зрения аналитиков, даже самых беспристрастных.
Во-первых, давайте уже называть вещи своими именами. Характер нынешних украинских волнений – не социально-классовый, не антикоррупционный и т.д. Это называется «национально-освободительная революция». Реальная её цель – выход из-под российского полу-протектората и обретение подлинной независимости. Но: это стремление поддерживает далеко не всё население. Но: имеются регионы, мягко говоря стремящиеся к другому вектору. Поскольку их мнение игнорируется, они готовы отстаивать свои права любыми методами. В любом случае, нынешние киевские власти никак не есть «правительство всех украинцев». Население поделено на «агнцев и козлищ». Определённые в «козлища» резонно недовольны, апеллируя к исконным «Сам козёл» и «За козла ответишь». То есть: «сепаратизм» на украинском Юго-Востоке – нормальная реакция людей, записанных во «второй сорт».
Надо сказать, что «цивилизованный Запад», как правило, довольно лояльно относится к такой фундаментальной демократической ценности, как «право нации на самоопределение». Разумеется, если это самоопределение идёт в нужную сторону. Западная картина мира в принципе легко принимает любое деление. Союз, Чехословакия, Эфиопия, Югославия, а затем Сербия, Судан – всё нормально. Мир не вздрогнет, если от Испании отделятся Баскония и Каталония, Бельгия развалится на Фландрию и Валлонию, а Шотландия провозгласит независимость от Британии.
Беда и полный разрыв шаблона начинается тогда, когда где-то возникают не центробежные, а центростремительные силы. Вот это в рамки понятного не укладывается. Штаты, самое могущественное государство планеты, уже много лет не могут присоединить к себе Пуэрто-Рико. Евросоюз так и не стал даже подобием единого государства именно из-за широкого противодействия в странах, его составляющих. Единственное исключение – объединение Германий – лишь подтверждает общее правило. В конце концов, ГДР была совершенно искусственным проектом – как, замечу, и большинство постсоветских государств. И если бы речь шла о чисто галицийском стремлении к «самостийности» - оно было бы удовлетворено быстро и, в общем, безболезненно.
А вот стремление к любому объединению в западную, протестантскую модель с её культом индивидуализма, не вписывается никак. Именно поэтому желание какого-то государства или территории войти в состав другого государства, вызывает ступор и неприятие. Это непонятно, а всё непонятное пугает. Запомним этот момент, а пока перейдём к «во-вторых».
Во-вторых, ни в коем случае нельзя закрывать глаза на то, что значительную часть антироссийски настроенных граждан Украины составляют именно граждане русскоязычные. Они будут с пеной у рта доказывать, что никакого национализма, никаких гонений на русский язык, никакой потребности в защите у них нет. И уж если их и надо защищать, так это от «проклятой Рашки» с её «имперскими амбициями, ватниками и балалайками». Их существование невозможно отрицать. Они и есть та сила, которая до сих пор удерживает Украину от развала по географически-языковому признаку. И ярлыком «бандеровцы» в данном случае не отделаться. Это некое отдельное явление, которое само по себе нуждается в пристальном анализе.
Так вот: признав наличие этой, так сказать, социальной страты, необходимо понять её генезис и онтологический статус. В первой итерации, это та самая публика, которая любила одно время потусить на московских площадях за «европейские ценности» – занятие, нынче ставшее уделом совсем уж маргинальной публики. С этой стороны с ними всё понятно: «креативный класс», кое-чего достигший в избранной профессии (и абсолютно беспомощный вне привычного микросоциума), а потому ощутивший себя солью земли. Прибавим к этому тотальный инфантилизм подростка, не признающего никаких авторитетов вне своей стаи – и тогда становится абсолютно понятно, почему эта публика так восхищается девяностыми с их вольницей (которые большинство из них застало в весьма нежном возрасте, оттого и склонно идеализировать) – и картина станет совсем уж законченной. Что происходит, когда они приходят к власти, мы видим на примере той же Украины, пусть и с местной спецификой.
Интереснее становится во второй итерации, когда понимаешь, что проект альтернативного московскому русского проекта насчитывает без малого семь сотен лет. Собственно, юбилей с момента принятия Даниилом Романовичем Галицким титула «Короля Руси» – рождение Галиции из бывшего русского Галицко-Волынского княжества – совсем не за горами. С тех пор Львов и окрестности не имеют к России никакого отношения вообще, это надо понимать чётко. Другое дело, что независимой Галиция пробыла очень недолго, большую часть своей истории кочуя из Австрии в Польшу и обратно.
Вторая попытка создания «не московской» Руси была предпринята чуть позже и чуть севернее в формате Великого Княжества Литовского. Проект крайне интересный, практически никем не изученный, оттого изрядно мифологизированный. Отметим только, что «в Литву» подданные московского князя, а потом царя, отъезжали массово: родами, иногда прихватывая за собой и вотчинные земли. Уж больно сладкой была альтернатива. Увы, результат оказался куда менее презентабелен, чем ожидалось. Времена свободы, когда ни происхождение, ни вероисповедание не мешали фактически ничему, канули в Лету довольно быстро. Церковная уния, затем объединение с Польшей в Жечь Посполитую, которое никак нельзя назвать равноправным, массовые гонения по национальному и религиозному признаку, и как результат – исчезновение Польши с карты Европы при немалом содействии пророссийски настроенных литовских магнатов во главе с легендарным Радзивиллом-Рыбонькой. Вообще, рекомендую этот пласт истории всем, кто хочет по-настоящему понять происходящее сегодня на Украине. Наконец, третьей, самой неудачной попыткой, вполне можно назвать «первую волну русской эмиграции», некоторое время упорно сохранявшей быт «старой России». Увы, и здесь всё закончилось ассимиляцией и превращением в европейских бюргеров русского происхождения. Кроме того, к нему близко примыкает русский коллаборационизм во Второй Мировой, от генерала Власова до атамана Семёнова, итого которого общеизвестен.
Сейчас, после закономерного краха протестного движения в России, адепты альтернативного русского проекта устремили взоры на Украину, где – как им кажется – возможна очередная попытка его реализации. Увы: и этот проект никак нельзя назвать жизнеспособным по той же причине, по какой были обречены те самые коллаборационистские потуги.
Потому, что не для того Галиция поддержала Майдан, чтобы снова делить свою страну с русскими, вне зависимости от их отношения к Москве. В этом плане, кстати, волнения на Востоке сослужили киевским властям хорошую службу, заставив (разумеется, временно) консолидироваться против общего врага. А ведь до прямого столкновения МВД с «Правым Сектором» было рукой подать. Этот конфликт никуда не делся, просто перешёл в ждущий режим. На фоне противостояния с восточными «сепаратистами» внутренний конфликт между Западом и Центром, а точнее – между «украинскими фундаменталистами» и сторонниками «светской Украины» временно утратил актуальность, но никуда не делся. Так что «украинский русский проект» ждёт та же судьба, что и предыдущие: либо принудительная украинизация, либо новый раскол, при котором «нероссийским русским» деваться, кроме как к Метрополии, будет некуда.
Вот они-то и есть в данной ситуации самые проигравшие. Украинские русские, выбравшие сторону, которой они нужны лишь как орудие. Для которой навсегда останутся людьми второго сорта. Им невозможно что либо объяснить, их день ото дня всё труднее жалеть.
Бывшие свои.
Вырусь.
