"Утром плохо, а вечером хорошо - верный признак дурного человека. Вот уж если наоборот - если по утрам человек бодрится и весь в надеждах, а к вечеру его одолевает изнеможение - это уж точно человек дрянь, деляга и посредственность. Гадок мне этот человек. Не знаю как вам, а мне гадок. Конечно, бывают и такие, кому одинаково любо и утром, и вечером, и восходу они рады, и закату тоже рады, - так это уж просто мерзавцы, о них и говорить-то противно. Ну уж, а если кому одинаково скверно - и утром, и вечером - тут уж я не знаю, что и сказать, это уж конченый подонок и мудозвон. "

"Ну, да, это я забрала её. Я решила, что это посылка для меня, потому что на ней было написано: "Дорогой Н." Хотя на "Н", кроме "Нюша", есть ещё много других слов: нога... невтерпёж... Навуходоносор..."

 

- А единственная перспектива у продвинутого парня в этой стране - работать клоуном у пидарасов.
- Мне кажется, - ответил я, - есть и другие варианты.
- Есть. Кто не хочет работать клоуном у пидарасов, будет работать пидарасом у клоунов. За тот же самый мелкий прайс.

 

"Тому, кто сомневается в моих выкладках, предлагаю внимательно рассмотреть последовательность событий, из которых состоит слово "любовь". В минуты страсти мы не беседуем с нашими любимыми на умные темы - мы их просто любим, и место слов занимают страстные вздохи. Когда мы ведём с ними серьёзный тяжёлый разговор, мы уже не воспринимаем их как объект желания. А если нам нужно чуть-чуть человеческого тепла, мы тянемся к нему - и забываем на время и умствования, и страсти. Мы употребляем все эти элементы по очереди, и никогда — одновременно." 

 Воистину. Я вижу это очами души моей. Массовое изготовление бумаг, густо покрытых литерами. Каждая бумага в сотнях, а когда-нибудь, как бы смешно это ни звучало, возможно, и в тысячах экземпляров. Все многократно размножено и широко доступно. Ложь, бредни, шельмовство, пасквили, доносы, черная пропаганда и убеждающая толпу демагогия. Любая подлость облагорожена. Любая низость - официальна. Любая ложь - правда. Любое свинство - достоинство. Любой зачуханный экстремизм - революция. Любой дешевый лозунг - мудрость. Любая дешевка - ценность. Любая глупость признана, любая дурь - увенчана короной. Ибо все это отпечатано. Изображено на бумаге, стало быть - имеет силу, стало быть - обязывает. Начать это будет легко, господин Гутенберг. И запустить в дело. А остановить?

 

продолжение

Я – разве только я? 

"Я разве только я? Я — только краткий миг

 

Чужих существований."

Николай Заболоцкий (с)

 

- Уф, да ты ничего не понимаешь. Это нормальное желание, физиологическая потребность человека. И в этом нет ничего посты...

- Извини, что разочаровал, - перебил его я.

- Я не обижаюсь на дураков, - огрызнулся он, - кроме того, ты же «асобенный», мы же уже выяснили.

- Да нет же. Хотя, в этом случае...  если только потому что я искусственно могу ставить барьеры. Организм – машина, которую можно доработать своими инженерными нововведениями. Разум не так уж и плох, <...>

- Погоди, ты про те маслянистые травяные комочки тошнотворного вида, которые у тебя стояли на столе? Ха-ха, ты не боишься, что у тебя что-нибудь там перестанет работать, если ты переборщишь?, - он явно развеселился.

- Это природное успокоительное нервной системы. Точечного воздействия. Абсолютно безопасное. Я принимал раньше. Ограничитель желаний, а не возможностей.

 - Я читал о таблетках с таким предназначением (и об операциях, с почти таким, ха-ха...)  Они весьма опасны, там целая тонна условий и ограничений. Может, тебе стоит оформить лицензию, или запатентовать, не знаю все эти бюрократические нюансы... Хотя кому вообще может понадобиться подобное средство... Чушь какая.

- Стесняюсь спросить, нахрена ты искал информацию про эти таблетки, случайно наткнулся, небось?

Когда я отсмеялся, продолжил:

- Это известное средство, там всего лишь семь ингредиентов... и приготовление простое. А кто не знает как, но ему это нужно, тот найдёт.

- Хоть ты и не перестаешь меня удивлять, но на самом деле, ты такой ребёнок ещё. Уйма энергии и всё уходит просто в никуда. Ума не приложу, что бы ты без меня делал?

- Как что? Уроки, конечно!  Ну, если ты не про мою жизнь в целом, а про данный момент, то ... так... сейчас 5:29 утра. Я бы в данную секунду валялся на своем тонюсеньком пледе на полу. Затем бы принял холодный душ, сварил бы кофе под какого-нибудь Мэрлина Мэнсона... Ха-ха, что ты так лицо скривил? Ну, закончив всё это умывательными процедурами, пошёл бы счастливым дураком на свою работу, которая мне, между прочим, очень нравится! Но вот всё это обломал один человек (или покемон?) ... один из тех, кто любит поучить других жизни, да ещё и с таким бестолковым поводом, как какой-то там день рождения

- Не какой-то, а твой! Я тебе миллион раз уже говорил, что для тебя, без сомнения, могут быт люди, которых ты любишь, но самым главным и любимым должен быть ты. И по...

- Оу, оу. На эту тему -  хватит, я уже наслушался, - и показав рукой как бы весь мир вокруг, охватывая его, с тоном мученика добавил, - Миллионы раз наслушался. Ха-ха! Не вздумай! Тихо! Я ж отравлю тебя. Нет, не насмерть, конечно, но несварение дня на 3-4 легко могу обеспечить. Богиней Селкет тебе клянусь!

- ... и мифология эта... ну на кой тебе жук, который катает солнце по египетскому небу или волк, который проглатывает его же, но над головами  жителей скандинавии? – он, в свою очередь, тоже полным профаном не был в этом вопросе, - Я вот совсем нихрена не знаю. И, поверь, мне живё...

- Ты просто Алёнушка! – снова перебил его я своим громким возгласом.

