Каждое утро я захожу в "гарем" послушать песни и почитать стихи ... и ухожу по-английски, почему-то вспоминая как Александр Суворов кукарекал под столом в своём имении в селе Ундол, которое было пожаловано ему Екатериной Второй за победу в Аустерлице. И светлая грусть накатывает. В деревне, которая была ему пожалована, было много мужчин, но мало женщин. Суворов поехал в Мордовию и купил крепостных женщин. Построил мужчин и женщин по росту в две колонны, и кто с кем оказался напротив под венец пошли. Оженил. 

Иван Бунин. Портрет Юрия Анненкова. 1914 год


Закон

Во имя Бога, вечно всеблагого!
Он, давший для писания тростник,
Сказал: блюди написанное слово
И делай то, что обещал язык.

Приняв закон, прими его вериги.
Иль оттолкни — иль всей душою чти:
Не будь ослом, который носит книги
Лишь потому, что их велят нести.

1906–1907

Иван Бунин

____________________________

___________

Когда я стану старой теткой и стервой злой наверняка.
В кошмарных спущенных колготках, к тому же чокнутой слегка,
Когда ходить я буду с палкой, чесать свой крючковатый нос.
Со старой выцветшей мочалкой на голове вместо волос,

Ко мне негаданно нагрянет, по злой иронии судьбы,
Мой долгожданный принц- засранец. Мой гений чистой красоты.
Лишь глянет на меня вполглаза - и пропадет любовный пыл ...
Ему прошамкаю: "Зараза! Подонок! Где ж ты раньше был?.."

...И он, кладя в стаканчик челюсть, вздохнет иль пукнет...иль икнет:
Промямлет тихо: "Моя прелесть!".- И к ножкам, как кулек, падет.
- Я шел к тебе, терпя мученья, я тупо подвиги свершал.
Копил я злато и каменья и крохи знаний собирал.

И вот теперь тебя достоин! Теперь, принцесса, всё твое!
- ...Ах, старый, лысый, глупый воин! И что нам делать, ё-моё?!....

У этой маленькой страшилки
Мораль мы все таки найдем:
Пока вы можете. ЛЮБИТЕ!
А прЫнцев после подождем..

Автор стихотворения Инесса Белобородько.

О Рождестве Христове упоминают два евангелиста, Матфей и Лука. Но рассказы их поразительно непохожи! У Матфея Младенцу Христу поклоняются волхвы, а у Луки — пастухи... Согласно Луке, через сорок дней после рождения Христа приносят в Иерусалим, а у Матфея Иосиф и Мария вынуждены бежать с Младенцем в Египет сразу после явления волхвов... Не слишком ли много несоответствий? Как же всё было на самом деле?

Согласовать евангельские рассказы о Рождестве Иисуса Христа не так уж и трудно. Матфей и Лука друг другу не противоречат, они просто рассказывают о разных событиях, происходивших в разное время.

Непосредственно о событии Рождества Христова говорит, как легко убедится внимательный читатель, только евангелист Лука. Матфей же — сперва о том, что Рождеству предшествовало, а затем о случившемся некоторое время спустя.

Впрочем, обо всем по порядку.

Что говорит о Рождестве святой евангелист Матфей?
Очень немногое. Рождению Господа у него посвящен всего-навсего один стих: И родила [Мария] Сына Своего первенца, Иосиф же нарек Ему имя: Иисус (Мф 1:25).
Никаких подробностей, связанных с обстоятельствами появления Спасителя на свет, мы в этом Евангелии не отыщем. Зато найдем перечень прародителей Иисуса Христа (Мф 1:1-17) и узнаем, как Иосиф, расстроенный неожиданной для него беременностью Девы Марии, обрученной ему, хотел было тайно отпустить ее, но передумал, получив во сне откровение от Ангела. Иосиф, сын Давидов! — обратился к нему Ангел. — Не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их (Мф 1:19, 20-21).
 

Родословие Иисуса Христа в начале Евангелия от Матфея показывает, что Спаситель был такой же, как и Его прародители, человек из плоти и крови, и что происходил Он из рода царя Давида — в котором, согласно пророчествам, и должен был родиться Мессия. А из рассказа о явлении Иосифу Ангела становится ясно, что Христос был не только человек: Сам Бог воплотился и пришел на землю, чтобы спасти созданных Им людей от греха и смерти.

Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых, блаженных, калек,
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
Мол оставайся-ка ты у меня на ночлег.

И легковерная Правда спокойно уснула,
Слюни пустила и разулыбалась во сне,
Хитрая Ложь на себя одеяло стянула,
В Правду впилась — и осталась довольна вполне.

И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:
Баба как баба, и что её ради радеть?!
Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
Если, конечно, и ту и другую раздеть.

Выплела ловко из кос золотистые ленты
И прихватила одежды, примерив на глаз;
Деньги взяла, и часы, и ещё документы,
Сплюнула, грязно ругнулась — и вон подалась.

Только к утру обнаружила Правда пропажу —
И подивилась, себя оглядев делово:
Кто-то уже, раздобыв где-то чёрную сажу,
Вымазал чистую Правду, а так — ничего.

Правда смеялась, когда в неё камни бросали:
«Ложь это всё, и на Лжи одеянье моё…»
Двое блаженных калек протокол составляли
И обзывали дурными словами её.

Тот протокол заключался обидной тирадой
(Кстати, навесили Правде чужие дела):
Дескать, какая-то мразь называется Правдой,
Ну а сама пропилась, проспалась догола.

Полная Правда божилась, клялась и рыдала,
Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах,
Грязная Ложь чистокровную лошадь украла —
И ускакала на длинных и тонких ногах.

Некий чудак и поныне за Правду воюет,
Правда в речах его правды — на ломаный грош:
«Чистая Правда со временем восторжествует —
Если проделает то же, что явная Ложь!»

Часто, разлив по сту семьдесят граммов на брата,
Даже не знаешь, куда на ночлег попадёшь.
Могут раздеть — это чистая правда, ребята;
Глядь — а штаны твои носит коварная Ложь.
Глядь — на часы твои смотрит коварная Ложь.
Глядь — а конём твоим правит коварная Ложь.

В. Высоцкий






 

В современных учебниках стран Балтии период с 1920 по 1940 год часто рисуется как эпоха национального возрождения и благополучия — «золотой век» независимости. Однако факты того времени складываются в иную, более сложную и противоречивую картину. Это были два десятилетия борьбы за выживание в условиях экономической зависимости, политической нестабильности и глубокого демографического кризиса.
Демографическая катастрофа

Путь к суверенитету был оплачен огромными человеческими потерями. Последствия Первой мировой, революции и войн за независимость оставили глубокий шрам.

Латвия к 1920 году потеряла около 900 000 человек (почти треть довоенного населения). К 1940 году численность населения так и не восстановилась, оставаясь на 20% ниже уровня 1914 года. Литва, согласно переписи 1923 года, потеряла почти 800 000 жителей за десятилетие. Вернуться к довоенным показателям удалось лишь к 1939 году. Эстония выглядела благополучнее: к 1935 году население выросло на 19 тысяч. Однако эти цифры были крайне скромными для мирного двадцатилетия и не шли ни в какое сравнение с демографическим взрывом в соседних странах Восточной Европы.

Экономика на «сланцевой игле»

Разрыв экономических связей с Россией, бывшей главным поставщиком сырья и рынком сбыта, стал тяжелейшим ударом. Местная промышленность, лишившаяся и ресурсов, и сбыта, не выдержала конкуренции на западных рынках. Знаковые заводы, такие как «Ноблесснер» (строивший подлодки) и «Русско-Балтийский» (выпускавший автомобили), были закрыты. Латвия потеряла около 400 предприятий.

Зато росли масштабы сельского хозяйства, причем в какой-то геометрической прогрессии: средний размер фермерского участка в Эстонии достигал 23 гектаров, а всего с 1913 по 1940 годы размеры пахотных земель увеличились в 18 раз.

Однако сельскохозяйственной техники было совсем немного, а учитывая, что заводы закрывались, можно сделать вывод, что ей просто неоткуда было взяться. Так что, к сожалению, единственное, на что могли жить страны Балтии, это деньги от поставок сланца за рубеж.