Забили на рассвете.

                Кровь из ноздрей текла по небосклону,

                а по рогам ручьи вились и ветви.

 

                На рот её пчелиный

                слюна свисала длинными усами.

                И белый вой раскачивал долины.

 

                В румянце дня и в пастбищном бальзаме

                шли мёртвые коровы и живые,

                мыча с полузакрытыми глазами.

 

                Мыча траве багровой

                и парню, наточившему наваху,

                что пробил час обгладывать корову.

 

                Уже бледнели звёзды

                и жилы под ножами.

                А в воздухе копыта все дрожали.

 

                Чтобы луна узнала

                и знали ночи жёлтые отроги:

                ушла корова, сгинув по дороге.

 

                Мыча о милосердье,

                ушла на свалку смёрзшегося неба,

                где пьяницы закусывают смертью.

В моём ежедневнике много всего, помеченного ярлыком "не смог".

Такие дела. Всё так заканчивается. Да и вообще этот мир - убог.

Ах, эти самодостаточные  принцесски, ах, эти высокомерные принцы!

Он ни за что не попросит дважды. Она - с первого раза не согласится.

Такой парадокс, повторять всегда только две ошибки:

Они слишком рьяно лгут, потом слишком часто бывают искренними.

Читай сорок восемь заповедей, вспоминай сорок восемь причин

Достиг просветления, осталось в монахи себя подстричь

К высшему знанию, к свободе, но это ещё не факт

Может, это не мир убог, может быть, просто ты мудак?

Не видеть со стороны себя - возможно, лучшая наша награда

Мы стали такими, какими, клялись, никогда не станем.

В итоге изменится всё: количество голосов внутри, их тембр

Все Сорок Восемь смешаются с голосами других людей.

 

 

 

 

Всё такое красивое
И все такие красивые,
Что хочется яда крысиного
Или залить керосином всё.

Или, избегая насилия,
Слинять хочется сильно.
Восемь часов по небу синему
В Россию свалить из России.

Не твое детство было жестоким и жутким – 
Не тебя твоя мать называла ублюдком,
Не тебя бил ногами отец с перепоя,
Ночь на улице... Знаешь, что это такое?

Я ходил в синяках, а вы, будучи рядом,
Лишь смотрели на это невидящим взглядом - 
И теперь я пишу это, дяди и тети,
Хотя знаю, что вы никогда не поймете!

Ненавистен я стал, зародившись едва ли,
И виновен лишь в том, что меня здесь не ждали – 
С самых первых дней было мне больно и душно
В мире вашей жестокости и равнодушья.

Я – «растяпа», «придурок» я – прозвища эти
Дали в школе мне ваши счастливые дети – 
Было весело им, ну а мне было горько - 
Кем у них и у вас, взрослых, не был я только!

Я в 17 влюбился - хотелось мальчишке
Настоящей любви - как в кино и как в книжке,
Только в жизни совсем все не так оказалось:
Я не смог с ней никак, а она - засмеялась.

Я рыдал от досады - я не был ей нужен.
Со второй - то же самое, если не хуже.
«Импотент», «никакой» - их насмешки, упреки - 
Оказалось, что женщины слишком жестоки.

Почему я  всю жизнь бессердечие вижу?
Я хотел вас любить, а теперь ненавижу!
Постепенно мне ненависть стала кумиром - 
Я пошел на войну. На войну с вашим миром.

Ты унижен и бит - ты в моей вечной роли:
Как еще я могу рассказать вам о боли?
Что такое боль, страх - объяснить невозможно,
Это только заставить прочувствовать можно.

Вы в меня свою злобу вливали по капле...
Запусти бумеранг - он вернется, не так ли?
Вы меня запустили. Давно и жестоко.
Бумеранг возвращается. Око за око.

В одночасье я проклят стал всеми и каждым,
И сегодня любой из «порядочных граждан»
Кроет матом меня и желает мне смерти,
Но она ничего не изменит, поверьте.

Даже если палач у стены меня грохнет,
С моей гибелью зло в вашем мире не сдохнет:
Оно в каждом из вас живет, дяди и тети,
А в себе вы его никогда не убьете.