- Что... где? – он развернулся, думая, что я смотрю на кого-то у него за спиной, впрочем, есть вероятность, что он понял, что я имел ввиду и просто мне подыгрывал, - а, ты опять издеваешься... ты знаешь, что меня невозможно так просто сбить столку или обидеть такой фра...

- Да нет! Ты как Алёнушка! А я типа твой младший братец, Иванушка,  который постоянно норовит напиться из копытца (или просто напиться), чтобы не стать козлёнком! Наставница-Алёнушка, не дай мне стать животным!

- К сожалению, братишка, уже поздновато. Ты уже...  Так что теперь только усыпить. Как говорится, поздно пить боржоми, когда почки отвалились.

- Я знал, что ты скажешь что-то в этом роде, - торжественно провозгласил я, - И нет, это ты превращаешься в животное, когда твоё либидо мечется в истерике при виде привлекательных девушек и разум ничегошеньки не может с этим сделать.

<...>

- Как-то у вас здесь людей маловато, - кивнул Джек на начинающий только оживать проспект.

- Ещё бы. Шести часов нет. Хотя большая часть как раз собирается на работу. Ты вообще давно гулял в 4 часа утра где-нибудь?

- Раз посторонних, которые тебя будут смущать, нет, - почти отеческим тоном он это сказал, -  может быть, прочитаешь что-нибудь, только адекватное?

- Хм... Нет.

- Я пока покурю, - сказал он и начал щёлкать зажигалкой. Дело ещё в том, что я не давал ему всю дорогу курить. Совсем. Мы с ним уже давно договорились, если что-то не так или не нравится, говорить об этом сразу и решать вопрос на месте. Так вот, одним из моих условий было не курить рядом со мной. И он его выполнял.

 Мы как раз подходили к небольшому скверику в конце проспекта и остановились  на входе в него. Прямо перед нами была огромная надпись «Лукоморье» - название заведения, Джек хмыкнул, видимо, провёл какие-то параллели.

- Ладно, уговорил, - рассмеялся я, отходя от клубков дыма на пару шагов, - только не знаю даже, кого тебе прочитать... Хотя... Вот.

И я начал.

    Ты стоишь в стакане передо мной, водичка,

     и глядишь на меня, сбежавшими из-под крана

     глазами, в которых, блестя, двоится

     прозрачная тебе под стать охрана.

                                   ...

     И ты совершенно права, считая, что обойдешься

     без меня. Но чем дольше я существую,

     тем позже ты превратишься в дождь за

     окном, шлифующий мостовую.

 

Бродского он слабо воспринимал, но попробовать стоило

- Мог бы и не дочитывать до конца. Этот не считается.

- Зануда. Ну ладно. Тогда...

«Почти нет веры – в глаза напротив,

Что им мешает съебнуть от тебя  на повороте?

С отмазой, мол, все такие из крови и плоти

И смы...»

- Нет! Этот мне не нравится – резко перебил он.

- Да тебе не угодишь.  Хммм... Окей...

«Я несу любовь», - кричат лгуны, кусая чужой локоть,

Им невдомёк, что их любовь всего лишь похоть.

Время плохих героев, слома устоев

И погружа...»

- Издеваешься, значит, - проконстатировал он, выдыхая очередную порцию дыма изо рта.

- Извини. Не знаю, что прочитать... Про любовь я совсем ничего не знаю, дорогой,  - хотел пошутить я.

- Ага. Я заметил. Ни хрена ты не знаешь о любви.

- Эй, я имел в виду стихи! Стихи! Про любовь я знаю всё! Всё, Слышишь!, -  я почти накинулся на него, с наигранной истерикой теребил за руку, разумеется, в шутку, но пробегающий мимо мужчина, видимо на работу, посмотрел на нас, как на полоумных и я прекратил. Пока что.

- Ну ничего хорошего на ум не приходит... Я так понял, что тебе нужно что-то из любимого...

«Во многом знании — немалая печаль,

Так говорил творец Экклезиаста.

Я вовсе не мудрец, но почему так часто

Мне жаль весь мир и человека жаль?

 

Природа хочет жить и потому она -

Миллионы зёрен скармливает птицам,

Но из миллиона птиц к светилам и зарницам

Едва ли вырывается одна.

 

Вселенная шумит и просит красоты,

Кричат моря, обрызганные пеной,

Но на холмах земли, на кладбищах вселенной

Лишь избранные светятся цветы.

 

Я разве только я? Я — только краткий миг

Чужих существований. Боже правый,

Зачем ты создал мир, и милый и кровавый,

И дал мне ум, чтоб я его постиг!» (Н. Заболоцкий)

 

- В этом куда больше души, чем том ужасе, который ты мне начинал читать.

<...>

     Дальше мы  просто сидели в сквере, вернее я сидел на лавочке, а  он стоял и курил неподалёку. То, что мне в нём нравилось, это что он никогда не просил меня читать больше одного стихотворения, так что такое бывало только по моей инициативе. Самое главное, не из-за того, что я плохо их читаю, это всё-таки практически моя жизнь, а  потому что он любит подумать и хорошенько переварить их смысл. А потом разразиться.

Но, видимо, я своим лицом что-то ему показал, что спросил у меня.

- Вид у тебя такой, будто что-то спросить хочешь.

- Может и хочу. Вот смотри, почему нельзя просто взять и сказать человеку, что он тебе нужен, а вместо этого нести всякое претенциозное фуфло про упущенные возможности, высасывать их пальца какие-то весьма сомнительные оскорбления, придумывать яко...<...>

- ... то есть ты, вот,  прям так возьмёшь и скажешь: «Ты мне нужна»?

- Ну да.

- Хм... Хорошо. Тогда... не хочу тебя задевать, но, может быть, ты этого не услышал, потому что ты на самом деле обманывал сам себя и ты абсолютно не нужен?

- Оу... хм...Ну, может, и так... Даже, пожалуй, так и есть...

- Погоди, погоди, я тебе просто вариант назвал (хотя и самый вероятный) – злобно ухмыльнулся он.

Девушки избегают ответственности и никогда не начинают первыми. Это психологический барьер –  для них это сродне тому, что продать себя за три копейки (или если не продаться, то, как минимум, ценник засветить). Когда девушка пишет первой, то это для неё сразу как поднятый белый флаг. Сдаться без боя. Полная капитуляция. Своими действиями она показывает (по крайней мере, думает, что так оно и есть), что явно покажет свою доступность и даст зелёный свет на все дальнейшие решительные действия, которые сопровождают нормальные взаимоотношения между влюблёнными. И, казалось бы, почему бы и нет, если они нравятся друг другу, да? Ан, нет. Здесь уже начинается самое интересное. И, поверь мне, это не стеснительность, это просто запредельная форма какой-то неимоверной хитрожопости. Это такие детские мысли о том, чтобы не поставить себя перед кем-то в зависимость: мол, все друг друга обманывают, не доверяют, - так принято. Нужно обязательно быть подозрительной, мнительной, даже скрытной,  все же стараются унизить, оскорбить и обесчестить такую невинную хорошую и добрую!...

 Они же сейчас все делятся на два вида: барби, которые все свои силы акцентируют на внешности, но вот внутри у них просто... Оймякон какой-то...знаешь, что такое Оймякон? - я кивнул в ответ, - Хотя в защиту этих кукол могу сказать, что они не только внешне, но и всё же повадками напоминают взрослых людей, почему я сказал повадками, - потому что также расчётливы, меркантильны, как и все остальные в этом стаде... И второй вид, это просто дети-переростки. В них нет никакой женственности, внутренней зрелости...   А все остальные, исключения, - это уже отщепенки, коих процент очень низок...  И целомудрия тоже больше нет. Что ты заулыбался? Я не только о физических страстях.

- Я знаю, что такое целомудрие, во всех значениях. А вот ты, кажется, нет.

- Тут другое дело, просто я не целомудренный, впрочем, как и все, только я это понимаю. И слова такие знаю!

- Ладно, ты мне тут свою лекцию  для лиц не старше семнадцати прочитал, я, конечно, ни черта не понял, но, может, я своими школьничьими мозгами пораскину и надумаю что-нибудь.

- Пораскинь.  Главное не на дороге и не бросившись под грузовик на полном ходу, или под очередного абмала на «мазде». Я пока покурю. Молча.

Но продержался он недолго, не успели остатки сигареты упасть в урну, он сказал:

- И отнюдь не про школьниц я говорил, можешь не верить, но и те, кому уже за тридцать, ушли не...

- Ну, блин, просил же! Ты как осёл в Шреке...

- Эй, а давай ты будешь размышлять вслух? – он явно издевался.

- Ну, уж нет. Ладно, о чём ты там хотел сказать?

- Я? Сказать? А, вспомнил. Знаешь, что отношения между мужчиной и женщиной измеряются двадцатью шагами? Это когда каждый должен сделать  отведённые ему деся...

- Боже, лучше бы я бросился под машину! Я не могу слушать эту чушь из вкантахти. Я многое могу тебе простить, но...

- Погоди. А как по-другому? Если от одного требуется больше, чем от другого, это уже какая-то жертвенность. А вообще, адекватной девушке должно польстить, что её держат за равную... Здесь как раз всплывают те подводные камни, о которых я говорил. Им важно ставить мужчин в зависимость. Контролировать. Женские слёзы, например... Если хочется отношений на долгий срок, то главное избегать сложностей. Отношения должны быть максимально простыми. Вселенная вообще стремится быть проще, а люди придумали психологию и кучу других невыговаримаемых направлений, но из той же оперы, чтобы сложными словами  (а главное смыслами), объяснять то, что на самом деле просто, как пять копеек.  Человеки после того, как немного перебесятся в юношестве, первое время (сам таким был), ищут какие-то идеалы, партнёра, с кем бы не только уже потрахаться, но и поговорить о вечном, о направлении, куда двигаться, к чему стремиться, эдакий такой многофункциональный идеальчик...

- Мде, это, конечно, не мои идеалистические розовые сопли, как ты скажешь, но у тебя всё ещё хуже. Это я ещё и про твои принципы, что важно любить чувства, а не людей.

- Нет. Не так. Любить чувства, которые в тебе вызывает конкретный человек.

- Ээээй, нет. Раньше ты не так говорил. Ты не конкретизировал объект. А так получается, что если чувства вызывает конкретный человек, то не важно, как ты это называешь, в итоге всё одно и то же. Тождественно равно.

- Нет, не тождественны. Аналогичные чувства может вызвать и другой человек. По-моему, ты отказываешься понимать элементарные вещи.

- А, по-моему твоя трусливая позиция подразумевает то, что ты заранее хочешь подготовить себя к расставанию и вдолбить себе, что заменить любого человека, если потеряешь, проще простого. И готовишься к худшему, чтобы не привязываться.

- Да, потому что так выгоднее. Человек может умереть, изменить, переехать, поменять отношение ко мне... И я должен буду подвиги совершать, наплевав на себя? Нет уж, в моей жизни – самый главный герой это я. И если ты присмотришься, то увидишь, что все адекватные люди, пострадав соплями, приходят к тому же. Зачем терять время на эти сопли?

И в циничность я не хочу, да и не могу. Поэтому отношусь с теплом к людям, благодаря которым во мне рождаются эти прекрасные чувства, о которых я говорил. Такие люди важны.

Один раз я уже повёлся на сопли. И продолжил тянуться к человеку, который вместо положительных эмоций, начал вызывать у меня боль и апатию. Хватит. Мне хватило. Свою жизнь нужно строить вокруг себя, а не вокруг кого-то ещё.

Иногда мне хочется спросить, какой, нахрен, задницей ты случаешь. Повторять всё это в памяти не самая приятная задача. Всё же приходится вспоминать, как «обосрался».

- Извини. Но ... если  человек вызывает боль, а когда его нет, всё ещё хуже?... И разве говорить, что «я центр вселенной» не цинично в принципе?

- Слушай, а, по-твоему, закон Всемирного тяготения – циничен?

- Кхм... А причём тут он? Это же физика... А любовь – это сплошная химия, ты что, не знал?

Он засмеялся.

- Чёрт тебя возьми, как у тебя это получается?

- Не знаю. И о чём ты, тоже не знаю.

- Пораньше бы нам встретиться, лет на пять. Было бы лучше. Я бы из тебя что-то невероятное слепил бы.

- Что,  предложение бы мне сделал?

- Впрочем, я тебе уже признавался, что после первой же встречи с тобой, у меня такое ощущение, что я знаю тебя уже всю жизнь. И мне комфортно с тобой. И время тоже есть.

- Оу. Спасибо, конечно... И я говорю это не потому, что оно ничего не стоит. И вообще, ты мог бы этого не говорить, я не настолько безнадёжен, чтобы этого не понять.

Мы в это время уже медленно шли по аллее и я остановился, положил ему руки на талию и сказал:

- Ты мне тоже очень нравишься.

И заржал. А он стряхнул мои руки с себя и сказал: «и всё-таки ты больной».

- Хочу узнать твою сопливую идеалистическую теорию, в детальках, хотя бы не самых мелких, но что-то подробнее.

- Пустое. Не хочу обсуждать это с тобой. И, тем более, сейчас.

- Да? А с кем ты собрался это обсуждать?

- Не знаю. Поступлю, как настоящий мужик – напишу какой-нибудь пост на злобу жизни в свою ЖЖешечку... Или сделаю ещё эксцентричнее, - в мёртвую лирушечку, надо чтить корни, ха-ха-ха. Или расскажу кому-нибудь, как ты выносишь мне остатки мозгов своими мыслями, которые тебе внушили на тренингах по психологии (о которой ты и сам не лестно отзываешься). Прямо, как есть, так и напишу!

- Да? Ну, напиши, если тебе от этого легче станет.

- Разрешаешь? Я напишу всё, как есть, только обязательно выставлю тебя идиотом, не смогу удержаться.

- Угу, или себя.

- Впрочем, идея хорошая, только ты у меня всё равно будешь не собой. Я могу запомнить ход твоих мыслей во время нашего разговора, приблизительные слова... но я никогда не смогу отвечать за тебя на одно своё предложение десятью твоими, так, как ты это делаешь сейчас и всегда, потому что мысль, суть, -  я могу запомнить, а вот всю бессмыслицу в какую ты эту мысль облачаешь потом,  нет.

- Переживу. Ты только мне тоже почитать дай, хорошо?

- Учти, все твои откровения тоже напишу! А некоторые диалоги поменяю местами...а твои редкие умные мысли запишу своими... а свои глупые - твоими!

- Это уже совсем-совсем не «как есть», - рассмеялся он, - ну, всё равно дерзай. И сколько раз мне ещё говорить, что это тренинги не по психологии. И там дают только направление, а не установки. Я тебе уже говорил, что ты невыносим?

- Эй, ты что, назвал меня толстым? Вполне себе выносим!

- Нет. То есть, да.  Вот забавно, мне с тобой интересно, а почему я понять не могу...

Я надулся от гордости, как индюк. Как знатный толстяк, короче. Когда тебя хвалят люди, чьё мнение является для тебя важным, то немного  погордиться  не выглядит смешным и нелепым...

- ... только я не всегда понимаю эту твою грань, когда ты говоришь серьёзно, а когда шутишь, это, конечно, придаёт тебе какой-то колорит... Что за взгляд? Чёрный, конечно, чёрный колорит! Правильно я тебя понял? Так вот, в целом, это всё-таки играет тебе во вред, чем пользу... Ты и сам, наверное, не всегда понимаешь, где сарказм, а где то, что ты и правда хотел сказать. Я же тебе и серьёзные вопросы задаю.

- Хм, я знаю, как это решить, мы же с тобой о чём-то таком уже обусловливались... Хорошо. Можешь просто, когда тебе нужно, просить у меня «минутку откровений». Я отвечу на все вопросы. Без купюр. Даже без монет. «Я снимаю свой плащ и волшебную шляпу», ха-ха,  демонстративно снял воображаемый клоунский колпак, -  не отвлекаемся, - последним жестом я положил свой виртуальный головной убор на лавку рядом, Джек улыбался, - ну что?..

- Давай. Прошу минутку откровений! – он взглянул на часы.

- ... тем самым ты очень быстро поймёшь, что тебе перестанет быть со мной интересно...

- С тобой даже пить интересно было, - перебил меня он.

- ... перестанет быть интересно, потому что подвешенный язык – всё, что у меня есть (впрочем, есть люди куда более говорливые и остроязычные, я это понимаю), так вот,  благодаря ему - Я существую, благодаря ему я располагаю к себе людей и им же разрушаю сформированные узы. Шшш... – зашипел я, он хотел что-то сказать, но я не дал, - Я тебе уже как-то говорил, что (сначала я прочитал это в одной детской книжке, потом и в куда более серьёзных, а потом и удостоверился сам) наш мир называется «миром паука». Люди оплетают себя связями, желаниями, проблемами и прочими обстоятельствами, обрастают вещами... и что в итоге не человек управляет всем этим солидным (хотя для кого как) багажом, а всё это добро, накопленное за всю жизнь,  управляет человеком.

И все они... то есть, все мы, умираем, застыв в этой паутине... А это ведь и есть самый лёгкий способ сва...

Так о чём это я... Мне кажется, что я просто не готов с этим мириться, возможно, даже лишь на подсознательном уровне,  без ума, так сказать. Мне претит такое положение вещей... поэтому я бессознательно стремлюсь отдаляться ото всех...

А ещё мне как-то сказали... кажется, ты? Нет... не ты. Я частенько нелестно отзываюсь о людях, которым мне нравятся. И я даже не смогу объяснить грань, где я кого-то оскорбляю, а где хвалю... Особенно, если ещё из этого, на мой взгляд, выйдет отличная шутка...

Я и себя хорошенько размешаю с грязью, когда это будет выглядеть, ой, теперь мне не нравится это слово, эффектно... Так что если я кого-то оскорбляю, особенно когда мы наедине, то это не что иное, как проявление любви...

Что ты смеёшься, дибил? У меня тут, блять, минутка откровений, забыл? Я тебе душу изливаю.

- Ага. Извини. Не буду больше, - пытаясь остановить свой смех рукой.

- На работе, кстати, недавно был случай (точнее в прошлый понедельник). Одна симпатичная мне женщина... да что ты смеёшься, ей очень много лет, просто она рассказывает запредельные по интересу истории, а манеры у неё... Видел людей, которые в шестьдесят, ведут себя, как дети?

- Нет, зато видел тех, кому двадцать шесть и ведут себя именно так.

- Мне пока еще не... Ах, так о чём это я. Так вот, она как-то (кстати, с этого понедельника в отпуске) громко вздохнула, по причинам не озвученным вслух для других. А мы сидим неподалёку друг от друга и  я начал диалог:

«

- Наталья Андреевна, вот что Вы так вздыхаете, до отпуска какие-то пять дней, сегодня уже понедельник, десять минут до конца рабочего дня!

- Серафим, если бы ты мне сказал «сегодня пятница и десять минут до конца рабочего дня», то я была бы рада. А так твоё злорадство абсолютно лишнее.

- Это не злорадство. Хотел Вас поддержать просто.

Прошло быстро пять дней и в пятницу вечером, я ей говорю:

- Вот Наталья Андреевна, помните в понедельник, я вам говорил, что каких-то пять дней осталось, вот и пятница? Ну,  вот и пятница, вот и десять минут до отпуска.

- Опять издеваешься? У меня отпуск, а тебе до него ещё дожить надо, когда он там у тебя, зимой? Ха-ха.

- Я опять без задней мысли спрашивал. Но раз Вы так...  вот, заметили же как быстро неделя пролетела? А вот Я Вам через месяц скажу: помните, как вы отпуск ждали, и я вам в пятницу сказал, что время быстро пролетело? А вот и снова оно пролетело,  вот он, долгожданный отпуск и прошёл! А-ха-ха.

И тут девушка, Дарья, которая тоже неподалёку сидит и слышала весь диалог, говорит:

- Наталья Андреевна, ну не может человек сказать вслух, что будет скучать, не может, будьте снисходительны»

Блин, меня даже в краску вогнали потом. Причём, не чёрную, представь себе.

- Да тебя на самом деле не очень-то и сложно... Краснеешь, как девушка, словно первый раз с мальчиком наедине!

- Точно отравлю.

продолжение

<...>

Я не такой, как все

«Я не такой, как все. Я против кумиров общества. Я такой охуенный, потому что Я изо всех сил пытаюсь делать вид, что Я не такой как все и сру бабочками. Я не зарегистрирован вконтакте и думаю, что это круто. Ещё я ленивец и не вижу смысла в скобочках, потому их презираю...»

Люди обо мне

 

- Что это была за хрень?

- Ты о чём? – невинно поинтересовался я.

- Две минуты назад же было... У тебя и с памятью, видимо, проблемы начались... Так я тебе напомню. Ты просто встал посередине дороги с идиотской надменной улыбкой на своей роже и не давал проехать тому здоровенному мужику на «хонде». Скажи спасибо, что он не стал давить на педаль газа.

- Почему бы и не сказать, когда это ничего не стоит?  Cпасибо! И если уж на то пошло, это была «мазда»... И ты должен был и сам видеть, что когда он сворачивал с проспекта, он поворотник включил, а когда повернул на ту дорогу, через которую переходили мы, то ему, видите ли, было лень щелкнуть рычажком...

- Да мне насрать включил этот дебил поворотник или нет! - пылко начал мой друг, -  Тебе это принципиально, что ли? А если бы этот мужик вышел? А если бы того полицейского (ох, не думал, что когда-либо произнесу это слово в России на полном серьёзе) ... если бы этого полицейского  не оказалось рядом,  мне тебя в больницу бы пришлось везти? Учти, я бы даже не стал тебе помогать, если бы дело дошло до рукоприкладства. Ты у меня ассоциируешься с евреем, который, увидев идущую ему навстречу толпу скинхедов, не свернул у них с пути, а с громкими воплями начал показывать им средние пальцы и рассказывать о совокуплениях с их мамками.

- Странные у тебя ассоциации, - засмеялся я  - Не драматизируй. Уверен, этому дяде пришлось бы совершить подвиг, чтобы вытащить свой живот из-под  баранки и то, что он прокричал о моей жизни из машины – это предел его возможностей, поверь. И того... полицейского я видел изначально - он стоял в сторонке и ел...рогалик. Так что всё под контролем. Меня бы спасли! Ха-ха-ха!

Хотя, вот и поесть не дал как следует чело...

Всё это время мы шли вдоль проспекта в утренних сумерках ничем непримечательного вторника - разве только кроме того, что я отпросился с работы, чтобы встретиться с очень близким мне другом из другого города.

 

- Я тебе уже говорил, что ты мудак? – весьма странно было слышать от него подобные резкие выражения, он их, как правило, даже в стрессовых ситуациях не использует. Принципиальный такой, хех.

- Нет, что ты, никогда, - с деланным сарказмом  протянул я.

- А мне кажется, что говорил...  Хотя бы тогда, когда я знакомил тебя с Ингой и Лерой этой зимой...

- Не знаю, где ты откапываешь людей с такими именами, но я их не помню. Не было такого.

- Не было?! Не было?! Знаешь, что мне пришлось выслушивать от них тогда?! – его истерика меня всегда смешила, -  Рассказать?! Что ты ржёшь?  А помнишь, что ты спросил у них в кафе?! Так я тебе напомню: «Девушки, извините, что прерываю, но никак не пойму, кто всё-таки из вас некрасивая подруга, а то разница настолько невелика, что я теряюсь в догадках».

- Аха-ха-ха-ха. Мне даже не жаль было той рубашки, на которую... Инга? выплеснула свой молочный коктейль.

- Всё-таки помнишь, значит?

- Конечно. Никто так подробно мою биографию не озвучивал, особенно прелюдно, даже тот мужик, – я опять прыснул – Да и вполне они ничего на вид были, так что я, может, и со зла сказал. Милые даже, так что точно со зла. Точно. Кроме того, ты хвалился, что общаешься только с умными девушками...

- И что тебя сподвигло тогда это сказать? Природное слабоумие? Отсутствие инстинкта самосохранения? Как и пятнадцать минут назад, когда тебя чуть не задавили?

- Нет, ты, похоже, был погружен самолюбованием в полной мере и не слышал чуши, которую они несли, когда я им устроил небольшой опрос. Я задал цепочку вопросов, которые у них вызвали сначала непонимание, переросшее в недоумение (не по факту вопроса, а по его смыслу), а затем и раздражение.

- Может и правда пропустил. Ну-ка, хотя бы пару вопросов скажи.

- Запросто. Они совсем невинные и глупые, всегда было интересно наблюдать реакцию... Чем отличается «бывалый» от «былой» и «высокомерный» от «высокопарного»? Что отражают зеркала поставленные друг напротив друга? И этот, вроде, тоже был: почему собор парижской богоматери называется не парижским собором богоматери?

- Боже, я тебе личную жизнь пытался наладить!.. – он осёкся, когда произнёс слово «пытался», потому что у него на него табу.

Я засмеялся снова.

- А точка кипения была достигнута, когда я спросил, в чём разница между галантереей и галереей.

- Да ты точно наркоман!

- А что в этом такого? Я зануда. Немного. И с тобой-то мы общаемся на всякие темы. Кстати, думаю, если бы я спросил, скажем, про галерею и гонорею, то ответы были бы куда более забавными.

- Ладно, давай не будем бередить мои старые раны. Твоё счастье, что я понимаю, почему ты это делаешь.

- Да-да, ты же потрёпанный  мирской жизнью морской волк, а я по сравнению с тобой юнец, ни черта не видевший в жизни. И девушки те были – сокровища, которых поискать, – с какой-то лёгкой ненавистью саркастически протянул я.

- Знаешь ты, может, и много знаешь. Только откуда ты эту информацию, которой  руководствуешься, берёшь? И есть ли истина в том, что ты якобы знаешь. Здесь и я впрямь на твоём фоне куда значительнее, потому что я обладаю огромным опытом.

- Я уже с тобой на эту тему не раз говорил. И всегда побеждал.

- Можешь пытаться думать так, как тебе угодно. Правду тебе не извратить.

- Ладно, пустое.

- Ага. Как всегда... Знаешь, собственно, зачем я приехал сегодня? Чтобы из первых уст узнать о разочарованиях в твоей  никчёмной жизни, - это было не претензией с его стороны, а совершенно обычный оборот, - Чтобы послушать.

- Да? Ну ладно, - я сделал интригующую паузу, - Багдад.

- Что извини?

- Багдад. Город. Когда я в детстве смотрел мультфильмы про Алладина, то предполагал, что Багдад – великолепный сказочный город из песка, глины и снов, наполненный ожившими мифами, легендарными колдунами и всемогущими джиннами. А когда подрос, то узнал, что да, это древний городишко, но это всего лишь столица Ирака, да ещё и рассадник терроризма (пусть даже якобы) да ещё и с постоянными перестрелками на улицах, которые я видел по телику. Представляешь, столица  ИРАКА, – разочарованно, пожалуй, даже с некоторым презрением,  проговорил я. – Ещё я жалею о «Нетленном Мире».

- Каком-каком мире?

- Нетленном. Это рассказ Беляева, которого просто обожал тот, кем был я в свои юношеские годы. Так я думал, что это будоражащая воображение история, с грандиозным размахом, может быть даже с элементами утопии, затрагивающая целый ряд философских проблем, которые юный ум сможет обдумать на досуге... Оказалось, что это просто небольшой рассказ для журнала. Рассказ про простоквашу.

- Простоквашу?

- Хватит переспрашивать! - с напускным раздражением сказал я, хотя это, в общем-то, меня забавляло. - Да-да, простоквашу. Ещё был...

- Стоп, стоп! – перебил меня он, - Что-то твои самокопания совсем не по той траектории отправились, по которой я намечал.

Я сделал вид, что не понимаю, о чём он говорит.

- Я говорил о чём-то куда важнее, чем всё это. О разочарованиях в людях. Особенно в последнее время.

Я хотел было возразить о том, что принизив важность приготовления простокваши, свой авторитет в моих глазах он не повысил, но сказал другое:

- Ну, ладно. В людях, так в людях. Только знаешь... они зачастую мои ожидания, вернее, мои худшие опасения – так будет правильнее, оправдывали. Я, конечно, всегда смутно надеялся где-то в глубине собственного бездушия... Конечно, велика вероятность, что я, будучи весьма простым человеком, прямо так и говорю людям, с которыми тесно общаюсь – «О людях лучше думать плохо. Они тебя, поверь, не разочаруют». А потом собеседник переспрашивает: «Всегда?». И твоё «Почти всегда», запускает какой-то подсознательный процесс, питаемый Эго, в уме того человека, с кем ты общался. Он проецирует твои слова на себя. Он же думал, что не является таким, как все, для тебя. И даже, если на самом деле не являлся, он просто,  позволяя мнимой гордости захватить свой рассудок, совершает поступки, которые не стал бы совершать, если бы не был в состоянии этого аффекта. А я просто был предельно искренен, не хотел ни кого уличать и обижать. К сожалению, сам от этого всегда и огребаю, молчал бы в тряпочку об этом, себе же лучше сделал. А так получается, что я вызываю внутренних «грязных» демонов у близких мне людей. А они так или иначе есть у всех (я о демонах, про наличие близких людей  не уверен). Ну, кроме тебя, конечно. У тебя внутри никого нет и быть не может. Ну, разве, что кроме глистов! Аха-ха-ха.

Он плотно приложился кулаком к моему плечу. Было не очень приятно.

- Вот казалось же всё такой предельно открытой историей с самоанализом, а закончил, как всегда за упокой. – сказал он, поднимая глаза на розовое предрассветное небо.

- Не казалось. Это и была история с самокопаниями. Только с отличным и неожиданным финалом! – возразил я, потирая ушибленное плечо.

- Ладно. Мы остановились на том, что ты весь такой правильный и порядочный, а люди вокруг просто-напросто стремятся тебя разочаровать, так?

- Уффф... Хотя ход твоих мыслей мне нравится...Нет. Не так... Как бы это получше сформулировать... Я думаю, что они... они всего лишь стремятся достичь собственного счастья  и мою судьбу просто не берут в свой расчёт. Местечка там не нашлось. Вот так получается.

- То есть твоё близкое, да, в общем-то, любое твоё окружение, должны думать не только о себе, но ещё и какого-то тебя брать в свои расчёты?

- Знаешь, что весьма забавно? Обычно ты балаболишь, а я задаю тебе какие-нибудь каверзные (или тупые) вопросы. А тут получается, что наоборот.

- Это всё из-за утра... Я ещё как следует не вошёл в дневной ритм.

- А у меня как раз энергетический подъем. И мозги вроде как лучше работают. А ещё мы постоянно двигаемся. А моя правда знаешь где? В ногах, конечно... Ещё пару часов, думаю, протяну на высоком разговорном темпе. Я это давно за собой заметил, поэтому и стараюсь встречаться для бесед в такое нещадящее никого время.

- Не так уж и фатально. Моё время тоже настанет, - улыбнулся он.

- И всё-таки, считаю, что да.

- Что да?

-  Считаю, что меня должны брать в расчёт. По крайней мере, те, кто говорит, что я им небезразличен. Я же так делаю. Мало того, я беру в расчёт и тех, кому, скорее всего, на меня наплевать, но какими-то узелочками и призрачными нитями мы всё же соприкасаемся. Просто с ними я общаюсь более приземлённо, по существу. И в этом случае я уж точно не тешусь иллюзиями, их там быть не может. А это грустно.

- Пока не забыл. Ты мне своими воспоминаниями об «Алладине» тоже кое-что напомнил. Слушай, как ты там говорил – «любитель праздных диснеевских мультиков» или «праздный любитель диснеевских мультиков», как-то так? Не думал, что это скорее всего, ты и есть?

- Нет же. Там была «инфантильная любительница диснея»... Может, это я и о себе говорил, кто сейчас уж разберёт... Всегда получается по-разному, как там я уже признавался, приходится ставить себя на место собеседника. Частенько. Поэтому я такой классный. А-ха-ха-ха.

- То есть на моё место ты себя ставил, когда я смотрел, как ты, Моська, лаяла на того амбалообразного «слона» в этой ... «мазде»?

- Я почти не повышал голос, так что лаем это трудно назвать, но сравнение очень милое, спасибо!

- Это не комплимент. Констатация твоего безумия.

- Оу. По этому поводу у меня слишком много есть наработок. Давай до следующего раза оставим, хорошо? Самое интересное, что имя Моськи знают все, вот попробуй вспомнить имя того слона!

- Да, Господин Уникум. Ещё и безумие у него. Может, и память у тебя фотографическая?

- Нет. Такое ощущение, что я заметил нотки зависти. Поверь, у меня перед тобой совершенно никаких преимуществ. Кроме солидного запаса во времени. Хах. Но тебе ли не знать, как этот запас относителен. И, прежде, чем ты опять начнёшь читать мне лекции о юношеском максимализме (я и так этот вопрос достаточно глубоко изучил, ещё с давних пор), просто сделаю тебе небольшое пояснение. Каждый человек имеет свои заскоки. Каждый отдельно взятый индивид обладает своим уникальным набором черт, по которым его можно выделить. И...

- Быть таким мудаком, туда тоже входит?,– что весьма парадоксально, он вообще ярый противник использования мата в речи, мы с ним много спорили на эту тему. Я-то тоже не сильно похож на закоренелого адепта использования матерного языка, но бывают такие ситуации, где никакой другой «синоним», проходящий цензуру, просто ну никак не отразит полной гаммы чувств, которую ты хочешь передать в этот момент. Поэтому, у меня очень редко, но вырывается, за что он всегда говорит, что мат используют только слабые люди. Культурный, блять, какой. А сам уже не первый раз за утро...

- Не перебивай. И...я уже забыл, что хотел сказать. Вот что ты за человек-то такой, а?

- Вот слушаю твои мысли о твоей собственной уникальности, думаю, может я и не человек. Может, я покемон? Только покемоны выдержат дружбу с тобой. Их же можно спрятать и носить в кармане и доставать, когда хочешь. Знаешь, как расшифровывается покемон?

- Сам акцентируешь свои слова на том, чтобы я больше думал  о себе. Как ты там говорил «Я центр этой Вселенной». И после этого мои совершенно невинные шутки вызывают в тебе такой резонанс.

- Успокойся. Просто немного поиграл твою роль. Раздражал собеседника своим раздражением. Понравилось?

- Как-то давно, лет, боже, почти десять, кажется назад, про меня сказали фразу «Я не такой, как все. Я против кумиров общества. Я такой охуенный, потому что Я изо всех сил пытаюсь делать вид, что Я не такой как все и сру бабочками. Я не зарегистрирован вконтакте и думаю, что это круто. Ещё я ленивец и не вижу смысла в скобочках, потому их презираю...»  Смешно и очень точно было. Я до сих пор не изменяю своей жизненной позиции, это конечно, лишь какая-то смехотворная толика.... И считать себя особенным – это удел каждого человека. Я не кричу направо и налево, что знаю, какую  траву и гриб в лесу можно есть, а какими можно кого-то отравить; не кричу, что могу кинуть нож на десять метров в фигуру человека; сколько книг я прочитал и сколько стихов знаю наизусть, вообще ни о чем не кричу. Главное, не путать это с гордыней. И неотъемлемой частью адекватного человека, хотя бы с намёком на ум, должно быть то, что он показывает, что он не такой, как все, а на самом деле абсолютно трезво осознаёт, что все люди одинаковы. Роли...  Да и в общем, повышенное ЧСВ – бич современного человека. Хотя мне всегда нравилось, что есть люди глупее меня... Но я не об этом. Всегда нужно ... Вспомнил. Цой в своё время сказал весьма точную фразу на этот счёт. У тебя, конечно, какое-то чрезмерно-негативное отношение к цитатам, но попробуй это преодолеть. С твоего позволения, прочитаю без напева:

«Хочешь ли ты изменить этот мир?

Сможешь ли ты - принять как есть,

Встать и выйти из ряда вон,

Сесть на электрический стул или трон»

 

Магические слова. Заметил, что трон тоже электрический? ... Понимаю, что цитировать русский рок в наше время может показаться дурным тоном, но мне как-то плевать, - продолжил я, - Как там ты говоришь, в «цитатах нет души и, когда они вырваны их контекста теряется их смысл, а, может быть искажается даже до прямо противоположного»? Поэтому ты воспринимаешь только стихи и музыку?

- Именно и добавить нечего. Хотя Цой, наверное, знал, что говорил.

 

         Тем временем, утро почти наступило, мы неумолимо приближались к центру города,  также как и солнце в небо над нами.

- Ммм... Смотри какая! – громко сказал мой друг по поводу шикарной блондинки, вышедшей прямо перед нами из местного бизнес-центра, одетой в платье, чуть выше колен, сливочного цвета (в фасонах я не очень разбираюсь, да и как-то не приходилось носить - пока), обутой - в  балетки, едва отличимые по цвету от ног.  И продолжил, но уже не на всю улицу, а как бы, по секрету, для меня, - Главное, чтобы они слышали.

  Они, то есть она, без сомнения слышала, а  я увидел неким внутренним зрением, хоть мы и были у неё за спиной, как она улыбается, даже шаг, пожалуй, как-то отчетливее и  увереннее стал. Сразу вспомнились курсы, которые я одно время посещал по поводу того, как воздействуют такие  восторженные возгласы на неподготовленные и подготовленные женские умы. Всё так просто. К сожалению. Но эту мысль вслух я не стал развивать и ответил ему лишь:

 

- Ну, да, симпатичная такая.

- И это всё? Всё, что ты можешь сказать? Скудновато как-то. Даже не засвербило нигде?

- Ха-ха, что-что? Засвербило? Может, мой вопрос покажется слишком наивным и детским, но извини, что, это действительно нормальная реакция на эффектную девушку на улице?

- В общем-то, да. Как ты тонко подметил, именно поэтому она и называется эффектной. А эффект уж очень предсказуем... Но ещё бывает как. Есть девушка, вроде как красивая, - тебе понравилась, но не настолько, чтобы ты к ней захотел подойти на улице. Она тебе нравилась, но вы разошлись, и скорее всего, больше никогда не увидитесь... – к чему это он начинал я так и не понял, - погоди, то есть у тебя такой реакции нет? Или какая-то другая? Всё у тебя не как у людей. « Я не такой, как все...» - начал было дразнить он.

- Угу, самореализоваться и утвердиться на твоём фоне, прямо как учил, – прокомментировал сухо  я и продолжил, - да нет никакой особенной реакции, пара мыслей пролетела в голове, но не тех, чтобы неплохо было бы затащить её в постель. Девушка красивая, что я тебе ещё могу сказать?

- У тебя постоянно работает ум. Нельзя всё объяснять с помощью него. Как ни парадоксально, но объяснять и изъяснять всё с помощью ума – глупо.

- Боюсь спросить, каким органом всё объясняешь ты,  когда видишь красивую харизматичную  девушку на улице, - засмеялся я, слово «харизматичную» я сказал особенно ядовито , - Сердцем что ли? 

 

<...>

продолжение

 

В умственной сфере и в рабочие часы мы взрослые. А в сфере чувства и желания - младенцы.

...Припоминаю теперь, с каким жадным интересом я стал следить тогда за ихнею жизнью; такого интереса прежде не бывало. Я с нетерпением и с бранью ждал иногда Колю, когда сам становился так болен, что не мог выходить из комнаты. Я до того вникал во все мелочи, интересовался всякими слухами, что, кажется, сделался сплетником. Я не понимал, например, как эти люди, имея столько жизни, не умеют сделаться богачами (впрочем, не понимаю и теперь). Я знал одного бедняка, про которого мне потом рассказывали, что он умер с голоду, и, помню, это вывело меня из себя: если бы можно было этого бедняка оживить, я бы, кажется, казнил его. Мне иногда становилось легче на целые недели, и я мог выходить на улицу; но улица стала наконец производить во мне такое озлобление, что я по целым дням нарочно сидел взаперти, хотя и мог выходить, как и все. Я не мог выносить этого шныряющего, суетящегося, вечно озабоченного, угрюмого и встревоженного народа, который сновал около меня по тротуарам. К чему их вечная печаль, вечная их тревога и суета; вечная угрюмая злость их (потому что они злы, злы, злы)? Кто виноват, что они несчастны и не умеют жить, имея впереди по шестидесяти лет жизни? Зачем Зарницын допустил себя умереть с голоду, имея у себя шестьдесят лет впереди? И каждый-то показывает свое рубище, свои рабочие руки, злится и кричит: „Мы работаем как волы, мы трудимся, мы голодны как собаки и бедны! Другие не работают и не трудятся, а они богаты!“ (Вечный припев!). Рядом с ними бегает и суетится с утра до ночи какой-нибудь несчастный сморчок „из благородных“, Иван Фомич Суриков, — в нашем доме, над нами живет, — вечно с продранными локтями, с обсыпавшимися пуговицами, у разных людей на посылках, по чьим-нибудь поручениям, да еще с утра до ночи. Разговоритесь с ним: „Беден, нищ и убог, умерла жена, лекарства купить было не на что, а зимой заморозили ребенка; старшая дочь на содержанье пошла...“ — вечно хнычет, вечно плачется! О, никакой, никакой во мне не было жалости к этим дуракам, ни теперь, ни прежде, — я с гордостью это говорю! Зачем же он сам не Ротшильд? Кто виноват, что у него нет миллионов, как у Ротшильда, что у него нет горы золотых империалов и наполеондоров, такой горы, такой точно высокой горы, как на масленице под балаганами! Коли он живет, стало быть, всё в его власти! Кто виноват, что он этого не понимает?...

В «Крике» Мунка: семи-струнные гитары валят медведей. 
Полу-люди, полу-остров, полумрак полуэнциклопедий. 
Полу-правда, полу-круг для полушария полусерьёзно 
В полу-шаге от полу-цели. В полусне убегать было поздно. 

Поезд-призрак. Цель вагона – отцепиться и стать тепловозом. 
Тепло-визор в теле-фоне, телевизор скачет в вагоне. 
В голо-вах у пасса-жиров: сериалы, еда и любови. 
Карма мира, карта жира - размножаются только в неволе. 

Одиссей не придёт домой, 
Дом исчез, Пенелопа умерла. 
На качелях сидит слепой, 
Он готов всё начать сначала.